А Таня стояла среди класса, опустив голову, и не глядела ни на кого.
– Ну, так расскажи, Танюша, что же ты делаешь дома, если совсем не успеваешь трудиться?
– Ничего не делаю, – ответила Таня, – только пол подмету, да половики вытрясу, да кур накормлю, да уроки сделаю. А сегодня ещё за рябиной для птичек ходили. А трудиться совсем и некогда.
Марья Васильевна засмеялась и сказала:
– А как же тебе ещё надо трудиться? Может, комбайны водить или трактором управлять? Каждому работа даётся по его силам. Пол подмести и кур покормить – это и есть твой труд. И уроки учить – это твой труд. А уроки ты учишь хорошо – значит, трудишься хорошо. Садись, Танюша, на своё место и не огорчайся.
Таня вернулась на свою парту весёлая. Пускай-ка теперь Алёнка скажет, что она совсем не трудится!
Чайников удивил всех
Сегодня учительница Марья Васильевна опять сказала Грише Чайникову:
– Гриша, когда же тебя подстригут?
– А ещё октябрёнок! – проворчала Алёнка.
И Таня, когда шли из школы домой, напомнила:
– Скажи маме, чтобы подстригла. А то всю нашу звёздочку портишь!
Гриша промолчал. Но про себя решил, что сегодня не отстанет от матери, пока она его не подстрижёт.
На его счастье, мать была дома. Она сидела за столом и что-то шила.
– Достань кашу из печки, – сказала она, не отрываясь от своего шитья, – молоко на шестке.
Но Гриша бросил на лавку сумку с книгами, быстро разделся, взял ножницы и подошёл к матери.
– Давай остриги!
– Подожди ты, – отмахнулась мать, – не мешай. Видишь, какой я костюм шью?
Мать посмотрела на Гришу чёрными, как вишни, глазами, провела рукой по его вихрам:
– В клубе выступать буду – слыхал или нет?
– Ну, слыхал, – сказал Гриша. – Только всё равно остриги!
– Ну, вот ты какой! – упрекнула его мать. – Я спешу, а ты со своими ножницами. Ступай, ешь кашу. Завтра остригу.
И опять принялась шить, пришивать красные ленты к синей юбке.
– Ну ладно, – сказал Гриша, – только чтобы утром!
– Утром, сынок, утром.
Но утром, когда Гриша проснулся, матери уже не было дома. Гриша бросился к окну – может, за водой пошла? Выглянул из сеней во двор – может, корову доит?
Нигде нет матери. Вёдра полны воды. Молоко уже в кринках, процежено. А самой и след простыл.
Гриша чуть не заплакал от горя и досады. Что же ему теперь делать, опять в школу косматым идти? А вот возьмёт да сам и острижётся!
Гриша схватил ножницы и принялся стричь свои белобрысые вихры. И чего это он всё ждал, когда его мать подстрижёт, почему раньше не догадался?
Гриша остригся, стряхнул волосы и бодро пошёл в школу.
Он шёл очень весёлый. Пускай теперь его кто-нибудь подразнит: косматый да лохматый. А он придёт в школу, снимет шапку – а вот и стриженый!
Но когда Гриша пришёл в школу да снял шапку, то все почему-то начали хохотать. Один большой парень из седьмого провёл рукой по Гришиной голове:
– Ах ты! Вот гладко подстригся-то!
Засмеялась и уборщица тётя Нюра:
– Это в какой же ты парикмахерской, Чайников, стригся? Не иначе, в район ездил!
Гриша не знал, что и делать. Он сердито отвернулся и пошёл в свой класс.
Но едва вошёл в класс, и тут все засмеялись. А Таня просто руками всплеснула:
– Ой, Чайников! Ну на кого ты похож только! Уж лучше бы вовсе не стригся.
Таня выскочила из класса и побежала искать Аришу Родионову.
Ариша сидела в пионерской комнате и что-то раскрашивала цветными карандашами. Она очень старалась, видно, боялась испортить, и не сразу заметила, что Таня чуть не плачет.
– Смотри, какая картиночка! – сказала Ариша. – Дед Мороз идёт с ёлкой, а на ёлке сосульки… А здесь будут цветы и солнышко. Это я для вашего класса календарь погоды делаю.
Но Тане было не до картинки.
– Ариша, пойдём скорее. Пойди на Чайникова погляди. Теперь из-за него наша звёздочка позади останется!
Ариша наскоро сложила карандаши, и они вместе с Таней побежали в первый класс.
Чайников сидел на своей парте. Он нагнулся, закрыл обеими руками голову и ни на кого не глядел. Ариша подошла к нему:
– Что с тобой, Гриша?
Чайников не поднял головы:
– Ничего!
А сам думал: «Может, мне домой убежать?»
Но тут прозвенел звонок, и вошла Марья Васильевна. Она сразу во всём разобралась.
– Ариша, ты ступай в свой класс. А ты, Гриша, не горюй. Причёска у тебя получилась не очень удачная. Но это не беда, в перемену я сама тебя подстригу.
А когда наступила перемена, Марья Васильевна достала из стола ножницы и остригла Гришу. Хорошо остригла. Гладенько. Чайников сразу повеселел. Он ходил по всей школе и всё гладил руками свою круглую стриженую голову.
И вся Танина звёздочка повеселела. Теперь у них тоже неопрятных нет.
Снегопад
– Снег выпал, – сказала бабушка, поглядев в окно, – зима пришла.
– Пора, – сказал дед, – земле одеяло нужно.
Было ещё очень рано, утро только занималось. За окном неподвижно висели белые, запушённые снегом берёзовые ветки.
Бабушка ломала сухую лучину: собиралась топить печку. Дедушка одевался: ему до завтрака надо на скотный. Мать встала тихонько и тоже начала одеваться: в избе всяких дел много, а после завтрака – сразу на работу.
Лишь Таня сладко спала в своей тёплой постели.
Но бабушка брякнула ухватом, и Таня проснулась. Ей бросилось в глаза, что в горнице как-то очень светло.
«Проспала!» – подумала Таня и вскочила с постели.
– Ты что вскочила? – спросила мать. – Испугалась чего-то?
– Я в школу опаздываю! – закричала Таня.
Мать улыбнулась:
– Ещё рано. Сегодня утро такое – светло от снега. Посмотри-ка, что на улице-то!
Таня подбежала к окну. Кругом всё белое: и земля, и крыши, и деревья. Солнце только встаёт, и там, где протянулись его косые лучи, снег стал совсем розовым. И дымки над крышами розовые. И на заснеженных берёзовых ветках розовые искорки горят.
– Зима! – Таня засмеялась от радости. – Вот теперь с горки покатаемся! В снежки поиграем!
На низкую изгородь спустилась сорока. Красивая, чистая, в чёрной шубке, в белом фартучке. Села и начала стрекотать – видно, ей тоже понравилось, что снег выпал. Но тут из своей конуры выскочил Снежок и с лаем бросился ловить сороку. Сорока уже давно улетела, а Снежок всё бегал по снегу и звонко лаял – ему-то, конечно, нравилось, что кончились дождь да слякоть. А зимний мороз Снежку не страшен – вон у него шуба-то какая!
Таня стояла у окна и смеялась, глядя, как её лохматый пёс прыгает по свежему пушистому снегу. А потом немножко затревожилась.
– Ой, бабушка, – сказала она, – сколько снегу-то! И как только мы в школу пойдём? Все увязнем.
И ни за что не дойти бы ребятишкам до школы, – столько снегу навалило за ночь! Но председатель сказал Таниному дедушке, чтобы запряг лошадь в большие сани-розвальни и отвёз их. Большие ребята не стали дожидаться лошади, пошли пешком. А маленькие ребятишки всей гурьбой забрались в сани со своими сумками и ранцами.
Дедушка запряг самого сильного жеребца, Весёлого.
– Ему тоже пробежаться полезно, – сказал дедушка, – а то стоит в стойле, со скуки пропадает!
Жеребец побежал было рысью, да скоро приостановился: тяжело ему бежать по рыхлому снегу. А ребятишки сидели в санях, держались друг за друга и смеялись. Весело было ехать всем вместе по снежной дороге!
В большую перемену Ариша Родионова выбежала со своими ребятами-октябрятами на улицу поиграть в снежки. Кинула два-три снежка, сразу раскраснелась. Но потом поглядела вокруг: на белую улицу, на белые крыши, на белые деревья – и призадумалась. Снежки летели в Аришу со всех сторон, но она будто не замечала.
– Послушайте, ребятишки, что я думаю, – сказала она. – Видите, сколько снегу-то навалило? Всё закрыло кругом – и землю и деревья. В такую снежную зиму птицам очень плохо: им совсем негде добывать корм. Птицы на нас с весны до осени работают – всяких жуков, личинок истребляют, берегут наши сады. Значит, и мы должны им помочь в трудное время, им нужны кормушки.
– Да ведь у нас есть кормушки около школы! – сказал Митя Колечкин.
– И корму каждый день даём, – добавила Таня.
– Птиц много, а кормушек мало, – ответила Ариша, – вот если бы у всех дворов кормушки были! Чтобы у каждого пионера и у каждого октябрёнка дома своя кормушка была… Побегу Насте скажу!
Насте Кузнецовой очень понравилось Аришино предложение. Она в этот же день после уроков собрала всех октябрят и всех октябрятских вожатых. Собрание продолжалось ровно десять минут. А что долго разговаривать? Вопрос ясный: зима круто завернула, птицы в беде, а друзей в беде оставлять нельзя.
Когда ребята шли из школы домой, то у них только и разговору было что о кормушках.
– Я живо кормушку сделаю, – сказал Митя Колечкин, – это мне недолго!
– И я сделаю! – закричал Гриша Чайников. – Я что, гвоздя не сумею забить, что ли?
– А мне дедушка сделает, – сказала Таня.
– А мне отец, – сказала Алёнка.
– Федя, а ты чего молчишь? – спросила Таня. – Тебе кто кормушку сделает?
– Я сам сделаю, – ответил Федя.
– Ну да! Сделает! – засмеялась Алёнка. – Такой ленивый!
– Может, к весне соберётся, – подхватил и Митя. – Уж сказал бы – ребят попрошу!
– Я сам сделаю, – повторил Федя.
Таня, как только пришла домой, ещё с порога закричала:
– Дедушка, дедушка, надо кормушку птицам делать!
– Чего ты кричишь? – остановила её бабушка. – Деда дома нет. В район уехал.
– Уехал? – Таня чуть не заплакала. – А когда же приедет?
– На собрание уехал. Всех животноводов позвали на собрание. Приедет поздно, а то, может, и заночует в районе.
– А как же моя кормушка? Тогда, бабушка, давай с тобой сделаем кормушку!
Но бабушка только отмахнулась:
– Не умею я никакие ваши кормушки делать. Дед приедет завтра, так и сделает.
«Завтра!» Все ребята сегодня будут делать, а мне до завтра ждать! А я же командир!
Таня бросила сумку с книгами и выбежала на улицу. Бабушка достала чугунок из печки, хотела Тане налить супу. Оглянулась, а Тани уже и след простыл.
– Вот беспокойный-то командир! – сказала бабушка и поставила чугунок обратно.
А Таня побежала к Алёнке. Может, Алёнкин отец и Тане кормушку сделает? Но Алёнка сама бежала ей навстречу.
– Отец с дровами на станцию поехал! Пускай твой дедушка и мне кормушку подвесит!
– Да, дедушка! – только и смогла сказать Таня.
Тут к ним подошёл Дёмушка:
– А я бы какую хочешь кормушку сделал!
Но Алёнка отмахнулась от него:
– Ты сделал бы! Ложку и то в руке держать не умеешь. Сейчас обедал, так облился весь.
– А пойдём к нашим ребятам! – сказала Таня. – Может, они и нам сделают?
Таня и Алёнка пошли к Мите Колечкину. Дёмушка – за ними. Снежок тоже. Так все и отправились.
Но Мити Колечкина дома не оказалось.
– Он к Чайниковым пошёл, – сказала старшая Митина сестра.
Таня и Алёнка пошли к Чайниковым. Дёмушка опять за ними. А позади всех – Снежок.
Но и у Чайниковых ребят не оказалось. И совсем никого у них не было дома, дверь на замке, а ключ около двери на гвоздике.
– Куда же они пошли? – сказала Алёнка. – Давай следы посмотрим!
Но в это время пошёл снег. Такой крупный, густой пошёл снег, что словно завесило всё кругом: и неба не видно, и деревьев не видно. И дороги тоже не видно, сразу застлало её пушистой белизной. Как-то всё притихло в деревне, и в полях за деревней тоже притихло.
– Вот так снег! – сказала Таня и остановилась.
– Пойдёмте домой, – позвала присмиревшая Алёнка, – а то нас тут снегом занесёт!
Снежок тоже присмирел. Он стоял возле Тани, смотрел на неё и словно спрашивал:
«Ну, чего ж ты стоишь? Домой надо!»
Но Таня сказала:
– А что нам домой бежать? Не в поле, не заблудимся. Пошли к Феде Валькову – наверно, ребята давно уже там!
Таня не ошиблась: и Митя, и Гриша Чайников были давно у Валькова. А у Феди уже кормушка на берёзе висит. Она висит на сучке, на четырёх верёвочках. А одна верёвочка спущена вниз, на крыльцо, за перильце привязана. Отвяжешь её – кормушка спустится. Потянешь – кормушка поднимется.
– Ой как хорошо сделали! – сказала Таня. – А у нас дедушка в район уехал!
– Чайников, это ты сделал? – спросила Алёнка.
– Как бы не я, – хмуро ответил Гриша, – у меня чего-то не получается.
Таня взглянула на Митю: значит, он? Но Митя стоял, молчал и глядел куда-то в сторону.
Тогда Таня оглянулась на Федю:
– Отец тебе сделал, да?
А Федя ответил:
– Я сам сделал.
– Ты сам? – удивилась Алёнка.
А Федя спокойно повторил:
– Сам. Давай и тебе сделаю.
– Ну вот, я же говорила, что Федя не ленивый, – обрадовалась Таня, – он только не смелый! Ребята, давайте все вместе кормушки делать! И Мите, и Грише, и Алёнке, и мне. Федя будет показывать и помогать. А мы делать!
– Давайте! – согласился Гриша. – Пускай Федя показывает.
Ребята так и сделали – принялись за работу все вместе.
Не прошло и двух дней, а у всех октябрят из Таниной звёздочки уже висели во дворах птичьи кормушки. Кое-где Танин дедушка помог. Кое-что Ариша Родионова подсказала.
И мало того. Повесили кормушки и ребятишкам из других звёздочек, которые жили по соседству. Правда, Алёнка и Митя не хотели делать кормушки другим ребятам:
– Пускай у них кормушек не будет. Зато наша звёздочка станет лучше всех!
Но Таня сказала:
– А разве мы из-за этого кормушки делаем? Ведь мы кормушки делаем потому, что снег кругом, а птицам есть нечего!
Птицы говорят спасибо
Уходя утром в школу, Таня всегда говорила бабушке:
– Бабушка, будешь кур кормить – положи и птичкам немножко. Ладно, бабушка?
– Да уж положу, положу, – отвечала бабушка, – беги в школу-то, беспокойный ты командир!
А когда Таня приходила из школы, то собирала всякий корм для птичек – крошки со стола, варёную картофелину, кусочек мяса, если у кого остался, или каши. А потом добавляла рябины, ясеневых семян, которые они осенью принесли из лесу. И всё это несла в птичью кормушку. Никогда не забывала покормить птиц.
Сегодня воскресенье, в школу идти не нужно. Сегодня Таня пошла сама кормить кур. А заодно и птиц.
Стоял тихий снежный денёк. Солнце брело где-то за светло-серыми облаками, которые тянулись по небу, словно мягкие льняные волокна. Солнце подкрашивало их розовым светом и просеивалось сквозь них на чистые сугробы, на деревья, покрытые инеем.
Таня накормила кур. Положила корму в птичью кормушку. А потом остановилась около палисадника, о чём-то задумалась, и сама не знала о чём.
Вдруг тоненький голосок раздался среди мягкой белой тишины:
«Пинь-пинь!..»
Таня встрепенулась: кто это у неё сегодня будет в гостях?
Она тихонько подошла поближе, спряталась за большую берёзу и стала глядеть.
Гостей оказалось много. Были тут и синички, и воробьи, и тупоносые снегири в красных рубашках… Снег на деревьях птицам хуже всего: ни ягод, ни семян на ветках не найдёшь.
«А сколько ещё их, бедных, летает по лесу! – подумала Таня. – Ничего найти не могут. И не знают, что у нас для них кормушки есть. И что из рогаток в них никто не стреляет. Ой, а кто же это ещё прилетел?»
На кормушку опустилась какая-то совсем незнакомая птица. Она была нарядная, пёрышки на груди и на крыльях красноватые, а на голове – пушистый хохолок. Птичка опасливо поглядела в одну сторону, в другую – видно, боялась, как бы не появился откуда человек.
А человек в это время стоял за берёзой и глядел на неё. Но птичка не видела Таню. Она оглянулась ещё разок и принялась вместе с другими клевать корм.
Таня затаила дыхание. И всё тянулась потихоньку из-за берёзы – ей хотелось поближе разглядеть эту хохлатую птицу.
Вдруг, откуда ни возьмись, в палисадник вбежал Снежок. Он бросился к Тане и залаял от радости. Да так звонко залаял, что все птицы с кормушки взвились разом и улетели.
– Кто тебя звал сюда? – закричала на Снежка Таня. – Видишь, что наделал?
Снежок вяло завилял хвостом и поглядел на Таню: ну, а что он сделал плохого? Он ведь просто обрадовался!
Тане стало жалко Снежка. И так уж она его совсем забросила. Раньше Снежок всегда ходил с ней вместе – и в поле, и на луг, и на речку. А как стала Таня учиться в школе, так Снежок всё один да один. Таня погладила его.
– Ну ладно. Пойдём к ребятам на гору. Только вот птичку с хохолком не дал разглядеть!
Снежок снова повеселел. Лохматый хвост его закрутился кольцом. Снежок принялся прыгать и хватать Таню за рукава, за варежки. Таня взяла салазки, выбежала на улицу, Снежок – за ней: ну всё, как раньше, когда Таня не ходила в школу. Он прыгал вокруг Тани, убегал вперёд, а потом изо всех сил мчался обратно и всё заглядывал ей в глаза, словно спрашивал: «А куда мы идём? А в какую сторону мне мчаться?»
Таня зашла за Алёнкой, и они отправились на гору, Снежок теперь понял, куда они идут, и помчался по белой дороге.
На горе было шумно, весело. Сколько есть в колхозе ребят, все, видно, собрались здесь. Санки мчались одни за другими с крутой горбатой горы, ребята кричали, смеялись, а некоторые визжали от страха. Лёд на горе так блестел на солнце, что глазам было больно.
Таня и Алёнка подошли к горе и остановились.
– Ух, как раскатали!
1 2 3 4