— недоумевающе переспросил Морли.
— Ну да, шаг. Триста миллионов лет назад наши предки стали дышать кислородом из воздуха, это был первый шаг. А теперь второй — избавление от сна.
— Ну, эти шаги не совсем аналогичны, — сказал Морли. — То, что мы стали дышать воздухом, скорее следствие, а не причина того, что мы вышли из океана. Это было просто приспособление.
Ленг кивнул.
— Об этом я тоже думал. Скажите, вам когда-нибудь приходило в голову, что наша психика “нацелена” на смерть?
Морли улыбнулся.
— Много раз, — пробормотал он, размышляя, к чему же клонит Ленг.
— Что бы мы ни делали, — продолжил Ленг, — какие бы наслаждения мы ни испытывали, что бы ни происходило вокруг нас — наша психика не видит дальше надгробного памятника на своей могиле. А почему? Ответ лежит на поверхности — каждую ночь мы получаем наглядное напоминание о неизбежном роке, судьбе.
— Вы имеете в виду сон? — предположил Морли.
— Вот именно! Сон можно назвать псевдосмертью. Конечно, вы не можете понять этого. Я думаю, даже Нейл не осознает до конца всей вредности сна.
"Вот в чем дело, — догадался Морли, — Ленг принялся анализировать происходящее с точки зрения человека без сна”.
"Интересно, — подумал он, — что лучше: пациент, хорошо разбирающийся в психологии, или пациент, не понимающий эту науку? "
— Уничтожьте сон, — продолжил Ленг, — и вы уничтожите страх, защитные механизмы, комплексы наконец, связанные с ним. Вы снимете огромный груз с плеч нашей психики, и, возможно, у нее появится новая “цель”.
— Например?
— Не знаю точно. Может быть.. личность?
— Интересно, — прокомментировал Морли. Часы показывали три часа ночи. Он решил провести следующий час за проверкой тестовых результатов Ленга. Выждав пять минут, он встал и направился к двери.
* * *
Ленг нервно провел рукой по софе.
— Где же, черт возьми, Морли? — спросил он, выжидательно глядя на дверь.
— По-моему, он вышел в дежурную комнату, — ответил Авери, листавший журнал. — Десять минут назад. И с тех пор его не видно. А ведь кто-то должен постоянно наблюдать за нами.
Горрел, игравший сам с собой в шахматы, оторвался от доски.
— Эти бессонные ночи скоро доконают его. Вы бы лучше разбудили его до прихода Нейла. Наверняка он спит где-нибудь на стопке наших тестов.
Ленг улыбнулся. Горрел, подойдя к проигрывателю, выбрал пластинку, поставил ее и включил звук на среднюю громкость.
Только когда зазвучала музыка, Ленг заметил, каким тихим и пустынным казался зал до этого. Лишь иногда тишину, царившую ночью в клинике, нарушал какой-нибудь негромкий звук: скрип кресла или шум кондиционера.
Ленг встал и направился к двери. Он знал, что Нейл не поощряет общения с медперсоналом, но отсутствие Морли волновало его.
Ленг подошел к двери и заглянул в окошко.
Комната была пуста.
Свет был включен: две каталки были на своих местах у стены, третья, с разложенными по деревянной поверхности карточками, стояла посреди комнаты. Людей не было.
Поколебавшись, Ленг решил открыть дверь, но она оказалась запертой.
— Авери! Здесь никого нет!
— Посмотри в хирургическом отделении, — посоветовал Горрел.
Ленг подошел к следующей двери. Свет был выключен, в темноте виднелись лишь силуэты столов.
— Никого. — Он дернул дверную ручку. — Здесь заперто.
Горрел выключил проигрыватель и вместе с Авери подошел к двери.
— Они где-то здесь, по крайней мере один человек, — Авери указал на крайнюю дверь. — А как насчет этой?
— Заперта, — сказал Ленг, — и шестьдесят девятая, ведущая вниз, тоже.
— Давайте посмотрим в кабинете Нейла, — предложил Горрел. — Если их там нет, то это наверняка какая-нибудь шуточка доктора.
В двери офиса Нейла не было окошка. Авери постучал, выждал немножко и постучал громче.
— Бесполезно, — сказал Ленг, заглянувший в щель между дверью и полом. — Свет выключен.
В зале оставалось только две двери: одна — ведущая в кафетерий, другая — выходящая к автомобильной стоянке рядом с клиникой.
— Может быть, Нейл специально подстроил это? — спросил Авери. — Чтобы посмотреть, как мы переносим ночь.
— Но Нейл спит… — начал Ленг.
— Вряд ли, — перебил его Горрел. — Наверняка он сейчас наблюдает за нами вместе с Морли.
Они вернулись обратно в кресло.
Тишину, наступившую в зале, нарушало только ритмичное тиканье часов.
Три пятнадцать ночи.
Изменений было незаметно. По стенам зала мелькнули какие-то тени и замерли в углах, практически ничего не сделав. Сначала движение было плавным, мельчайшие изменения не улавливались человеческим глазом.
Зал стал медленно уменьшаться. Стены, дрогнув, стали дюйм за дюймом сдвигаться, вторгаясь на “суверенную” территорию пола. По мере сближения их очертания стали искажаться: неоновые лампы стали затухать; электрокабель, вьющийся вдоль стены, и ряд кондиционеров расплылись в неясные пятна.
Потолок стал медленно проседать.
Горрел сидел, облокотившись о шахматную доску.
Вечный шах.
Он какое-то время продолжал двигать фигуры, затем, подняв голову, огляделся. Он был уверен, что Нейл наблюдает за ним. Горрел хотел выискать щель, в которую смотрел доктор, но безуспешно. Стены выглядели серыми и безликими: на них ничего не было, за исключением кабеля, дверей и кондиционеров.
Горрел убрал доску и растянулся на софе. Он уже собирался поделиться результатами своих планов с Авери и Ленгом, когда вдруг сообразил, что где-то поблизости может быть спрятан микрофон.
Перелистнув пару страниц журнала, он решил поразмяться: встал, прошелся по залу, сделал несколько упражнений с гантелями, а после вернулся к шахматам.
Поиграв полчаса в шахматы, он опять огляделся: ему надоела эта конспирация Нейла. Обходя комнату в поисках потайной “замочной скважины”, Горрел взглянул на часы.
Три пятнадцать ночи.
Зал продолжал уменьшаться. Теперь, став меньше в два раза, он напоминал большую коробку без окон и дверей. Очертания стен были неясными и расплывчатыми. Не изменились только часы и одна-единственная дверь…
Ленг нашел спрятанный микрофон.
Он сидел в кресле, потирая суставы, когда к нему подошел Горрел.
— Надо попросить Нейла установить здесь теннисный стол, — сказал Горрел, — чтобы мы могли размяться и выплеснуть энергию.
— Идея хороша, — согласился Ленг, — но вряд ли стол пролезет в эту дверь. К тому же здесь останется слишком мало места, даже если мы сдвинем кресла к стене.
Ленг задумался, глядя на проигрыватель. Неожиданно он вскочил и выдернул шнур из розетки.
Увидев, что Горрел с удивлением смотрит на него, Ленг пояснил:
— Микрофон. Я выключил микрофон.
— Откуда ты знаешь, что он был именно там? — спросил Горрел.
— Самое удобное место. Здесь нет других мест, куда можно подключить микрофон, чтобы он был рядом с нами, но чтобы мы не могли его нечаянно обнаружить. Разве что в люстре, — он указал рукой на массивный купол, свисающий с потолка, — но она совершенно прозрачная, и мы сразу увидели бы его.
Горрел кивнул.
Пробили часы над дверью комнаты 69.
Три пятнадцать ночи.
Теперь это был люк: узкий, несколько футов в ширину и шесть в глубину. С металлической решетки свисала проржавевшая, дававшая тусклый свет лампочка. Стены были сложены из грубо обработанного и плохо уложенного камня.
Горрел наклонился, чтобы завязать шнурок.
— Все в порядке? — неожиданно спросил Авери. — Мне кажется, эта комната слишком тесна. Не пойму, почему Нейл заставляет нас здесь сидеть?
— Вот именно, — кивнул Горрел. — Мы сидим в этой дыре по двадцать четыре часа. Без телевизора, без радио. Нет, это просто невозможно.
Авери откинулся на спинку кресла и наклонил голову, чтобы не задевать потолок.
— Сколько времени? — Горрел нервно постукивал рукой по столику.
— Около трех пятнадцати…
— Ленг, — медленно сказал Авери, — если я не ошибаюсь, здесь был кондиционер.
Ленг и Горрел с удивлением огляделись.
— Вроде где-то должен быть. Не можем же мы постоянно дышать одним и тем же воздухом. Мы давно бы задохнулись.
— И вообще, — продолжил Авери, — здесь что-то… Ленг схватил его за локоть.
— Скажите мне, как мы сюда попали?
— А как ты думаешь? — с усмешкой спросил Горрел. — Через дверь, конечно.
— Через какую дверь?!
Авери и Горрел переглянулись, затем посмотрели вокруг. Вскочив с кресла, Горрел подбежал к стене, пытаясь нащупать дверь, но его пальцы лишь скользнули по толстому слою пыли, покрывавшему камни.
Когда они в конце концов затихли, с испугом и недоумением глядя друг на друга, Ленг с неожиданной яростью бросился на стену и стал колотить по ней.
— Нейл! Нейл! — в исступлении кричал он. — Нейл! Нейл! Нейл!
Свет начал медленно гаснуть…
* * *
Морли сидел за столом и перебирал карточки с результатами тестов, когда вдруг дверь открылась и в комнату заглянула медсестра.
— Доктор, может быть, мне проверить пациентов?
— Нет, не надо, — ответил Морли, — я сейчас сам иду туда. — Открывая дверь зала, он взглянул на часы — три двадцать пять.
Во время его отсутствия ничего не изменилось. Ленг, откинув голову на спинку кресла, отрешенно смотрел на дверь. Авери по-прежнему сидел, уткнувшись в журнал, а Горрел в задумчивости склонился над шахматной доской.
— Не хотите поразмяться?
Никто не ответил. Морли заколебался, затем медленно пошел вперед.
Через несколько секунд он увидел что-то темное под ногами и замер на месте.
В нескольких футах от софы на блестящем полированном полу лежал черный король. Морли наклонился, подобрал короля и заметил еще несколько шахматных фигур, разбросанных по полу.
Он медленно перевел взгляд на Горрела.
Пред ним предстала картина, скрытая ранее высокой спинкой софы: подушки на софе были перевернуты, фигуры рассыпаны, а сам Горрел сидел, уставившись невидящими глазами в пол.
— Ленг! Авери! — закричал Морли, кинувшись к Горрелу. — Зовите персонал!
— Ленг! — опять позвал он через секунду.
Ленг, не шевелясь, сидел в кресле и смотрел на часы, его расслабленное тело напоминало восковую фигуру.
Морли подскочил к Авери и схватил его за плечо. Голова пациента безвольно откинулась, и журнал выпал из его рук.
Морли подошел к проигрывателю и нажал определенную комбинацию кнопок. По коридору разнесся сигнал тревоги…
* * *
— Вы были с ними? — резко спросил Нейл.
— Нет. — ответил Морли. — Я выходил минут на десять, проверял результаты тестов.
— Вы должны были постоянно находиться рядом с ними. Именно для этого я и ввел ночные дежурства.
Часы показывали пять тридцать. После нескольких часов усиленной работы все чувствовали невероятную усталость. Нейл взглянул на трех закутанных в белое мужчин, беспомощно лежащих на кроватях. Внешне они как будто не изменились, только взгляд был далеким и пустым.
— У меня такое ощущение, как будто они куда-то ушли, — сказал Морли, глядя себе под ноги.
— Как вы сказали? — переспросил Нейл. Он почувствовал, что его ассистент близок к правде: все органы пациентов, лежавших на кроватях, функционировали нормально, но нервные рефлексы отсутствовали.
Нейл жестом пригласил Морли в свой кабинет и захлопнул дверь.
— Присаживайтесь, — он пододвинул ассистенту кресло, — и объясните, что вы хотели сказать? Морли пожал плечами.
— Мне кажется, что наш мозг просто не может вынести постоянного бодрствования. Любой сигнал, повторяемый много раз, теряет свое значение. Попробуйте пятьдесят раз сказать слово “сон” и вы почувствуете, что ваш мозг устал от этого.
— И что дальше?
— В конце концов наш разум деградирует. Нейл задумчиво спросил:
— Вы помните тот рассказ Чехова, о котором говорили мне несколько недель назад?
— “Пари”? Да.
— Я прочитал его прошлой ночью. Забавно. Мне кажется, это близко к тому, что вы хотите сказать, — он оглядел кабинет. — Комната, в которой тот человек провел десять лет, была как бы психической тюрьмой для разума… Нечто очень похожее случилось с Авери, Горрелом и Ленгом. Они дошли до такой точки, когда для них исчезла их сущность и стерлись преграды между реальностью и грезами. Это напоминает человека, стоящего перед сферическим зеркалом и видящего лишь гигантский глаз.
— Так вы считаете, что их исчезновение — это бегство от этого глаза?
— Не бегство, — рассудил Нейл. — Наша психика никогда и ни от чего не бежит. Она просто перестраивает реальность. Комната из рассказа Чехова подала мне эту идею. В нашем случае аналогом является зал. Мне кажется, я допустил ошибку, поместив их туда. Эти голые стены, яркие лампы, блестящий пол с такой силой давили их, что в конце концов мозг не выдержал. Нейл помедлил.
— Я полагаю, что они еще находятся в зале, но в зале, изменившемся для них, причем изменившемся в худшую сторону. Видимо, они испытывали душевные муки, иначе бы они не впали в кому.
— Что ж, теперь нам остается лишь поддерживать их жизнедеятельность и ждать…
В дверь постучали и вошел младший врач.
— Ленг выходит из этого, доктор. Он зовет вас. Нейл одним прыжком выскочил из комнаты. Морли последовал за ним.
Ленг, лежавший на кровати, чуть шевелил руками. Он явно приходил в сознание. Доктор склонился над ним.
— Нейл… Нейл… — шептал он. Слова были едва слышны, словно доносились сквозь вату. — Нейл… Нейл… Нейл…
— Я здесь, Бобби, — мягко сказал Нейл. — Теперь ты можешь выйти…
ОДНИМ МЕНЬШЕ
«О Боже, ну почему ты не приходишь мне на помощь?» Расстроенный доктор Мелинджер, директор психиатрической лечебницы Зеленых Холмов, шагал по своему кабинету — от двери к столу и обратно. Двенадцать часов назад, когда исчез пациент по имени Джеймс Хинтон, доктор слегка удивился, но теперь его снедали острое раздражение и злоба. Хинтон исчез, не оставив никаких следов, словно растворившись в воздухе. Персонал лечебницы подумывал даже, что Хинтон вовсе не сбежал, а прячется где-то в надежном убежище. Все здание было тщательно обыскано, но пациент не нашелся.
Доктора Мелинджера несколько утешало предположение, что Хинтон сбежал из-за повреждений в сигнализации, которую устанавливали заведующие отделениями. Когда утром эта группа во главе с доктором Нормандом вошла в его кабинет, он окинул каждого уничтожающим взглядом и ничего не сказал. Выслушав невнятные объяснения, он распорядился обыскать больницу еще раз. Обыскали, кажется, сверхтщательно, но Хинтона так и не нашли.
В конце концов исчез лишь один пациент, однако газетчики, падкие на сенсации, могли разузнать, что сбежал маньяк-убийца и что полицию предупредили только через двенадцать часов после побега. Сообщение об этом на страницах печати выходило за рамки сенсации и становилось более чем серьезным обвинением.
Сохранить дело в тайне было невозможно, и доктор Мелинджер понимал это, но не торопился искать козла отпущения, зная, что доктор Мендельсон — самая подходящая кандидатура на эту роль. Пока доктор Мелинджер не хотел приносить жертву на алтарь собственной неосмотрительности. Осторожность и нежелание расставаться с местом директора лечебницы заставляли его искать Хинтона без помощи полиции.
Теперь, спустя двенадцать часов бесплодных поисков, просчет Мелинджера стал явным. Если его подчиненные не найдут Хинтона в ближайшие часы, то на него обрушатся газеты, полиция, директора других лечебниц.
«О черт, ну где же он?»
* * *
За завтраком собрались почти все сотрудники лечебницы.
— Я понимаю, что вы не спали эту ночь, но и для меня она была хуже любого кошмара, — заговорил доктор Мелинджер, не вставая с места. Он внимательно вглядывался в заросли рододендрона за окном, словно пытаясь найти там пропавшего пациента. — Мы должны найти его любой ценой. Доктор Редпас, что сделала ваша группа?
— Поиски еще продолжаются. — Доктор Редпас, главный регистратор, одновременно состоял в охране лечебницы. — Мы обшарили все подсобные помещения, пристройки и гаражи. Нам помогали даже пациенты. Но пока что все безуспешно. Все-таки нам придется обратиться в полицию.
— Чепуха! — Доктор Мелинджер обвел взглядом помещение. — Прежде чем обращаться в полицию, мы должны довести поиски до конца.
— Конечно, доктор, — доктор Норманд не хотел открыто выступать против своего шефа. — Но, с другой стороны, мы не можем быть уверены, что Хинтон не покинул границы нашей лечебницы. В случае, если он покинул Зеленые Холмы, нам никак не справиться без помощи полиции.
— Вы не совсем правы, доктор, — Мелинджер обдумывал ответ. Он никогда не доверял своему заместителю, поскольку тот при первой же возможности занял бы его кресло. — Ведь мы не нашли никаких следов возле ограды, не правда ли? А это значит, что Хинтон не покидал лечебницу. Решетки на окнах не сорваны, а ключи от двери все время находились у доктора Бута. — Мелинджер посмотрел на молодого мужчину, сидящего в углу. — Доктор Бут, вы уверены, что именно вы видели Хинтона последним?
— Да, сэр. — Доктор Бут подтверждающе кивнул. — В семь часов, во время вечернего обхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
— Ну да, шаг. Триста миллионов лет назад наши предки стали дышать кислородом из воздуха, это был первый шаг. А теперь второй — избавление от сна.
— Ну, эти шаги не совсем аналогичны, — сказал Морли. — То, что мы стали дышать воздухом, скорее следствие, а не причина того, что мы вышли из океана. Это было просто приспособление.
Ленг кивнул.
— Об этом я тоже думал. Скажите, вам когда-нибудь приходило в голову, что наша психика “нацелена” на смерть?
Морли улыбнулся.
— Много раз, — пробормотал он, размышляя, к чему же клонит Ленг.
— Что бы мы ни делали, — продолжил Ленг, — какие бы наслаждения мы ни испытывали, что бы ни происходило вокруг нас — наша психика не видит дальше надгробного памятника на своей могиле. А почему? Ответ лежит на поверхности — каждую ночь мы получаем наглядное напоминание о неизбежном роке, судьбе.
— Вы имеете в виду сон? — предположил Морли.
— Вот именно! Сон можно назвать псевдосмертью. Конечно, вы не можете понять этого. Я думаю, даже Нейл не осознает до конца всей вредности сна.
"Вот в чем дело, — догадался Морли, — Ленг принялся анализировать происходящее с точки зрения человека без сна”.
"Интересно, — подумал он, — что лучше: пациент, хорошо разбирающийся в психологии, или пациент, не понимающий эту науку? "
— Уничтожьте сон, — продолжил Ленг, — и вы уничтожите страх, защитные механизмы, комплексы наконец, связанные с ним. Вы снимете огромный груз с плеч нашей психики, и, возможно, у нее появится новая “цель”.
— Например?
— Не знаю точно. Может быть.. личность?
— Интересно, — прокомментировал Морли. Часы показывали три часа ночи. Он решил провести следующий час за проверкой тестовых результатов Ленга. Выждав пять минут, он встал и направился к двери.
* * *
Ленг нервно провел рукой по софе.
— Где же, черт возьми, Морли? — спросил он, выжидательно глядя на дверь.
— По-моему, он вышел в дежурную комнату, — ответил Авери, листавший журнал. — Десять минут назад. И с тех пор его не видно. А ведь кто-то должен постоянно наблюдать за нами.
Горрел, игравший сам с собой в шахматы, оторвался от доски.
— Эти бессонные ночи скоро доконают его. Вы бы лучше разбудили его до прихода Нейла. Наверняка он спит где-нибудь на стопке наших тестов.
Ленг улыбнулся. Горрел, подойдя к проигрывателю, выбрал пластинку, поставил ее и включил звук на среднюю громкость.
Только когда зазвучала музыка, Ленг заметил, каким тихим и пустынным казался зал до этого. Лишь иногда тишину, царившую ночью в клинике, нарушал какой-нибудь негромкий звук: скрип кресла или шум кондиционера.
Ленг встал и направился к двери. Он знал, что Нейл не поощряет общения с медперсоналом, но отсутствие Морли волновало его.
Ленг подошел к двери и заглянул в окошко.
Комната была пуста.
Свет был включен: две каталки были на своих местах у стены, третья, с разложенными по деревянной поверхности карточками, стояла посреди комнаты. Людей не было.
Поколебавшись, Ленг решил открыть дверь, но она оказалась запертой.
— Авери! Здесь никого нет!
— Посмотри в хирургическом отделении, — посоветовал Горрел.
Ленг подошел к следующей двери. Свет был выключен, в темноте виднелись лишь силуэты столов.
— Никого. — Он дернул дверную ручку. — Здесь заперто.
Горрел выключил проигрыватель и вместе с Авери подошел к двери.
— Они где-то здесь, по крайней мере один человек, — Авери указал на крайнюю дверь. — А как насчет этой?
— Заперта, — сказал Ленг, — и шестьдесят девятая, ведущая вниз, тоже.
— Давайте посмотрим в кабинете Нейла, — предложил Горрел. — Если их там нет, то это наверняка какая-нибудь шуточка доктора.
В двери офиса Нейла не было окошка. Авери постучал, выждал немножко и постучал громче.
— Бесполезно, — сказал Ленг, заглянувший в щель между дверью и полом. — Свет выключен.
В зале оставалось только две двери: одна — ведущая в кафетерий, другая — выходящая к автомобильной стоянке рядом с клиникой.
— Может быть, Нейл специально подстроил это? — спросил Авери. — Чтобы посмотреть, как мы переносим ночь.
— Но Нейл спит… — начал Ленг.
— Вряд ли, — перебил его Горрел. — Наверняка он сейчас наблюдает за нами вместе с Морли.
Они вернулись обратно в кресло.
Тишину, наступившую в зале, нарушало только ритмичное тиканье часов.
Три пятнадцать ночи.
Изменений было незаметно. По стенам зала мелькнули какие-то тени и замерли в углах, практически ничего не сделав. Сначала движение было плавным, мельчайшие изменения не улавливались человеческим глазом.
Зал стал медленно уменьшаться. Стены, дрогнув, стали дюйм за дюймом сдвигаться, вторгаясь на “суверенную” территорию пола. По мере сближения их очертания стали искажаться: неоновые лампы стали затухать; электрокабель, вьющийся вдоль стены, и ряд кондиционеров расплылись в неясные пятна.
Потолок стал медленно проседать.
Горрел сидел, облокотившись о шахматную доску.
Вечный шах.
Он какое-то время продолжал двигать фигуры, затем, подняв голову, огляделся. Он был уверен, что Нейл наблюдает за ним. Горрел хотел выискать щель, в которую смотрел доктор, но безуспешно. Стены выглядели серыми и безликими: на них ничего не было, за исключением кабеля, дверей и кондиционеров.
Горрел убрал доску и растянулся на софе. Он уже собирался поделиться результатами своих планов с Авери и Ленгом, когда вдруг сообразил, что где-то поблизости может быть спрятан микрофон.
Перелистнув пару страниц журнала, он решил поразмяться: встал, прошелся по залу, сделал несколько упражнений с гантелями, а после вернулся к шахматам.
Поиграв полчаса в шахматы, он опять огляделся: ему надоела эта конспирация Нейла. Обходя комнату в поисках потайной “замочной скважины”, Горрел взглянул на часы.
Три пятнадцать ночи.
Зал продолжал уменьшаться. Теперь, став меньше в два раза, он напоминал большую коробку без окон и дверей. Очертания стен были неясными и расплывчатыми. Не изменились только часы и одна-единственная дверь…
Ленг нашел спрятанный микрофон.
Он сидел в кресле, потирая суставы, когда к нему подошел Горрел.
— Надо попросить Нейла установить здесь теннисный стол, — сказал Горрел, — чтобы мы могли размяться и выплеснуть энергию.
— Идея хороша, — согласился Ленг, — но вряд ли стол пролезет в эту дверь. К тому же здесь останется слишком мало места, даже если мы сдвинем кресла к стене.
Ленг задумался, глядя на проигрыватель. Неожиданно он вскочил и выдернул шнур из розетки.
Увидев, что Горрел с удивлением смотрит на него, Ленг пояснил:
— Микрофон. Я выключил микрофон.
— Откуда ты знаешь, что он был именно там? — спросил Горрел.
— Самое удобное место. Здесь нет других мест, куда можно подключить микрофон, чтобы он был рядом с нами, но чтобы мы не могли его нечаянно обнаружить. Разве что в люстре, — он указал рукой на массивный купол, свисающий с потолка, — но она совершенно прозрачная, и мы сразу увидели бы его.
Горрел кивнул.
Пробили часы над дверью комнаты 69.
Три пятнадцать ночи.
Теперь это был люк: узкий, несколько футов в ширину и шесть в глубину. С металлической решетки свисала проржавевшая, дававшая тусклый свет лампочка. Стены были сложены из грубо обработанного и плохо уложенного камня.
Горрел наклонился, чтобы завязать шнурок.
— Все в порядке? — неожиданно спросил Авери. — Мне кажется, эта комната слишком тесна. Не пойму, почему Нейл заставляет нас здесь сидеть?
— Вот именно, — кивнул Горрел. — Мы сидим в этой дыре по двадцать четыре часа. Без телевизора, без радио. Нет, это просто невозможно.
Авери откинулся на спинку кресла и наклонил голову, чтобы не задевать потолок.
— Сколько времени? — Горрел нервно постукивал рукой по столику.
— Около трех пятнадцати…
— Ленг, — медленно сказал Авери, — если я не ошибаюсь, здесь был кондиционер.
Ленг и Горрел с удивлением огляделись.
— Вроде где-то должен быть. Не можем же мы постоянно дышать одним и тем же воздухом. Мы давно бы задохнулись.
— И вообще, — продолжил Авери, — здесь что-то… Ленг схватил его за локоть.
— Скажите мне, как мы сюда попали?
— А как ты думаешь? — с усмешкой спросил Горрел. — Через дверь, конечно.
— Через какую дверь?!
Авери и Горрел переглянулись, затем посмотрели вокруг. Вскочив с кресла, Горрел подбежал к стене, пытаясь нащупать дверь, но его пальцы лишь скользнули по толстому слою пыли, покрывавшему камни.
Когда они в конце концов затихли, с испугом и недоумением глядя друг на друга, Ленг с неожиданной яростью бросился на стену и стал колотить по ней.
— Нейл! Нейл! — в исступлении кричал он. — Нейл! Нейл! Нейл!
Свет начал медленно гаснуть…
* * *
Морли сидел за столом и перебирал карточки с результатами тестов, когда вдруг дверь открылась и в комнату заглянула медсестра.
— Доктор, может быть, мне проверить пациентов?
— Нет, не надо, — ответил Морли, — я сейчас сам иду туда. — Открывая дверь зала, он взглянул на часы — три двадцать пять.
Во время его отсутствия ничего не изменилось. Ленг, откинув голову на спинку кресла, отрешенно смотрел на дверь. Авери по-прежнему сидел, уткнувшись в журнал, а Горрел в задумчивости склонился над шахматной доской.
— Не хотите поразмяться?
Никто не ответил. Морли заколебался, затем медленно пошел вперед.
Через несколько секунд он увидел что-то темное под ногами и замер на месте.
В нескольких футах от софы на блестящем полированном полу лежал черный король. Морли наклонился, подобрал короля и заметил еще несколько шахматных фигур, разбросанных по полу.
Он медленно перевел взгляд на Горрела.
Пред ним предстала картина, скрытая ранее высокой спинкой софы: подушки на софе были перевернуты, фигуры рассыпаны, а сам Горрел сидел, уставившись невидящими глазами в пол.
— Ленг! Авери! — закричал Морли, кинувшись к Горрелу. — Зовите персонал!
— Ленг! — опять позвал он через секунду.
Ленг, не шевелясь, сидел в кресле и смотрел на часы, его расслабленное тело напоминало восковую фигуру.
Морли подскочил к Авери и схватил его за плечо. Голова пациента безвольно откинулась, и журнал выпал из его рук.
Морли подошел к проигрывателю и нажал определенную комбинацию кнопок. По коридору разнесся сигнал тревоги…
* * *
— Вы были с ними? — резко спросил Нейл.
— Нет. — ответил Морли. — Я выходил минут на десять, проверял результаты тестов.
— Вы должны были постоянно находиться рядом с ними. Именно для этого я и ввел ночные дежурства.
Часы показывали пять тридцать. После нескольких часов усиленной работы все чувствовали невероятную усталость. Нейл взглянул на трех закутанных в белое мужчин, беспомощно лежащих на кроватях. Внешне они как будто не изменились, только взгляд был далеким и пустым.
— У меня такое ощущение, как будто они куда-то ушли, — сказал Морли, глядя себе под ноги.
— Как вы сказали? — переспросил Нейл. Он почувствовал, что его ассистент близок к правде: все органы пациентов, лежавших на кроватях, функционировали нормально, но нервные рефлексы отсутствовали.
Нейл жестом пригласил Морли в свой кабинет и захлопнул дверь.
— Присаживайтесь, — он пододвинул ассистенту кресло, — и объясните, что вы хотели сказать? Морли пожал плечами.
— Мне кажется, что наш мозг просто не может вынести постоянного бодрствования. Любой сигнал, повторяемый много раз, теряет свое значение. Попробуйте пятьдесят раз сказать слово “сон” и вы почувствуете, что ваш мозг устал от этого.
— И что дальше?
— В конце концов наш разум деградирует. Нейл задумчиво спросил:
— Вы помните тот рассказ Чехова, о котором говорили мне несколько недель назад?
— “Пари”? Да.
— Я прочитал его прошлой ночью. Забавно. Мне кажется, это близко к тому, что вы хотите сказать, — он оглядел кабинет. — Комната, в которой тот человек провел десять лет, была как бы психической тюрьмой для разума… Нечто очень похожее случилось с Авери, Горрелом и Ленгом. Они дошли до такой точки, когда для них исчезла их сущность и стерлись преграды между реальностью и грезами. Это напоминает человека, стоящего перед сферическим зеркалом и видящего лишь гигантский глаз.
— Так вы считаете, что их исчезновение — это бегство от этого глаза?
— Не бегство, — рассудил Нейл. — Наша психика никогда и ни от чего не бежит. Она просто перестраивает реальность. Комната из рассказа Чехова подала мне эту идею. В нашем случае аналогом является зал. Мне кажется, я допустил ошибку, поместив их туда. Эти голые стены, яркие лампы, блестящий пол с такой силой давили их, что в конце концов мозг не выдержал. Нейл помедлил.
— Я полагаю, что они еще находятся в зале, но в зале, изменившемся для них, причем изменившемся в худшую сторону. Видимо, они испытывали душевные муки, иначе бы они не впали в кому.
— Что ж, теперь нам остается лишь поддерживать их жизнедеятельность и ждать…
В дверь постучали и вошел младший врач.
— Ленг выходит из этого, доктор. Он зовет вас. Нейл одним прыжком выскочил из комнаты. Морли последовал за ним.
Ленг, лежавший на кровати, чуть шевелил руками. Он явно приходил в сознание. Доктор склонился над ним.
— Нейл… Нейл… — шептал он. Слова были едва слышны, словно доносились сквозь вату. — Нейл… Нейл… Нейл…
— Я здесь, Бобби, — мягко сказал Нейл. — Теперь ты можешь выйти…
ОДНИМ МЕНЬШЕ
«О Боже, ну почему ты не приходишь мне на помощь?» Расстроенный доктор Мелинджер, директор психиатрической лечебницы Зеленых Холмов, шагал по своему кабинету — от двери к столу и обратно. Двенадцать часов назад, когда исчез пациент по имени Джеймс Хинтон, доктор слегка удивился, но теперь его снедали острое раздражение и злоба. Хинтон исчез, не оставив никаких следов, словно растворившись в воздухе. Персонал лечебницы подумывал даже, что Хинтон вовсе не сбежал, а прячется где-то в надежном убежище. Все здание было тщательно обыскано, но пациент не нашелся.
Доктора Мелинджера несколько утешало предположение, что Хинтон сбежал из-за повреждений в сигнализации, которую устанавливали заведующие отделениями. Когда утром эта группа во главе с доктором Нормандом вошла в его кабинет, он окинул каждого уничтожающим взглядом и ничего не сказал. Выслушав невнятные объяснения, он распорядился обыскать больницу еще раз. Обыскали, кажется, сверхтщательно, но Хинтона так и не нашли.
В конце концов исчез лишь один пациент, однако газетчики, падкие на сенсации, могли разузнать, что сбежал маньяк-убийца и что полицию предупредили только через двенадцать часов после побега. Сообщение об этом на страницах печати выходило за рамки сенсации и становилось более чем серьезным обвинением.
Сохранить дело в тайне было невозможно, и доктор Мелинджер понимал это, но не торопился искать козла отпущения, зная, что доктор Мендельсон — самая подходящая кандидатура на эту роль. Пока доктор Мелинджер не хотел приносить жертву на алтарь собственной неосмотрительности. Осторожность и нежелание расставаться с местом директора лечебницы заставляли его искать Хинтона без помощи полиции.
Теперь, спустя двенадцать часов бесплодных поисков, просчет Мелинджера стал явным. Если его подчиненные не найдут Хинтона в ближайшие часы, то на него обрушатся газеты, полиция, директора других лечебниц.
«О черт, ну где же он?»
* * *
За завтраком собрались почти все сотрудники лечебницы.
— Я понимаю, что вы не спали эту ночь, но и для меня она была хуже любого кошмара, — заговорил доктор Мелинджер, не вставая с места. Он внимательно вглядывался в заросли рододендрона за окном, словно пытаясь найти там пропавшего пациента. — Мы должны найти его любой ценой. Доктор Редпас, что сделала ваша группа?
— Поиски еще продолжаются. — Доктор Редпас, главный регистратор, одновременно состоял в охране лечебницы. — Мы обшарили все подсобные помещения, пристройки и гаражи. Нам помогали даже пациенты. Но пока что все безуспешно. Все-таки нам придется обратиться в полицию.
— Чепуха! — Доктор Мелинджер обвел взглядом помещение. — Прежде чем обращаться в полицию, мы должны довести поиски до конца.
— Конечно, доктор, — доктор Норманд не хотел открыто выступать против своего шефа. — Но, с другой стороны, мы не можем быть уверены, что Хинтон не покинул границы нашей лечебницы. В случае, если он покинул Зеленые Холмы, нам никак не справиться без помощи полиции.
— Вы не совсем правы, доктор, — Мелинджер обдумывал ответ. Он никогда не доверял своему заместителю, поскольку тот при первой же возможности занял бы его кресло. — Ведь мы не нашли никаких следов возле ограды, не правда ли? А это значит, что Хинтон не покидал лечебницу. Решетки на окнах не сорваны, а ключи от двери все время находились у доктора Бута. — Мелинджер посмотрел на молодого мужчину, сидящего в углу. — Доктор Бут, вы уверены, что именно вы видели Хинтона последним?
— Да, сэр. — Доктор Бут подтверждающе кивнул. — В семь часов, во время вечернего обхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11