доложи, какого рожна ты мне всю ногу исщупала чуть не до яиц?! – Голос Дани изменился. Он был вправе повелевать и теперь требовал послушания.
– Прости, – откликнулась Катя. – Дело швах. Ты чувствуешь мои пальцы?
– Да… Слегка.
– А теперь?
– То же самое.
– А так?
– Да что ты гладишь меня!
– Я не глажу. Если бы у тебя был перелом, ты бы сейчас потерял сознание от боли. Если вывих – просто выл бы волком. И даже если простое растяжение, непременно попытался бы двинуть меня здоровой ногой. А вот здесь – как?
– Э, полегче. Это мое мясо.
– Очень хорошо.
– Не тяни, Катя. Нам сегодня еще работать.
– Боюсь… насчет работать… – Она выразительно пожала плечами. Мол, и безногого можно научить бегать, только набегает он с гулькин причиндал.
– Объясни толком.
– Даня, это воздействие магического амулета, только очень хитрого и очень дорогого…
– Насколько дорогого?
– На нашем уровне такой добыть невозможно.
– Тогда какого рожна… – начал, было, генерал и вдруг осекся. Странная догадка посетила его.
– Должно быть похоже на обычное «лассо школьницы». Было что-то вроде «лассо школьницы»?
– Да.
– По идее, эту штука должна была отрезать тебе ногу, но что-то не сработало. А когда такие вещи не срабатывают, они убивают, – насколько я знаю их конструкторов. Но она и не убила тебя. Случаются же такие чудеса! Понять не могу, какой фактор помешал? Смотрю и не вижу…
– Я тебе потом расскажу, Катя, а ты давай, резче языком работай.
– Конечно. Хорошо. Так вот, Даня, остаточное магическое воздействие, оно вроде рулетки… Непонятно сказала? Ладно. Оно вроде игральной карты. Может рубашкой кверху лечь, а может картинкой. Пятьдесят на пятьдесят. Если ляжет как надо, нога твоя получит назад потерянную чувствительность, да и вообще все будет нормально. А если… другой случай, то тебе каюк. И даже не знаю, сколько осталось до последней точки: то ли полчаса, то ли неделя.
Даня заулыбался. Весть о том, что смерть дышит ему в лицо, кажется, ничуть не расстроила генерала. Он лишь почесал лоб и сказал:
– Хоть отдохну от ваших морд. До чего ж вы меня достали!
Тэйки, улыбаясь тем же ласковым манером, ответила:
– Куда ты от нас, генералишка малосольный! Все равно скоро в одном месте будем.
– И ты думаешь, тебя в этом прикиде пустят в ад?
– А кто их будет спрашивать? Просто подойду к воротам – или какая там у них система на входе, – и займусь тем же, чем и здесь занимаюсь, разбором нелюди на запчасти, стало быть. Я так думаю, она что здесь, у нас, что там, на родине у них, из одного дерьма склеена.
Неожиданно Катя шлепнула генерала по середине бедра. Звук разнесся по всей комнате.
– Что за резкие движения? – осведомился Даня.
– Почувствовал?
– Почувствовал – что, Катя?
Та вздохнула и поморщилась. Ответила она тем же официальным голосом, каким Даня приказывал ей «доложить» диагноз.
– Пять минут назад, генерал, это место еще знало, что такое «больно». Теперь забыло. Твоя карта худо легла. Что будем делать?
Она знала, что ей придется делать, но оттягивала миг, когда это узнают все.
– А какие у нас варианты, Катюша? – столь же ровно спросил ее Даня.
– Рыжий Макс из команды Хряка, он тут один и врач, и маг, и еще много чего.
– Нет, Катя. Я могу сдохнуть до того, как он прибудет. И еще: почем ты знаешь, умеет ли Макс лечить такие вещи?
– Я и не знаю. Можно вызвать специалиста из Подземного магического Круга…
Тэйки не удержалась и фыркнула. Вдруг Немо произнес, обращаясь к Кате:
– Извини, пожалуйста, но тебе придется… – Он сделал шаг вперед и погладил Катю по руке, как маленького ребенка.
Тем временем Даня рассуждал:
– Не хотелось бы. Либо за меня должает вся команда, и должает крепко. За такие вещи они просто в кабалу берут… Либо я выхожу из команды и должаю сам за себя. – Он хмыкнул. – Что ж, мало не покажется. А придется-то ей что, Немо, а?..
– Даня… – замялась Катя, – Даня… или тебе нужна женщина. Срочно. А нас тут только две. И если Тэйки сама не пожелает…
– Стоп. Этот способ – сто процентов излечения?
– Да, – сухо ответила ему Катя.
– Дайте подумать…
Даня помрачнел:
– Как глупо.
Даня помотал головой все на тот же мотив: «Как глупо!»
– Тогда я склоняюсь к мысли выйти из команды…
Катя невесело улыбнулась:
– Ты же слышал, что сказал Немо. А он не умеет ошибаться…
– Не всегда, – опроверг ее генерал.
– Не всегда, – подтвердил Немо. – Но сейчас, скорее всего, так и будет.
– Посмотрим… Команда, слушай меня!
– Мы теряем время, Даня, болван, или ты не понимаешь?
– Заткнись, Тэйки, я сказал: слушать меня. Не стоит такой траты генерал, который не сумел в одиночку справиться с оравой дикой шпаны. Они – никто. А я дал себя ранить и почти дал себя убить. Легче кому-то из вас принять на себя командование, чем ограничивать ради меня свободу, принадлежащую каждой из вас… О тебе, Немо, не говорю, из тебя, старой жестянки, никакой генерал. Только если кто-то из девочек, или со стороны…
– Глупости, – мягко резюмировала Катя.
Тэйки подскочила к генералу и заорала на него:
– Сбрендил? Лучше тебя я не видела тактика. Да и стрелка, в общем, тоже. Среди нас ты – генерал. Понял? Только ты! Я и готова, если надо…
Тут она влепила Дане оглушительную пощечину. Сделала паузу и закатила вторую.
– Это еще за что?
– Первая – за то, что ты заставил меня признать тебя лучшим. А вторая – за сопли. Твои сопли тут никому не нужны.
Еще бы Тэйки не петушиться! Три с лишним года назад Гвоздь и Даня примкнули к остаткам команды Крохи, уже собравшимся разбрестись: команды из них не получалось, во всяком случае, сильной команды. Тогда долго решали, кому верховодить, и когда решили в пользу Дани, она дралась с ним, руку ему вывернула из сустава, могла бы вообще прибить… ну, или… если бы не повезло чуть-чуть, он бы ее прибил. Тоже ведь крепкий… Немо с Катей оттащили Тэйки и объяснили ей: «Подчинись или уйди!» Друзья называется! Она же с ними… не один год! Вместе от смерти спасались! Но вышло к лучшему, Даня оказался мужиком-на-своем-месте. Тэйки жутко не нравилось, что в команде есть кто-то, кому следует подчиняться, но этот кто-то хотя бы достоин был уважения. Ну, временами. Не как сейчас.
Упрямый Даня сделал еще одну попытку:
– Мое предложение логично. Разве не так? Подумайте хорошенько, свистушки!
Вместо свистушек ему ответил Немо:
– Прости, генерал, не совсем. Твое предложение основано на недостаточном количестве информации.
– Что?
– Это не шпана. Не банда. Не стая. Отделение Верных защитников, нештатно одетое и вооруженное.
– Как… ты… суть их почувствовал?
Немо кивнул. Даня провел тыльной стороной ладони по губам. Обычно он так делал, когда какое-то происшествие казалось ему непонятным, но настораживающим.
– Я… подумаю об этом. Позже. А теперь я забираю свое предложение назад и приказываю: Катя, займись мной.
Тэйки очень хотелось выяснить, чего ради генерал отверг ее, хотя и слышал… конечно, слышал!.. ее фразу про «если надо». Нет слов, как ей хотелось понять Даню, паршивца, идиота… Почему? Но поскольку Кате, их милой и доброй мамашке, выпала несуразная служба, Тэйки сдержалась. Иногда надо быть пай-девочкой. Такой тонкой и воспитанной, что хоть обосрись.
Может, он двинулся на перестарочках? Его же стерве Женьке Рытовой под двадцать пять годков! И охота ему с бабульками… Впрочем, пусть бы и двинулся генерал Даня на старой завали, какое ей, госпоже Тэйкемии, дело? Совершенно никакого дела.

Глава шестая
ЛЮБОВЬ ЮЖАНКИ

Даню оттащили в маленькую комнатку, где жила Катя, положили на убитый матрас, служивший ей постелью, а кое-кто даже попытался ему помочь со стягиванием штанных остатков, но на кое-кого генерал вяло шикнул:
– Отвали, бешеная овца.
Немо покинул Катину спальню, ободряюще улыбнувшись ее хозяйке. А Тэйки куражливо бросила:
– Счастливой брачной ночи, мадам!
Катя, как только дождалась антракта в детском утреннике, закрыла дверь на ключ. Повернулась к Дане лицом. Оперлась спиной о дверь. Сложила руки на груди:
– Почему я?
Даня заколебался. Не сказать ли правду? Нет, выйдет только хуже и, кстати, намного неправдоподобнее рабочей версии…
– Всего-навсего логика, ничего больше. Во-первых, ты лучше знаешь, какие фортели надо вытворять, чтобы я остался жив. Да нефиг тут гримасы лепить, я магические фортели имею в виду, а не это самое! Ведь одним этим самым дела-то не сделаешь, так?
– Да все несложно, Даня. Я бы научила.
– И, во-вторых, если бы я переспал с Тэйки, команда перестала бы существовать самое позднее через месяц.
– Почему?
– Интуиция, Катя. Я чувствую команду как свое тело, и что-то говорит мне совершенно ясно: здесь – больно, здесь не надо трогать…
– А со мной?
– Я понимаю, Катя. У тебя в башке и в сердце до сих пор Кроха. Так? Не отвечай, без того знаю.
– Я поклялась, дорогой мой генерал, не ложиться ни с кем, пока не отыщу достойного. И ты прости, юноша, хоть и хорош, но для меня ты сущее… – Она запнулась.
– Дитя?
– Ты это сказал.
– Да мне не жалко.
– Ты приказываешь мне нарушить клятву? Так попросту, по-бытовому? И Тэйки…
– Никаких Тэйки, Катя! Просто поверь. Вы не зря сделали меня генералом, я вижу кое-что такое, чего не видит никто из вас, – вдохновенно врал Даня.
Его собеседница устало покачала головой.
– Растете вы… Кажется, совсем недавно знала вас всех как облупленных, а теперь не очень знаю и почти совсем не понимаю…
– Блин, да как мне еще вывернуться, чтоб ты поверила? На ушах сплясать?!
Катя молча сняла куртку и принялась расстегивать рубашку.
– Погоди… Ты можешь поставить… у спящего человека?
– Что поставить?
– Ну… то. Сидора Сидорыча.
– Не понимаю тебя.
– Да член, Катя! Болт! Причиндал мужицкий! Банан! Факел! У тебя хватит умения проделать… все дела… со спящим?
Она уставилась на генерала удивленно. Потом в глазах Кати появился огонек понимания.
– Пожалуй, могу.
– У тебя тут есть запасная аптечка, я знаю. Возьми шприц и вколи мне морфинала… одну ампулу. Не больше! Вечером я должен быть на ногах. А потом… в общем, врачебное мероприятие.
Она легким движением поправила волосы. Молчала. Смотрела на Даню испытывающе.
– Разъясни-ка мне, это как же, не болтовня была детсадовская, а ты и на самом деле не хочешь меня?
Генерал усмехнулся:
– На свете есть много вещей поважнее.
– Положим, глупости говоришь,
– Ты не поняла меня, Катя. По правде сказать, я не знаю, хочу я тебя или нет. Ты была для всех нас матерью и до сих пор осталась. Мне и в голову не приходило…
Дане, конечно, приходило в голову , и не раз. Но сейчас ему нужна была команда, работающая как часы, старая добрая команда, которая до сегодняшнего утра готова была без посторонней помощи атаковать весь мир. Имелась еще и иная причина… В общем, генерал готов был сочинять убедительную ложь пудами и километрами, только бы Катя сыграла свою роль просто и без церемоний.
– Не очень-то я тебе верю… Но со шприцем, откровенно говоря, выйдет лучше, чем без него, ты только не обижайся, Даня.
– Катя… Ты не станешь для меня женщиной, я не стану для тебя мужчиной. Все остается на своих местах. А теперь хватит болтать и выдрючиваться. Займись делом.
Катя молча раздела его. Торопливо, небрежно, как раздраженная мамашка стягивает с мальчугана майку, пропахшую потом. «Где ты гулял? Почему изгваздался, как поросенок?» Столь же торопливо сняла собственную рубашку… сняла, только потом догадалась потушить верхний свет, а вместо него зажгла настольную лампу, но и ее загородила какой-то бытовой мелочью – Даня не обратил внимания, какой именно, – оставив в комнате лишь неровный плеск бледности… Катя суетилась. Такого генерал не замечал за ней прежде.
Он было подумал: «А она сама… не врет ли, часом? Может, ей хотелось сделать меня своим мужчиной… Только кривлялась, мол, Кроха-Кроха… Четыре года нет его, а Катя – не железная». Но потом эту тщеславную мысль сменила другая, более здравая и для способа думать, присущего Дане, очень характерная: «Да все бабы волнуются, когда думают об этом…»
– Ты южанка?
– Что?
– Я говорю, ты родом с юга? Только не с юга Москвы, а вообще – с юга? Ты смуглая, как корка пшеничного хлеба… я ел такой несколько раз.
– Заметил-таки? Эту кожу ты видишь каждый день.
– Только ладони и лицо. А теперь разглядел побольше.
– Нравится? – Тон, которым был задан этот вопрос, поставил Даню в тупик. Ему оставалось дать вежливый осторожный ответ:
– Конечно, нравится. Ужасно красиво… Но ты не ответила.
– Ты раньше никогда не спрашивал. Да, я из Харькова. Это город… это был город далеко-далеко на юге. Богатый город. Там очень тепло, теплее, чем в Москве… неважно. Лучше бы нам не болтать сейчас. Трепотня мешает моей работенке, а мне бы надо сосредоточиться.
Генерал послушно заткнулся. Катя легонько пошумливала, расставляя вокруг постели разнообразную магическую мелочь. Тенькали по каменному полу склянки, глухо стукнул неведомый деревянный предмет, зашелестела старая бумага… новой бумаги Даня не видел никогда.
Раз или два ему удавалось различить в мутном сееве почти-света очертания ее тела. Сначала Катя ему не понравилась. Тяжела. Дане по душе были девочки легкие, стремительные, невесомые, резкие. Катя нисколько не подходила под это определение. Но ее пластичная мягкость, плавная округлость заставили генерала думать о ней. Катя принялась вполголоса напевать гоблинское заклинание, отбивая ритм пятками об пол. Медленно, потом быстрее, быстрее, еще быстрее… Не замедляя ритма, она наполнила шприц и сделала укол. Затем полоснула себя по руке ножом, вымазала лицо кровью и точно так же залила ею Данино лицо. Человеческие маги любят рисовать на теле кровавые письмена и узоры; гоблинская магия более проста и прагматична: красного сока должно быть просто-напросто- много , тогда его древний состав сам примется за работу…
Даня пытался уследить за женщиной, но уже не мог: все двоилось у него в глазах. Размытые очертания плеч, бедер, шеи завораживали Даню. Линии плавных изгибов Катиного тела плыли вокруг ложа в ритме стремительного танца. В конце концов, генерал пришел к выводу: его врачевательница хоть и стара, но очень красива… Он почти возжелал Катю, когда почувствовал на себе ее тяжесть. Однако в этот миг снотворное начало действовать всерьез, и желание завертелось вместе с потолком, лицом Кати и всем миром, чтобы через несколько мгновений исчезнуть…

Глава седьмая
ДРАКОН ГОРИТ

Дане снился сон. Этот сон приходил к нему часто – чуть ли не раз в месяц.
Он вновь видел, как его родители жгли первого своего дракона.
Само место, где он тогда жил, называли по-разному. Иногда – «ферма номер 11». Иногда – «правительственное детское убежище». Иногда – «резерв генштаба Секретного войска». От тех времен у Дани сохранилось три отчетливых воспоминания. Во-первых, тогда его кормили три раза в день и для того, чтобы получить пищу, ничего не требовалось предпринимать. Во-вторых, у него были родители. Целых два. Папа успел ему кое-что рассказать о прошлой жизни, той, которую отняли гоблинские дружины. Мама успела объяснить, что крестик на шее – это важно. В-третьих, люди, жившие по соседству, умели убивать драконов. Конечно, взрослые. Защитники. Детей было много, очень много, но они только-только учились драться, а взрослые дрались уже много лет… Тем не менее, драконов они убивали худо, с большим трудом и большими потерями.
Особенно когда им пришлось это делать в первый раз…
Незадолго до того дня Дане исполнилось пять лет. Он съел первое и последнее пирожное в своей жизни.
Стоял май. Даня удрал из подземного бункера, чтобы прогуляться снаружи, но далеко отойти не успел. Неожиданно над всем поселком разнесся вой сирены. Даня был научен тому, как вести себя в таких случаях. Он побежал ко входу в подземелье. Будь Даня чуть ближе, он бы скрылся в бункере, но ему не хватило всего лишь полсотни метров: входной люк закрылся прямо у него перед носом.
Пятилетний мальчик кричал, колотил по броне кулачками и, совсем потеряв голову, даже принялся ногтями скрести холодный металл, но люк оставался неподвижным. Никто не откликался на крики и мольбы Дани. Много лет спустя он понял: дежурные выполняли инструкцию – они пытались спасти многих, принеся в жертву одного… Но тогда он был не в состоянии задуматься над этим, а, задумавшись, вряд ли понял бы. Тогда его сознание затопил вязкий первобытный ужас. Даня мог только кричать, плакать и трястись от страха.
В конце концов, он сел спиной к люку, рыдая и всхлипывая. Тут неподалеку от Дани заработала зенитная установка. Грохот стоял такой, что у мальчика заложило уши. Странным образом оглушительный рев орудия не испугал его, а заинтересовал. «Куда они стреляют?» – подумал Даня.
Рыдания прекратились в одну секунду…
А стреляли они в небо, и там, загораживая ватные громады облаков, повисли грязные лохмотья разрывов.
1 2 3 4 5 6