— Судя по твоему виду, пришлось тебе несладко — прежде был ты и мягче, и глаже, вот жалость-то для троллей, верно?Бран смерил испытующим взглядом чародея — тощий, жилистый, но, без сомненья, крепок, как сырая кожа, и набит под завязку злыми чарами.— Где Пер и Ингвольд? Я пришел, чтобы забрать их, и сомневаюсь, чтобы ты выстоял против гнева Рибху.— А кто говорит о том, чтобы вмешивать в это дело Рибху? — осведомился Миркъяртан. — Это наше дело — мое и твое. Если помнишь, нам уже доводилось трудиться вместе — в Ведьмином Кургане, так почему бы не продолжить этот труд, как будто ничего не изменилось, хотя, конечно, я больше не буду заставлять тебя вырывать трупы или сортировать мертвые конечности. Поскольку у тебя драконье сердце и ты не желаешь от него добровольно отказаться, я возьму тебя как часть договора — весьма живую и, увы, чересчур беспокойную. Однако, у меня есть план: Присягни мне на верность, и я сделаю так, что сюда тотчас же доставят Пера и Ингвольд. Они в руках Хьердис, и королева, верно, уже клянет свою судьбу, если обнаружила, что у Ингвольд больше нет драконьего сердца. — Он едва сдержал ликующий смешок, не сводя с Брана внимательных глаз.— Я не стану присягать ни тебе, ни кому бы то ни было, — отвечал Бран.— Какая жалость, — вздохнул Миркъяртан. — Но, быть может, ты еще передумаешь, когда узнаешь меня поближе. Подойди-ка сюда, погляди, чем я занимаюсь.Бран неохотно шагнул ближе. Миркъяртан возился с горшками, кувшинами и пыльными кошелями. Растерев что-то в ступке, он осторожно пересыпал порошок в небольшую склянку. Затем он заглянул в большой кувшин, прикрытый тяжелой крышкой, под которой возилось и трепыхалось что-то живое; ил-под крышки выпростался слизистый отросток, до жути напоминавший бескостную человеческую руку. Миркъяртан, недолго думая, схватил со скамьи кость, стукнул ею по извивающемуся отростку, и тот поспешно убрался обратно в кувшин. Миркъяртан сыпанул туда щепоть порошка, добавил воды и задвинул крышку; тварь внутри тотчас заскулила и забулькала. Миркъяртан перешел к другим кувшинам, в которых прочие твари дожидались своего ежедневного пропитания.Бран скрестил руки на груди.— Это кто же, Миркъяртан — твои домашние животные? Вот бы никогда не подумал.Миркъяртан сосредоточенно открывал один кувшин за другим.— Животные, ха! Это все мои враги, которые пытались погубить меня, — пояснил он, почти с нежностью поглаживая обтянутый пергаментной кожей череп Тот заворчал, угрожающе сверкнув глазами. — Старина Сигфус был моим наставником. Он так никогда и не простил мне, что я стал сильнее — и опаснее — его. Мы, чернокнижники, никогда не прощаем и не просим прощения, верно ведь, приятель?Сигфус жутко зарычал, и Бран признал в нем ту самую живую голову, которую он нечаянно выронил в Вигфусовом подворье. Миркъяртан опять погладил череп.— Он ярится, что это мне, а не ему достанется когда-нибудь драконье сердце. Он завистлив, как и положено побежденному сопернику — даже сейчас он завидует мне.Бран отступил от стола.— Полагаю, ты грозишь мне подобной участью, если я не присягну тебе на верность и не поступлю с драконьим сердцем так, как ты прикажешь.— Я никогда не грожу, — ласково ответил Миркъяртан. — Все, чего я прошу сейчас — обдумай мое предложение. Ты устроишься здесь со всеми удобствами, покуда мы не покинем Хьялмкнип. Вначале мы покончим с Микльборгом, как и было задумано, тем более что сражение избавит нас от множества этих злосчастных доккальвов и прибавит нам новых драугов. Так ты останешься здесь, идет? — Он легонько стукнул посохом по полу, и фигурка в его навершии изрыгнула струйку густого черного дыма.Бран оглянулся на доккальвов, которые сидели у костра и точили оружие с видом бдительных тюремщиков. Он вздохнул и опустился на табурет у огня.— Вначале пошли за Пером и Ингвольд, — сказал он, — я хочу убедиться, что им не причинили вреда.Миркъяртан нахмурился и погрузился в размышления. Тут из темноты опять вынырнул бочком Скальг.— Не примешь ли еще один совет, Миркъяртан? Пошли за Пером и Ингвольд, иначе Хьердис получит преимущество над тобой и Браном. Она оставит их при себе заложниками и использует против тебя.— Пошел вон! Что я, по-твоему, сам думать неспособен?Если я еще хоть раз увижу или услышу тебя… — Миркъяртан замахнулся, но удар пришелся в пустоту — Скальг благоразумно исчез. Поворчав себе под нос и потыкав посохом пустоту, чародей яростным ревом призвал к себе одного из доккальвов и послал его за пленниками Хьердис.Королева, однако, не спешила тотчас же исполнить требования Миркъяртана и вынудила его прождать почти два дня. Чародей раздраженно расхаживал по мастерской, время от времени повторяя пропитанные угрозами уговоры — пусть, мол, Бран присоединится к нему и поможет уничтожить и льесальвов и доккальвов; Бран всякий раз отказывался даже слушать его. Скальг из темноты прислушивался к этим разговорам, хихикая от удовольствия, и ловко уворачивался от Миркъяртана, когда чародей начинал гоняться за ним или, доведенный до крайности, забрасывал его ледяными стрелами.Когда Хьердис наконец соизволила откликнуться на требование Миркъяртана, тот как раз возился с жуткими обитателями кувшинов. Он даже не оглянулся, когда в туннеле шумно и самоуверенно затопали около десяти доккальвов. Миркъяртан словно не замечал, как они испепеляют взглядами его спину, переминаются и гремят оружием, пока наконец доккальвам стало вовсе не по себе, и они боязливо отступили к стенам.— Ну, и что вам нужно? — наконец прорычал Миркъяртан, так и не оглянувшись.Вожак доккальвов шагнул вперед.— Мы должны доставить к Хьердис тебя и твоего пленника… если ты, конечно, не против.Миркъяртан развернулся и одарил посланника леденящим взглядом.— Я не позволю, чтобы меня доставляли к кому бы то ни было. Я не намерен беседовать с Хьердис. Напротив, я хотел, чтобы она прислала ко мне своих пленников, и это все, что вы можете ей передать.— Но королева велела нам…Закутанная в черный плащ фигура решительно оттолкнула его.— Королева сама будет говорить за себя, — прозвучал голос Хьердис. — Я опасалась, что случится нечто подобное, и потому последовала за своими гонцами, чтобы убедиться, что моя воля будет исполнена. — Королева выступила вперед, слегка прихрамывая и держа руку на рукояти меча. Лицо ее было замотано полосками черной ткани, и лишь глаза гневно сверкали в узкой щелке, когда она взглянула на Миркъяртана. Доккальвы сгрудились позади, опасливо поглядывая на Брана и Миркъяртана.Чародей опустил было глаза, чтобы посмотреть на руку Хьердис, сжимавшую рукоять меча, но королева поспешно спрятала ее в складках плаща.— Ты злоупотребил моим доверием, Миркъяртан, — угрожающе проговорила она. — Я — королева и владычица доккальвов, а ты обладаешь властью лишь в тех границах, которые определены мною. Ты поступил самонадеянно, когда отнял пленника у стражей, которых я же тебе и одолжила. Надеюсь, теперь ты раскаиваешься в совершенной глупости и готов извиниться передо мной.— С какой стати я должен извиняться, если это мои тысячи драугов решили в сражениях судьбу всех захваченных нами горных фортов? — холодно отвечал Миркъяртан. — Я не слуга тебе, и нечего мной распоряжаться. Когда мы разделили волшебные вещи Дирстигга, мы уговорились быть равными союзниками, не так ли?— Но Скарнхравн — твой слуга! — огрызнулась Хьердис. — И выходит, что у тебя целых две вещи Дирстигга, а у меня только одна; да еще вдобавок ты решил завладеть и драконьим сердцем. А оно должно быть моим, чтобы у каждого из нас стало по две волшебных вещи.— В твоих руках Ингвольд, а ведь именно к этому ты и стремилась с самого начала… — заговорил было Миркъяртан, но королева резко оборвала его:— Ах ты, старый предатель, неужели, по-твоему, я не знаю, что у Ингвольд нет драконьего сердца с тех пор, как она вернулась в мир альвов? В Хафторовом подворье она отдала сердце вот этому самому скиплингу, и сердце было при нем в Ведьмином Кургане, покуда он рылся в грязи по твоему же приказу! Недаром же ты так злишься, Миркъяртан, и поделом тебе — за твою глупость. Притом же, ты послал в погоню за Ингвольд этот безмозглый мешок праха — глупее ничего нельзя было придумать, право, ведь теперь он втемяшил себе в башку, что должен любой ценой вернуть девчонку тебе. Он бродит около моей пещеры, распугивая всех и вся, и если ты не посадишь его на привязь или не уничтожишь, придется сделать это самой — а заодно мне и шлем достанется. — Ее глаза в щели между повязками вызывающе сверкали.Миркъяртана ее слова как будто ничуть не задели.— Что ж, может быть, мне и придется уничтожить Скарнхравна, иначе вряд ли удастся заставить его забыть приказание насчет Ингвольд. Не советую только тебе этим заниматься — даже с этим вот мечом.— Почему бы и нет? — хрипло засмеялась Хьердис. — Этот меч и меня понемногу уничтожает, а ведь я посильнее драуга. Ну, Миркъяртан, довольно болтать. Ты пытаешься запугать меня, чтобы заполучить мою власть, и притом, ты уже сто раз, не меньше, коварно становился на моем пути с тех пор, как присоединился к моему делу.— Твоему делу? По мне так дело решает тот, за кем больше воинов и больше силы, — отозвался Миркъяртан. — Хьердис, ты недооцениваешь мое могущество. Представь себе, я случайно знаю, как именно ослабляет тебя проклятье Дирстиггова меча. И мне известно, что именно пытаешься ты скрыть под плащом и повязками.Хьердис вцепилась в меч, и Бран заметил, что рука у нее бесцветная и распухшая. В убийственной тишине королева и чернокнижник обжигали друг друга яростными взглядами.— А ты, чародей, переоцениваешь мое терпение. Хочешь ты этого или нет, а я забираю твоего пленника. — Она подала знак своим спутникам, и доккальвы, обнажив оружие, заняли оборонительные позиции вокруг своей королевы.Миркъяртан вскинул посох, призывая драугов, которые таились в сумраке туннеля. Упыри с шорохом двинулись к своему повелителю, обнажая ржавые мечи.— Что же, сразимся за драконье сердце? — угрюмо осведомился Миркъяртан, кладя ладонь на рукоять собственного меча.— Ты в меньшинстве, Миркъяртан, и я не слишком хочу убивать тебя этим. — Хьердис наполовину вынула меч из ножен, и при этом край ее плаща соскользнул с руки. Бран с ужасом воззрился на руку. Шишковатые наросты так сильно изуродовали ее, что в ней трудно было признать человеческую конечность. Кожа свисала с руки темными мешковатыми складками, словно чешуйчатая шкура ящера.Миркъяртан тоже не мог оторвать глаз от чудовищной руки, и Хьердис, заметив это, хрипло засмеялась:— Что, Миркъяртан, ты и подумать не мог, что дело так худо? Предупреждаю тебя: эта напасть отнюдь не улучшила моего нрава, да он и отроду не был мягким. Проклятие проникло в мою кровь, так что лучше мне не перечить.Она жестом приказала своим воинам идти вперед и увести Брана из туннеля. Миркъяртан и не шевельнулся, но драуги попытались заступить дорогу доккальвам. Уродливые фигуры в лохмотьях грозно проступали из тьмы, взглядом мертвых глаз впиваясь во врагов и почерневшими кривыми пальцами стискивая оружие. Доккальвы заколебались, зная, что нежить будет сражаться, покуда не останутся лишь клочья высохшей плоти и изломанных костей; и даже после этого остается незримая злая воля, которая стремится прикончить того, кто уничтожил драуга.Хьердис шагнула вперед.— Ты что же, полагаешь, будто я устрашусь твоей ходячей падали? Вот, смотри! — И она ударом меча отсекла голову опередившего прочих драуга. Тотчас доккальвы, как один, бросились вперед и яростно рубили оставшихся шестерых драугов, покуда Хьердис не велела им остановиться.— Теперь ты видишь, Миркъяртан, мою решимость? Что, тебе все еще хочется со мной сразиться?Миркъяртан не глядел в горящие глаза Хьердис.— В твоей злобе, Хьердис, есть какое-то особое, дикое очарование. Вижу, что нет смысла взывать к твоему здравому смыслу или благоразумию — они явно покинули тебя, когда вошло в силу проклятье Дирстигга. Что же, забирай скиплинга и уходи… только не подумай, что я хоть на миг прощу тебе все это.Хьердис подала знак одному из своих воинов, который обошел Миркъяртана и острием меча указал Брану, куда ему следует идти. Бран и не думал возражать: в конце концов, он ведь пришел в Хьялмкнип только для того, чтобы соединиться с Пером и Ингвольд, хотя он и косился на Хьердис, ярившуюся в своей немощи. Если с Пером и Ингвольд ничего не стряслось плохого, ему останется лишь, не медля, призвать на помощь Рибху. Уходя, Бран оглянулся на Миркъяртана, который снова невозмутимо возился со своими «питомцами» в кувшинах, и вид чародея живо напомнил ему слова о том, что чернокнижники никогда не прощают обиды.Когда Хьердис и ее свита вышли из туннеля наружу, королева велела нескольким своим спутникам отвести Брана в свой лагерь — старые шахты к северу отсюда — а прочим приказала остаться присматривать за Миркъяртаном. Судя по выражению их лиц, этот приказ им вряд ли пришелся по вкусу. Затем Хьердис удалилась в сопровождении рослого и злобного с виду доккальва, который больше смахивал на волка — обычная у доккальвов фюльгья. Пленник и его стражи шли гораздо медленней и только к рассвету оказались у большого портала, где кипело оживление. Доккальвы, в немалом количестве возвращавшиеся с невесть какого ночного злодейства, скрывались в черноте ближайших туннелей, где отсвет костров, на который стряпалась пища, казался блеском кровавых глаз, хищно глядящих на мир из недр земли.Отвратительный спутник Хьердис уже поджидал их у главного входа.— Ведите его к королеве, — велел он стражникам презрительно и кратко, поглядев на Брана с отвращением и враждебностью. — Меня зовут Тюркелль Кровь-на-Топоре, запомни это хорошенько. Если попытаешься удрать, скиплинг, живым не уйдешь, уж это я тебе обещаю.— Пустые угрозы — от пустой головы, — отпарировал Бран.— В этом ты, как две капли воды, схож со Скарнхравном.Подталкивая Брана вослед Тюркеллю, стражники вывели его через туннель в просторную дымную подземную галерею, где стряпухи готовили на кострах неведомые яства. Двое доккальвов чистили коня Хьердис, стоявшего по колени в свежей соломе, а еще шестеро воинов охраняли большой шатер. Полог был затянут, и изнутри просвечивал красный отсвет горящей лампы.— Мы привели пленника, — объявили стражи Брана, останавливаясь перед шатром. — Что прикажет королева с ним сделать?— Пускай войдет, — отозвалась из-за полога Хьердис. — И позовите Тюркелля, а вы оставайтесь снаружи. Кто посмеет подслушивать — уши отрежу.Тюркелль неуклюже двинулся вперед, одарив сородичей-доккальвов оскорбительной гримасой, а Брана угрожающим взглядом. Он распахнул полог, знаком веля Брану войти. Тот вошел, не спуская глаз с Тюркелля и с подозрением гадая, с чего бы этот доккальв относится к нему с такой ненавистью — точно Бран чем-то угрожает именно ему.Хьердис ждала их, растянувшись в большом уютном кресле, где тени надежно скрывали ее лицо. Бран воспользовался возможностью выдвинуть свои требования.— Где мои друзья? Если не хочешь пострадать, и весьма серьезно, немедля верни их мне и дай нам уйти невредимыми.Хьердис села прямо и зло рассмеялась.— Ты его только послушай, Тюркелль! Не успел и рта раскрыть, как уже грозится. Храбрый парнишка, верно?Тюркелль брызгал ненавистью, точно слюной:— Только прикажи — и я прикончу его на месте со всеми его угрозами и смелостью!— Глупости, — холодно отрезала Хьердис. — При нем драконье сердце, и ему нельзя причинять вреда. Ну что же, Бран, — продолжала она уже более приятным тоном, — уверяю тебя, что твои друзья устроены удобно — насколько можно устроиться удобно в здешних подземельях, где стены покрыты плесенью, или пыль все время скрипит на зубах. И вовсе незачем пронзать меня таким сердитым взглядом. Я велела доставить тебя сюда лишь для того, чтобы вернуть тебе твоих приятелей.— Что? — воскликнул Бран, и Тюркелль вторил ему изумленным ворчанием. — Вернее, мне бы следовало спросить — почему? Что ты надеешься этим приобрести?— Я не хочу гневить Рибху и обращать их против нас, — отвечала Хьердис. — Миркъяртан, алчный и непредсказуемый, опасен для всего этого мира, так что совершенно необходимо не дать ему завладеть драконьим сердцем — что я и сделала. Когда мы закончим это маленькое недоразумение с Микльборгом, у моих почетных гостей будет все, чего они ни пожелают — кони, золото, дорогие ткани, земли, почет и титулы. Ты ведь позволишь мне проявить свою щедрость?— Щедрость? — Бран, с подозрением хмурясь, медленно покачал головой. — Не нужны мне дары доккальвов. Ничего на свете я не хочу так мало, как вашей щедрости. Все, что мне нужно — верни моих друзей, и мы уйдем отсюда.Хьердис взялась за рукоять, извлекла меч из ножен и положила себе на колени. Тюркелль глядел то на Брана, то на королеву и от злобы и замешательства даже начал косить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38