Александр Золотько
Почерк дракона


Охотник Ц 1



авторский текст
«Александр Золотько Охотник: Почерк Дракона»: Фолио; Харьков; 2001
ISBN 966-03-1324-1
Аннотация

Герой романа, журналист Евгений Шатов, только что закончивший статью о крупных махинациях на дрожжевом заводе, вдруг получает телефонное предупреждение о готовящемся заказном убийстве, где жертва – он сам, а заказчик – директор завода. Звонивший предлагает защиту от наемных убийц, выдвигая взамен одно условие – провести журналистское расследование целой серии таинственных убийств, объединяющей характерной деталью которых стал бумажный силуэт дракона.
Текст книги представлен в авторской редакции.

Александр Золотько
Почерк дракона.

Глава 1.

Он твердо помнил, что его зовут Евгений. Женя. Жека. И фамилию свою он смог вспомнить практически сразу – Шатов. Это обнадеживало. Человек, способный, еще толком не проснувшись и не придя в себя после вчерашнего, вспомнить свои имя и фамилию, не совсем потерян для общества.
Шатов поздравил себя с таким замечательным выводом. Молодец. Не нужно было только вчера принимать участие в мероприятии. Тогда не пришлось бы добираться домой на автопилоте и не нужно было бы с утра прислушиваться к своему самочувствию, ожидая явления абстинет… Шатов, не открывая глаз, поморщился и облизал губы.
Совсем хреново, ваше благородие. Когда с утра заплетается язык – это плохо, но не катастрофически. Но когда начинают заплетаться мозги…
Еще раз – абстинент… Шатов сплюнул. Абстинентный синдром. То бишь – похмельный. Если верить популярной литературе, именно аб… похмелье свидетельствует о наступившем алкоголизме.
Но у него, кажется, пока все в порядке. Если не считать идиотской привычки после трудно проведенной ночи задавать себе странные вопросы и пытаться анализировать состояние организма. То, что пересохло во рту и першит в мозгах – не повод для страха и подготовки визита к врачу-наркологу.
Нужно просто дать себе страшную клятву не пить. Не пить.
Шатов попытался открыть глаза. С первого раза не получилось. Пришлось сесть на краю постели… Шатов пошарил вокруг себя руками и убедился, что вчера ночью у него хватило самообладания постелить себе постель.
Молодец. А теперь нужно просто открыть глаза. Медленно и не торопясь, миллиметр за миллиметром, так, чтобы яркое утреннее солнце не врезало по уставшим и не отдохнувшим глазам. Да кто здесь, в конце концов, хозяин, возмутился Шатов и решительно протер глаза. Подъем!
Получилось не очень убедительно, и Шатов повторил команду вслух и как можно решительнее: «Подъем!». Вышло значительно лучше. С первой попытки удалось нашарить тапочки.
Под люстрой посреди комнаты с противным жужжанием носились мухи. Шатов не мог понять, зачем эти звери каждый день кружатся именно здесь. Еще можно было понять, если бы они устраивали себе танцы на кухне, там хоть едой пахнет. Иногда.
Шатов взмахнул простыней, мухи лениво разлетелись в стороны и на секунду затаились. Обе стороны выполнили обряд и успокоились. Шатов привычно пообещал себе купить липкую противомушиную ленту, быстро свернул постель и сунул ее в диван.
Умыться, принять душ, позавтракать. Кому могла помешать такая минимальная программа, грустно подумал Шатов, убедившись, что воды в кранах нет. Ни горячей, исчезнувшей еще в мае, ни холодной, подачу которой обещали организовать по графику. И не смогли. Или не захотели.
Хотя, не исключено, что именно в этом график и заключался. Час утром и два часа вечером. Хоть электричество не отключают, поздравил себя Шатов и отправился на кухню. Это было правдой. Все дома вокруг отключали на четыре часа в день, а четыре дома, включая девятиэтажку Шатова, бог миловал. По какой-то очень сложной технической причине.
Завтрак. Шатов вытащил из холодильника свои запасы еды. Нормально-нормально, все в порядке. На завтрак будет яичница с колбасой, под помидоры и чай. Можно было соорудить яичницу с помидорами, но – лень. Суровая простота еды украшает мужчину.
Хлеба, кстати, он вчера не купил. Не до того было. А, собственно, до чего вчера было? С чего это в редакции была устроена очередная попойка? Шатов разбил и вылил три яйца на шипящую в сковороде колбасу и посолил.
А вчера в редакции шеф и главный редактор устроили прощальный ужин по случаю выхода их в отпуск и убытия на курорт. На целых две недели в Испанию.
Счастливого пути, скатертью дорога. Шатов прикрыл сковороду крышкой и выключил печку. И выставило начальство своим подчиненным очень неплохо. Будто поставило себе задачу напоить личный состав редакции на все две недели своего отсутствия.
Шатов замер над сковородой. Вот. Вот что он с самого пробуждения пытался вспомнить. Вот то хорошее, что с ним вчера произошло. Он в отпуске. Ему, как и всем остальным, вчера вручили деньги. Редакция в отпуске.
В отпуске. И теперь он, как порядочный человек, должен решить, как потратить две недели внезапно свалившегося безделья. Давненько он не был в отпуске. Уже лет пять. Все беготня, счастье общения, черт бы его побрал, какая-то закулисная и подковерная возня на тему борьбы за место под солнцем.
И вот теперь он может потратить две недели своей жизни так, как захочет.
Шатов улыбнулся. Первым желанием было вернуться к дивану, снова достать постель и продолжить сон. Столько, сколько выдержит. Но, как учил герой одного штатовского фильма, никогда не соглашайтесь на первое предложение. Даже если это ваше собственное предложение, дополнил заокеанскую мудрость Шатов. Свое собственное – в первую очередь. Ибо ленив Евгений Шатов. Настолько, что даже сам себе неприятен. Настолько, что время от времени устраивает себе экзекуции. Два раза в неделю поход в бассейн, с полуторачасовым залом тренажеров перед заплывом.
Кстати, неплохая идея – махнуть на какой-нибудь водоем за город. Или даже на море. Хотя, на море сейчас больше людей, чем медуз.
Так что, лучше ехать в совершенно дикое лесное место, подальше от ужасов цивилизации, и назойливости знакомых. Дикий отдых на дикой природе. И отпустить бороду. Обязательно отпустить бороду. Он неплохо будет смотреться в бороде.
И ввалиться в редакцию через две недели, пропахшим дымом, с двухнедельной щетиной и с выгоревшими волосами. Еще можно босым. Это будет выглядеть совсем шикарно – босой, нечесаный, небритый. В этом что-то есть. Почти гениальное. Ну или безумное.
Имеет Шатов право на безумие? Имеет. Некоторые вообще подозревают, что он находится в этом состоянии постоянно. Например, ни один нормальный человек не полез бы в этот дурацкий дрожжевой завод выяснять, сколько именно денег может нелегально заработать директор. И уж подавно не стал бы нормальный человек продолжать копаться в этом, искать документы и пробивать через шефа публикацию статьи на эту тему после того, как вырисовалась ежегодная сумма левых денег в триста тысяч американских долларов.
Нет, на минуту Шатову тогда стало даже страшно, но потом он плюнул на все и решил публиковать. Шеф и главный редактор оценили порыв и качество собранных документов настолько, что решили рискнуть. И вот вчера…
Нет, вчера газета была только сверстана и отправлена в типографию. Сегодня статья опубликована, можно собой гордиться и, если честно, перестать время от времени оглядываться на улице. Все, теперь, после публикации, можно особо не дергаться. Каждое слово задокументировано, теперь пусть директор завода нервничает и готовится отвечать на вопросы прокуратуры.
Это событие стоит обмыть, подумал Шатов и тут же оборвал такие крамольные мысли. Вчера он уже это обмывал. Хватит. Он вообще давал себе клятву, что перестанет пить. Хотя бы на две недели отпуска. Пусть и печень отдохнет.
Сейчас он спокойно помоет посуду, отправится в комнату и в кресле вальяжно предастся размышлениям о том, как провести отпуск.
Зазвонил телефон.
У меня отпуск, подумал Шатов. Телефон продолжал звонить.
– У меня отпуск, – крикнул Шатов телефону, но тот продолжал звонить, несмотря ни на что.
– Ну, хорошо, я сейчас подойду, – сдался Шатов и пошел к телефону.
Кто бы это мог звонить? Главный и шеф – в отпуске, и, кажется, уже даже на пути к Средиземному морю. Кто-нибудь из девушек? Неплохо, но вряд ли. Девушки обычно звонят чуть попозже.
А если это директор завода уже успел прочитать статью и теперь звонит, чтобы выразить свой восторг? Хоть сто порций. Что бы он там ни хотел, теперь он может Шатова только догнать, заломать и облобызать. В самые интимные места.
– Шатов слушает, – сообщил Шатов в телефонную трубку, предвкушая, как славно врежет сейчас директору славного дрожжевого завода господину Петру Ивановичу Васильеву.
– Евгений Сергеевич? – поинтересовался совершенно незнакомый голос из телефонной трубки.
– Угадали.
– Доброе утро, – незнакомый голос оказался еще и голосом вежливым.
– Доброе утро, – поддержал разговор Шатов, – с кем имею честь общаться?
– Вы меня все равно не знаете.
– Вот как? И что дальше? – Шатов почувствовал, что разговор будет долгим, и сел в кресло.
– Я часто читаю ваши материалы в газете, – сообщил незнакомец, – и они мне нравятся.
– Спасибо, – если разговор начинается с комплимента, жди неприятностей. – Как вас, кстати, зовут?
– Это не важно.
– Вам – может быть. А я как должен к вам обращаться? Демократичным «Эй, ты!» прикажете вас окликать?
– Как вам будет угодно. Только прошу принять во внимание, что у нас с вами очень мало времени, а вам еще нужно ответить на несколько моих вопросов.
Шатов даже заулыбался от удовольствия. Такое хамство встречается не часто. Такое хамство нужно смаковать и наслаждаться каждой секундой общения. Это ж сколько самомнения нужно иметь, чтобы так вести разговор с незнакомым человеком.
– Эй, вы, я вас слушаю.
– Очень хорошо, – сообщил хам, – скажите пожалуйста, ведь это вы автор статьи «Зелень, выросшая на дрожжах»?
Все-таки по поводу завода, вздохнул Шатов. Неужто уже адвокат? Хотя адвокаты обычно начинают с того, что представляются.
– Если там под статьей стоит моя подпись – значит, автор я.
– Так я и думал.
– С чем вас и поздравляю.
Есть два типа хамов. Один тип хамит, но требует, чтобы к нему обращались вежливо. Другой тип – позволяет хамить себе в ответ. Нынешний собеседник явно относился ко второму типу.
– Скажите, Евгений Сергеевич, вам не страшно связываться с такими большими деньгами? Ведь этот самый, как его, Васильев, совершенно спокойно может на вас обидеться и…
– Вас, случайно, не он послал, чтобы меня пугнуть? – поинтересовался Шатов.
– Ну что вы, Евгений Сергеевич, ни в коем случае. Мой интерес, так сказать, личный и продиктован, в некотором роде, любопытством. Как вопрос к пожарному о том, не боится ли он лезть в огонь. Не боитесь?
– В огонь?
– В большие деньги.
– Честно – боюсь. Но фокус в том, что по правилам игры нужно бояться только на стадии сбора материала и подготовки публикации. После выхода статьи в свет журналист уже как бы ни при чем, – Шатов сделал паузу и на всякий случай добавил, – а документы у меня все в порядке. В клевете меня не обвинишь.
– И не собираюсь даже. Я ведь уже сказал, что меня все эти истории касаются мало, ни в газете, ни на дрожжевом заводе я не работаю, как, кстати, не служу и в правоохранительных органах.
– Ну да, ну да, вы из чистого любопытства. Кстати, а где вы достали мой номер телефона? Я им не подписываю своих статей.
В телефонной трубке раздался легкий смешок:
– Скажем, у меня есть свои источники, и я достаточно информированный человек.
– С чем вас опять, таки, поздравляю. И вы решили позвонить ко мне, чтобы выяснить у меня какую-нибудь информацию?
– Нет, я позвонил вам, чтобы поделиться информацией с вами.
– О чем?
– В какой-то мере – о дрожжевом заводе.
– Не уверен, что вы сможете мне сообщить что-то особо новое.
– И тем не менее.
– Неужели Васильев явился с повинной, прочитав статью?
– Нет. Точно – нет. Хотя статью он прочитал с большим, насколько я знаю, интересом.
– И что же такового важного и нового произошло на заводе? – Шатов почувствовал легкий дискомфорт, предчувствие чего-то малоприятного легонько просочилось в его мозг.
– Нет, – спокойно сказал неизвестный, – я не собирался вам сообщать, что произошло на заводе. Я собирался вам сообщить, что не произошло у вас в газете.
– Не произошло… Где?
– У вас в газете. В ваших «Новостях», – голос в трубке был очень терпеливым и вежливым, даже мягким, как голос психиатра, беседующего с пациентом.
– И что же не произошло в наших «Новостях»?
– В ваших новостях не произошел выход в свет статьи «Зелень, выросшая на дрожжах».
– Как это? – Шатов даже помотал головой. Он вчера видел макет первой полосы, на которой большими буквами… – Я сам видел…
– Газету?
– Макет. И полосу верстали при мне.
– А газету вы видели?
Газету он не видел. И, кстати, не видел и пленок, выведенных для типографии. Когда версталась газета, и когда выводились пленки, он, как и все остальные, сидел за столом и поднимал тост за тостом.
Телефонная трубка помолчала несколько секунд, давая возможность Шатову обдумать все сказанное, потом спокойный голос констатировал:
– Газету вы не видели.
– Не видел, – подтвердил Шатов, осекся и торопливо добавил, – но откуда тогда вы знаете, что статья должна была выйти? И… Постойте, ведь вы сказали, что Васильев прочитал ее…
– Вот именно. И документы тоже у него.
– Документы я…
– Документы вы отдали главному редактору, и они, вам так было обещано, должны храниться в сейфе у шефа.
– Откуда вы…
– А на самом деле весь пакет ваших документов находится сейчас на столе перед директором дрожжевого завода Петром Васильевым.
– Это чушь, – надеясь, что голос звучит решительно, возразил Шатов.
– А откуда я все это знаю? – поинтересовался собеседник.
– А откуда вы это знаете? – зло переспросил Шатов.
– Пусть это будет моей маленькой тайной. Теперь вы мне ответьте – что ощущает журналист, попав в такую вот неприятную ситуацию? Вы там что-то говорили о правилах игры?
– Пошел ты, – Шатов бросил телефонную трубку и вскочил.
Спокойно. Это еще не факт, что все так, как сообщил этот телефонный гад. Не факт. Это вполне может быть милая шутка Васильева. Небольшая месть. Шатов вспомнил красную рожу директора завода и покачал головой – этот так шутить не будет. Просто не сможет. Слишком тонко. И как точно.
Кто-то из редакции? Вполне. Эти уроды могут пошутить еще и не так.
Шатов с некоторым удивлением заметил, что уже почти оделся. Нужно идти. Куда? Тоже понятно – в редакцию. Если то, что сказал этот гад, правда, то…
А что, собственно, то?
Если статья действительно не вышла, то у Шатова появляется уникальная возможность начать коллекционировать неприятности. Автоматически проверив газ и краны, Шатов вышел из квартиры. В редакцию. Там посмотрим. И там будем принимать решение, как именно себя вести дальше.
Нажав кнопку вызова лифта, Шатов замер. Стоп. Придется возвращаться, хоть это и плохая примета. Или все-таки…
Нет, нужно вернуться. Шатов медленно достал из кармана ключи от квартиры, открыл замки. Черт. Он разрывался между двумя чувствами, и это было ужасно неприятно. Ничего страшного не произошло, шептало что-то в душе у Шатова, просто нужно съездить в редакцию, там во всем разобраться, а потом спокойно вернуться домой. И все будет в порядке. А в квартиру сейчас возвращаться не нужно, тем более что это действительно плохая примета.
Шатов не был особенно суеверен, но в эту примету верил. Верил, но не настолько, чтобы отмахнуться от второй мысли, которая решительно всплыла из глубины его мозга и не собиралась уступать места без боя. Нужно взять из квартиры деньги и документы. Если все плохо – они понадобятся; лучше, чтобы они были под рукой. Просто на всякий случай.
На всякий случай. Случаи бывают всякие.
Первая мысль была приятнее. Вторая очень уж напоминала панику, а выглядеть паникером даже в собственных глазах очень не хотелось.
Ну и хрен с ним. Шатов решительно рубанул воздух рукой и вошел в квартиру. В крайнем случае, потом посмеюсь над своими страхами.
Снова пришлось повторить операцию с дверными замками, потом пришлось снова ждать лифта, который кто-то не хотел долго отпускать с нижнего этажа. Шатов терпеливо ждал, в миллионный раз рассматривая надписи и рисунки на стене.
1 2 3 4 5 6