А на станциях крутили бесконечные музыкальные ролики и рекламу новейших фильмов. Через каждые полминуты ролики прерывались на «посадочную паузу» – подходил очередной поезд, а вот отрывки из фильмов шли непрерывно. Многие детишки тут так и зависали, забывая, куда хотели ехать, стоило им увидеть, что в метро обкатывают новое кино. В этом плане рекламная служба подземки работала проворнее пиратов. Причем, в отличие от них, легально. Увидеть в приличном качестве и за минимальную сумму довольно крупные фрагменты фильма за месяц до его премьеры на площади Гибсона – главной киноарене континента – можно было только в метро…
Володя выбрал «живую» панорамную картинку пространства перед университетом. Пока нужного ему субъекта среди деловито снующих там людей видно не было. Никаких особо подозрительных личностей, впрочем, тоже. Опасения загадочной Анны Старлет пока не подтверждались. Да и не подтвердятся, лейтенант был почти уверен. Тоже нашлась прорицательница: «не ходи», «опасность»… На что она только надеялась? Что Владимир отреагирует на ее осведомленность? Она знала фамилию свидетеля и рабочий позывной лейтенанта, ну и что? Ничего, это верно. А вот откуда она узнала о задании – вопрос. Значит, все-таки просто наплевать и забыть о предупреждении «мэниакальной Кассандры» нельзя.
– Волк, на связи Гриф, – открылся экстренный канал. – Я тебя страхую. У фонтана. Клиента пока нет.
Володя развернул проекцию площади так, чтобы пятачок у фонтана стал ближе. На парапете действительно сидел сержант Бережной, рабочий «ник» – Гриф. Он изображал студента, увлеченного просмотром мыслефильма. Пустой взгляд плавал, отрешенно следя за игрой водяных струек, рот был чуть приоткрыт, а руки едва заметно подергивались, реагируя на разворачивающееся перед мысленным взором действо. Со стороны: сидит парнишка, осмысливает какой-то боевик, скорее всего новый блокбастер «Тиран Ориона» от «Кроу виртуал продакшн». Им сейчас бредит весь континент. Месяц назад группа капитана Колодяжного накрыла пиратскую студию, где краденые монтажные копии перегонялись в мыслеэфир почти без потери качества. Тогда практически весь уничтоженный материал состоял из копий «Тирана». Надо признать, фильм получился удачный. Говорят, в парке аттракционов Мир Фантазий, который начинался на противоположной стороне университетской площади, уже запустили новую игру по мотивам фильма. Или собирались запустить одновременно с официальной премьерой. Кстати, как раз сегодня. Премьера с бонус-игрой была назначена на шесть вечера. То-то вся молодежь в метро была на взводе…
Гриф почти не переигрывал. Это хорошо. Талантливые агенты СЭБу нужны. Вот потренируется в таких засадах-прикрытиях, можно будет поручить ему персональное дело.
Володя снова сменил ракурс и взял крупно главный вход. Четкина не было. Время – девять пятьдесят. Однако пунктуальный аспирант. И хладнокровный. Другой на его месте уже давно бы взволнованно вышаркивал по гранитным ступеням парадной лестницы, а этот не спешит. А может, дело не в хладнокровии. Может, осторожничает. Надо же, какой важный документ ему попался! И прикрытие шеф организовал, и свидетель опасается засветиться раньше времени. Что же там такое? Тайный гроссбух «Бистрофуда» или «Колы»? Какие еще корпорации-гиганты могут позволить себе запугать свидетелей и насторожить начальство СЭБа? И при чем тут аспирант-физик?
Подняться на поверхность со станции «Университет» было делом трех минут. Дойти от стеклянного купола павильона-входа, увенчанного красной литерой «М», до лестницы – еще минута. Девять пятьдесят пять. Где же мальчик?
Волк окинул взглядом панораму города. Не потому, что надеялся увидеть аспиранта на крыше ближайшего небоскреба, а просто чтобы не стоять столбом.
Прямо – величественная громада университета. Километровый в ширину стеклянный фасад ограничивали выступающие вперед башни двух главных корпусов – физики и естествознания. На высоте ста пятидесяти метров башни упирались в квадратные крыши большей площади, и это делало их похожими на столы. Говорят, что изначально задумывался намек на академическую шапочку. Такую угловатую. Возможно, задумка была стоящей, но в реальности получились столы на толстых ножках-тумбах.
Стена основного здания между ними была значительно ниже. К ней с разных сторон тянулись прозрачные трубы пешеходных переходов и длинные языки транспортных подъездов. Наружные лифты заканчивались открытыми площадками на плоской крыше, неподалеку от причалов для ресторанчиков на гравиподушках.
И все это великолепие зеркально сверкало, отражало солнечные лучи, виадуки и ближайшие здания, создавая тем самым иллюзию бесконечной глубины и объема.
Здания слева от университета были однотипными – там обосновался студенческий городок, – но это не портило вида. Десятки стоэтажных костяшек домино походили на материализовавшиеся отражения в зеркале университета. Их перспектива тянулась вдаль, но здания не перекрывали вида, и в просвете между студенческими высотками были видны необычные дома-шары следующего квартала – вотчины Академии искусств.
Справа в хитросплетении многоуровневых транспортных развязок, труб-виадуков и мостов терялись многочисленные офисы научных и программных компаний. Их внешний вид подчинялся лишь одному правилу – отличаться от соседних. И на достижение цели архитекторы бросили все свои творческие силы. Дизайн домов исчерпывал, казалось, все варианты сочетания таких деталей, как стены, крыши, балконы, окна и многоуровневые подъезды. А также все геометрические формы и комбинации цветов-фактур.
Но самое грандиозное сооружение расположилось через обширную пешеходную площадь, напротив храма науки и образования. Это был знаменитый Мир Фантазий. Крупнейший парк развлечений на континенте. Архитекторы возвели его с размахом, вполне соответствующим статусу.
Полностью закрывая собой городской вид и часть небосклона, прямо через площадь возвышалась настоящая столовая гора. Ее склоны были покрыты лентами серпантинных дорог и разделены горизонтальными террасами. На просторной плоской вершине и на всех террасах зеленели тщательно спланированные «непроходимые» джунгли, в которых скрывались тысячи мест для отдыха, парковок для любого транспорта, кафе и кемпингов. В некоторых местах склоны горы были отвесными, и здесь зелень отступала, обнажая изумительные по красоте скалы. Неподалеку от одного из этих мест прямо с вершины к подножию обрушивался грандиозный водопад. Голографический, конечно.
Подножие горы выглядело ажурным, поскольку через каждые пять метров в нем зияли огромные полукруглые входы в парковые сектора и ярко освещенные вестибюли. И повсюду копошились тысячи мизерных букашек. Так на фоне грандиозного Горного Мира выглядели посетители.
Такова была панорама одного из уголков Сиднея. Не самого лучшего, но и не худшего в городе. Как и везде, здесь все было идеально, правильно и красиво. Гуляли парочки, приличные и веселые компании, мамаши с детворой, студенты. Опрятные и чистые рабочие подравнивали кустики, автоматы поливали скверики, протирали лавочки и так далее и тому подобное. Все было прилизано и ухожено… до тошноты.
Волк скривился и поднял взгляд вверх. По небу прошли четыре гравиплана службы погоды. Какие облака разгоняли – непонятно. В лазурной вышине уже неделю не появлялось ни одного белесого клочка.
Взгляд Волка снова опустился к парадному подъезду университета. Занятно, где он прятался? Не мог же этот растрепанный аспирант вынырнуть из-под гранитной плиты крыльца. Факт, не мог, однако вот он, стоит недалеко от дверей и нервно теребит небольшой сверток.
Владимир преодолел последние ступени и уверенно направился к Четкину. Аспирант заметил его решительный порыв, на секунду замер и, видимо, сравнив внешность (довольно помятую) приближающегося агента с файлом в памяти, двинулся навстречу. На мыслеконтакт он почему-то не выходил. Не был подключен к скрытому эфиру? Маловероятно. К «Мегаполису» люди подключались с рождения, иначе было просто нельзя. На мысленной сети замыкалось практически все в этой жизни. Опасался прослушивания? Возможно, только как он ориентировался в городе, где большая часть информации транслировалась прямо в сознание горожан, а не вывешивалась на плакатах, указателях или справочных табло? В городе, где управление любым прибором или механизмом осуществлялось при помощи телепатических приказов. Где в конце концов общение при помощи голоса давно стало всего лишь данью этикету: при личной встрече полагалось говорить, а находясь хотя бы в разных углах помещения, уже можно было обмениваться мыслями. Комплекс этих услуг потому и назывался мыслеподдержкой, что без него человек не мог ступить и шагу, не споткнувшись о видимые только «подключенным» препятствия – реальные или условные.
– Господин Четкий, я Волков. Служба экономической безопасности Управления юстиции.
Владимир остановился в двух шагах от свидетеля и окинул его взглядом. Растрепанные волосы, бегающие глазки, несвежая рубашка, джинсы и до неприличия стоптанные дешевые штиблеты «Кат». По виду скорее мелкий торговец из Черного города, чем аспирант. Но нездоровый цвет лица и тонкие нервные пальцы выдавали принадлежность к ученой братии.
– Да-да, я принес. – Четкий затравленно оглянулся и добавил громким шепотом: – Они за мной следят! Они повсюду!
– Они? – Владимир протянул руку к свертку. – Это у вас документы?
– Важнейшие! Я наткнулся на них, разбирая лабораторные архивы. Там собраны книги и рукописи, датированные начиная с конца двадцатого века, представляете? Со времен миротворцев и первооткрывателей!
– Формулы первых атомных бомб и линейных ускорителей? – блеснул эрудицией Волк. – Занимательное чтиво. Для любителей древности.
– Нет, все совсем не так! – Голос аспиранта дрожал. – Я не знаю причины, но в наших архивах хранились документы, абсолютно не имеющие отношения к физике. Я даже подумал, что собраны они не по тематическому принципу, а по факту написания в одном месте или в одно время. По ним можно восстановить целый период истории во всех подробностях: от научной и культурной жизни до светской хроники и личной переписки. Но самое поразительное – место издания книг! Я не могу назвать его вслух, но, поверьте, это очень далеко отсюда!
– Весьма интересно. – На самом деле Волкову было совсем не интересно. Гораздо больше, чем анализировать подобные факты, ему хотелось выпить стаканчик минеральной, а еще лучше – бутылочку светлого «Фостера». – Ну и при чем тут наша Служба? Кладами и старинными коллекциями занимается Культнадзор.
– Хранилище было опечатано отделом профессора Новака!
– Ну и что? – Волк начал терять терпение.
– Они «звенят»! Представляете? До сих пор! Самые молодые из документов датированы два ноля двадцатым годом, и все они «звенят»!
– В каком смысле? – Владимир насторожился. Что значит «звенят», он догадывался, но хотел услышать подтверждение из уст Четкина.
– Пыль! Радиоактивная пыль! Они пропитаны ею насквозь. Вот этот рукописный документ единственный прошел обработку в лаборатории радиационной гигиены и почти не представляет опасности, но все остальные…
– Та-ак… – Волк примерно понял, куда клонит аспирант. – А все остальные заражены, но их потихоньку продают коллекционерам на черном рынке, так? Это опять же не совсем наш профиль, но мы подключим к делу кого следует, будьте уверены.
– Постойте, это не все! Вы отталкиваетесь от факта наличия «грязного» архива, а вопрос, откуда он взялся в хранилище университета, вас не волнует?
– Быть может, раньше в том помещении располагалась изотопная лаборатория? – предположил Володя. – Или эта библиотека вывезена с какого-то отработавшего срок полигона. Кто знает?
– С полигона? Практически все документы написаны по-русски! Кириллицей! Вы знаете, что это за алфавит?
– Знаю. Им пользуются где-то в Африке.
– На Мадагаскаре! – возбужденно прошептал аспирант. – Возможно, бумаги попали к нам с этого бунтарского острова, а может… а может, и с севера!
– Исключено, – уверенно возразил Волк. – В северное полушарие не ходят даже подводные лодки. И никакие транспортные гравипланы туда не залетают. И двести лет назад туда никто не заходил. А уж тем более никто не смог бы прожить там достаточно долго, чтобы создать целый архив. Да и если кто-нибудь отважился, это – помните, как у Александра Пушкина-Африканского? – «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Сейчас-то зачем привозить в Сидней целый архив воспоминаний каких-то отважных, но глупых Мадагаскареких путешественников?
– А если в нем есть важная информация, но контрабандисты не знали, в какой из рукописей ее искать?
– А профессор Новак, по-вашему, знает? Вы же под него копаете, не так ли?
– А вы прочтите вот эту рукопись, – Четкий потряс свертком.
– Хорошо, хотя это снова не наше дело. – Владимир подбросил сверток на ладони.
– Ваше, – уверенно возразил Четкий.
– Мы – экономическая безопасность, а не экологическая, – назидательно произнес лейтенант. – С вашим-то образованием надо бы различать.
– Речь идет лично о вас.
И этот туда же. Они с госпожой Старлет из одной упряжки, что ли? Черт знает что творится! Какие-то радиоактивные рукописи, то ли с далекого острова, то ли с безлюдного севера, тайны всякие… Или этот Новак ему просто насолил и теперь обиженный аспирант выдумал всю эту лабуду, чтобы доставить патрону хоть какое-то беспокойство? Булавочный укол, но сделать. Вариант. А если не врет?
А если и не врет, какое до этого дело СЭБу? Надо отфутболить проблему экологам или Службе общей безопасности, и пусть разбираются. Дело «экономистов» ловить киберпиратов, махинаторов, выявлять липовые фирмы и граждан, уклоняющихся от уплаты налогов. Вот если бы Новаку дали подозрительный кредит в ненадежном банке и он на эти деньги купил по формально завышенным ценам партию научного оборудования… А контрабанда «грязных» архивов это по части «общаков» и экологов. Без сомнения. А что касается роли личности агента по кличке Волк в мировой истории, так это и вовсе бред. Ни «Кассандре» Старлет и неким стоящим за ней «людям», ни этому аспиранту он ничего не должен и верить не обязан.
– Я подумаю, – вслух ответил он Четкину. – А вы будьте готовы, если потребуется, приехать в Управление для беседы.
– Не потребуется. – Аспирант почему-то вздохнул и утер со лба крупный пот.
– Почему? Вам нездоровится?
– Хуже. – Четкий как-то странно усмехнулся. – Я уже мертв.
Похоже, «бумажная» история и вовсе была пустышкой. Аспирант явно слетел с катушек. Это значит, никакого «грязного» архива и заговора профессора Новака просто не существует, а в пакете лежит стопка исчерканных рукой сумасшедшего бумажных листков. Володя разочарованно вздохнул. То-то ему сразу не понравился бегающий взгляд и затрапезный внешний вид этого ученого. Вот, оказывается, в чем было дело! И мыслесвязь по той же причине молчала. Специалисты «Мегаполиса» выявляют психические отклонения на раз и выпроваживают подобных типов из скрытого эфира еще до того, как врачи поставят диагноз.
Владимир мысленно отправил" запрос в континентальную базу психиатрической помощи, но спустя секунду получил отрицательный ответ. Пациент Четкий в ее списках не значился.
Странно. Впрочем, решаемо. Волк сформулировал мысленный рапорт и получил ответ: «Ожидайте, машина вышла». Вот так. Минут через пять господина Четкина укутают в мягкое смирительное стазис-поле и отвезут туда, где всякие транквилизаторы и другие подозрительные лекарства «можно», причем много и бесплатно, за госсчет. Оставалось задержать пациента до прибытия «Скорой». Володя взглянул на Четкина и удивленно хмыкнул. Этот парень, похоже, решил доказать свое последнее высказывание делом. Аспирант закатил глаза, кожа его стала еще бледнее, а ноги подкосились, и он начал медленно оседать на крыльцо. Волк отбросил сверток в сторону и подхватил свидетеля под мышки. Тот обмяк и стал каким-то тяжелым и неудобным. В конце концов пришлось его опустить на крыльцо, и тут взору Владимира открылась здоровенная дыра, прожженная в спине аспиранта импульсом боевого излучателя. Волк резко выпрямился и оглянулся по сторонам. Слишком много людей! Выстрелить мог кто угодно.
– Гриф, ко мне! – мысленно приказал Владимир напарнику.
В мыслеэфире почему-то было пусто. Волков повернулся в сторону фонтана – Бережного на месте не оказалось. Лейтенант мысленно вошел в сквозной видеоканал площади и подключился к панорамным камерам. Крупный план фонтана позволил обнаружить Грифа, но совсем не в том состоянии, в каком бы хотел его увидеть Владимир. Сержант лежал под парапетом с такой же, как у Четкина, дырой, только в груди.
1 2 3 4 5 6 7