Натянуть потуже! Живо! Амбалла повторила приказ:
— Поднятьсеть выше, вышевыше! Теперьнатянуть! Услышав приказ своей королевы, все землеройки бросились к сети, за углы которой взялись Роза, Паллум, Грумм и Амбалла.
Сеть была готова: поднята и туго натянута.
Не спуская глаз с баклана, Мартин дотянулся задней лапой до Динджера и легонько толкнул его:
— Теперьвперед, Динджер. Ползи к краю…
Динджер пополз на четвереньках. Баклан, сообразив, что у него отбирают добычу, попытался обойти Мартина и достать клювом Динджера. Мартин сделал выпад мечом. На этот раз ему удалось уколоть птице язык. В ответ она с молниеносной быстротой клюнула Мартина в бок. От боли у Мартина перехватило дыхание. Схватившись за бок, он почувствовал липкую горячую кровь.
Между тем Динджер добрался до края обрыва и уставился в головокружительную бездну.
— Прыгай, Динджер, прыгай! — зашипел на него Мартин.
— И-и-и-и, непрыгать, непрыгать. Динджер боюсь!
Делать было нечего. Стремительно развернувшись, Мартин с силой пнул малыша под хвост, и Динджер полетел с обрыва вниз.
Бух!
Динджер запрыгал вверх-вниз посередине сети.
Издав пронзительный вопль, баклан кинулся на Мартина. Отскочив в сторону, тот раскрутил сеть и набросил ее птице на голову. Сплетенная из водорослей рыболовная сеть зацепилась за клюв и крыло баклана и упала на землю, опутав одну из перепончатых лап. Упав на бок, Мартин дернул сеть на себя. Неловко вывернув шею, баклан пытался освободиться, но Мартин сделал подсечку, и баклан, окончательно запутавшийся в сети, повалился набок.
Мартин понимал, что сеть не задержит огромную птицу надолго, но убивать ее тоже не хотел — в гнезде пронзительно кричали два птенца. Повернувшись к упавшему баклану, Мартин сдернул с него сеть и побежал к обрыву, крича что есть мочи:
— Держите сеть, прыгаю-у-у-у-у-у!
Подпрыгнув, мышонок бросился вниз. У него захватило дыхание, в ушах засвистел ветер. Растопырив все четыре лапы, он камнем рухнул в сеть.
У стоявших на берегу вырвался радостный крик. Роза, Паллум и Грумм поспешили помочь Мартину выбраться из сети. Мышка оторвала от своей юбки полоску ткани:
— Ты ранен. Дай-ка взглянуть. Слава всем сезонам, рана неглубокая!!
Мартин дал ей перевязать себе бок. Улыбаясь сквозь слезы, подошла Амбалла. Мартин протянул ей меч, но она его не взяла:
— Мышмартин, мышвоин, сильныйхрабрый, спасмой Динджермаленький. Чтохочешь? Просичего пожелаешь!
Толкнув Мартина в бок, Паллум прошептал:
— Она сейчас предложила тебе просить все, что ты пожелаешь, за то, что ты спас Динджера. Я не припомню, чтобы королева когда-нибудь так поступала.
Столпившиеся землеройки затихли. Подняв меч, Мартин двумя быстрыми ударами освободил Розу от колодки. Затем, решительно подойдя к Грумму и Паллуму, он обрубил сплетенные из водорослей веревки, которые привязывали их к поленьям. Паллум уже и не помнил, когда в последний раз ходил без громыхающего сзади тяжелого полена. Он взял лапами обрубленные концы веревок и тихо заплакал. Мартин посмотрел королеве карликовых землероек в глаза:
— Мы хотим свободы!
Тишина на берегу стала гнетущей; Амбалла величественно выпрямилась, ее горящие глазки выдержали взгляд Мартина.
— Балламамаповелеть. Вывсе идтисвобода!
Землеройки расступились, освобождая проход четверым друзьям. Они молча шли вперед, держа обрубленные веревки в лапах, чтобы не споткнуться.
Внезапно к Мартину, размахивая палочкой, подбежал Динджер и изо всех сил ударил своего спасителя. Мартин поморщился: удар пришелся в шею. Динджер злобно бил его и, все больше распаляясь, вопил:
— Мышболыной меняпнуть. Убитьзарезать мышболыной. Онпнуть меня, Динджера!
В ту же секунду между ними оказалась Амбалла. Схватив Динджера за шиворот, она вырвала у него палочку, сломала ее и выбросила, а потом, схватив сына за хвостик, стала изо всех сил шлепать его свободной лапой:
— Мартин правдусказать, что тыглупый… глупый… звереныш!
Под приветственные крики землероек, которым вторили отчаянные завывания Динджера, четверо друзей зашагали по залитому утренним солнцем берегу прочь.
14
Капитан Трамун Клогг повел своих пиратов за мыс посмотреть, годится ли что-нибудь из остатков его сгоревшего корабля в дело, а Бадранг между тем занялся другими делами. В длинном доме перед тираном стоял Друвп. Бадранг велел своим помощникам, Гурраду и Хиску, принести для шпиона еды. Перед Друвпом поставили жареную чайку, запеченную рыбу, свежий хлеб и флягу вина из дикой сливы, но внезапно у предателя пропал весь аппетит. Он не мог отвести глаз от длинных розог в лапах Гуррада и Хиска, а вид всемогущего Бадранга вселял в него благоговейный ужас. Друвп уже рассказал все, что знал, но Бадрангу этого было мало. Глаза горностая злобно сверкали, и было трудно понять, как он сейчас поступит.
— Вот что, Друвп, давай-ка поговорим начистоту. Ты знал, что узники готовят побег из темницы, но тебе неизвестно, как им это удалось. Ты знаешь главарей мятежников, и тебе известно, что они прячут в загоне оружие, но тебе неведомы их планы. Не считай меня дураком!
— Я знаю место, где спрятано оружие.
Бадранг обменялся ухмылками с Хиском и Гуррадом. Вскочив с кресла, он подошел и погладил Друвпа по спине, чувствуя, как шпион вздрагивает от его прикосновений.
— Именно это мне и надо. Скажи мне, где оно спрятано.
— Властитель, оно закопано внутри загона для рабов, под тюфяком выдры Туллгрю. Я видел, как она копает яму. Она меня не заметила и не знает, что я за ней следил.
Бадранг повернулся к своим помощникам:
— Пойдем посмотрим. Молодец, Друвп. Отныне ты будешь моими глазами и ушами среди рабов. Садись, ешь, пей и чувствуй себя как дома.
Едва Бадранг и его приспешники вышли за порог длинного дома, Друвп ощутил, как к нему возвращается уверенность в себе, а заодно и аппетит. Усевшись за стол, он налил себе большой кубок вина и отломил ножку жареной чайки. От мягкого хлеба, которым он набил себе рот, исходил чудесный аромат. Отхлебнув вина и вонзив зубы в горячее мясо, Друвп впервые за долгое время позволил себе улыбнуться. Пусть другие играют в благородство. Он занят более важным делом — спасает свою шкуру.
Бадранг стоял посредине загона, загадочно улыбаясь. Рабы нервно переминались с лапы на лапу: между ними, помахивая розгами, расхаживали Хиск и Гуррад. Тиран обратился к пленникам вкрадчивым, почти дружелюбным тоном:
— Что ж, недельку передохнули, пора и честь знать: завтра за работу. Встаньте-ка у коек, а мы вас пересчитаем по головам.
Рабы поспешно повиновались. В загоне воцарилась зловещая тишина: офицеры обходили испуганных пленников, стоявших возле жалких мешков с соломой, служивших им постелью. Гуррад шел с одной стороны, Хиск с другой, они тыкали своими прутьями в грудь каждого и считали.
Старый еж Кустогор стоял рядом с мышонком по имени Удод. Когда Гуррад протянул свою розгу, чтобы ткнуть ею мышонку в грудь, Кустогор отвел ее лапой и смело спросил:
— В чем дело? Что вам от нас нужно?
— Твое имя, кажется, Кустогор? — Бадранг по-прежнему говорил деланно-добродушным тоном. — Скажите-ка, а кто из вас Баркджон?
Отец Феллдо сделал шаг вперед:
— Я Баркджон.
Глаза Бадранга рыскали по сторонам.
— Кейла, есть тут выдра по имени Кейла?
— Да, это я! — поднял лапу Кейла.
Минуту Бадранг пристально разглядывал его:
— Отлично, отлично. Можешь ты мне сказать, кто из вас Туллгрю? Тоже выдра, как и ты.
Прежде чем ответить, Кейла переглянулся с Баркджоном и Кустогором:
— Туллгрю? Нет здесь никакой Туллгрю.
Голос Бадранга посуровел:
— Если будешь лгать, вы все трое умрете. Кто здесь Туллгрю?
Туллгрю не могла видеть своих друзей в опасности. Она подняла лапу:
— Меня зовут Туллгрю.
Подойдя к ней, Бадранг пнул ногой ее тюфяк:
— Убери это и копай.
Туллгрю медленно повиновалась. Баркджон переглянулся с Кустогором; в глазах у них была печаль и обреченность. Туллгрю уже выкопала яму в половину своего роста. Пот заливал ей лицо, помогая скрыть нараставшее изумление.
Бадранг заподозрил неладное:
— Гуррад, Хиск! Вышвырните эту выдру из ямы и копайте вместо нее!
Те стремглав бросились исполнять приказ. Положив свои розги на землю, они вытащили Туллгрю из ямы и что было сил заработали лапами; их подгонял злобный огонек в глазах тирана.
Яма уже скрывала их почти до макушки, но, кроме земли, ничего не встречалось. Бадранг яростно бросил:
— Вылезайте, болваны. Неужели не видите, что там ничего нет?
Хиск и Гуррад вылезли из ямы и поплелись вслед за тираном, который бросился прочь из загона. Туллгрю развела лапами:
— Куда подевалось наше оружие? Баркджон погрозил Кейле лапой:
— Ты знаешь, жулик ты этакий!
Кейла плутовато улыбнулся:
— Я-то знаю, а вот Друвп — нет. Он следил, как Туллгрю закапывает оружие, а я следил за ним. Когда он заснул, я осторожненько сдвинул тюфяк Туллгрю вместе с ней в сторону. Она так устала, что даже не пошевелилась. А я все выкопал и перепрятал.
Туллгрю изумленно тряхнула головой:
— Где ж ты его спрятал?
— Зарыл в самом центре загона, как раз там, где стоял Бадранг!
Сидя среди объедков своего пиршества, Друвп смаковал вино, когда дверь с грохотом распахнулась. Влетел Бадранг, а с ним — Гуррад и Хиск. Вино пролилось на стол, кубок полетел в стену. Из-под Друвпа вышибли стул, и он растянулся навзничь на полу, когти Бадранга приблизились к его горлу.
— Ты выставил меня на посмешище, Друвп. — В голосе горностая клокотал едва сдерживаемый гнев. — Мне бы следовало тебя убить, но я этого не сделаю. Ты и дальше будешь для меня шпионить. Но сначала ты должен получить хороший урок.
К горлу Друвпа подкатил всхлип, когда Бадранг крикнул своим помощникам:
— Подайте-ка мне розги и встаньте у двери, чтоб он не убежал!
Стоял душный летний вечер, день шел к концу. Вдоль берега горели костры — пираты Трамуна Клогга готовили ужин. Капитан не позволил им встать на постой в замке Бадранга, где шайка тирана могла перебить их сонными, — лучше оставаться на открытом берегу, у самой воды.
Во время отлива Клогг осмотрел корпус своего корабля. Как оказалось, его вполне можно было вытащить на берег и попытаться нарастить борта. Клогг подсел к костру, и от его промокшей одежды пошел пар. Он грыз жареную макрель и шумно пил из кувшина эль из морских водорослей.
В сумерках он не заметил диковинно одетого зайца, пока тот не подал голос:
— Послушай-ка, старина, нельзя ли и мне удружить глоточек эля? Обожаю, знаешь, всякую моряцкую бурду.
Невозмутимый Клогг прижал к себе кувшин и окинул странного зверя негодующим взглядом:
— Пей свое, кролик. Слушай, а ты что, не из моей команды?
Заяц бесцеремонно пихнул его в бок и подмигнул:
— А на халяву?
Трамун повернулся:
— Эй, Гроуч, кто этот пижон? Он, часом, не из шайки Бадранга?
Гроуч, прищурившись, глянул на зайца:
— В крепости, кэп, я его вроде не видал. Хочешь, я его замочу? — И он вытащил длинный ржавый кинжал,
Баллау — а это был именно он — внезапно вытянул лапу над костром:
— Эй, смотрите-ка!
В воздух поднялся огромный столб зеленого пламени в клубах желтого дыма.
Пираты отпрянули от костра. Из разинутого рта Клогга выпал кусок рыбы и исчез за пазухой его мокрой рубахи.
— Разрази меня гром, кролик-волшебник! Как тебе это удается, братишка?
— Не могу и словечка вымолвить, старая акула. Чтой-то у меня в горле пересохло.
Клогг протянул ему кувшин:
— Ну так промочи глотку.
Баллау потер лапой край кувшина и одним духом его опорожнил. Пиратов это просто потрясло:
— Сколько доброго эля-то даром пропало: все равно что в колодец его выплеснуть!
Баллау высоко подпрыгнул и издал пронзительный вопль:
— О-у-у-у-у-у!
Потом он рухнул навзничь на песок и замер.
— Хо-хо-хо, так и знал, — захохотал Клогг. — Больно много эля разом заглотнул, вот и скапустился. Ну, братва, и чего нам теперь с этим дохлым кроликом делать?
— Да он вовсе и не дохлый, кэп. Глянь-ка, оживает!
Длинные лапы Баллау дрогнули; он застонал и, схватившись одной лапой за горло, засунул другую себе в рот.
Глядя на то, как корчится заяц, Клогг прищурился:
— А теперь чего он выкаблучивает, Крестозуб?
— Похоже, кэп, у него что-то в глотке застряло. Ой, глядите-ка!
Пираты изумленно ахнули: Баллау стал вытаскивать изо рта длинную разноцветную ленту. Ей, казалось, не будет конца: заяц перебирал лапами все быстрее и быстрее, а лента, вылезавшая у него изо рта, меняла цвет: то красная, то синяя, потом розовая, коричневая, лиловая и, наконец, ярко-желтая с надписью, выведенной большими черными буквами.
Баллау сел и прочел эту надпись вслух:
— «Капитан Трамун Клогг» — это, должно быть, ты, милейший!
Клогг яростно почесал свою бороду:
— Откуда ты это знаешь?
Баллау наклонился ближе к уху Клогга:
— Мы, кролики-волшебники, еще и не такое знаем. На-ка, держи! — И он преподнес Клоггу румяное яблоко, которое вынул — так казалось — из уха пирата.
От восторга Клогг пристукнул своими деревянными башмаками. Новый друг его просто пленил.
— Хныкса, Боггс, принесите-ка нашему кролику вина и жратвы. Ну, братишка, как тебя зовут?
Баллау вежливо раскланялся:
— Килорк!
— Килорк? Что еще за имя такое?
— Да просто слово «кролик» наоборот, корешок мой пузатенький.
— Ха-а-ха-а-ха! А ну отколи нам еще какую-нибудь волшебную штуку.
Баллау пригорюнился, уши его горестно обвисли:
— Увы, спешу и должен идти. А не хотел бы ты увидеть других зверей-волшебников? Мы можем показать вам иллюзионный аттракцион, а также спектакль о неразделенной любви с такими трюками и кунштюками, которые потрясут вас до глубины души!
— А как же, братишка Килорк, — нетерпеливо кивнул Клогг. — И когда ж ты приведешь своих дружков?
— Да хоть завтра сразу после заката мы придем во двор вон той крепости. Только обещай, что никто не причинит нам вреда.
Клогг положил сомнительной чистоты лапу себе на живот, который ценил гораздо больше сердца:
— Клянусь честью пирата, братишка! Тебе и твоей братве будет оказан королевский прием, вас будут на руках таскать и пылинки с вас сдувать, и я этой вот лапой перережу глотку любому, кто на вас косо посмотрит!
— Тогда до завтра, любезный мой папаша Клогго! — Баллау вытянул лапу над костром. Вспыхнуло ослепительное белое пламя, поднялся клуб густого лилового дыма, и заяц исчез.
Притихшие пираты столпились вокруг костра, протирая глаза, ослепленные яркой вспышкой. Хныкса грустно покачал головой:
— Ну вот и нет кролика-волшебника — пых, и с концами. Как думаешь, кэп, сдержит он слово?
Клогг ответил не сразу: пошарив за пазухой, он выудил недоеденный кусок макрели и, жуя, кивнул:
— Придет, куда денется. Слыхал, как он меня назвал? «Любезный мой папаша Клогго». Красиво, правда?
Мурлыкая про себя какой-то мотивчик, Баллау возвращался в лагерь. Его встретила Дубрябина:
— А-а, вот и наш кролик-волшебник Килорк. Ну, как твой дебют в стане пиратов?
— Сама ты кролик-волшебник, толстуха в полосочку. — Баллау схватил большую ватрушку. — Завтра вечером у нас премьера в главном дворе крепости Поганка… в смысле Маршанка.
При свете месяца бродячая труппа «Шиповник» принялась репетировать завтрашнее представление. Феллдо и Бром быстро овладевали актерским мастерством — другого выхода у них просто не было.
15
На расстоянии дня пути к югу от становища землероек Мартин и его друзья устраивались на ночлег. Пришлось обойтись без костра. Кто знает, что их может ждать в незнакомой местности. Уставшая компания растянулась на опушке рощицы, простиравшейся почти до самого обрыва. Грумм погладил свой живот:
— Уж вы меня, значится… извините, просто мой живот, это самое… думает, что мой рот есть разучился.
— Чего бы я сейчас не отдала за самую обычную овсяную лепешку! — откликнулась Роза.
Внезапно Розу ударила по голове лепешка и, отскочив, упала на землю. Пока ошеломленная Роза ее разглядывала, Грумм поднял лепешку и откусил кусочек:
— Ой, да она теплая и медом намазана!
— Эй! А мне можно лепешку? — с вызовом крикнул в темноту Паллум.
Стоило ему произнести эти слова, как рядом с ним на землю плюхнулась вторая лепешка. Не мучая себя вопросом, откуда она появилась, еж захихикал от удовольствия. Паллум был от природы простодушен и смотрел на жизнь с сугубо практической точки зрения.
— Давай, Мартин. Теперь твоя очередь. Попроси и ты!
Зажав в лапе маленький меч Амбаллы, мышонок встал и принял боевую стойку. Вглядываясь в темноту, он вполголоса произнес:
— Я бы тоже не прочь получить лепешку с медом. Неплохо бы ее и чем-нибудь запить — скажем, земляничным крюшоном.
Брошенная сверху лепешка стукнула его по задней лапе; проследить, откуда ее бросили, не удалось. Когда Мартин нагнулся, чтобы поднять ее, из леса послышался голос:
— Лепешки, милые мои, берите, а стаканчики, это самое… кидать или питье на землю лить — это уж дудки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Поднятьсеть выше, вышевыше! Теперьнатянуть! Услышав приказ своей королевы, все землеройки бросились к сети, за углы которой взялись Роза, Паллум, Грумм и Амбалла.
Сеть была готова: поднята и туго натянута.
Не спуская глаз с баклана, Мартин дотянулся задней лапой до Динджера и легонько толкнул его:
— Теперьвперед, Динджер. Ползи к краю…
Динджер пополз на четвереньках. Баклан, сообразив, что у него отбирают добычу, попытался обойти Мартина и достать клювом Динджера. Мартин сделал выпад мечом. На этот раз ему удалось уколоть птице язык. В ответ она с молниеносной быстротой клюнула Мартина в бок. От боли у Мартина перехватило дыхание. Схватившись за бок, он почувствовал липкую горячую кровь.
Между тем Динджер добрался до края обрыва и уставился в головокружительную бездну.
— Прыгай, Динджер, прыгай! — зашипел на него Мартин.
— И-и-и-и, непрыгать, непрыгать. Динджер боюсь!
Делать было нечего. Стремительно развернувшись, Мартин с силой пнул малыша под хвост, и Динджер полетел с обрыва вниз.
Бух!
Динджер запрыгал вверх-вниз посередине сети.
Издав пронзительный вопль, баклан кинулся на Мартина. Отскочив в сторону, тот раскрутил сеть и набросил ее птице на голову. Сплетенная из водорослей рыболовная сеть зацепилась за клюв и крыло баклана и упала на землю, опутав одну из перепончатых лап. Упав на бок, Мартин дернул сеть на себя. Неловко вывернув шею, баклан пытался освободиться, но Мартин сделал подсечку, и баклан, окончательно запутавшийся в сети, повалился набок.
Мартин понимал, что сеть не задержит огромную птицу надолго, но убивать ее тоже не хотел — в гнезде пронзительно кричали два птенца. Повернувшись к упавшему баклану, Мартин сдернул с него сеть и побежал к обрыву, крича что есть мочи:
— Держите сеть, прыгаю-у-у-у-у-у!
Подпрыгнув, мышонок бросился вниз. У него захватило дыхание, в ушах засвистел ветер. Растопырив все четыре лапы, он камнем рухнул в сеть.
У стоявших на берегу вырвался радостный крик. Роза, Паллум и Грумм поспешили помочь Мартину выбраться из сети. Мышка оторвала от своей юбки полоску ткани:
— Ты ранен. Дай-ка взглянуть. Слава всем сезонам, рана неглубокая!!
Мартин дал ей перевязать себе бок. Улыбаясь сквозь слезы, подошла Амбалла. Мартин протянул ей меч, но она его не взяла:
— Мышмартин, мышвоин, сильныйхрабрый, спасмой Динджермаленький. Чтохочешь? Просичего пожелаешь!
Толкнув Мартина в бок, Паллум прошептал:
— Она сейчас предложила тебе просить все, что ты пожелаешь, за то, что ты спас Динджера. Я не припомню, чтобы королева когда-нибудь так поступала.
Столпившиеся землеройки затихли. Подняв меч, Мартин двумя быстрыми ударами освободил Розу от колодки. Затем, решительно подойдя к Грумму и Паллуму, он обрубил сплетенные из водорослей веревки, которые привязывали их к поленьям. Паллум уже и не помнил, когда в последний раз ходил без громыхающего сзади тяжелого полена. Он взял лапами обрубленные концы веревок и тихо заплакал. Мартин посмотрел королеве карликовых землероек в глаза:
— Мы хотим свободы!
Тишина на берегу стала гнетущей; Амбалла величественно выпрямилась, ее горящие глазки выдержали взгляд Мартина.
— Балламамаповелеть. Вывсе идтисвобода!
Землеройки расступились, освобождая проход четверым друзьям. Они молча шли вперед, держа обрубленные веревки в лапах, чтобы не споткнуться.
Внезапно к Мартину, размахивая палочкой, подбежал Динджер и изо всех сил ударил своего спасителя. Мартин поморщился: удар пришелся в шею. Динджер злобно бил его и, все больше распаляясь, вопил:
— Мышболыной меняпнуть. Убитьзарезать мышболыной. Онпнуть меня, Динджера!
В ту же секунду между ними оказалась Амбалла. Схватив Динджера за шиворот, она вырвала у него палочку, сломала ее и выбросила, а потом, схватив сына за хвостик, стала изо всех сил шлепать его свободной лапой:
— Мартин правдусказать, что тыглупый… глупый… звереныш!
Под приветственные крики землероек, которым вторили отчаянные завывания Динджера, четверо друзей зашагали по залитому утренним солнцем берегу прочь.
14
Капитан Трамун Клогг повел своих пиратов за мыс посмотреть, годится ли что-нибудь из остатков его сгоревшего корабля в дело, а Бадранг между тем занялся другими делами. В длинном доме перед тираном стоял Друвп. Бадранг велел своим помощникам, Гурраду и Хиску, принести для шпиона еды. Перед Друвпом поставили жареную чайку, запеченную рыбу, свежий хлеб и флягу вина из дикой сливы, но внезапно у предателя пропал весь аппетит. Он не мог отвести глаз от длинных розог в лапах Гуррада и Хиска, а вид всемогущего Бадранга вселял в него благоговейный ужас. Друвп уже рассказал все, что знал, но Бадрангу этого было мало. Глаза горностая злобно сверкали, и было трудно понять, как он сейчас поступит.
— Вот что, Друвп, давай-ка поговорим начистоту. Ты знал, что узники готовят побег из темницы, но тебе неизвестно, как им это удалось. Ты знаешь главарей мятежников, и тебе известно, что они прячут в загоне оружие, но тебе неведомы их планы. Не считай меня дураком!
— Я знаю место, где спрятано оружие.
Бадранг обменялся ухмылками с Хиском и Гуррадом. Вскочив с кресла, он подошел и погладил Друвпа по спине, чувствуя, как шпион вздрагивает от его прикосновений.
— Именно это мне и надо. Скажи мне, где оно спрятано.
— Властитель, оно закопано внутри загона для рабов, под тюфяком выдры Туллгрю. Я видел, как она копает яму. Она меня не заметила и не знает, что я за ней следил.
Бадранг повернулся к своим помощникам:
— Пойдем посмотрим. Молодец, Друвп. Отныне ты будешь моими глазами и ушами среди рабов. Садись, ешь, пей и чувствуй себя как дома.
Едва Бадранг и его приспешники вышли за порог длинного дома, Друвп ощутил, как к нему возвращается уверенность в себе, а заодно и аппетит. Усевшись за стол, он налил себе большой кубок вина и отломил ножку жареной чайки. От мягкого хлеба, которым он набил себе рот, исходил чудесный аромат. Отхлебнув вина и вонзив зубы в горячее мясо, Друвп впервые за долгое время позволил себе улыбнуться. Пусть другие играют в благородство. Он занят более важным делом — спасает свою шкуру.
Бадранг стоял посредине загона, загадочно улыбаясь. Рабы нервно переминались с лапы на лапу: между ними, помахивая розгами, расхаживали Хиск и Гуррад. Тиран обратился к пленникам вкрадчивым, почти дружелюбным тоном:
— Что ж, недельку передохнули, пора и честь знать: завтра за работу. Встаньте-ка у коек, а мы вас пересчитаем по головам.
Рабы поспешно повиновались. В загоне воцарилась зловещая тишина: офицеры обходили испуганных пленников, стоявших возле жалких мешков с соломой, служивших им постелью. Гуррад шел с одной стороны, Хиск с другой, они тыкали своими прутьями в грудь каждого и считали.
Старый еж Кустогор стоял рядом с мышонком по имени Удод. Когда Гуррад протянул свою розгу, чтобы ткнуть ею мышонку в грудь, Кустогор отвел ее лапой и смело спросил:
— В чем дело? Что вам от нас нужно?
— Твое имя, кажется, Кустогор? — Бадранг по-прежнему говорил деланно-добродушным тоном. — Скажите-ка, а кто из вас Баркджон?
Отец Феллдо сделал шаг вперед:
— Я Баркджон.
Глаза Бадранга рыскали по сторонам.
— Кейла, есть тут выдра по имени Кейла?
— Да, это я! — поднял лапу Кейла.
Минуту Бадранг пристально разглядывал его:
— Отлично, отлично. Можешь ты мне сказать, кто из вас Туллгрю? Тоже выдра, как и ты.
Прежде чем ответить, Кейла переглянулся с Баркджоном и Кустогором:
— Туллгрю? Нет здесь никакой Туллгрю.
Голос Бадранга посуровел:
— Если будешь лгать, вы все трое умрете. Кто здесь Туллгрю?
Туллгрю не могла видеть своих друзей в опасности. Она подняла лапу:
— Меня зовут Туллгрю.
Подойдя к ней, Бадранг пнул ногой ее тюфяк:
— Убери это и копай.
Туллгрю медленно повиновалась. Баркджон переглянулся с Кустогором; в глазах у них была печаль и обреченность. Туллгрю уже выкопала яму в половину своего роста. Пот заливал ей лицо, помогая скрыть нараставшее изумление.
Бадранг заподозрил неладное:
— Гуррад, Хиск! Вышвырните эту выдру из ямы и копайте вместо нее!
Те стремглав бросились исполнять приказ. Положив свои розги на землю, они вытащили Туллгрю из ямы и что было сил заработали лапами; их подгонял злобный огонек в глазах тирана.
Яма уже скрывала их почти до макушки, но, кроме земли, ничего не встречалось. Бадранг яростно бросил:
— Вылезайте, болваны. Неужели не видите, что там ничего нет?
Хиск и Гуррад вылезли из ямы и поплелись вслед за тираном, который бросился прочь из загона. Туллгрю развела лапами:
— Куда подевалось наше оружие? Баркджон погрозил Кейле лапой:
— Ты знаешь, жулик ты этакий!
Кейла плутовато улыбнулся:
— Я-то знаю, а вот Друвп — нет. Он следил, как Туллгрю закапывает оружие, а я следил за ним. Когда он заснул, я осторожненько сдвинул тюфяк Туллгрю вместе с ней в сторону. Она так устала, что даже не пошевелилась. А я все выкопал и перепрятал.
Туллгрю изумленно тряхнула головой:
— Где ж ты его спрятал?
— Зарыл в самом центре загона, как раз там, где стоял Бадранг!
Сидя среди объедков своего пиршества, Друвп смаковал вино, когда дверь с грохотом распахнулась. Влетел Бадранг, а с ним — Гуррад и Хиск. Вино пролилось на стол, кубок полетел в стену. Из-под Друвпа вышибли стул, и он растянулся навзничь на полу, когти Бадранга приблизились к его горлу.
— Ты выставил меня на посмешище, Друвп. — В голосе горностая клокотал едва сдерживаемый гнев. — Мне бы следовало тебя убить, но я этого не сделаю. Ты и дальше будешь для меня шпионить. Но сначала ты должен получить хороший урок.
К горлу Друвпа подкатил всхлип, когда Бадранг крикнул своим помощникам:
— Подайте-ка мне розги и встаньте у двери, чтоб он не убежал!
Стоял душный летний вечер, день шел к концу. Вдоль берега горели костры — пираты Трамуна Клогга готовили ужин. Капитан не позволил им встать на постой в замке Бадранга, где шайка тирана могла перебить их сонными, — лучше оставаться на открытом берегу, у самой воды.
Во время отлива Клогг осмотрел корпус своего корабля. Как оказалось, его вполне можно было вытащить на берег и попытаться нарастить борта. Клогг подсел к костру, и от его промокшей одежды пошел пар. Он грыз жареную макрель и шумно пил из кувшина эль из морских водорослей.
В сумерках он не заметил диковинно одетого зайца, пока тот не подал голос:
— Послушай-ка, старина, нельзя ли и мне удружить глоточек эля? Обожаю, знаешь, всякую моряцкую бурду.
Невозмутимый Клогг прижал к себе кувшин и окинул странного зверя негодующим взглядом:
— Пей свое, кролик. Слушай, а ты что, не из моей команды?
Заяц бесцеремонно пихнул его в бок и подмигнул:
— А на халяву?
Трамун повернулся:
— Эй, Гроуч, кто этот пижон? Он, часом, не из шайки Бадранга?
Гроуч, прищурившись, глянул на зайца:
— В крепости, кэп, я его вроде не видал. Хочешь, я его замочу? — И он вытащил длинный ржавый кинжал,
Баллау — а это был именно он — внезапно вытянул лапу над костром:
— Эй, смотрите-ка!
В воздух поднялся огромный столб зеленого пламени в клубах желтого дыма.
Пираты отпрянули от костра. Из разинутого рта Клогга выпал кусок рыбы и исчез за пазухой его мокрой рубахи.
— Разрази меня гром, кролик-волшебник! Как тебе это удается, братишка?
— Не могу и словечка вымолвить, старая акула. Чтой-то у меня в горле пересохло.
Клогг протянул ему кувшин:
— Ну так промочи глотку.
Баллау потер лапой край кувшина и одним духом его опорожнил. Пиратов это просто потрясло:
— Сколько доброго эля-то даром пропало: все равно что в колодец его выплеснуть!
Баллау высоко подпрыгнул и издал пронзительный вопль:
— О-у-у-у-у-у!
Потом он рухнул навзничь на песок и замер.
— Хо-хо-хо, так и знал, — захохотал Клогг. — Больно много эля разом заглотнул, вот и скапустился. Ну, братва, и чего нам теперь с этим дохлым кроликом делать?
— Да он вовсе и не дохлый, кэп. Глянь-ка, оживает!
Длинные лапы Баллау дрогнули; он застонал и, схватившись одной лапой за горло, засунул другую себе в рот.
Глядя на то, как корчится заяц, Клогг прищурился:
— А теперь чего он выкаблучивает, Крестозуб?
— Похоже, кэп, у него что-то в глотке застряло. Ой, глядите-ка!
Пираты изумленно ахнули: Баллау стал вытаскивать изо рта длинную разноцветную ленту. Ей, казалось, не будет конца: заяц перебирал лапами все быстрее и быстрее, а лента, вылезавшая у него изо рта, меняла цвет: то красная, то синяя, потом розовая, коричневая, лиловая и, наконец, ярко-желтая с надписью, выведенной большими черными буквами.
Баллау сел и прочел эту надпись вслух:
— «Капитан Трамун Клогг» — это, должно быть, ты, милейший!
Клогг яростно почесал свою бороду:
— Откуда ты это знаешь?
Баллау наклонился ближе к уху Клогга:
— Мы, кролики-волшебники, еще и не такое знаем. На-ка, держи! — И он преподнес Клоггу румяное яблоко, которое вынул — так казалось — из уха пирата.
От восторга Клогг пристукнул своими деревянными башмаками. Новый друг его просто пленил.
— Хныкса, Боггс, принесите-ка нашему кролику вина и жратвы. Ну, братишка, как тебя зовут?
Баллау вежливо раскланялся:
— Килорк!
— Килорк? Что еще за имя такое?
— Да просто слово «кролик» наоборот, корешок мой пузатенький.
— Ха-а-ха-а-ха! А ну отколи нам еще какую-нибудь волшебную штуку.
Баллау пригорюнился, уши его горестно обвисли:
— Увы, спешу и должен идти. А не хотел бы ты увидеть других зверей-волшебников? Мы можем показать вам иллюзионный аттракцион, а также спектакль о неразделенной любви с такими трюками и кунштюками, которые потрясут вас до глубины души!
— А как же, братишка Килорк, — нетерпеливо кивнул Клогг. — И когда ж ты приведешь своих дружков?
— Да хоть завтра сразу после заката мы придем во двор вон той крепости. Только обещай, что никто не причинит нам вреда.
Клогг положил сомнительной чистоты лапу себе на живот, который ценил гораздо больше сердца:
— Клянусь честью пирата, братишка! Тебе и твоей братве будет оказан королевский прием, вас будут на руках таскать и пылинки с вас сдувать, и я этой вот лапой перережу глотку любому, кто на вас косо посмотрит!
— Тогда до завтра, любезный мой папаша Клогго! — Баллау вытянул лапу над костром. Вспыхнуло ослепительное белое пламя, поднялся клуб густого лилового дыма, и заяц исчез.
Притихшие пираты столпились вокруг костра, протирая глаза, ослепленные яркой вспышкой. Хныкса грустно покачал головой:
— Ну вот и нет кролика-волшебника — пых, и с концами. Как думаешь, кэп, сдержит он слово?
Клогг ответил не сразу: пошарив за пазухой, он выудил недоеденный кусок макрели и, жуя, кивнул:
— Придет, куда денется. Слыхал, как он меня назвал? «Любезный мой папаша Клогго». Красиво, правда?
Мурлыкая про себя какой-то мотивчик, Баллау возвращался в лагерь. Его встретила Дубрябина:
— А-а, вот и наш кролик-волшебник Килорк. Ну, как твой дебют в стане пиратов?
— Сама ты кролик-волшебник, толстуха в полосочку. — Баллау схватил большую ватрушку. — Завтра вечером у нас премьера в главном дворе крепости Поганка… в смысле Маршанка.
При свете месяца бродячая труппа «Шиповник» принялась репетировать завтрашнее представление. Феллдо и Бром быстро овладевали актерским мастерством — другого выхода у них просто не было.
15
На расстоянии дня пути к югу от становища землероек Мартин и его друзья устраивались на ночлег. Пришлось обойтись без костра. Кто знает, что их может ждать в незнакомой местности. Уставшая компания растянулась на опушке рощицы, простиравшейся почти до самого обрыва. Грумм погладил свой живот:
— Уж вы меня, значится… извините, просто мой живот, это самое… думает, что мой рот есть разучился.
— Чего бы я сейчас не отдала за самую обычную овсяную лепешку! — откликнулась Роза.
Внезапно Розу ударила по голове лепешка и, отскочив, упала на землю. Пока ошеломленная Роза ее разглядывала, Грумм поднял лепешку и откусил кусочек:
— Ой, да она теплая и медом намазана!
— Эй! А мне можно лепешку? — с вызовом крикнул в темноту Паллум.
Стоило ему произнести эти слова, как рядом с ним на землю плюхнулась вторая лепешка. Не мучая себя вопросом, откуда она появилась, еж захихикал от удовольствия. Паллум был от природы простодушен и смотрел на жизнь с сугубо практической точки зрения.
— Давай, Мартин. Теперь твоя очередь. Попроси и ты!
Зажав в лапе маленький меч Амбаллы, мышонок встал и принял боевую стойку. Вглядываясь в темноту, он вполголоса произнес:
— Я бы тоже не прочь получить лепешку с медом. Неплохо бы ее и чем-нибудь запить — скажем, земляничным крюшоном.
Брошенная сверху лепешка стукнула его по задней лапе; проследить, откуда ее бросили, не удалось. Когда Мартин нагнулся, чтобы поднять ее, из леса послышался голос:
— Лепешки, милые мои, берите, а стаканчики, это самое… кидать или питье на землю лить — это уж дудки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26