Быстро темнело. Идущие по каналу суда медленно проплывали мимо Клауса. На их палубах стояли люди. Они плевали за борт, глядели вперед и вели неспешные беседы.
Чем больше сгущалась темнота, тем более тяжелые корабли выходили в канал. Ночью движение мелких частных суденышек практически замирало, и это позволяло тяжеловесам без проблем проходить самые узкие участки.
Уже в начале десятого Клаус наконец уловил далекий гул множества легких моторов. Потом их заглушил шум проходившего мимо тяжелого буксира, а когда он удалился достаточно далеко, звука мотоциклов слышно уже не было.
Поняв, что байкеры затеяли какую-то хитрость, Клаус тем не менее остался на месте и продолжил терпеливо ждать.
9 Тяжелые капли били в лицо и временами просто ослепляли Барсука. Будь он один – непременно бы надел очки, но в банде это считалось проявлением слабости. Настоящий байкер носил очки только на лбу в качестве украшения, и ничто не могло заставить его использовать их по назначению.
Барсук шел четвертым с правого края. Это было хорошее место – еще не так давно ему приходилось стоять во втором ряду, а еще раньше – в третьем. Находящиеся там буквально глотали воду, которая сплошной волной поднималась за двумя передними рядами.
Когда приходилось огибать большие суда, мотоциклы подпрыгивали на большой волне, и тогда Барсук морщился и забывал про брызги. Полученное ранение давало о себе знать, но кроме телесного страдания Барсук чувствовал, что он унижен. Даже Курц, справляясь о его здоровье, не мог сдержать улыбку, а стало быть, продвижение с четвертого места справа на третье было под вопросом.
Сейчас на желанном третьем месте ехал Хорь, и он специально вел свой байк так, чтобы на Барсука попадало как можно больше брызг. Спина Хоря подпрыгивала в свете фар, и Барсук его жутко ненавидел.
Теперь, чтобы занять место Хоря, Барсуку было необходимо ждать, пока все забудут о его позоре. И уж как минимум нужно отличиться и успеть первым застрелить солдата. Это Барсук сделал бы с превеликим удовольствием. Таких обид он не прощал никому.
Когда фары высветили стоявшее на приколе судно-водомер, вожак поднял руку, и стая начала сбрасывать скорость.
До дома солдата оставалось чуть больше километра, и хитрый Курц решил подойти к нему тихо. И хотя Барсук считал это лишним, ничего говорить не стал. Пусть Курц, если ему это нравится, играет в полководца.
– Курц, ты, что ли? – крикнули с водомера.
– Я... Бросай конец.
С борта судна свесился канат, и Курц, подойдя на самом тихом ходу, потянул за него и передал дальше.
Когда все байкеры «нанизались» на веревку, как бусы, Курц крикнул:
– Готово!
Водомер запустил двигатель и, взбивая винтом пену, стал уходить со стоянки. Выбравшись на свою полосу движения, он лишь чуть-чуть прибавил ходу.
Такая непривычно медленная скорость перемещения развлекала байкеров, и они перешучивались, считая хитрость Курца очередным веселым приключением.
Вода тихо журчала под крыльями байков, а темнота баюкала и дарила ложное чувство безопасности.
Барсук захлестнул веревку на руль, и теперь его руки были совершенно свободны. Он уселся поудобнее и проверил свой пистолет, тяжелый и неудобный «КС». Однако Барсук был уверен, что крутые мужики должны носить только такое оружие.
Кто-то из байкеров позади Барсука закурил, но Курц заметил и передал по цепи грозное замечание. Сигарета тотчас полетела в воду, и цепочка тянущихся друг за другом водных байков снова утонула в темноте.
Вскоре уже можно было рассмотреть огни в доме, где жил солдат, и, предвкушая скорое отмщение, Барсук задышал чаще.
Водомер перешел на левую часть канала, и гирлянда потащилась вдоль прибрежных камышей. Барсук отцепил веревку от руля и, держась за нее рукой, стал ждать команды.
– Бросай конец! – сказал обернувшийся Хорь.
– Бросай конец! – продублировал дальше Барсук и отпустил веревку.
Его мотоцикл клюнул носом, и Барсук развернул руль влево, чтобы по инерции доплыть до берега. Когда до камышей осталось меньше метра, он прыгнул в воду и сразу же погрузился по пояс.
«Ну и придурок же этот Курц, – подумал он, – подъехали бы к причалу и нормально высадились...» Хватаясь за камыши. Барсук кое-как выбрался из воды и затем подтянул за собой рулевую лыжу. Рядом кто-то сорвался в воду, подняв тучу брызг.
– Маневры, чтоб им... – выругался бедняга, вынырнув на поверхность.
Наконец все выбрались из воды и двинулись по кромке берега в сторону дома. Он был уже совсем близко, однако пробиваться через заросли камыша, путаясь в болотном плюще, было нелегко.
Байкеры старались идти неслышно, однако то и дело кто-нибудь проваливался в яму и приглушенно ругался.
Вскоре можно было четко различить два светящихся окна в комнате, где этот солдат, без сомнения, спокойно смотрел телевизор. Наверное, он не придал угрозам Курца никакого значения, и теперь его ожидал сюрприз.
Вскоре Курц и те, кто шел впереди, уже выбрались на причал. Главарь понял, что напрасно он так исхитрялся и мучил своих людей. Солдат сидел дома и вовсе не собирался встречать противника с оружием в руках.
– Окей, ребята, – сказал Курц, когда все оказались на причале. – Насколько я понял, никакого окружения не потребуется. Можете сразу приступать.
– Вот это дело, босс! – обрадовался Хорь и первым выстрелил в светящееся окно.
10 Как Ландер и предполагал, главарь байкеров решился на хитрость и, подобравшись на буксире за тихоходным водомером, высадил свой отряд прямо на заросший камышом берег в сорока метрах от позиции Клауса. Поэтому Ландер решил пропустить банду ближе к дому, а затем напасть на них с тыла.
Для этого пришлось укрыться в воде вместе с заряженным ружьем. Его механика не боялась воды, и Клаус это знал.
Байкеры протопали прямо над головой Клауса, и он насчитал двенадцать человек. Когда прошел последний. Клаус осторожно выбрался на берег.
Знакомый с расположением тропок, он быстро пошел по направлению к дому. Ландер решил стрелять из-за угла сарая в тот момент, когда байкеры окажутся на освещенном пространстве.
Перемахнув через невысокую ограду, Клаус оказался на мощенном ракушечником дворе. Затем прошел к сараю и, оглянувшись, увидел, как байкеры начинают выбираться на причал.
«Должно быть, жалеют, что устроили такой переход», – подумал он и, встав на одно колено, поднял ружье. Прицелившись в неясно очерченные силуэты, Клаус поводил стволом, однако выделить вожака ему не удалось. Было еще слишком далеко.
Выбравшиеся на сухое место байкеры посовещались и двинулись к дому.
Раздался первый выстрел, и Клаус услышал, как посыпалось стекло одного из окон. Затем был сделан целый залп, и с крыши посыпалась разбитая черепица.
«Мой старый бедный дом», – подумал Клаус. Не прекращая пальбу, байкеры вышли на освещенный участок, и Клаус открыл ответный огонь.
Три заряда картечи, один за другим, врезались в ряды нападавших и выкосили едва ли не половину людей. Послышались вопли раненых, и после секундного замешательства байкеры начали беспорядочно стрелять во все стороны. Наконец их вожак отдал приказ, чтобы все, кто еще мог двигаться, окружали дом.
Бандиты разделились на две группы – в три и четыре человека – и стали обходить постройки с обеих сторон. Вожак и несколько раненых, способных держать оружие, остались на месте, видимо ожидая, когда дичь выгонят прямо на них.
Клаус прикинул, что обе группы выйдут навстречу друг другу как раз возле длинной стены дома. И он поздравил себя с тем, что пришлось иметь дело с такими кретинами.
Быстро обежав постройки, он первым оказался на тыльной стороне дома и спрятался в небольшую щель между домом и примыкавшей к нему бывшей мастерской отца.
Для того, что он задумал, это была наилучшая позиция, к тому же отсюда можно было забраться на крышу.
Клаус стоял в нише и внимательно прислушивался к ночным звукам.
Растревоженные выстрелами, на болоте проснулись кулики. Они перепархивали с кочки на кочку и переговаривались отрывистыми, щелкающими звуками.
Слева послышался шепот. До группы из трех человек оставалось метров семь, а до тех, что справа, было еще далеко. Но ждать уже не следовало. Клаус выставил дробовик и не глядя выстрелил в дальнюю группу.
Видимо, их задел заряд дроби, потому что в ответ они открыли шквальный огонь.
Стреляли они точно. Слева сразу же послышались ругательства и стон раненого. Оставшиеся байкеры держались молодцами и бойко отвечали не жалея патронов, пока их обоих не настигли пули.
Нащупав на стене металлические скобы, Клаус стал осторожно подниматься на крышу. Его перемещение маскировали крики раненых с одной и другой стороны. До них наконец дошло, что они стреляли друг в друга, и теперь оставшиеся в живых отчаянно ругались.
– Хоря убили! Суки вы! Хоря убили!
– А вы Ланшера и Рубика – козлы!
Между тем Клаус поднялся на крышу мастерской и, перебравшись на крышу сарая, спокойно спустился в том месте, откуда стрелял в первый раз.
Вскоре на освещенный пятачок выбежал один из бандитов.
– Курц! Что будем делать? Звони Квакеру, пусть пришлет катер.
– Я сам знаю, но телефон у меня на байке остался.
– Да ты совсем дурак, Курц! Надо было этого солдата еще раньше пристрелить, а ты...
Курц не дал договорить критику и срезал его одиночным выстрелом.
«Очень хорошо», – подумал Клаус. Такое развитие событий его устраивало. Теперь ходячих бандитов оставалось только двое – Курц и один из четверки.
– Бизон! Доумэн! Барсук! – срывающимся голосом закричал Курц. – Кто остался, выходи – сматываться будем!
Однако уцелевшему байкеру совсем не хотелось попасть под горячую руку босса.
Прокравшись позади построек, он, громко хлюпая ногами, побежал к мотоциклам прямо через болото. Клаус подумал было его перехватить, но потом вспомнил про две опасные канавы. Если о них не знать, то живым из болота не выйти.
Наконец из темноты послышались отчаянные ругательства, потом плеск воды, барахтанье, сдавленный крик и – тишина.
«Не нужно было дрыгать ногами – там же водоросли...» – Клаус знал, что, попадая в такие ямы, надо действовать только руками, иначе ты обречен. Видимо, байкер об этом даже не догадывался.
– Солдат, выходи! Выходи – договоримся! – неожиданно предложил Курц. Он понял, что остался один. Лежавшие у его ног раненые были не в счет.
– О чем нам договариваться? – крикнул из-за угла Клаус. – Или ты еще претендуешь на свои сто кредитов?
– Да нет – забудем об этом. Я вижу, что ты крутой парень, а такие люди мне нужны.
– Уже поздно договариваться, – ответил Клаус. Услышав такой ответ, Курц стал медленно отступать к причалу.
– Не бросай нас, Курц! Не бросай! – возопил один из раненых. – Ку-урц!
Однако вожак уже не обращал на своих раненых товарищей никакого внимания, беспокоясь только о собственной шкуре.
Курц продолжал пятиться, но Клаус не спешил. Он знал, что бежать Курцу некуда. Если он прыгнет в воду и поплывет к байкам, догнать его по берегу будет просто.
– Не уходи, Курц! – отчаянно заверещал раненый и, поднявшись, из последних сил выстрелил в своего вожака. Казалось, Курц не заметил попавшей в него пули и, развернувшись, побежал к каналу.
Раненый выстрелил еще два раза, и последняя пуля ударила Курцу в спину. По инерции он пробежал еще несколько шагов, а затем свалился в канал.
11 Шериф Базер спал и видел сон, как его назначают начальником полицейского участка в Гринсвилле, самом престижном районе Эль-Гео.
Жалованье в семьдесят тысяч в год, высокая пенсия и автоматически присваиваемый титул почетного гражданина города манили на это место очень многих заслуженных полицейских. Однако только у него, шерифа Герберта Базера, был такой покровитель, как Солейн Гутиерос.
Это была красивая и деловая женщина, вдова Энрике Гутиероса, который контролировал треть игорных заведений всего Эль-Гео и его пригородов.
Энрике убрали чисто и без шума. Со стороны все выглядело обычным несчастным случаем на канале, однако его безутешная вдова знала, откуда дует ветер.
В следующие после смерти Энрике два месяца в городе при разных обстоятельствах умерло несколько весьма состоятельных людей, и усиленная дележка наследства Энрике Гутиероса прекратилась.
Наступило недолгое затишье, а затем последовала попытка похищения шестнадцатилетней дочери Солейн – Люции. После пятиминутной перестрелки в центре города телохранителям удалось отбиться, и Люция вернулась домой. А Солейн Гугиерос вскоре нанесла ответный удар – через два дня яхта помощника прокурора города взлетела на воздух вместе со всеми участниками ночной оргии.
Удар был нанесен в самую точку, и полиция перестала быть слепой и глухой, когда дело касалось проблем Солейн Гугиерос.
И именно с такой женщиной посчастливилось познакомиться шерифу Базеру, а помогла ему в этом случайность.
Как-то раз плавучая вилла мадам Гугиерос заплутала среди загородных каналов и едва не села на риф. Только своевременное вмешательство шерифа Базера помогло избежать неприятностей.
Базера пригласили на борт, и мадам Гугиерос лично выразила ему свою признательность. А вскоре вдова занялась расширением своего бизнеса в пригороде и вспомнила о седовласом шерифе. Он был недалек от пенсии и, конечно, мечтал перебраться в город.
Базер пригодился и стал улаживать небольшие проблемы, возникавшие у Солейн в его районе. Он работал на совесть, и размеры его премий стали в несколько раз перекрывать основное жалованье.
В доме Базера появился заметный достаток. Он купил новую лодку на газовой турбине и стал захаживать к дорогим девочкам, предоставляя своей жене смотреть по вечерам телевизор.
Такая жизнь нравилась шерифу, но пост начальника городского отделения полиции обещал жизнь еще более интересную и богатую.
Шериф считал, что он имел на это право, поскольку тридцать лет прослужил за одно только жалованье.
Несколько раз к нему принюхивались агенты отдела внутренних расследований, однако его денег они не раскопали. А услуги, которые Базер оказывал Солейн, не выходили за рамки закона и служебных обязанностей шерифа. Просто он делал все вовремя и по первому требованию своей покровительницы, а иногда ухитрялся даже предупреждать те или иные неприятности.
«Первым делом куплю дом. Прямо в Гринсвилле, – думал шериф уже проснувшись, но продолжая в мыслях приятную тему. – А с Эммой я разведусь. Детей у нас нет, ну и пусть себе живет одна. Алименты я ей заплачу, а сам возьму себе молодую...» Базер улыбнулся. Он уже представлял свой новый медовый месяц с какой-нибудь двадцатилетней блондинкой. Однако тут же он вспомнил о деле Джо Моргана, шестидесятилетнего торговца тритоновым мясом. Бедняга был отравлен своей молодой женой уже через две недели после их пышной свадьбы. Эта стерва утопила труп Джо прямо в канале недалеко от дома, а в полиции сказала, что муж не вернулся из конторы. Все выяснилось, когда стало известно, что у этой крошки был любовник.
Когда Джо Моргана достали из воды, он выглядел ужасно.
«Нет, жениться я не буду, – решил Базер, – лучше буду менять девчонок как перчатки. Недельку с одной, недельку с другой...» Поток радужных мыслей был прерван противным зуммером дежурного телефона. А это означало, что Гэри Базер все еще находился на патрульном судне в каюте, провонявшей табаком, плохим кофе и чесночным соусом, который так любил его помощник Дэниел Арнольди.
Телефонный сигнал продолжал мучить Базера, но подниматься с дивана он не хотел из принципа. На что тогда помощник?
– Дэнни! Возьми трубку, павиан болотный!
– Уже иду, – отозвался откуда-то издалека Арнольди.
Затем хлопнула дверь гальюна, и помощник вбежал в дежурную каюту, придерживая незастегнутые штаны.
– Помощник шерифа Арнольди слушает, – представился Дэнни и стал принимать информацию. – Так, все ясно, мы выезжаем...
Арнольди бросил трубку и, повернувшись к Базеру, уставился на него выпученными глазами.
– Чего случилось? – спросил шериф, приподнявшись с продавленного дивана.
– Мужской голос сообщил, что на дом Ландеров совершено нападение.
– На дом Ландеров? Да там никто не живет, олух! Пора бы знать! – Базер злился на своего помощника, на свою жизнь и на то, что ему до сих пор приходилось самому выходить на ночное дежурство.
– Ну так мы идем к дому Ландеров?
– Ладно, давай заводи, – махнул рукой Базер.
Арнольди привел в порядок одежду и, встав за штурвал, запустил двигатель.
Патрульное судно стало быстро набирать скорость, а шериф сидел на диване и, почесывая макушку, вспоминал, на кого могли напасть в доме Ландеров. Он знал, что после смерти Дирка Ландера его дочь Габи иногда приезжала туда с семьей, но это случалось только по выходным.
«Может, вернулся их сын? – предположил Базер. – Кажется, его звали Клаус.
1 2 3 4 5 6