Профессора настаивали от чистого сердца, видели, что Патриция способна вырасти в великого ученого, и не хотели отпускать ее из Университета. Профессора были уверены, что действуют в интересах девушки, не догадываясь, что именно подразумевала Пэт, говоря о «семейном бизнесе».
- Сообщение удалено.
- Патриция! Мое письмо к вам вызвано глубочайшими чувствами…
«Влюбленный, черт бы его драл, однокурсник! Удалить немедленно!»
- Владельцам мотоциклов! - Загремели фанфары, и на мониторе появился красавец «Судзуки». - Только до конца мая наша мастерская…
«А спам как сюда проник? Удалить!»
- Милая, милая, милая Патриция! Я ужасно соскучилась! Почему…
Таисия Кук… Вспоминать, как выглядит подруга, не пришлось - Таисия прислала видеописьмо. Надиктовала его, расположившись на антикварной софе. Волосы забраны в изысканно растрепанную прическу, шелковое домашнее платье открывает плечи и грудь, в руке - раскрытый томик стихов. Утонченная натура или играющая в «возвышенность» метелка? Патриция еще не разобралась, а потому не рвала с Таисией, держала рядом, помня, что ключ может оказаться где угодно.
«Ключ… - Пэт посмотрела на тонкие кисти, на длинные пальцы с тщательно ухоженными ногтями. - Ключ…»
Похоже, придется навестить госпожу Кук и окончательно выяснить, что она из себя представляет.
- Из Эдинбурга сообщают, что майские показатели уже превзошли ожидаемые в два раза. Томми счастлив, словно в первый раз влюбился, и уверен, что в этом квартале обязательно уделает Клозе.
Михаэль Клозе руководил франкфуртским филиалом фирмы, и его оборот уступал только Москве, чем въедливый бюргер весьма гордился.
- С Михаэля давно пора сбить спесь, - хмыкнул Кирилл.
- Согласен. - Таратута заглянул в коммуникатор. - Теперь о нашем транспортном подразделении: все грузы прибыли по графику. Инцидентов нет. Ночь прошла спокойно.
Официально Филя Таратута числился в антикварной фирме Грязнова бухгалтером на все руки: сводил дебет с кредитом, контролировал расходы, обеспечивал поставки и совал взятки нужным людям. Однако эта суета была лишь видимой частью айсберга, гораздо больше времени и сил отнимала у Таратуты работа на Консорциум, региональным менеджером которого являлся Кирилл.
- Никаких приключений?
- Ну, почему же? - Филя улыбнулся. - Есть один интересный нюанс.
- Какой?
- Последнее время все чаще возникают проблемы со связью. Сегодня ночью машинисты дважды засекали повышенное внимание к нашим переговорам.
Теоретически, хороший специалист мог перехватить ведущийся через коммуникатор со сдвоенным шифрованием диалог, но никто этим не занимался, поскольку на извлечение из цифровой белиберды полезной информации потребовалось бы несколько десятков лет. Целью большинства атак ломщиков был объект, они пытались определить точку входа и, соответственно, вычислить местонахождение ведущих разговор людей.
- Насколько активно они работают? - осведомился Кирилл.
- Машинисты говорят, что парни пока не наглеют, принюхиваются. Но наши защитные программы их со следа не сбивают.
- Нейкисты?
- Угу, - подтвердил Таратута. - Тритоны Сорок Два.
- Как же вы их засекли?
- Etiam capillus unus habet umbram suum. [2]
Говоря о нейкистах, или «тритонах Сорок Два», Филя совсем не имел в виду, что его прощупывают именно сподвижники главного террориста планеты. «Тритонами» с недавних пор величали всех, кто использовал придуманную Сорок Два троицу: и правоверных последователей Поэтессы, и тех, кто плевал на Эпоху Цифры с высокой колокольни. Возможно, пророк нейкистов действительно мечтал о справедливом мире, однако пока действия Сорок Два привели лишь к выходу сетевых преступников на качественно новый уровень.
- Надеюсь, вы их не спугнули?
- Ни в коем случае, - подтвердил Таратута.
- Хорошо.
Грязнов вытащил из кармана золотую коробочку и вытряхнул на ладонь белую пилюлю. Сообразительный Филя поднес хозяину стакан воды и, дождавшись, когда Кирилл проглотит лекарство, участливо осведомился:
- Болит?
- У меня всегда болит, - угрюмо ответил Грязнов, возвращая стакан.
- Но в последнее время сильнее?
Кирилл прищурился на помощника.
- Ты защитил докторскую по медицине?
- Я просто вижу, - негромко ответил Таратута, продолжая вертеть в руке стакан. - Я просто все вижу.
Именно Филя ездил в Мутабор за таблетками для Грязнова, а потому он лучше других знал, насколько больше пилюль приходится принимать Кириллу в последнее время. Речь шла не о привыкании - лекарство храмовников не было наркотиком, просто усилились мучающие антиквара головные боли.
- Я успею, - все так же угрюмо произнес Грязнов. То ли Таратуте пообещал, то ли себе. Помолчал, вернул коробочку в карман и спросил: - Ты помнишь, что сегодня вы с Олово…
- Ipso. [3] А почему вы спросили?
- Memoria minuitor, nisi eam exerceas. [4]
- Не мой случай.
- Надеюсь.
Кирилл поднялся на ноги.
- Позавтракаешь с нами?
- Так поздно не завтракаю, - улыбнулся Филя. - Надо соблюдать режим.
Они не часто ужинали вместе: Грязнов признавал за Пэт право являться домой в любое время. Совсем редко обедали - днем у каждого были свои дела. А потому совместные завтраки оставались практически единственной для них возможностью встретиться, поговорить или просто посмотреть друг на друга.
- Апельсиновый сок?
- Сегодня - грейпфрутовый.
- Непростая ночь?
- Не особенно.
Она знала, что выглядит отлично: под глазами нет кругов, взгляд ясный, кожа дышит свежестью… Но тем не менее отец понял, что спала Пэт совсем чутьчуть.
- Тусовалась в клубе.
- Ну и правильно.
Приняв пилюлю, Кирилл повеселел: разгладились морщины на лбу, заблестели глаза, с губ не сходила улыбка. Пэт на его фоне казалась сонной, почти недовольной, однако так только казалось. Для того чтобы поговорить с отцом, Патриция просыпалась гораздо раньше, чем могла бы. Сама просыпалась - Грязнов не просил дочь об этом. Просыпалась, потому что ценила их встречи не меньше, чем Кирилл. Потому что научилась любить.
- Еще сок? - вошедший в столовую Олово взялся за опустевший кувшин.
- Спасибо, не надо.
- Каак скаажете.
Кувшин исчез, а в руках Олово возник поднос с дымящимися тарелками - где маленький слуга его прятал, осталось загадкой.
- Овсянаая кааша. - Тарелка перед Патрицией. - Омлет с помидором и луком. - Тарелка перед Грязновым.
Кланяться Олово не стал, просто исчез, вновь оставив отца с дочерью наедине.
- Чем собираешься заняться?
- Заеду в Университет.
- Сегодня суббота.
- Если хочешь много успеть, нужно торопиться.
- Торопиться не нужно, достаточно просто делать быстрее.
- Время - это единственное, чем невозможно управлять, - усмехнулась Пэт. - Мы берем его взаймы, а потому его вечно не хватает.
- Это моя фраза, - припомнил Кирилл.
- Теперь ты убедился, что я хорошая дочь?
- Я давно в этом убедился. - Грязнов отставил тарелку. Олово мгновенно убрал ее и выставил перед хозяином чашку с кофе. Потер ладони одну о другую и очень легким тоном поинтересовался: - Успехи есть?
- Нет, - так же легко, словно речь шла о сущей безделице, ответила девушка. - Как собираешься провести день?
- Буду дома. - Грязнов не часто покидал стоящий на Сретенке особняк.
- В таком случае… - Пэт чуть скосила глаза, намереваясь посмотреть время, ничего не увидела и тихонько выругалась. - Опять!
- Часы?
- Да.
К потере вживленных в организм гаджетов Пэт стала готовиться сразу же, едва узнала, кем является. Переживала, конечно, опасаясь остаться без привычных удобств, ведь в современном мире «балалайка» считалась столь же неотъемлемой частью человека, как печень или сердце. Хотела даже создать исследовательскую группу, профинансировать изыскания, позволившие бы ей сохранить чип, однако Грязнов посоветовал не тратить силы на борьбу с неизбежным, и девушка, подумав, согласилась.
Тем более она уже почувствовала вкус новых возможностей.
Через год, протянув на пару месяцев дольше, чем предсказывал Кирилл, сдох напыленный на глаза наноэкран. Просто сдох, чем ввел в ступор специалистов, убежденных, что подобный казус невозможен даже в теории. Патриции предложили нанести экран повторно, однако девушка отказалась, ибо окончательно поверила словам отца. Вернувшись домой, сказала, что готова удалить вживленную в затылок «балалайку». Грязнов отвез дочь в клинику Мутабор, и через неделю голова девушки вернулась, если можно так выразиться, в исходное состояние: чип и его «гнездо» исчезли, не оставив даже шрама.
В Университете Патриция сказала, что у нее вскрылась патология, несовместимость с «балалайкой», что в общемто было недалеко от истины. Подруги сочувственно вздыхали: «Как неудобно! Бедняжка!» Рекомендовали держаться: «Наверняка врачи придумают, как справиться с твоим недугом». Некоторые хихикали: в современном мире человек без «балалайки», считай, инвалид. А Пэт, неожиданно даже для себя, освоилась очень быстро. Коммуникатор, конечно, не столь удобен, как «балалайка», зато в голове ничего лишнего, только мысли. И ни один тритон не сможет сломать твою память.
Вот только привычка искать часы в левом нижнем углу никак не хотела уходить.
- Вернешься поздно?
- Ага.
* * *
Анклав: Франкфурт
Территория: Zwielichtsviertel
Клуб виртуальных игр «Эверест»
Тебя всегда ведет вперед вера, даже если это - вера в тебя
Интересно, какими играми баловались пещерные люди? Бросали камни на дальность? Метали копья на точность? Боролись? Дрались «стенка на стенку»? Все вместе или ничего из перечисленного? Кто первым предложил «сыграть во чтонибудь»? Потратить время и силы не на добывание еды, а ради развлечения? Кто первым сообразил, что человек способен жертвовать настоящим ради несуществующего?
«Какая разница - кто?»
«А я уверен, что это был тот же самый парень, который потом взял в руки бубен и стал шаманом. То есть сел племени на шею. Если уж играть, то играть покрупному».
«Религия - не игра».
«Иррациональное по своей сути занятие, требующее времени и сил, но не приносящее взамен ничего материального. Конечно же, не игра. Да и как я смел провести такую аналогию? Ведь религия - это респектабельное занятие, чистенький, опрятный и законный бизнес… - Почти крик: - Религия подавляет волю!»
И тут же ехидный ответ: «Планируешь оболванить своих последователей?»
«Нейкизм не религия! Это свободный выбор свободных людей!»
«Ах, да!»
Сорок Два вскочил на ноги, прошелся… нет - пробежался по комнате. Семь шагов до двери и семь обратно, к столу. Остановился, вновь уперся взглядом в монитор коммуникатора, перечитывая резанувшие душу строки.
«Детальный анализ «Чисел Праведности» показывает, что Эммануэль Мария Нейк хорошо изучила опыт становления существующих Традиций и создала книгу, способную заложить основы полноценного учения, весьма и весьма интересного современному человеку. Учения, ставшего порождением материального мира, а потому понятного каждому…»
Сообщение пришло с незарегистрированного коммуникатора. Короткое объяснение: «Когдато вы приложили много сил, чтобы прочесть эту книгу», и Сорок Два мгновенно догадался, откуда взяты отрывки.
«Люди знают, что такое компьютер, сеть, программное обеспечение, легко увязывают все это в глобальное понятие «Цифра», оглядываются вокруг, видят, сколь глубоко проникла она в привычный мир, и задаются вопросом: «Где место Человека?» Нейк дает ответ: в слиянии. Нейк дает ответ: мы изменили мир и не должны бояться управлять им. Блестящие игрушки обретают сакральную силу и тянутся к душам. Не Слово лежит в основе нейкизма, но холодное железо, творение рук человеческих, инструмент…»
Нейкизм не религия! Не очередная игрушка для уставшего от серых будней коллективного разума. Не способ убежать в лучший, но выдуманный мир. Нейкизм строит лучший мир здесь и сейчас! Нейкизм реален, ибо опирается на факты, на разум, а не причудливые фантазии и чудеса, которых никто не видел.
«Ты видел!»
«Ерунда! Ложь!!»
«Заявляя, что любой человек способен достичь уровня бога, и предъявляя, в качестве доказательства, группу обколотых «синдином» ломщиков, нейкисты не просто выставляют себя на посмешище, но и допускают еще одну системную ошибку.
Если бога можно создать, если его уровня можно достичь, то это уже не религия. Это компьютерная игра…»
- Это жизнь, нейрошланг вам в задницу! Жизнь, а не игра!
«Не нравится, как выглядишь со стороны?»
- Он был психом! Мыслил категориями Традиций и чудес!
«Вряд ли за мемуары сумасшедшего убили бы столько людей…»
Сорок Два выругался. Плюнул в монитор грязным ругательством, врезал кулаком по неповинной столешнице и снова выругался - ничем другим он ответить не мог.
Урзак.
Проклятый Урзак, с книги которого начались для Сорок Два поиски истины, безумцем не был. Прав, тысячу раз прав внутренний голос: записки сумасшедшего не поставили бы на уши Исламский Союз, вудуистов и Китай.
- Нейкизм не религия и никогда ею не будет!
«Тогда зачем ты искал чуда?»
Резанули ножом воспоминания: маленькая комната дешевого эдинбургского отеля, раскрытый «раллер» и голос… его голос: «Чудо, мне нужно чудо. Мне нужно чудо. Мне…» А потом - боль. Возможно - смерть. А еще потом - великая разгадка, сделавшая его пророком нейкистов и легендой.
- Чуда не случилось! Наука - вот что привело меня на вершину. Торжество чистого разума!
«То, что ты остался жив после эксперимента, само по себе чудо. Но ты не просто выжил - у тебя все получилось».
- Хочешь сказать, что мне помог дух Поэтессы?
«Тебе достаточно лишь намекнуть, и люди подхватят эту версию. Они готовы принять новую Традицию. Дай им то, что они ищут, то, чего они ждут».
«Нейкизм - переполненное системными ошибками порождение материального мира. Любой уважающий себя машинист читал «Числа Праведности», но Библией она стала не для всех. Книга Поэтессы приятно щекочет самолюбие машинистов, уверяя их в собственной значимости, если не сказать - избранности, но не более того. Люди душой чувствуют Слово, настоящее Слово, и не ощущают ничего сакрального в холодном железе, а потому многие чтящие «Числа Праведности» машинисты ходят по воскресеньям в церковь или расстилают молитвенный коврик пять раз в день…»
Пальцы коснулись прохладной поверхности монитора, надавили на строки, словно выдавливая послание, стирая рассуждения о Традиции из цифрового настоящего. А перед глазами калейдоскопом пробегают виденные когдато картины: миллион человек возле храма Иисуса Лоа в Новом Орлеане - трансляция с рождественской мессы, тысячи людей, вышедшие на общую молитву в Ланданабаде, - перекрытые улицы, расстеленные коврики, согнутые колени и уходящие в землю лбы.
- Религия дает власть над душами, - хрипло прошептал Сорок Два. - А Эпоха Цифры - это общество свободных.
«Ключевое слово - власть, - задумчиво произнес некто, сидящий внутри Сорок Два. - Разве не ее ты добиваешься?»
Тихие стоны. Обрывистые. Нежные. Возбуждающие.
Растворились в убежавших минутах.
Оставили на память лишь теплое утомление.
- Хорошо… - прошептала Пума.
Она вытянулась на кровати, уткнулась лицом в подушку и тихонько сопела, улыбаясь с закрытыми глазами.
Довольный собой Сорок Два провел рукой по спине девушки, подался вперед, дотянулся до бокала, стоявшего на прикроватной тумбочке, и жадно сделал несколько глотков вина.
- Ты не с нами, - грустно заметила Красная, прижавшись к спине мужчины.
Она слишком хорошо его знала.
Не отвечая, Сорок Два допил вино и вернул бокал.
- Красная, заткнись… Не порти момент… - попросила Ева.
И кашлянула.
- Думаешь о них? - не отставала Роза.
- Помню о них, - уточнил Сорок Два и скривился. - Помню их лица…
Даже сейчас, после упоительного секса, он помнил. Не мог забыть.
Они смотрели, как доны, мать их, корлеоны! Сытые, самодовольные, «всего добившиеся», хотя на самом деле… Хотя на самом деле такие они и есть. Каждый из них и все сразу. Пока он искал путь, пока долбил стену, преградившую дорогу Эпохе Цифры, они прагматично «вписывались» в реальную жизнь. Он совершил невозможное - подарил людям новый мир. Не образ нового мира - это сделала Поэтесса, а мир. Настоящий Мир Цифры. Они же обрели силу и власть. Положение в обществе. Обеспечили себе настоящее. И высокие их слова о стремлении - всего лишь слова. Они не против сохранения системы. Они уже часть ее.
- Они забыли, для чего мы все затеяли, для чего начинали, почему согласились делать то, что теперь они называют бизнесом.
- Может, не забыли? - В ореховых глазах Красной мелькнула грусть.
- Не забыли? - удивился Сорок Два.
- Может, они всегда были такими, - глухо объяснила лежащая на животе Пума. - Может, вы с самого начала шли по одной дороге, но в разные стороны?
Организация dd создавалась как силовое крыло нейкизма, как могучий кулак, позволяющий последователям Поэтессы наносить врагам не только цифровые удары. У истоков глобального объединения наемников стояли энтузиасты, отличные ломщики и машинисты, сумевшие не только наладить работу в сети, но и привлечь крепких профессионалов из ветеранов армий и спецслужб.
1 2 3 4 5 6 7
- Сообщение удалено.
- Патриция! Мое письмо к вам вызвано глубочайшими чувствами…
«Влюбленный, черт бы его драл, однокурсник! Удалить немедленно!»
- Владельцам мотоциклов! - Загремели фанфары, и на мониторе появился красавец «Судзуки». - Только до конца мая наша мастерская…
«А спам как сюда проник? Удалить!»
- Милая, милая, милая Патриция! Я ужасно соскучилась! Почему…
Таисия Кук… Вспоминать, как выглядит подруга, не пришлось - Таисия прислала видеописьмо. Надиктовала его, расположившись на антикварной софе. Волосы забраны в изысканно растрепанную прическу, шелковое домашнее платье открывает плечи и грудь, в руке - раскрытый томик стихов. Утонченная натура или играющая в «возвышенность» метелка? Патриция еще не разобралась, а потому не рвала с Таисией, держала рядом, помня, что ключ может оказаться где угодно.
«Ключ… - Пэт посмотрела на тонкие кисти, на длинные пальцы с тщательно ухоженными ногтями. - Ключ…»
Похоже, придется навестить госпожу Кук и окончательно выяснить, что она из себя представляет.
- Из Эдинбурга сообщают, что майские показатели уже превзошли ожидаемые в два раза. Томми счастлив, словно в первый раз влюбился, и уверен, что в этом квартале обязательно уделает Клозе.
Михаэль Клозе руководил франкфуртским филиалом фирмы, и его оборот уступал только Москве, чем въедливый бюргер весьма гордился.
- С Михаэля давно пора сбить спесь, - хмыкнул Кирилл.
- Согласен. - Таратута заглянул в коммуникатор. - Теперь о нашем транспортном подразделении: все грузы прибыли по графику. Инцидентов нет. Ночь прошла спокойно.
Официально Филя Таратута числился в антикварной фирме Грязнова бухгалтером на все руки: сводил дебет с кредитом, контролировал расходы, обеспечивал поставки и совал взятки нужным людям. Однако эта суета была лишь видимой частью айсберга, гораздо больше времени и сил отнимала у Таратуты работа на Консорциум, региональным менеджером которого являлся Кирилл.
- Никаких приключений?
- Ну, почему же? - Филя улыбнулся. - Есть один интересный нюанс.
- Какой?
- Последнее время все чаще возникают проблемы со связью. Сегодня ночью машинисты дважды засекали повышенное внимание к нашим переговорам.
Теоретически, хороший специалист мог перехватить ведущийся через коммуникатор со сдвоенным шифрованием диалог, но никто этим не занимался, поскольку на извлечение из цифровой белиберды полезной информации потребовалось бы несколько десятков лет. Целью большинства атак ломщиков был объект, они пытались определить точку входа и, соответственно, вычислить местонахождение ведущих разговор людей.
- Насколько активно они работают? - осведомился Кирилл.
- Машинисты говорят, что парни пока не наглеют, принюхиваются. Но наши защитные программы их со следа не сбивают.
- Нейкисты?
- Угу, - подтвердил Таратута. - Тритоны Сорок Два.
- Как же вы их засекли?
- Etiam capillus unus habet umbram suum. [2]
Говоря о нейкистах, или «тритонах Сорок Два», Филя совсем не имел в виду, что его прощупывают именно сподвижники главного террориста планеты. «Тритонами» с недавних пор величали всех, кто использовал придуманную Сорок Два троицу: и правоверных последователей Поэтессы, и тех, кто плевал на Эпоху Цифры с высокой колокольни. Возможно, пророк нейкистов действительно мечтал о справедливом мире, однако пока действия Сорок Два привели лишь к выходу сетевых преступников на качественно новый уровень.
- Надеюсь, вы их не спугнули?
- Ни в коем случае, - подтвердил Таратута.
- Хорошо.
Грязнов вытащил из кармана золотую коробочку и вытряхнул на ладонь белую пилюлю. Сообразительный Филя поднес хозяину стакан воды и, дождавшись, когда Кирилл проглотит лекарство, участливо осведомился:
- Болит?
- У меня всегда болит, - угрюмо ответил Грязнов, возвращая стакан.
- Но в последнее время сильнее?
Кирилл прищурился на помощника.
- Ты защитил докторскую по медицине?
- Я просто вижу, - негромко ответил Таратута, продолжая вертеть в руке стакан. - Я просто все вижу.
Именно Филя ездил в Мутабор за таблетками для Грязнова, а потому он лучше других знал, насколько больше пилюль приходится принимать Кириллу в последнее время. Речь шла не о привыкании - лекарство храмовников не было наркотиком, просто усилились мучающие антиквара головные боли.
- Я успею, - все так же угрюмо произнес Грязнов. То ли Таратуте пообещал, то ли себе. Помолчал, вернул коробочку в карман и спросил: - Ты помнишь, что сегодня вы с Олово…
- Ipso. [3] А почему вы спросили?
- Memoria minuitor, nisi eam exerceas. [4]
- Не мой случай.
- Надеюсь.
Кирилл поднялся на ноги.
- Позавтракаешь с нами?
- Так поздно не завтракаю, - улыбнулся Филя. - Надо соблюдать режим.
Они не часто ужинали вместе: Грязнов признавал за Пэт право являться домой в любое время. Совсем редко обедали - днем у каждого были свои дела. А потому совместные завтраки оставались практически единственной для них возможностью встретиться, поговорить или просто посмотреть друг на друга.
- Апельсиновый сок?
- Сегодня - грейпфрутовый.
- Непростая ночь?
- Не особенно.
Она знала, что выглядит отлично: под глазами нет кругов, взгляд ясный, кожа дышит свежестью… Но тем не менее отец понял, что спала Пэт совсем чутьчуть.
- Тусовалась в клубе.
- Ну и правильно.
Приняв пилюлю, Кирилл повеселел: разгладились морщины на лбу, заблестели глаза, с губ не сходила улыбка. Пэт на его фоне казалась сонной, почти недовольной, однако так только казалось. Для того чтобы поговорить с отцом, Патриция просыпалась гораздо раньше, чем могла бы. Сама просыпалась - Грязнов не просил дочь об этом. Просыпалась, потому что ценила их встречи не меньше, чем Кирилл. Потому что научилась любить.
- Еще сок? - вошедший в столовую Олово взялся за опустевший кувшин.
- Спасибо, не надо.
- Каак скаажете.
Кувшин исчез, а в руках Олово возник поднос с дымящимися тарелками - где маленький слуга его прятал, осталось загадкой.
- Овсянаая кааша. - Тарелка перед Патрицией. - Омлет с помидором и луком. - Тарелка перед Грязновым.
Кланяться Олово не стал, просто исчез, вновь оставив отца с дочерью наедине.
- Чем собираешься заняться?
- Заеду в Университет.
- Сегодня суббота.
- Если хочешь много успеть, нужно торопиться.
- Торопиться не нужно, достаточно просто делать быстрее.
- Время - это единственное, чем невозможно управлять, - усмехнулась Пэт. - Мы берем его взаймы, а потому его вечно не хватает.
- Это моя фраза, - припомнил Кирилл.
- Теперь ты убедился, что я хорошая дочь?
- Я давно в этом убедился. - Грязнов отставил тарелку. Олово мгновенно убрал ее и выставил перед хозяином чашку с кофе. Потер ладони одну о другую и очень легким тоном поинтересовался: - Успехи есть?
- Нет, - так же легко, словно речь шла о сущей безделице, ответила девушка. - Как собираешься провести день?
- Буду дома. - Грязнов не часто покидал стоящий на Сретенке особняк.
- В таком случае… - Пэт чуть скосила глаза, намереваясь посмотреть время, ничего не увидела и тихонько выругалась. - Опять!
- Часы?
- Да.
К потере вживленных в организм гаджетов Пэт стала готовиться сразу же, едва узнала, кем является. Переживала, конечно, опасаясь остаться без привычных удобств, ведь в современном мире «балалайка» считалась столь же неотъемлемой частью человека, как печень или сердце. Хотела даже создать исследовательскую группу, профинансировать изыскания, позволившие бы ей сохранить чип, однако Грязнов посоветовал не тратить силы на борьбу с неизбежным, и девушка, подумав, согласилась.
Тем более она уже почувствовала вкус новых возможностей.
Через год, протянув на пару месяцев дольше, чем предсказывал Кирилл, сдох напыленный на глаза наноэкран. Просто сдох, чем ввел в ступор специалистов, убежденных, что подобный казус невозможен даже в теории. Патриции предложили нанести экран повторно, однако девушка отказалась, ибо окончательно поверила словам отца. Вернувшись домой, сказала, что готова удалить вживленную в затылок «балалайку». Грязнов отвез дочь в клинику Мутабор, и через неделю голова девушки вернулась, если можно так выразиться, в исходное состояние: чип и его «гнездо» исчезли, не оставив даже шрама.
В Университете Патриция сказала, что у нее вскрылась патология, несовместимость с «балалайкой», что в общемто было недалеко от истины. Подруги сочувственно вздыхали: «Как неудобно! Бедняжка!» Рекомендовали держаться: «Наверняка врачи придумают, как справиться с твоим недугом». Некоторые хихикали: в современном мире человек без «балалайки», считай, инвалид. А Пэт, неожиданно даже для себя, освоилась очень быстро. Коммуникатор, конечно, не столь удобен, как «балалайка», зато в голове ничего лишнего, только мысли. И ни один тритон не сможет сломать твою память.
Вот только привычка искать часы в левом нижнем углу никак не хотела уходить.
- Вернешься поздно?
- Ага.
* * *
Анклав: Франкфурт
Территория: Zwielichtsviertel
Клуб виртуальных игр «Эверест»
Тебя всегда ведет вперед вера, даже если это - вера в тебя
Интересно, какими играми баловались пещерные люди? Бросали камни на дальность? Метали копья на точность? Боролись? Дрались «стенка на стенку»? Все вместе или ничего из перечисленного? Кто первым предложил «сыграть во чтонибудь»? Потратить время и силы не на добывание еды, а ради развлечения? Кто первым сообразил, что человек способен жертвовать настоящим ради несуществующего?
«Какая разница - кто?»
«А я уверен, что это был тот же самый парень, который потом взял в руки бубен и стал шаманом. То есть сел племени на шею. Если уж играть, то играть покрупному».
«Религия - не игра».
«Иррациональное по своей сути занятие, требующее времени и сил, но не приносящее взамен ничего материального. Конечно же, не игра. Да и как я смел провести такую аналогию? Ведь религия - это респектабельное занятие, чистенький, опрятный и законный бизнес… - Почти крик: - Религия подавляет волю!»
И тут же ехидный ответ: «Планируешь оболванить своих последователей?»
«Нейкизм не религия! Это свободный выбор свободных людей!»
«Ах, да!»
Сорок Два вскочил на ноги, прошелся… нет - пробежался по комнате. Семь шагов до двери и семь обратно, к столу. Остановился, вновь уперся взглядом в монитор коммуникатора, перечитывая резанувшие душу строки.
«Детальный анализ «Чисел Праведности» показывает, что Эммануэль Мария Нейк хорошо изучила опыт становления существующих Традиций и создала книгу, способную заложить основы полноценного учения, весьма и весьма интересного современному человеку. Учения, ставшего порождением материального мира, а потому понятного каждому…»
Сообщение пришло с незарегистрированного коммуникатора. Короткое объяснение: «Когдато вы приложили много сил, чтобы прочесть эту книгу», и Сорок Два мгновенно догадался, откуда взяты отрывки.
«Люди знают, что такое компьютер, сеть, программное обеспечение, легко увязывают все это в глобальное понятие «Цифра», оглядываются вокруг, видят, сколь глубоко проникла она в привычный мир, и задаются вопросом: «Где место Человека?» Нейк дает ответ: в слиянии. Нейк дает ответ: мы изменили мир и не должны бояться управлять им. Блестящие игрушки обретают сакральную силу и тянутся к душам. Не Слово лежит в основе нейкизма, но холодное железо, творение рук человеческих, инструмент…»
Нейкизм не религия! Не очередная игрушка для уставшего от серых будней коллективного разума. Не способ убежать в лучший, но выдуманный мир. Нейкизм строит лучший мир здесь и сейчас! Нейкизм реален, ибо опирается на факты, на разум, а не причудливые фантазии и чудеса, которых никто не видел.
«Ты видел!»
«Ерунда! Ложь!!»
«Заявляя, что любой человек способен достичь уровня бога, и предъявляя, в качестве доказательства, группу обколотых «синдином» ломщиков, нейкисты не просто выставляют себя на посмешище, но и допускают еще одну системную ошибку.
Если бога можно создать, если его уровня можно достичь, то это уже не религия. Это компьютерная игра…»
- Это жизнь, нейрошланг вам в задницу! Жизнь, а не игра!
«Не нравится, как выглядишь со стороны?»
- Он был психом! Мыслил категориями Традиций и чудес!
«Вряд ли за мемуары сумасшедшего убили бы столько людей…»
Сорок Два выругался. Плюнул в монитор грязным ругательством, врезал кулаком по неповинной столешнице и снова выругался - ничем другим он ответить не мог.
Урзак.
Проклятый Урзак, с книги которого начались для Сорок Два поиски истины, безумцем не был. Прав, тысячу раз прав внутренний голос: записки сумасшедшего не поставили бы на уши Исламский Союз, вудуистов и Китай.
- Нейкизм не религия и никогда ею не будет!
«Тогда зачем ты искал чуда?»
Резанули ножом воспоминания: маленькая комната дешевого эдинбургского отеля, раскрытый «раллер» и голос… его голос: «Чудо, мне нужно чудо. Мне нужно чудо. Мне…» А потом - боль. Возможно - смерть. А еще потом - великая разгадка, сделавшая его пророком нейкистов и легендой.
- Чуда не случилось! Наука - вот что привело меня на вершину. Торжество чистого разума!
«То, что ты остался жив после эксперимента, само по себе чудо. Но ты не просто выжил - у тебя все получилось».
- Хочешь сказать, что мне помог дух Поэтессы?
«Тебе достаточно лишь намекнуть, и люди подхватят эту версию. Они готовы принять новую Традицию. Дай им то, что они ищут, то, чего они ждут».
«Нейкизм - переполненное системными ошибками порождение материального мира. Любой уважающий себя машинист читал «Числа Праведности», но Библией она стала не для всех. Книга Поэтессы приятно щекочет самолюбие машинистов, уверяя их в собственной значимости, если не сказать - избранности, но не более того. Люди душой чувствуют Слово, настоящее Слово, и не ощущают ничего сакрального в холодном железе, а потому многие чтящие «Числа Праведности» машинисты ходят по воскресеньям в церковь или расстилают молитвенный коврик пять раз в день…»
Пальцы коснулись прохладной поверхности монитора, надавили на строки, словно выдавливая послание, стирая рассуждения о Традиции из цифрового настоящего. А перед глазами калейдоскопом пробегают виденные когдато картины: миллион человек возле храма Иисуса Лоа в Новом Орлеане - трансляция с рождественской мессы, тысячи людей, вышедшие на общую молитву в Ланданабаде, - перекрытые улицы, расстеленные коврики, согнутые колени и уходящие в землю лбы.
- Религия дает власть над душами, - хрипло прошептал Сорок Два. - А Эпоха Цифры - это общество свободных.
«Ключевое слово - власть, - задумчиво произнес некто, сидящий внутри Сорок Два. - Разве не ее ты добиваешься?»
Тихие стоны. Обрывистые. Нежные. Возбуждающие.
Растворились в убежавших минутах.
Оставили на память лишь теплое утомление.
- Хорошо… - прошептала Пума.
Она вытянулась на кровати, уткнулась лицом в подушку и тихонько сопела, улыбаясь с закрытыми глазами.
Довольный собой Сорок Два провел рукой по спине девушки, подался вперед, дотянулся до бокала, стоявшего на прикроватной тумбочке, и жадно сделал несколько глотков вина.
- Ты не с нами, - грустно заметила Красная, прижавшись к спине мужчины.
Она слишком хорошо его знала.
Не отвечая, Сорок Два допил вино и вернул бокал.
- Красная, заткнись… Не порти момент… - попросила Ева.
И кашлянула.
- Думаешь о них? - не отставала Роза.
- Помню о них, - уточнил Сорок Два и скривился. - Помню их лица…
Даже сейчас, после упоительного секса, он помнил. Не мог забыть.
Они смотрели, как доны, мать их, корлеоны! Сытые, самодовольные, «всего добившиеся», хотя на самом деле… Хотя на самом деле такие они и есть. Каждый из них и все сразу. Пока он искал путь, пока долбил стену, преградившую дорогу Эпохе Цифры, они прагматично «вписывались» в реальную жизнь. Он совершил невозможное - подарил людям новый мир. Не образ нового мира - это сделала Поэтесса, а мир. Настоящий Мир Цифры. Они же обрели силу и власть. Положение в обществе. Обеспечили себе настоящее. И высокие их слова о стремлении - всего лишь слова. Они не против сохранения системы. Они уже часть ее.
- Они забыли, для чего мы все затеяли, для чего начинали, почему согласились делать то, что теперь они называют бизнесом.
- Может, не забыли? - В ореховых глазах Красной мелькнула грусть.
- Не забыли? - удивился Сорок Два.
- Может, они всегда были такими, - глухо объяснила лежащая на животе Пума. - Может, вы с самого начала шли по одной дороге, но в разные стороны?
Организация dd создавалась как силовое крыло нейкизма, как могучий кулак, позволяющий последователям Поэтессы наносить врагам не только цифровые удары. У истоков глобального объединения наемников стояли энтузиасты, отличные ломщики и машинисты, сумевшие не только наладить работу в сети, но и привлечь крепких профессионалов из ветеранов армий и спецслужб.
1 2 3 4 5 6 7