– И прописали автономную программу активации. Она от твоих воплей запустилась.
Стандартное снаряжение курьеров с опасным грузом. Хозяевам «поплавков» не хотелось, чтобы паренек дал «интервью» доктору Кауфману.
– А где Бобры? – ехидно поинтересовался Грег.
– Одеваться пошли.
Не одеваться, конечно, а драпать, пока не прибыли безы. Но новость все равно хорошая – штурма не будет.
Слоновски сплюнул, убрал «дыроделы» в кобуры и грубо вскрыл контейнер в груди курьера. Так и есть – семь процессоров в прозрачных пластиковых капсулах.
– Как ты его засек? – спросил Рашид. – Носишь наноскоп в «балалайке»?
– Угу.
– Дорогая игрушка.
– Стандартная для руководителя группы.
– Договориться с братьями не хочешь?
– На «поплавки» не договариваются, – отрезал Грег. – Да и поздно уже.
Здание канторы окутал рев двигателей. Кауфман, как и планировалось, устроил грандиозный спектакль, вполне достойный семи «поплавков». С обеих сторон переулок был блокирован броневиками СБА, над домом кружил вертолет огневой поддержки, а еще один, десантный, только что бросил на крышу группу захвата. Пятнадцать человек пробивались к Грегу сверху, не менее полусотни снизу, и до осажденных уже долетел характерный топот, производимый облаченными в боевые комплекты безами.
Слоновски перевел дух.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: СИТИ «ПИРАМИДОМ», ПЯТЬ ЧАСОВ УТРА ВСЕ ВЫГЛЯДЯТ УСТАВШИМИ
Сити, деловой и научный центр Анклава Москва, его сердце, его мозг, разительно отличался от остального города. Этот район заложили еще в начале века, тогда же расчистили площадку, полностью разрушив мешавшие строительству здания, и с тех пор ни одна старая постройка не нарушала изящества решений современной архитектуры. Небоскребы, многоуровневые дороги и вертолетные площадки, крытые площади и пешеходные мосты через реку, супермаркеты и деловые центры, штаб-квартиры корпораций и научные комплексы, конференц-залы и рестораны, в которых не встречались ненатуральные продукты. Сталь, пластик, стекло, суперкамень, облицовочный мрамор и опять сталь. Триумф разума, образец города будущего. Ни одна столица мира не могла соперничать с футуристическими комплексами Анклавов, а московское Сити считалось едва ли не самым масштабным и претенциозным из них.
Но одно здание выделялось даже в этом величественном районе. Не самое высокое, не самое большое, не самое новое и не самое красивое. Оно привлекало внимание необычным, странным решением. Огромное основание, поднимающееся над землей на двадцать четыре уровня, держало на себе колоссальную пирамиду, вершина которой достигала высоты иных небоскребов. Гладкую, черную пирамиду: к ней не подходили эстакады, а вертолетные площадки, в случае необходимости, выдвигались из здания, принимали машины и сразу же втягивали их внутрь. «Пирамидом» – штаб-квартира московского филиала всесильной СБА. Это здание манило взгляды и пугало, вызывало любопытство и страх, уважение и ужас. «Пирамидом» не возвышался над Сити, но знал все, что в нем происходит, не правил, а служил. Его машинисты защищали внутреннюю сеть Москвы, а безы наводили порядок на улицах: в гранях темной пирамиды отражалась вся жизнь Анклава. И пусть действия СБА жестко регламентировались Положением, ее полномочия все равно были столь широки, что мало кто из граждан желал оказаться в «Пирамидоме». Тем более, в положении долгожданного гостя.
Шэнхун не знал, кого из собеседников следует бояться больше. Оба вызывали у него неподдельный страх, хотя и не были похожи друг на друга.
Невысокий худой мужчина расположился на стуле, поставив его спинкой вперед и опустив подбородок на кулаки. На вид ему было не меньше шестидесяти, но во времена наномедицины и кудесников из Мутабор можно легко ошибиться с возрастом лет на тридцать, а то и сорок. Черный костюм, темная спортивная рубашка, не предполагающая наличия галстука, черные, начищенные до блеска туфли и черные кожаные перчатки – даже этого описания вполне достаточно, чтобы понять, кто сидел напротив пленника. Максимилиан Кауфман, директор московского филиала СБА. Мертвый. По общему мнению, самый безжалостный и жестокий обитатель Анклава.
Кауфман молчал, внимательно наблюдая за происходящим и предоставив действовать помощнику, обходительному молодому человеку не старше тридцати лет. О нем Шэнхун не знал ничего, но уже успел выучить странное русское имя: Мишенька.
– Вам удобно? – вежливо спросил молодой. Вопрос прозвучал с вкрадчивой доброжелательностью, но серые глаза, прячущиеся за квадратными стеклами стильных очков, остались равнодушными. Глаза не врали: Мишеньке было глубоко безразлично, насколько приятно полностью обнаженному Шэнхуну сидеть в холодном металлическом кресле.
– Вам удобно?
Не дождавшись ответа и на этот раз, молодой человек вздохнул и намекнул пленному, что предпочитает диалог, а не монолог: Шэнхун почувствовал, что металлическое сиденье стало стремительно нагреваться.
– Мне удобно! – проорал китаец.
– Очень хорошо.
Температура сиденья вернулась в норму. Мертвый достал из кармана пиджака запищавший коммуникатор.
– Да? Пришлите отчет, я почитаю. Нет, сейчас я занят.
«Слухи не врали, – машинально отметил Шэнхун: директор СБА действительно не вживил себе „балалайку“, продолжая пользоваться устаревшим коммуникатором. – Очень странно…»
Отвлекшись на Макса, китаец не заметил, что Мишенька принялся монотонно зачитывать какой-то текст:
– … майор военной разведки. Вы работаете в отделе полковника Тао шесть лет и принимали участие во всех его операциях. Два года назад, во время вечеринки по поводу присвоения вам звания майора, Тао назвал вас лучшим сотрудником. Вашей жене двадцать четыре года, сыну пять лет…
Кауфман вернул тонюсенькую пластинку коммуникатора в карман и жестом бесконечно уставшего человека провел рукой от лба, взлохматив редкие, мышиного цвета волосы.
– Мишенька, закругляйся. Наш гость оценил степень твоей информированности.
– От меня откровенности не ждите, – предупредил Шэнхун. – Я не имею права выдавать служебную информацию.
– Собираешься сопротивляться? – безразлично спросил Мертвый.
– Вы знаете правила. – Китаец нашел в себе силы улыбнуться. – Похищения ценных сотрудников случаются, и наша контрразведка предусмотрела этот вариант.
– Мы удалили ампулу с цианидом, которой была оснащена ваша «балалайка», – сообщил Мишенька. – Да и саму «балалайку» удалили. Ведь по легенде вы мертвы.
– Ампула далеко не единственный способ сохранения информации, – вздохнул Шэнхун. – Прежде чем прийти на работу к Тао, я провел шесть недель в военном госпитале…
– Где вашу голову модернизировали лучшие врачи Поднебесной, – мягко продолжил Мишенька. – Не беспокойтесь, господин майор, мы прекрасно осведомлены о способах, с помощью которых нейрохирурги и гипнотерапевты надеются защитить секреты Народной республики. Вас, разумеется, уверяли, что гарантия стопроцентная?
– Разумеется. – Шэнхун облизал пересохшие губы. Китайцу не понравилась уверенность этого русского.
– Пропаганда, – легко махнул рукой Мишенька. – Против химического или гипнотического воздействия защита действительно великолепна. Я мог бы накачать вас наркотиками, попробовать копнуть сознание, но добился бы лишь остановки сердца. Вы ведь знаете, что заложенная в вас нейропрограмма самостоятельно оценивает, насколько качественно из вас вытягивают секреты, и в определенный момент отдает приказ умереть?
– Знаю, – спокойно ответил китаец. Он искренне не понимал, почему эта проклятая программа до сих пор не сработала.
– Но заметьте, нейропрограмма не реагирует на боль. Это логично. Вас могут ранить, вы можете получить травму во время катастрофы или стихийного бедствия. Вы можете рассечь палец, отрезая себе кусок хлеба… Согласитесь, глупо программировать самоубийство на боль: никому не интересно терять опытного офицера только потому, что он неумело обращается с ножом или попал под мобиль, переломав пару ребер.
– Меня учили блокировать болевые ощущения, – хрипло произнес Шэнхун.
– Конечно, учили, – рассмеялся Мертвый. Судя по всему, директора московского филиала СБА увлек разговор. – Но знаете, майор, при определенном подходе слетают даже повторяющиеся гипноблоки взаимной поддержки. Мишенька, сколько лет ты учился?
– Восемь, доктор Кауфман, – с легким поклоном ответил молодой человек.
И отошел чуть в сторону, чтобы не заслонять пленника от Макса.
– Восемь лет после получения базового образования в Университете, – с искренним уважением произнес Мертвый. – Ты разведчик, майор, и должен понимать, что хороший дознаватель – это не профессия, это уникум. Хороший дознаватель вытянет информацию даже из камня. Найдет нужный подход. Мишенька, чему ты учился?
– Классическая медицина, гипнотическая терапия, биохимия, психология, история…
– История? – не удержался Шэнхун. Уж больно неожиданно прозвучало название этой дисциплины.
– Мишенька – бакалавр Университета, – с гордостью сообщил Кауфман. – У него четыре научные работы по истории.
– Хобби?
– Отнюдь. Ты не представляешь, майор, какую смекалку проявляли наши предки в деле получения информации. «Сыворотки правды» и гипнотических атак тогда не существовало, приходилось осуществлять прямое воздействие на клиентов, довольно грубое, но эффективное. Мишенька тщательно изучал древние техники допросов и делал нужные для работы выводы.
– Особенно мне нравятся восточные методики, – скромно уточнил молодой человек.
Китаец тяжело посмотрел на Мишеньку. Гладко выбритый, аккуратный и внимательный. Дознаватель. Шэнхун знал таких, насмотрелся в разведке. Не любил. Наверняка у этого Мишеньки хороший дом в тщательно охраняемом районе или шикарная квартира, на столе только натуральные продукты, красавица-жена и несколько детишек, которые с нетерпением ждут, когда папа вернется с работы. Иногда папе приходится задерживаться, как сегодня, например, и тогда ребятишки ложатся спать огорченными…
– Господин майор, я не сомневаюсь, что вас хорошо научили противодействовать силовым допросам. Возможности человеческого организма велики, и теоретически вы способны молчать до тех пор, пока не умрете от болевого шока. Но, поверьте, я этого не допущу.
«Ты ведь проклятый уникум!»
– Специалистам Мутабор удалось создать на базе сыворотки Х9 очень интересный коктейль… Вы знаете принципы Мутабор, они делятся своими секретами только с избранными корпорациями, а потому сведения о новой разработке еще неизвестны Народной республике.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, – невозмутимо сверкнул очками Мишенька, – что независимо от вашей тренированности вы почувствуете боль сразу же, как только я начну допрос. Единственная проблема – нужно правильно рассчитать дозировку. Можно обострить восприятие до такого предела, что вас убьет даже прикосновение булавки.
– Потрясающее зрелище, кстати, – вставил Мертвый. – Две недели назад Мишенька показывал мне, как действует эта дрянь. Он ввел клиенту большую дозу коктейля, я щелкнул его по лбу – и клиент умер от болевого шока. Парни из Мутабор, конечно, психи, но ведь безумие и гениальность идут рука об руку, да? – Макс резко подался вперед. – Ты согласен, майор?
Шэнхун вздрогнул. Кто сидел перед ним? Безумец или гений? В военной разведке к доктору Кауфману относились с уважением, как к сильному противнику. Но, может, никто просто не задавался вопросом, не сумасшедший ли Мертвый? Голубые глаза Макса лихорадочно блеснули, крылья крючковатого носа раздулись, рот чуть приоткрылся. Чего он ждет? Ответа на свой вопрос? Или почувствовал запах крови?
– Зачем меня похитили? – с трудом произнес китаец. Он отчаянно захотел сменить тему разговора, оторваться от пронзительного взгляда голубых глаз.
Несколько мгновений Мертвый продолжал буравить пленника взглядом, после чего презрительно скривился:
– Нам нужно кое-что проверить, майор. И кое о чем узнать. Мишенька!
Помощник открыл дверь и вкатил в комнату кресло с… Назвать это существо человеком было непросто. Кауфман не врал: Мишенька был уникумом, и только поэтому то, что сидело в кресле, было еще живо. И даже обладало способностью отвечать на вопросы. Но все остальное… Шэнхун многое повидал на своем веку, но сейчас ему потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы не вскрикнуть, не отвести взгляд.
– Если ты не узнал, это ломщик Арлекин, – ровным голосом поведал Макс. – Приключение в аэропорту Санкт-Петербурга – прикрытие, мы взяли Арлекина еще в Воронеже.
Кауфман принципиально не вербовал ломщиков, пойманных на месте преступления. Допустив прокол во время операций, они сами подтверждали, что их квалификация ниже, чем у уже работающих на Мертвого машинистов, и тем подписывали себе приговор.
– Мишенька, я бы хотел, чтобы Арлекин поведал свою историю, – улыбнулся Макс. – Он способен на это?
– Разумеется, доктор Кауфман.
Мертвый обернулся к Шэнхуну:
– Слушайте внимательно.
– Я работал на китайскую военную разведку четыре года, – прохрипело нечто, находящееся в кресле. – Меня завербовал полковник Тао. Майор Шэнхун – его правая рука.
Китаец скрипнул зубами.
– По их приказу я ломал сайты девяти корпораций. Последняя задача – лаборатория «МосТех» в Воронеже. Операция закончилась неудачей, но еще до ее начала Тао говорил, что ему крайне необходимы результаты исследований инженеров «МосТех» и он не остановится, даже если придется ломать внутреннюю сеть Анклава Москва.
Макс вопросительно посмотрел на Шэнхуна.
– Полковник любит грандиозные планы, – осторожно произнес китаец. – Уверен, неудача в Воронеже остудила его пыл. Народная республика высоко ценит сотрудничество с Анклавами, и вряд ли Тао разрешат ломать внутреннюю сеть Москвы. К тому же у нас не осталось квалифицированных ломщиков.
Кауфман тонко улыбнулся:
– Если бы я был столь наивен, твои сородичи давно бы вели себя в Москве с той же наглостью, что в Сингапуре и Токио.
– Год назад я сдал полковнику Тао ломщика по кличке Чайка, – продолжило обработанное Мишенькой нечто.
– Как видишь, майор, достойный исполнитель у Тао есть. И я хочу, чтобы ты рассказал все, что знаешь, о готовящейся против моего Анклава операции.
Шэнхун обреченно молчал.
Понявший все без слов Мишенька вернул кресло с Арлекином в соседнюю комнату, а возвратившись, сменил пиджак на белоснежный медицинский халат. Кауфман вздохнул и посмотрел на антикварные золотые часы.
– Братьев Бобры поймали?
– Да, доктор Кауфман, – немедленно отозвался Мишенька. – И уже успели допросить.
– Хорошо. – Мертвый рассеянно достал коммуникатор, повертел его в руке, но включать не стал. – Что они говорят?
– Как обычно в таких случаях, – улыбнулся Мишенька. – Их нанял Консорциум. Предложение пришло по электронной почте: встретить курьера и прикрыть его до тех пор, пока не явится заказчик. Оплата вперед. Бобры клянутся, что не знали о «поплавках».
– А наноскопы в их конторе на ремонте, – рассмеялся Макс.
– Следует ли им поверить?
Кауфман помолчал:
– Они успели вывести из строя наноскопы?
– Да.
– Хоть здесь эти дурни не облажались.
Дознаватель бесстрастно молчал. Он знал, что Мертвый редко рубит сплеча, предпочитая старых, проверенных врагов новым и непредсказуемым. Непутевые, но изученные вдоль и поперек братья вполне вписывались в уравнения Макса. И теперь директор, не желая наблюдать за появлением на Болоте новой канторы, ищет повод, чтобы отпустить незадачливых контрабандистов на свободу. А возможно, у него были и другие резоны, о которых Мишенька еще не знал.
– Они наняли адвоката?
– Да.
– Прикажи нашим особо не усердствовать, – принял решение Кауфман. – Двойной штраф за содействие контрабанде, два года условно каждому, и… пусть им вломят как следует.
– И отпустить?
– В конце концов, они играли по правилам, даже перестрелку не устроили, – усмехнулся Мертвый. – А если мы их посадим, то на Болоте начнется очередная канторская война, тебе это надо?
– Братьев четверо, – напомнил Мишенька. – Двое посидят в кутузке, остальные постерегут территорию.
– Нет… – Кауфман потер переносицу. – В кутузке они просто отдыхают, а на воле им придется разбираться с Консорциумом. Не будем облегчать Бобры жизнь.
– Понял.
Мертвый кивнул и собрался сосредоточиться на коммуникаторе, но Мишенька тихонько кашлянул.
– Да?
– Доктор Кауфман, если вы позволите…
– Конечно.
– Я не совсем понял, зачем мы взяли китайца. О том, что Тао завербовал Чайку, мы знали. О том, что атаку следует ждать в самое ближайшее время, мы догадывались. Ничего нового о Фадееве Шэнхун не сказал. Получается, мы просто подразнили поднебесников.
Мертвый улыбнулся и терпеливо, как профессор любимому ученику, объяснил:
1 2 3 4 5 6 7
Стандартное снаряжение курьеров с опасным грузом. Хозяевам «поплавков» не хотелось, чтобы паренек дал «интервью» доктору Кауфману.
– А где Бобры? – ехидно поинтересовался Грег.
– Одеваться пошли.
Не одеваться, конечно, а драпать, пока не прибыли безы. Но новость все равно хорошая – штурма не будет.
Слоновски сплюнул, убрал «дыроделы» в кобуры и грубо вскрыл контейнер в груди курьера. Так и есть – семь процессоров в прозрачных пластиковых капсулах.
– Как ты его засек? – спросил Рашид. – Носишь наноскоп в «балалайке»?
– Угу.
– Дорогая игрушка.
– Стандартная для руководителя группы.
– Договориться с братьями не хочешь?
– На «поплавки» не договариваются, – отрезал Грег. – Да и поздно уже.
Здание канторы окутал рев двигателей. Кауфман, как и планировалось, устроил грандиозный спектакль, вполне достойный семи «поплавков». С обеих сторон переулок был блокирован броневиками СБА, над домом кружил вертолет огневой поддержки, а еще один, десантный, только что бросил на крышу группу захвата. Пятнадцать человек пробивались к Грегу сверху, не менее полусотни снизу, и до осажденных уже долетел характерный топот, производимый облаченными в боевые комплекты безами.
Слоновски перевел дух.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: СИТИ «ПИРАМИДОМ», ПЯТЬ ЧАСОВ УТРА ВСЕ ВЫГЛЯДЯТ УСТАВШИМИ
Сити, деловой и научный центр Анклава Москва, его сердце, его мозг, разительно отличался от остального города. Этот район заложили еще в начале века, тогда же расчистили площадку, полностью разрушив мешавшие строительству здания, и с тех пор ни одна старая постройка не нарушала изящества решений современной архитектуры. Небоскребы, многоуровневые дороги и вертолетные площадки, крытые площади и пешеходные мосты через реку, супермаркеты и деловые центры, штаб-квартиры корпораций и научные комплексы, конференц-залы и рестораны, в которых не встречались ненатуральные продукты. Сталь, пластик, стекло, суперкамень, облицовочный мрамор и опять сталь. Триумф разума, образец города будущего. Ни одна столица мира не могла соперничать с футуристическими комплексами Анклавов, а московское Сити считалось едва ли не самым масштабным и претенциозным из них.
Но одно здание выделялось даже в этом величественном районе. Не самое высокое, не самое большое, не самое новое и не самое красивое. Оно привлекало внимание необычным, странным решением. Огромное основание, поднимающееся над землей на двадцать четыре уровня, держало на себе колоссальную пирамиду, вершина которой достигала высоты иных небоскребов. Гладкую, черную пирамиду: к ней не подходили эстакады, а вертолетные площадки, в случае необходимости, выдвигались из здания, принимали машины и сразу же втягивали их внутрь. «Пирамидом» – штаб-квартира московского филиала всесильной СБА. Это здание манило взгляды и пугало, вызывало любопытство и страх, уважение и ужас. «Пирамидом» не возвышался над Сити, но знал все, что в нем происходит, не правил, а служил. Его машинисты защищали внутреннюю сеть Москвы, а безы наводили порядок на улицах: в гранях темной пирамиды отражалась вся жизнь Анклава. И пусть действия СБА жестко регламентировались Положением, ее полномочия все равно были столь широки, что мало кто из граждан желал оказаться в «Пирамидоме». Тем более, в положении долгожданного гостя.
Шэнхун не знал, кого из собеседников следует бояться больше. Оба вызывали у него неподдельный страх, хотя и не были похожи друг на друга.
Невысокий худой мужчина расположился на стуле, поставив его спинкой вперед и опустив подбородок на кулаки. На вид ему было не меньше шестидесяти, но во времена наномедицины и кудесников из Мутабор можно легко ошибиться с возрастом лет на тридцать, а то и сорок. Черный костюм, темная спортивная рубашка, не предполагающая наличия галстука, черные, начищенные до блеска туфли и черные кожаные перчатки – даже этого описания вполне достаточно, чтобы понять, кто сидел напротив пленника. Максимилиан Кауфман, директор московского филиала СБА. Мертвый. По общему мнению, самый безжалостный и жестокий обитатель Анклава.
Кауфман молчал, внимательно наблюдая за происходящим и предоставив действовать помощнику, обходительному молодому человеку не старше тридцати лет. О нем Шэнхун не знал ничего, но уже успел выучить странное русское имя: Мишенька.
– Вам удобно? – вежливо спросил молодой. Вопрос прозвучал с вкрадчивой доброжелательностью, но серые глаза, прячущиеся за квадратными стеклами стильных очков, остались равнодушными. Глаза не врали: Мишеньке было глубоко безразлично, насколько приятно полностью обнаженному Шэнхуну сидеть в холодном металлическом кресле.
– Вам удобно?
Не дождавшись ответа и на этот раз, молодой человек вздохнул и намекнул пленному, что предпочитает диалог, а не монолог: Шэнхун почувствовал, что металлическое сиденье стало стремительно нагреваться.
– Мне удобно! – проорал китаец.
– Очень хорошо.
Температура сиденья вернулась в норму. Мертвый достал из кармана пиджака запищавший коммуникатор.
– Да? Пришлите отчет, я почитаю. Нет, сейчас я занят.
«Слухи не врали, – машинально отметил Шэнхун: директор СБА действительно не вживил себе „балалайку“, продолжая пользоваться устаревшим коммуникатором. – Очень странно…»
Отвлекшись на Макса, китаец не заметил, что Мишенька принялся монотонно зачитывать какой-то текст:
– … майор военной разведки. Вы работаете в отделе полковника Тао шесть лет и принимали участие во всех его операциях. Два года назад, во время вечеринки по поводу присвоения вам звания майора, Тао назвал вас лучшим сотрудником. Вашей жене двадцать четыре года, сыну пять лет…
Кауфман вернул тонюсенькую пластинку коммуникатора в карман и жестом бесконечно уставшего человека провел рукой от лба, взлохматив редкие, мышиного цвета волосы.
– Мишенька, закругляйся. Наш гость оценил степень твоей информированности.
– От меня откровенности не ждите, – предупредил Шэнхун. – Я не имею права выдавать служебную информацию.
– Собираешься сопротивляться? – безразлично спросил Мертвый.
– Вы знаете правила. – Китаец нашел в себе силы улыбнуться. – Похищения ценных сотрудников случаются, и наша контрразведка предусмотрела этот вариант.
– Мы удалили ампулу с цианидом, которой была оснащена ваша «балалайка», – сообщил Мишенька. – Да и саму «балалайку» удалили. Ведь по легенде вы мертвы.
– Ампула далеко не единственный способ сохранения информации, – вздохнул Шэнхун. – Прежде чем прийти на работу к Тао, я провел шесть недель в военном госпитале…
– Где вашу голову модернизировали лучшие врачи Поднебесной, – мягко продолжил Мишенька. – Не беспокойтесь, господин майор, мы прекрасно осведомлены о способах, с помощью которых нейрохирурги и гипнотерапевты надеются защитить секреты Народной республики. Вас, разумеется, уверяли, что гарантия стопроцентная?
– Разумеется. – Шэнхун облизал пересохшие губы. Китайцу не понравилась уверенность этого русского.
– Пропаганда, – легко махнул рукой Мишенька. – Против химического или гипнотического воздействия защита действительно великолепна. Я мог бы накачать вас наркотиками, попробовать копнуть сознание, но добился бы лишь остановки сердца. Вы ведь знаете, что заложенная в вас нейропрограмма самостоятельно оценивает, насколько качественно из вас вытягивают секреты, и в определенный момент отдает приказ умереть?
– Знаю, – спокойно ответил китаец. Он искренне не понимал, почему эта проклятая программа до сих пор не сработала.
– Но заметьте, нейропрограмма не реагирует на боль. Это логично. Вас могут ранить, вы можете получить травму во время катастрофы или стихийного бедствия. Вы можете рассечь палец, отрезая себе кусок хлеба… Согласитесь, глупо программировать самоубийство на боль: никому не интересно терять опытного офицера только потому, что он неумело обращается с ножом или попал под мобиль, переломав пару ребер.
– Меня учили блокировать болевые ощущения, – хрипло произнес Шэнхун.
– Конечно, учили, – рассмеялся Мертвый. Судя по всему, директора московского филиала СБА увлек разговор. – Но знаете, майор, при определенном подходе слетают даже повторяющиеся гипноблоки взаимной поддержки. Мишенька, сколько лет ты учился?
– Восемь, доктор Кауфман, – с легким поклоном ответил молодой человек.
И отошел чуть в сторону, чтобы не заслонять пленника от Макса.
– Восемь лет после получения базового образования в Университете, – с искренним уважением произнес Мертвый. – Ты разведчик, майор, и должен понимать, что хороший дознаватель – это не профессия, это уникум. Хороший дознаватель вытянет информацию даже из камня. Найдет нужный подход. Мишенька, чему ты учился?
– Классическая медицина, гипнотическая терапия, биохимия, психология, история…
– История? – не удержался Шэнхун. Уж больно неожиданно прозвучало название этой дисциплины.
– Мишенька – бакалавр Университета, – с гордостью сообщил Кауфман. – У него четыре научные работы по истории.
– Хобби?
– Отнюдь. Ты не представляешь, майор, какую смекалку проявляли наши предки в деле получения информации. «Сыворотки правды» и гипнотических атак тогда не существовало, приходилось осуществлять прямое воздействие на клиентов, довольно грубое, но эффективное. Мишенька тщательно изучал древние техники допросов и делал нужные для работы выводы.
– Особенно мне нравятся восточные методики, – скромно уточнил молодой человек.
Китаец тяжело посмотрел на Мишеньку. Гладко выбритый, аккуратный и внимательный. Дознаватель. Шэнхун знал таких, насмотрелся в разведке. Не любил. Наверняка у этого Мишеньки хороший дом в тщательно охраняемом районе или шикарная квартира, на столе только натуральные продукты, красавица-жена и несколько детишек, которые с нетерпением ждут, когда папа вернется с работы. Иногда папе приходится задерживаться, как сегодня, например, и тогда ребятишки ложатся спать огорченными…
– Господин майор, я не сомневаюсь, что вас хорошо научили противодействовать силовым допросам. Возможности человеческого организма велики, и теоретически вы способны молчать до тех пор, пока не умрете от болевого шока. Но, поверьте, я этого не допущу.
«Ты ведь проклятый уникум!»
– Специалистам Мутабор удалось создать на базе сыворотки Х9 очень интересный коктейль… Вы знаете принципы Мутабор, они делятся своими секретами только с избранными корпорациями, а потому сведения о новой разработке еще неизвестны Народной республике.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, – невозмутимо сверкнул очками Мишенька, – что независимо от вашей тренированности вы почувствуете боль сразу же, как только я начну допрос. Единственная проблема – нужно правильно рассчитать дозировку. Можно обострить восприятие до такого предела, что вас убьет даже прикосновение булавки.
– Потрясающее зрелище, кстати, – вставил Мертвый. – Две недели назад Мишенька показывал мне, как действует эта дрянь. Он ввел клиенту большую дозу коктейля, я щелкнул его по лбу – и клиент умер от болевого шока. Парни из Мутабор, конечно, психи, но ведь безумие и гениальность идут рука об руку, да? – Макс резко подался вперед. – Ты согласен, майор?
Шэнхун вздрогнул. Кто сидел перед ним? Безумец или гений? В военной разведке к доктору Кауфману относились с уважением, как к сильному противнику. Но, может, никто просто не задавался вопросом, не сумасшедший ли Мертвый? Голубые глаза Макса лихорадочно блеснули, крылья крючковатого носа раздулись, рот чуть приоткрылся. Чего он ждет? Ответа на свой вопрос? Или почувствовал запах крови?
– Зачем меня похитили? – с трудом произнес китаец. Он отчаянно захотел сменить тему разговора, оторваться от пронзительного взгляда голубых глаз.
Несколько мгновений Мертвый продолжал буравить пленника взглядом, после чего презрительно скривился:
– Нам нужно кое-что проверить, майор. И кое о чем узнать. Мишенька!
Помощник открыл дверь и вкатил в комнату кресло с… Назвать это существо человеком было непросто. Кауфман не врал: Мишенька был уникумом, и только поэтому то, что сидело в кресле, было еще живо. И даже обладало способностью отвечать на вопросы. Но все остальное… Шэнхун многое повидал на своем веку, но сейчас ему потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы не вскрикнуть, не отвести взгляд.
– Если ты не узнал, это ломщик Арлекин, – ровным голосом поведал Макс. – Приключение в аэропорту Санкт-Петербурга – прикрытие, мы взяли Арлекина еще в Воронеже.
Кауфман принципиально не вербовал ломщиков, пойманных на месте преступления. Допустив прокол во время операций, они сами подтверждали, что их квалификация ниже, чем у уже работающих на Мертвого машинистов, и тем подписывали себе приговор.
– Мишенька, я бы хотел, чтобы Арлекин поведал свою историю, – улыбнулся Макс. – Он способен на это?
– Разумеется, доктор Кауфман.
Мертвый обернулся к Шэнхуну:
– Слушайте внимательно.
– Я работал на китайскую военную разведку четыре года, – прохрипело нечто, находящееся в кресле. – Меня завербовал полковник Тао. Майор Шэнхун – его правая рука.
Китаец скрипнул зубами.
– По их приказу я ломал сайты девяти корпораций. Последняя задача – лаборатория «МосТех» в Воронеже. Операция закончилась неудачей, но еще до ее начала Тао говорил, что ему крайне необходимы результаты исследований инженеров «МосТех» и он не остановится, даже если придется ломать внутреннюю сеть Анклава Москва.
Макс вопросительно посмотрел на Шэнхуна.
– Полковник любит грандиозные планы, – осторожно произнес китаец. – Уверен, неудача в Воронеже остудила его пыл. Народная республика высоко ценит сотрудничество с Анклавами, и вряд ли Тао разрешат ломать внутреннюю сеть Москвы. К тому же у нас не осталось квалифицированных ломщиков.
Кауфман тонко улыбнулся:
– Если бы я был столь наивен, твои сородичи давно бы вели себя в Москве с той же наглостью, что в Сингапуре и Токио.
– Год назад я сдал полковнику Тао ломщика по кличке Чайка, – продолжило обработанное Мишенькой нечто.
– Как видишь, майор, достойный исполнитель у Тао есть. И я хочу, чтобы ты рассказал все, что знаешь, о готовящейся против моего Анклава операции.
Шэнхун обреченно молчал.
Понявший все без слов Мишенька вернул кресло с Арлекином в соседнюю комнату, а возвратившись, сменил пиджак на белоснежный медицинский халат. Кауфман вздохнул и посмотрел на антикварные золотые часы.
– Братьев Бобры поймали?
– Да, доктор Кауфман, – немедленно отозвался Мишенька. – И уже успели допросить.
– Хорошо. – Мертвый рассеянно достал коммуникатор, повертел его в руке, но включать не стал. – Что они говорят?
– Как обычно в таких случаях, – улыбнулся Мишенька. – Их нанял Консорциум. Предложение пришло по электронной почте: встретить курьера и прикрыть его до тех пор, пока не явится заказчик. Оплата вперед. Бобры клянутся, что не знали о «поплавках».
– А наноскопы в их конторе на ремонте, – рассмеялся Макс.
– Следует ли им поверить?
Кауфман помолчал:
– Они успели вывести из строя наноскопы?
– Да.
– Хоть здесь эти дурни не облажались.
Дознаватель бесстрастно молчал. Он знал, что Мертвый редко рубит сплеча, предпочитая старых, проверенных врагов новым и непредсказуемым. Непутевые, но изученные вдоль и поперек братья вполне вписывались в уравнения Макса. И теперь директор, не желая наблюдать за появлением на Болоте новой канторы, ищет повод, чтобы отпустить незадачливых контрабандистов на свободу. А возможно, у него были и другие резоны, о которых Мишенька еще не знал.
– Они наняли адвоката?
– Да.
– Прикажи нашим особо не усердствовать, – принял решение Кауфман. – Двойной штраф за содействие контрабанде, два года условно каждому, и… пусть им вломят как следует.
– И отпустить?
– В конце концов, они играли по правилам, даже перестрелку не устроили, – усмехнулся Мертвый. – А если мы их посадим, то на Болоте начнется очередная канторская война, тебе это надо?
– Братьев четверо, – напомнил Мишенька. – Двое посидят в кутузке, остальные постерегут территорию.
– Нет… – Кауфман потер переносицу. – В кутузке они просто отдыхают, а на воле им придется разбираться с Консорциумом. Не будем облегчать Бобры жизнь.
– Понял.
Мертвый кивнул и собрался сосредоточиться на коммуникаторе, но Мишенька тихонько кашлянул.
– Да?
– Доктор Кауфман, если вы позволите…
– Конечно.
– Я не совсем понял, зачем мы взяли китайца. О том, что Тао завербовал Чайку, мы знали. О том, что атаку следует ждать в самое ближайшее время, мы догадывались. Ничего нового о Фадееве Шэнхун не сказал. Получается, мы просто подразнили поднебесников.
Мертвый улыбнулся и терпеливо, как профессор любимому ученику, объяснил:
1 2 3 4 5 6 7