– Не имею представления.
– Тебе пора уходить, – произнесла она. Он посветил ей в глаза и увидел бельма.
Лучик мазнул по силуэтам. Убогие! Все до одного! Лысая. Слепая. Атрофированный. Обесчещенная. У каждого какая-то беда, у каждого какая-то нужда. Кто они? Нет, этого он не знал.
«Фонарик» погас.
Вокруг разорвался темный сгусток. Туман и морось заклубились, завихрились и бросили его на смоляной черноте ИстРивер. Темное пятно поползло вниз по реке, и до Брубэйкера донеслось: «Лучше поторопись».
Он почувствовал, как вода плещется о лодыжки, и бросился к берегу. Парапета он достиг уже вплавь. Кое-как подтянулся, лег на бетон. Ветер унялся, но Брубэйкер стучал зубами – он промок до нитки.
– Эй, вам помочь? – с тревогой спросили рядом. До его плеча дотронулась чья-то рука. Брубэйкер поднял голову и увидел женщину в длинном бежевом плаще. Она смотрела на него с тревогой.
– Вы не подумайте, – услышал он собственный голос, я не самоубийца.
– А я и не подумала, – ответила она. – Я только решила, что вам… что вам, наверное, нужна помощь.
– Да, – улыбнулся он, – от помощи я бы не отказался. Женщина помогла ему встать. Он потрогал лоб – вроде не болит. Издалека, с реки, донесся голос, и он посмотрел на женщину.
– Вы слышали?
– Да, чей-то голос. Эхо, наверное. Оно над водой чего только не вытворяет.
– Вы правы.
– Вам надо согреться, – сказала она. – Я близко живу, вон в том доме. Как насчет кофе?
«Возьми от жизни все, чего тебе не хватает», – вот что донеслось с реки, по которой блуждали частички его души, обреченные на вечные скитания. Увечные и покинутые, но уже не принадлежащие ему. Брубэйкеру казалось, что теперь все видится яснее.
И он пошел с незнакомой женщиной. Пошел, не задумываясь о том, когда расстанется с ней – сразу или через вечность. Пошел, чтобы взять от жизни то, чего ему не хватало.
Чего-нибудь согревающего.

1 2