Однако неведомо откуда – из того же далекого детства, по всей видимости – взявшаяся отличная сноровка бросила его, сгруппировавшегося в довольно увесистый комок, под ноги нетвердо державшемуся на скользком стальном полу Клаусу. На ногах Клаус правда, устоял, но вот оружия своего лишился. Чертова «беретта», вышибленная из его рук, закрутилась по полу, а сам он, влекомый за правое предплечье и левое ухо твердыми ручищами Русти, превратился в живой щит, на миг продливший так нужное этому последнему мгновение растерянности бандитов. Кроме того, Русти подошвой тяжелого походного ботинка въехал в предохранительное стекло «общей тревоги», и весь корабль наполнился истошным воем сирен и квакающим улюлюканьем разнообразных сигнализаторов, предназначенных для того, чтобы довести до самого тупого члена экипажа тот факт, что с «Констеллейшн» приключилась очередная беда.И тут началось. Как в кинопостановке, одновременно отдернулись в разные стороны двери запасных ходов первой и четвертой аварийных систем, и в них ошалевшим взглядам нападавших предстали два работающих вовсю ствола один – парализатора повышенной мощности, которым довольно умело орудовал Федеральный Следователь, и второй – табельного «узи» дневального Роба.Пятеро бандитов выбыли из игры сразу – двое без малейших надежд в нее вернуться заново, «узи» есть «узи». Остальные, подняв руки, начали бьло нестройно тесниться к стене.Игра была проиграна. И тут... * * * «Да, Русти, – всегда вставлял в этот драматический момент рассказа своего приятеля о звездном часе его похождений старина Хенки, – десятка этих уродов ты безусловно, стоишь, но, дьявол побери, что тебе, Русти, было делать, когда пришел одиннадцатый?»В этом месте Русти, по сценарию, всегда с досадой ставил недопитую кружку на стойку.«Да никакой не одиннадцатый бандюга все под откос пустит! Снова ты путаешь, Хенки! – воскликнул он в сердцах. – Все дело порушила чертова сонливая падла!»«Чертова сонливая падла», наконец пронзавшая зенки после почти двух суток здорового сна, никому решительно на борту «Констетлейшн» незнакомая яркая блондинка лет двадцати с небольшим, с зубной щеткой в зубах, появилась из-за спины Федерального Следователя, была мгновенно ухвачена за шею колонелем Кортни и обращена в заложницу посредством вставления в ее ушную раковину дула пистолета.Русти, словно играя с противником в какую-то идиотскую карточную игру, демонстративно выставил перед собой зло огрызавшегося Клауса похоже, он пытался этой картой побить внезапно вылезшею на свет Божий «козырную даму» полковника. Но тот твердо знал ставки игры и спокойно кивнул парню слева от себя, а бандит, не моргнув глазом, разрядил «дуру» в спину своего – теперь уже бывшего шефа.– Падла, – проронил Клаус и отдал Богу душу.Русти спас бронежилет бандита, позволивший себя пробить только по одному разу.Блондинка укусила полковника и заорала благим матом – в помощь аварийной сирене. Колонель сдал ее на руки ближайшему из своей команды – тому, что помог ему решить проблему с Клаусом, – и переложил пистолет в другую руку.– Сэр?! – обратился он к Федеральному Следователю.Все решали доли секунды, тысячные, может, даже миллионные: многого ли стоила в получившемся раскладе бестолковая крашеная блондинка? Это – по сравнению с таким количеством «Пепла», которым можно было спасти или уничтожить население Федеральной Колонии? И все-таки реакция Кая была приторможена как раз на эту злосчастную долю секунды: он так и не вспомнил никогда потом – никто не может вспомнить таких вещей уже через секунду после того, как они произошли, – как кто-то из бандитов успел вскинуть свой ствол.Дальнейшее определила следующая идиотская случайность: выстрел пробил панель противометеоритной защиты – сразу за спиной Роба (пуля, верно, прошила его плечо).Русти, оказывается, немного преувеличивал прочность проклятой железки: несколько кубометров ярко-красной, мгновенно застывающей пены выхлестнуло в отсек, прежде чем кто-либо из «игроков» успел сдвинуться с места.– Ребята, как у вас там? – спросил по рации Боров. * * * «Так, из-за проклятой шлюхи они нас всех и скрутили, – пояснял Русти в этом месте и подкреплялся любимым „Будвайзером“. – Всегда, честно говоря, знал, что нет на земле иных бед, чем от баб, но так, как нас доктор Ульцер задницей в лужу посадила, так старину Русти в жизни никто не сажал».Что и говорить, удовольствия в этом не было никакого: у банды еще оставалось в запасе с десяток минут, а пассажиры «Констеллейшн» были согнаны в стыковочный отсек, где присоединились к Каю и Русти, которым удалось-таки вовремя уклониться от струй идиотской замазки, и к Робу, застрявшему в ней, словно муха в кексе. Все – кроме утратившего подвижность Роба – были энергично повернуты носом к стенке и небрежно обысканы. С Русти тут приключилась запинка.– Руку, руку с пупка убери! – распорядился взявший на себя командование колонель Кортни и сам походя рванул ворот боцману, затем завернул ему руку за спину, и на пол – ко всеобщему вниманию собравшихся – грянулась обычная магнитная карточка – из тех, что постоянно болтаются по карманам у делового народа.– Нет!.. Нельзя!!. – попытался воспротивиться Русти изъятию у него этого сокровища и даже цапнул за палец бандита, завладевшего-таки «Магниткой», не хуже, чем давешняя блондинка – полковника. Схлопотал поддых и в зубы, и продолжил клясть татей уже с франко-португальским прононсом: в нос и отчаянно шепелявя. Чем только дьявольски заинтересовал полковника. Тот взял услужливо протянутую ему находку и секунду задумчиво рассматривал ее, досадливо морщась: возможно, агрессивная баба до того, как получить укорот, впрыснула-таки ему в укус какой-то сугубо специфический, исключительно бестолковыми стервами выделяемый яд.– Вали на корпус, – распорядился он одной из уцелевших «шестерок». – Поддержишь Борова. И пусть он разберется с этим – до того, как мы отвалим от этой посудины, – колонель небрежно бросил подручному столь дорогой для Русти красивый кусочек пластика.– Может, на борту есть еще что-то стоящее... Вот пусть Боров и разберется, покуда ему делать нефига.Бандит схватил карточку и поспешно рванул в тамбур. На секунду в переходном отсеке только и были слышны завывания сигнала тревоги да ругательства раненого Роба, пытавшегося высвободиться из герметизирующей пены. Да еще Боров по рации осведомлялся – который уж раз – «как там у вас, ребята?»Колонель подошел к влипшему в пену Робу, который не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и с видимым удовольствием избавился от источника досаждавшего ему шума, разрядив в него осиротевший пистолет покойного Клауса – благо «пушка» валялась под ногами.Белокурая дура ужасно завизжала второй раз.– Все в порядке, – успокоил Борова колонель. – Принимай человека – но только одного – у нас здесь убыль в личном составе. Так что считай – твоя доля возросла. Вдвоем справитесь? А ты и ты, – это относилось уже к тем из присутствующих, что нервно поигрывали своими стволами, – марш в пассажирский отсек – одного черта тут не хватает все-таки. Объявите по интеркому, что мы стравим давление во всем корабле. Вылезет как миленький, – колонель снова поморщился, глянул на укушенную ладонь и, зло зыркнув на отчаянно отбивавшуюся от изо всех сил удерживающего ее бандита пленницу добавил.– Угомони ее наконец, парень! А вы, – он повернулся к основной массе пленников, – пожалуйте сюда господа.С иронической услужливостью он отворил перед ними гермодверь мини-тамбура отделяемого отсека.– По крайней мере, господин Федеральный Следователь, вы не покидаете вверенный вам Груз, – добавил он вслед Каю.Тот согнулся в три погибели и вслед за Русти полез в стальной ящик, не обернувшись на язвительное замечание. Драматических эффектов люди Управления не ценили, и Кай Санди не был среди них исключением.Не прошло и трех минут, как последний из боевиков втолкнул в отсек последнего из пассажиров сжимая в затянутом в черную кожу кулаке ручку своего так и оставшегося его неизменной принадлежностью титанового кейса, перед набившимся в полузатопленном дурацким пенопластиком отсеке народом предстал полковник медслужбы Маддер – смертельно бледный, но по-прежнему абсолютно невозмутимый.– В гальюн забился, сука! – доложил боевик, вытаскивая из пристегнутых к поясу гермокостюма ножен десантный виброштык и намереваясь отсадить кисть Колдуна, затруднявшую отнятие черного чемоданчика. – И табличку вывесил «Неисправно. Ремонт»! Хитер, зар-р-раза! А кейс не отдает. Ключ проглотил, кажется. Или в сортир спустил – не признается.– Вам это не пригодится, – не повышая тона, но необыкновенно доходчивым, сверлящим голосом сообщил колонелю Колдун. – Без этого, – он деликатно постучал пальцем свободной руки по своему впалому виску.– Интересный подвернулся кораблик, – отметил колонель, жестом показывая боевику, что не стоит «портить товар».Тот понятливо, энергичным толчком отправил пленника вслед за Каем. Чертов чемоданчик больно пришелся по коленке коренастой брюнетке. Та непарламентски прошлась насчет манер новейшего времени и последней дала втолкнуть себя в тамбур контейнера.С дьявольским мявом, вымахнув неведомо откуда, вскочив по дороге на плечо одного из татей и располосовав на ходу когтями физиономию другому, через отсек пронеслась верная Марго и отважно кинулась в темный проем – разделить судьбу своего хозяина. И гермодверь захлопнулась за девятью заложниками. За десятью. * * * – Готовы, ребята? – спросил с корпуса Бишоп. – Петер закрепил лебедку на корпусе. Начинаю отводить затвор.– Готово, – спокойно отозвался колонель, задраивая гермозапор разгрузочного тамбура суперконтейнера. – Действуй по счету «три» – и побыстрее – в контейнере девять рыл и кошка, а кислород им не подведен. Еще задохнутся.– А-а-а экипаж? – чуть растерянно осведомился Боров. – Ведь договорились брать их.– Не управимся. Нас слишком мало, – сухо оборвал его полковник.Боров заткнулся. Можно было подумать, что масштаб предстоящей мокрухи потряс его. Но это было не совсем так.Колонель энергично скомандовал своим.– Задвинуть шлемы! В укрытие!Налетчики, выполняя приказ, торопливо полезли в пассажирский отсек. Никто и не подумал оттаскивать за собой обездвиженных зарядами парализатора подельников. На той войне, на которую они нанялись, не было раненых – только живые и покойники. Доля выигрыша, что приходилась на покойников, доставалась живым. До срабатывания панели самоуничтожения Груза оставались считанные минуты.Послушно и надрывно – по счету «три» – взвыли сервомоторы силовой лебедки, и титановая «лапа», не без натуги срывая замки, отодвинула подвижную плиту корпуса в сторону. С мгновенно затихшим звонким шипением воздух покинул отсек. Тускло мерцающая звездами бездна разверзлась в расширяющейся щели покореженного корпуса. И в эту щель пороховые ускорители, укрепленные Кортни, вытолкнули гигантский сундук без надписей на боках. На миг движение стальной туши контейнера замедлилось: последние – на точечной сварке – крепления прочно удерживали панель с зарядами самоуничтожения на его задней стенке. Принайтованная к стенам дока панель сопротивлялась напору ускорителей как могла. В отсеке творился ад кромешный. Пламя упиралось в стены. Горел пластик горели скафандры погибших, горела их плоть. А потом – одно за другим, со звонким, бьющим по ушам звуком, пронзившим весь корпус корабля, крепления лопнули, и громадный закопченный стальной параллелепипед, словно снаряд из пушки, вырвался из искалеченного тела «Констеллейшн» в пустоту и мрак. * * * – Я чувствую себя лягушкой в мяче, – хмуро констатировал Жан Лемье свое понимание ситуации, сложившейся в тесной железной коробке, освещенной изнутри только фонариком, который до поры бесполезно болтался на поясе Федерального Следователя. Впрочем, лучше бы он погасил его – в зеленоватом свете галогеновой лампочки и без того далеко не радостные физиономии пленников выглядели совсем уж жутко.Исключение составлял, пожалуй, только сам Лемье – его лицо выражало стремление всеми силами утешить и успокоить свою четвероногую спутницу. Это не давало ему впасть в отчаяние.Впрочем, еще физиономия доктора Маддера не выражала никаких эмоций. Но тем она и была особенно жутка. Колдун хранил напряженное молчание.Толчки и неожиданные подвижки на какое-то время стихли.– Становится душно, – проронила в наступившей тишине удачно заклинившаяся между опорными скобами по-боевому настроенная брюнетка. – Я готова была отдать Богу душу на Нимейе при исполнении своего долга, но вот так – на манер сардины в банке – нет. Господь несправедлив! И все из-за того, что на корабле оказалась кошка!– Ушпокойтешь, мишшь Ульцер, – попытался утешить ее Русти. – Ешшли бы они хотели умершвищщь нас, то они бы наш прошшто рашштреляли.– Мисс Ульцер не нуждается в успокоении, – ледяным тоном сообщила давешняя блондинка, пытаясь даже в сложившейся обстановке поправить что-то в своей прическе. – Я совершенно спокойна. И оставьте в покое бедное животное – это же глупое существо.В металлический бок контейнера что-то с силой. Ударило, и он загудел – низко и угрожающе. Все замолкли.– Эшто как? – недоуменно уставился Русти на брюнетку. – Ражве вы не Генриетта Ульцер.– При крещении меня нарекли Эльзою Шарбогард, – просветила его собеседница. – А фрейлейн Ульцер находится визави профессора Лемье.В стену контейнера опять что-то бабахнуло раза четыре подряд, что помешало фрейлейн с надлежащим достоинством представиться честному народу, набившемуся в тамбур.– Так какого ше дьявола вы шебя за нее выдавали? И еще пошелилищщь в ее бокше? – возмутился Русти, словно именно в этом крылся источник обрушившихся на «Констеллеишн» бед.– И вообще, – теперь он уставился на прихорашивающуюся фройлен, – кой шерт принеш ваш в штыковочную в шамыи неподходящий момент?– Фрейлейн, видите ли, терпеть не может розового цвета, – взяла на себя инициативу Эльза с невыговариваемой фамилией. – А мне на это ровным счетом наплевать. Вот я и заняла четвертый бокс, а фрейлейн Ульцер – пятый. Там все – хаки. Я и не думала называться чужим именем, вы просто...– А в самом деле – начал Кай, прервался на секунду из-за очередного «бум-м-м-м!!!» в стенку и продолжил, – зачем вам понадобилось врываться в стыковочную, когда там шла стрельба?– Со страху, – пояснила белокурая Генриетта. – Я только что смыла ночную витаминную маску и начала чистить зубы. Когда заорала эта ваша тревога и все начало пищать, квакать, мигать светом, я и кинулась по направлению этих как там они у вас называются – ну, такие стрелы по всем переходам, которые загораются и гаснут.– Нишего умнее вы шделать не могли! – раздосадованно зашепелявил Русти. – Проблешковые укажатели покажывают направление на отшек, из которого подан шигнал оповещ-щ-щения. Это – не для паш-шажиров! Это для охраны! А вам по инштрукции полагалось жакрепиться в противоперегружочном уштройштве – на лежанке на вашей то ешть, и ждать дальнейших рашпоряжений!– Все равно я оказалась бы здесь, – расстроенно возразила доктор Ульцер.– Это еще как шкажать! – зло встрепенулся Русти.– Боже, что они с нами делают! – охнула Эльза.И было от чего – пол камеры (он же пототок, или любая из стен, в условиях невесомости) дернулся, поехал куда-то в сторону, и чертову каталажку стало к тому же закручивать вокруг ее оси.– Это были магнитные присоски, – прикинул док Сандерс. – Эти удары по корпусу. Бандиты нас заарканили и теперь буксируют к своей посудине.– Дышать уже почти нечем. Скорее бы пришвартовали и выпустили, – наивно прощебетала скисающая на глазах белокурая Генриетта.– Вы думаете, в заложниках у этих бандюг нам будет значительно лучше? – подал наконец голос кто-то из близнецов-альбиносов. – Бедного боцмана отделали по первое число. Боюсь, что и всем нам, грешным, достанется прикладом в зубы.– Кстати, – «Меня зациклило на „кстати“, – подумал Кай, – кстати, Русти, за что это вы вздумали бороться, как лев? Что там было – на вашей магнитке? Копия бортовою журнала? Ведомости зарплаты за десять лет? Страховой полис?Задавал он эти вопросы больше для того, чтобы отвлечь себя от мысли об устройстве самоуничтожения. Которое должно было вот-вот сработать. И сделать свое дело. Или нет.Русти рассеянно приоткрыл расквашенный рот и вдруг, выпучив глаза, захихикал. Довольно по-идиотски. Принимая во внимание обстоятельства, можно было подумать, что нервы у бедняги не выдержали.– «Ш-шпиллер» – выдавил он сквозь мученическое прихихикивание – «Шпиллер» * * * «Понимаете, – говорил Русти много позже своим внимательным слушателям в заведении Хенка, – как стали меня обыскивать эти, – тут эпитеты, характеризующие людей Папы, варьировали – так меня и осенило».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28