— Ты выглядишь утомленным. Замотался?— Совершенно не спал прошлой ночью. И с раннего утра опять на ногах.Пропустив меня вперед, захлопнула дверь.— Почему бы тебе не прилечь? — спросила она. — У тебя есть время?— Я слишком взвинчен. К тому же еще предстоит провернуть массу дел.— Зато сегодня я смогу угостить тебя настоящим кофе! Утром зашла в магазин, похожий на рай для богатеньких, где продают кофе пятидесяти сортов, каждый из которых дороже другого. Похоже, что цену там устанавливают на каждое зернышко, причем продавцы могут рассказать, откуда оно доставлено и что за навоз использовали в качестве удобрения. Я купила три разных сорта — по фунту каждого, а заодно и кофеварку, которая разве что только пить кофе не умеет. Налью тебе чашечку. Я попросила размолоть зерна. Правда, в магазине попытались всучить мне и кофемолку, чтобы я пила только свежайший кофе, но я подумала, что пора остановиться.— Конечно, ты была права.— Попробуй. Скажи, как он тебе нравится?Сделав глоток, я поставил чашку на стол.— Хороший кофе, — признал я.— И только-то?! Ох, Боже мой, Мэтт! У тебя за спиной тяжелый и долгий день. А я так разболталась. Почему бы тебе не прилечь? А я пока помолчу.— Все в порядке, — сказал я. — Но сначала, если не возражаешь, я позвоню. Хочу связаться с Уорреном Хольдтке.— С отцом Паулы?— Он должен быть сейчас дома.— Может, пока ты будешь разговаривать, мне выйти?— Нет, — ответил я. — Останься здесь. Пожалуй, будет даже лучше, если ты услышишь то, что я собираюсь ему сказать. Тогда мне не придется повторять тебе все еще раз.— Ну, если ты так считаешь...Я кивнул. Она села на стул. Сняв трубку, я набрал домашний номер четы Хольдтке. На этот раз я даже не стал требовать, чтобы разговор отнесли на его счет. Ответила госпожа Хольдтке. Когда я спросил, дома ли ее муж, она сказала:— Это господин Скаддер? Уоррен ждет вашего звонка. Минуточку, я сейчас его позову.Хольдтке явно с трудом держал себя в руках.— Боюсь, у меня дурные новости, — произнес я.— Продолжайте.— Паула мертва. Она погибла примерно в середине июля. Точнее определить дату мне не удалось.— Как это произошло?— Вместе с другом и еще одной парой она проводила уик-энд на яхте. Знаете, на таком небольшом скоростном судне с кабиной. Один из мужчин держал его на причале в Сити-Айленде. Они выплыли в открытое море...— И произошел несчастный случай?— Не совсем, — ответил я.Я потянулся за чашкой и отпил немного кофе. Он был очень хорош.— Сейчас большой спрос на скоростные катера... Уверен, мне не надо вам объяснять, что контрабанда наркотиков — это жестокий бизнес.— Ее знакомые занимались контрабандой?— Нет. Спутник Паулы был консультантом по вопросам финансового обеспечения. Второй мужчина также работал на Уолл-стрит, а женщина владела магазином кустарных промыслов. Все они были вполне достойными людьми. Нет никаких доказательств, что они употребляли наркотики, не говоря о том, что сбывали их.— Ясно.— Их яхта, однако, очень бы подошла для контрабанды. Это и превратило ее в приманку для пиратов. Вы знаете, что пиратство в Карибском море в последнее время вновь широко распространилось. Владельцы яхт обычно берут с собой оружие и открывают огонь по каждому судну, которое подплывает слишком близко. В северных водах пиратство пока редкость, но тоже постепенно превращается в проблему... Притворившись, что терпит бедствие, пиратская шайка подобралась к яхте, на которой находилась Паула. Пиратам удалось подняться на борт и сделать то, что они обычно творят в подобных случаях: перестреляв всех, они скрылись на захваченной яхте.— Боже мой! — пробормотал он.— Простите меня, — продолжал я. — Невозможно рассказать об этих событиях, не затронув ваши чувства. Насколько мне удалось выяснить, схватка была быстрой. Они поднялись на яхту с оружием в руках и не теряли времени. Вряд ли она долго страдала. Все погибли почти мгновенно.— Господи! Как в наш век, в наши дни могут происходить подобные вещи? Услышав о пиратстве, представляешь головореза с серьгой в ухе, на деревянной ноге и с попугаем, как Эррол Флинн в кино. Человека другого времени.— Понимаю вас.— Скажите, сообщалось ли что-нибудь в газетах? Я не могу припомнить ничего подобного.— Нет, — ответил я. — Официально это происшествие не зафиксировано.— А кто был ее спутником? И второй парой?— Мне пришлось кое-кому дать обещание, что я не буду разглашать имена. Если вы настаиваете, я нарушу слово, но мне бы этого не хотелось.— Почему? Впрочем, догадываюсь.— Мужчина был женат.— Так я и подумал.— Были семейными людьми и двое других. Только принадлежали они к разным семьям. Если бы разглашение их имен что-то могло исправить... Но это лишь добавит страдания их близким.— Не могу с вами не согласиться, — признал он.— Я не стал бы секретничать, если бы эти сведения потребовались для продолжения следствия, для анализа случившегося полицией или береговой охраной. Но дело было закрыто еще до того, как им могли бы заняться.— Почему же? Из-за того, что Паула и ее друзья уже мертвы?— Нет. Потому, что уже мертвы и сами пираты. Их перестреляли во время ссоры при заключении сделки. Произошло это через пару недель после захвата яхты. Возможно, мне так ничего и не удалось бы обнаружить, не впутайся они в эту разборку. Она-то и развязала языки. Человек, который знал погибших дельцов, счел возможным сообщить мне кое-какие факты. В результате я смог кое-что выяснить.У господина Хольдтке возникло еще несколько вопросов, и я на них ответил. В моем распоряжении был целый день для того, чтобы придумать рассказ поправдоподобнее, и я был готов к любым расспросам. Долго не поднимал он самого трудного для него вопроса; я ждал, что он его задаст, но, видно, у него не хватало духа.— А тела? — наконец спросил он.— Бросили за борт.— Похороны в море, — проговорил он. Помолчав, добавил: — Она всегда любила воду. Еще совсем... — голос его надломился. — Еще совсем маленькой девочкой... — продолжил он, справившись с собой, — мы каждое лето брали ее на озеро. Ее было невозможно вытащить из воды. Мы прозвали ее выдрой. Если бы мы позволили, она целыми днями не вылезала бы из воды. Она так ее любила...Он спросил, могу ли я подождать у телефона, пока он все перескажет жене. Вероятно, он прикрыл трубку ладонью, потому что в течение нескольких минут я ничего не слышал. Потом раздался ее голос:— Господин Скаддер, разрешите поблагодарить вас за все, что вы сделали.— Мне горько, госпожа Хольдтке, что я принес вам такое известие.— Я должна была догадаться, — сказала она. — Как только это случилось, я должна была догадаться. Вам не кажется? Все это время я предчувствовала, что моей девочки больше нет, но не решалась признаться в этом даже себе...— Может быть.— Во всяком случае, больше не буду терзаться неизвестностью. Теперь наконец я знаю, где она. * * * Хольдтке снова взял трубку, чтобы поблагодарить меня. Он спросил, не остался ли мне должен. Я заверил его, что мы в расчете. Уверен ли я в этом, переспросил он. Я ответил, что абсолютно уверен.Едва я положил трубку, Вилла сказала:— Что за история! Неужели все это ты узнал только сегодня?— Вчера ночью и сегодня утром. Еще утром я позвонил ему, чтобы предупредить о том, что жду плохие новости. Мне хотелось, чтобы они с женой собрались с духом, прежде чем я сообщу им о ее гибели.— Твоя мать на крыше!Я недоуменно посмотрел на нее:— Ты не слышал этого анекдота? Муж находится в командировке, когда ему звонит жена и сообщает, что сдох кот. С мужем припадок: «Как ты можешь так сразу, без подготовки сообщать подобные новости? Из-за тебя у меня мог случиться сердечный приступ. Тебе следовало сначала меня подготовить. Нельзя сразу ошарашивать человека: мол, кот взобрался на крышу, сорвался и разбился! Сначала позвони и скажи, что кот на крыше. Потом позвони еще раз и сообщи, что кота пытаются снять, этим занимаются пожарные, но ситуация складывается скверно... Таким образом, к твоему третьему звонку я настрою себя соответственным образом. И тогда ты сможешь мне сказать, что кот сдох».— Думаю, мне ясно, к чему ты клонишь.— Конечно, ведь я начала с ключевой фразы. Так вот: муж снова отправился в командировку, и опять ему звонит жена. Он здоровается, спрашивает, как дела, что нового, а жена ему говорит: «Твоя мать на крыше».— Пожалуй, я действовал точно так. Сообщил Хольдтке, что его дочь на крыше. Ты слышала только половину разговора. Все поняла?— Думаю, да. И как это ты во всем разобрался? А я-то предполагала, что ты разыскиваешь мошенника, который знал Эдди.— Так и было.— Как же ты пришел к разгадке тайны Паулы?— Помогло везение. Мой знакомый ничего не слышал об Эдди, но знал фраеров, которые накололи пиратов на сделке с наркотиками. Он кое с кем меня свел, я задал наводящие вопросы и выяснил то, что меня интересовало.— Пираты в открытом море... — задумчиво произнесла она. — Прямо как в старом кино.— То же самое сказал Хольдтке.— Просто сказочная удача!— Ты это о чем?— Похоже, ты искал одно, а наткнулся на другое? Как иначе можно это назвать?— В моей работе такое происходит часто.— А что же с твоими поисками в ее комнате, с телефоном и автоответчиком? И как ты объяснил то, что она оставила постельное белье?— Эта ниточка никуда не вела. Предполагаю, что она взяла с собой на уик-энд кучу тряпья. Часть вещей оставила в квартире своего дружка. Когда Фло Эддерлинг проникла в ее комнату, та показалась ей пустой. В глаза хозяйке бросилось только постельное белье. Вероятно, кто-то из жильцов воспользовался тем, что комната какое-то время была открыта, и прихватил остальные вещи, решив, что Паула ушла навсегда. Однако Паула оставила автоответчик именно потому, что рассчитывала вернуться. Хотя эти факты почти ничего мне не дали, они поддерживали интерес к делу. А потом мне повезло, и я почти случайно наткнулся на разгадку. Сказочная удача — ты так сказала?— Именно. Тебе понравился кофе? Он не слишком крепок?— Слишком крепким он просто не может быть. Превосходный кофе!..— Но ты же едва его попробовал!— Я просто продлеваю удовольствие. Сегодня выпил целое ведро кофе, такой уж выдался день. А сейчас спокойно наслаждаюсь им.— Сама я уже отвыкла от хорошего кофе. После того как несколько месяцев пьешь растворимую бурду без кофеина, вкус настоящего кофе даже трудно оценить...— Ну, ты не могла не заметить разницу.— Я рада, что тебе нравится. А как насчет Эдди? Ты узнал, что тревожило его?— Нет, — сказал я. — Да я и не очень стремился это сделать.— Вот как?— Просто я уже все знал.— Не понимаю тебя.— Неужели? — Я вскочил на ноги. — Мне давно было известно, что на душе у Эдди и что с ним произошло! Госпожа Хольдтке только что сказала: у нее давно было предчувствие, что ее дочь погибла, подсознательно она все время это подозревала... Наверное, и я понимал, что случилось с Эдди, но инстинктивно старался запрятать свои догадки в тот уровень подсознания, о котором она говорила. Просто мне не хотелось признавать, что я это знаю. И я даже пытался найти доказательства того, что ошибаюсь в своих предположениях.— Ошибаешься относительно чего?— Относительно того, что беспокоило его, и того, как он был убит.— Я слышала, что он умер из-за эротической самоасфиксации. — Она нахмурилась. — Ты сам говорил, что он покончил жизнь самоубийством и что давно собирался это сделать.— Твоя мать на крыше!Она встревоженно посмотрела на меня.— Не будем ходить вокруг да около, Вилла. Я знаю, что произошло. И знаю, почему: его убила ты. Глава 18 — Все началось с хлоралгидрата, — сказал я. — Самое забавное, что этот препарат просто не мог привлечь чье-либо внимание, исключая, конечно, меня. Эдди принял ничтожную дозу, которая не могла бы серьезно повлиять на его состояние, а уж тем более — вызвать смерть.Но был он трезвенником. Это значит, в его крови не могло быть следов наркотика. Эдди был настроен очень решительно: никакого алкоголя и никаких лекарств, воздействующих на психику. После того как примкнул к нашей программе, он еще некоторое время баловался марихуаной. Но быстро понял, что это несовместимо с принципами общества «Анонимные алкоголики». Или то — или другое. Он никогда не принял бы даже легкого снотворного, не говоря о настоящем наркотике, каковым является хлоралгидрат. Если бы его мучила бессонница, он бы просто встал после безуспешных попыток заснуть. Еще никто не умер от недосыпания — именно это нам вбивают в голову, когда мы собираемся бросить пить. Один Бог знает, сколько раз я слышал эти слова: «Никто еще не умер оттого, что не выспался». Иногда мне хотелось запустить стулом в человека, который повторял эту фразу, но оказалось, она совсем не лишена смысла.Вилла стояла, прислонившись спиной к холодильнику и прижав ладонь к его белой поверхности.— Мне просто хотелось выяснить, умер ли он трезвым, — продолжал я. — Вероятно, мне казалось это важным потому, что доказывало бы его победу над самим собой. Это была бы единственная победа в его жизни, которая, по сути, оказалась цепочкой мелких неудач. Узнав о хлорале, я не мог оставить этот факт без внимания. Я поднялся к нему в квартиру и тщательно обыскал ее. Будь там пилюли, не сомневаюсь, я нашел бы их. Зато я обнаружил целый флакон в другом месте — в твоей аптечке.— Он жаловался, что никак не может заснуть, с ума сходит. Я предложила ему выпить пива, но он отказался, тогда я капнула ему пару капель в кофе...— Так не пойдет, Вилла. Сразу после обыска квартиры я дал тебе шанс рассказать мне обо всем.— Ну, ты сгущаешь краски! Можно подумать, что дать алкоголику успокоительное — это то же самое, что спрятать в пироге бритвенное лезвие. К тому же я тебе сама намекнула, что он мог приобрести таблетки на улице или получить от кого-то из жильцов.— Коралгидрат?Она недоуменно посмотрела на меня.— Ты ведь именно так назвала лекарство. Когда о нем шла речь, ты с продуманной небрежностью исказила название, будто слышала об этом препарате впервые. Это был ловкий ход: ты вроде бы совершенно случайно оговорилась. Вот только момент ты выбрала неудачно. Ведь я услышал твои слова едва ли не сразу после того, как увидел флакон жидкого хлоралгидрата в аптечке.— Но я знала лишь то, что это — средство от бессонницы. Даже название толком не запомнила.— Оно напечатано на этикетке.— Вероятно, я никогда внимательно ее не рассматривала. Может быть, название не отложилось в памяти, потому что я вообще не в состоянии запоминать подобные мелочи?— Неужели? А как же парижская зелень? А кто рассказывал о том, что сумел бы отравить систему городского водоснабжения, если бы получил приказ партийного руководства?!— Да я просто так болтала об этом!..— Да, просто еще раз оговорилась. Но вот что интересно: когда я заглянул в аптечку снова, пузырька там не оказалось.Она вздохнула:— Я все могу объяснить. Конечно, ты скажешь, что я дура набитая, но я могу объяснить, почему поступила именно так.— Попробуй.— Я действительно дала ему хлоралгидрат. И, видит Бог, не понимаю, почему нельзя было это делать. Он зашел поболтать и отказался от кофе, потому что, как признался, страдал от бессонницы. Думаю, его что-то беспокоило. Может, он обдумывал то, что собирался сообщить тебе при встрече?.. Но со мной он никогда не откровенничал.— И что произошло потом?— Я объяснила, что кофе без кофеина не помешает ему заснуть. Во всяком случае, на меня он не действует. Я добавила в его чашку пару капель хлоралгидрата, но Эдди ничего об этом не сказала. Он выпил кофе и отправился спать. Снова я увидела его, только когда вместе с тобой вошла в его квартиру.— И поэтому ничего мне не рассказала?— Поскольку боялась, что это я убила его! Может, из-за капель он впал в сонливость, а в результате, почти задушив себя, потерял сознание и умер?.. К тому времени мы уже были близки с тобой, и я пришла в ужас оттого, что ты станешь винить в его смерти меня. Я поняла, как тебя волнует все, что связано с проблемой трезвости Эдди. Вот почему я не призналась в том, что совершила поступок, который мог способствовать его гибели.Она подбоченилась и продолжила:— Мэтт, наверное, в чем-то я и виновата. Но, поверь, я его не убивала.— Иисусе!.. — только и ответил я.— Дорогой, неужели ты не веришь мне? Неужели не понимаешь, что...— Если я что-то и начинаю понимать, так только то, как хорошо ты импровизируешь. Ты действительно прошла отличную выучку, скрываясь долгие годы под чужими именами, меняя маски и вживаясь в роли, которые тебе приходилось играть. Наверное, это было великолепной школой.— Но я же сама тебе рассказала, в какой лжи жила раньше. Гордиться мне нечем, и, наверное, ты прав, утверждая, что я научилась лгать. Но теперь мне приходится учиться жить по-другому. Теперь, когда я связала жизнь с человеком, который мне по-настоящему дорог... все изменилось, разве нет? И я...— Вилла, прекрати молоть вздор!..Она сжалась, будто от удара.— Не выйдет, — сказал я. — Ты не только подмешала ему наркотик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24