Здесь выложена электронная книга Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу автора по имени Блок Лоуренс. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Блок Лоуренс - Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу.
Размер архива с книгой Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу равняется 111.03 KB
Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу - Блок Лоуренс => скачать бесплатную электронную книгу
Лоуренс Блок: «Бросок в Европу»
Лоуренс Блок
Бросок в Европу
Ивен Таннер – 03
OCR Денис
«Лоуренс Блок. В погоне за золотом Измира»: Омега; Москва; 2003
ISBN 5-465-00043-0Оригинал: Lawrence Block,
“Tanner's Twelve Swingers”
Перевод: В. Вебер
Лоуренс БлокБросок в Европу Глава первая На третий день пребывания в Афинах я сидел за маленьким квадратным столиком в кафе аэропорта и наблюдал, как реактивный лайнер «Эйр Индия» выруливает на взлетную полосу, разгоняется, начинает резко набирать высоту, пробивает облачный слой и исчезает из виду. Один из семидесяти девяти пассажиров, направлявшихся в Лондон, поднялся на борт самолета по паспорту Ивена Майкла Таннера, американца.Паспорт лгал. Я — Ивен Майкл Таннер, американец, и теперь, сидя за столиком, я испытывал смешанные чувства, наблюдая, как мой паспорт начинает собственную жизнь.Сидящий напротив меня Георгиос Мелас поднял свой стакан, салютуя отбывшему самолету. Я последовал его примеру и пригубил узо. Греческая водка оставляла на языке вкус лакрицы и обжигала горло.— Ты печален, — заметил Георгиос.— Скорее нет, чем да.— Ив такой великолепный день!Облачный день.— Несколько облаков...— Холодает. Думаю, пойдет дождь.— Ага, ты волнуешься о Пандаросе. Он благополучно доберется до Лондона, не тревожься. В Лондоне он будет в полной безопасности.Конечно, я не мог признать, что Пандарос волнует меня исключительно как временный владелец моего паспорта. Этот молодой грек с острова Андрос недавно выразил свое недовольство политикой греческого правительства, бросив самодельную бомбу в автомобиль, в котором ехал министр обороны. Бомба не взорвалась, однако полиция и служба безопасности встали на уши. Так что Пандароса разыскивали по всей Греции.А поскольку Пандарос был членом Панэллинского общества дружбы, а его сносный английский мог убедить англичанина, что он — американец, я просто не мог не ссудить ему свой паспорт. Он в свою очередь поклялся могилой своей матери, что паспорт вернется в мою квартиру в Нью-Йорке.— Он прибудет домой раньше тебя, — не раз и не два говорил он мне. Хотелось бы верить.Я вновь глотнул узо, успокоил себя мыслью о том, что в ближайшее время паспорт мне не понадобится. После пересечения границы Югославии он мог принести только вред. Если бы меня опознали, то незамедлительно повесили бы. Однажды я начал в Югославии революцию, а за такие деяния человек становится persona non grata практически в любой стране.Георгиос махнул рукой официанту, чтобы тот принес еще по стаканчику узо.— Ты совершил благородный поступок, Ивен, — очень серьезно сказал он. — Панэллинское общество дружбы никогда этого не забудет.— За Общество, — я выпил вновь. Если бы не Панэллинское общество дружбы, мой паспорт не летел бы в Лондон отдельно от меня. Если бы не Латвийская армия в изгнании, я бы не направлялся сейчас в Латвию. Если бы не Македонская революционная организация, я бы не рассчитывал при первой возможности нелегально пересечь границу с Югославией.Однако я не мог не признать, что это не вся правда. Так уж вышло, но я направлялся в Латвию главным образом потому, что не хотел лететь в Колумбию, а Карлис Миеловисиас был моим другом. Карлис был еще и латышом, а латыши — неисправимые романтики. Карлис-латыш жил в городе Провиденсе, штат Род-Айленд, а сердце его находилось в Риге, столице Латвии.Вот почему я направлялся в Латвию.Ехал я через Македонию не потому, что это самый кратчайший, самый безопасный или самый благоразумный путь в Латвию.В Македонии мне хотелось повидать своего сына.В доме Георгиоса на окраине Афин мы вновь пили узо, пока его жена готовила обед. После обеда перешли на кофе. За окном лило, как я и предполагал. Мы грелись перед камином, я открыл плоскую кожаную папку и достал маленький рисунок карандашом.На листке бумаги нарисовали здоровенького крепенького младенца. Фотоаппараты в Македонии были редкостью, так что технический прогресс не вытеснял художников с рынка. Свою задачу они видели в сохранении максимального соответствия рисунка и оригинала. Этот неизвестный мне художник рисовал младенца, вот и на рисунке я видел младенца.— Прекрасный ребенок, — воскликнул я.Георгиос и его жена всмотрелись в рисунок и согласились со мной.— Он похож на тебя, — заметила Зоя Мелас. — Глазами и, пожалуй, изгибом губ.— Он пухлый, как его мать.— Он в Нью-Йорке?— Он в Македонии.— Ага, — кивнула Зоя. — И ты хочешь с ним повидаться?— Отправляюсь этим вечером.— Этим вечером! — она бросила на Георгиоса тревожный взгляд, потом вновь повернулась ко мне. — Но путешествие это долгое, а ты не спал с раннего утра. Уже сидел у камина, когда я встала. И прошлой ночью ты не выспался.Я вообще не спал в прошлую ночь. Не спал последние семнадцать лет, с тех пор как осколок северокорейского снаряда угодил мне в голову и уничтожил так называемый центр сна, чем привел в замешательство всех армейских врачей, которые никак не могли понять, почему я бодрствую двадцать четыре часа в сутки. Поскольку этот феномен ставил в тупик не только врачей, но и простых смертных, я не стал ничего объяснять Зое и Георгиосу. Лишь сказал, что не чувствую усталости и хочу как можно быстрее попасть в Македонию.— Я могу достать машину, — сказал Георгиос.— Буду тебе очень признателен.— У Общества много друзей. Довезти тебя до границы — не проблема. А вот перейти через нее...— Я справлюсь.— Граница охраняется.— Я знаю.— Тебе уже приходилось пересекать ее?Я кивнул. Я уже выходил из Югославии в Грецию за несколько месяцев до рождения моего сына. Я полагал, что и на этот раз никаких проблем у меня не возникнет.— Тебе нужна теплая одежда, — заметил Георгиос. — Может, тебе вообще лучше одеться как крестьянину?— Пожалуй.— И тебе понадобится еда, — добавила Зоя. — Еду я соберу. Копченое мясо, сыр и хлеб.— Буду признателен.— И бренди, — вставил Георгиос.Уехал я незадолго до полуночи. В башмаках на толстой подошве, ватных штанах, нескольких свитерах и поношенной кожаной куртке. Между свитерами я засунул кожаную папку. На коленях лежал полотняный мешочек с едой, упакованный Зоей, в кармане куртки — плоская бутылка с метаксой.Водителя, молчаливого плотного грека, более всего интересовал запас прочности его маленького «Фольксвагена». Дороги к северу от Афин не имели ничего общего с американскими автострадами, но он гнал по рытвинам и проходил повороты с решимостью человека, абсолютно уверенного в своем бессмертии. В Тессалии мы въехали в горы. Дорога вилась по краю пропасти. В окно я старался не смотреть. Когда становилось совсем плохо, я доставал из кармана бутылку метаксы и прикладывался к горлышку.Приехали мы к рассвету, как и рассчитывал мой водитель. Он остановился у маленькой фермы в нескольких милях от Велвендоса, городка в греческой части Македонии. У фермера, также члена Общества, он собирался поесть, поспать, а уж потом возвращаться в Афины. Мы допили остатки метаксы и обменялись крепким рукопожатием. Он поспешил под крышу фермерского дома, а я сквозь серый и дождливый рассвет зашагал к югославской границе.Шагал несколько часов и все больше входил в роль. Последние три дня я говорил и думал на греческом, но теперь мне предстояло перейти на македонский диалект болгарского языка. Несколько лет назад я говорил на нем совершенно свободно и не сомневался, что память меня не подведет. Языки всегда давались мне легко, а чем больше языков знает человек, тем легче ему добавить к своей коллекции еще один. На это требуется лишь время.А времени как раз у меня хватало. Бессонница приносила мне не только пожизненную пенсию от министерства обороны. Я получил в свое полное распоряжение все двадцать четыре часа в сутки вместо обычных шестнадцати. Избыток времени позволял мне выучивать новые языки и участвовать в деятельности многочисленных организаций, ставящих перед собой благородные, но недостижимые цели.Последние несколько дней я провел среди членов Панэллинского общества дружбы, а вот теперь направлялся на встречу с членами Македонской революционной организации. Панэллины мечтали о восстановлении Греческой империи, тогда как товарищи из МРО отдавали жизнь ради свободной и независимой Македонии, свободной не только от Югославии, но и от Греции. Так что мои панэллинские братья и мои братья по МРО с радостью перерезали бы друг другу глотки.К середине утра дождь полностью прекратился. В македонском я попрактиковался на крестьянах, каждый из которых подвозил меня на несколько миль на телегах, запряженных ослами. Каждому я подавал знаки, свидетельствующие о членстве в МРО. Один или двое предпочли знаки проигнорировать, но в конце концов пастух с бычьей шеей и густыми каштановыми усами подал ответный знак, и я сказал ему, кто я и что мне нужно.— Ивен Таннер, — повторил он. — Тот самый, что устроил революцию в Тетово?— Да.— Тодор Пролов порадуется твоему приезду.— Тодор умер, защищая революцию. Когда сербские войска вошли в Тетово, Тодора убили.— Но его сестра Миса жива...— Его сестру зовут Анналия.— Ага. Поскольку раньше я тебя никогда не видел, без проверки не обойтись. Ты на меня не сердишься?— Я не из тех, кто пренебрегает осторожностью.Он достал кругляк козьего сыра из мешка, который лежал на телеге, отрезал нам по сегменту. Сыр мы запили вином. Он вытер рот тыльной стороной ладони и шепотом спросил, не собираюсь ли я начинать новую революцию.— Сейчас не время, — ответил я.— Согласен. Мы должны копить силы. Кому-то, возможно, не терпится вступить в открытую борьбу с диктатурой Белграда, но пока мы должны втыкать шипы в ее бока. Диверсии, убийства, мы должны жалить, как пчелы. Я прав?— Безусловно.— А куда ты идешь? В Тетово?— Да.— У тебя там особое дело?— Хочу повидаться с сыном, — я показал ему карандашный рисунок. — Мой сын.Он долго смотрел на рисунок, потом кивнул.— Очень похож.— Ты его видел?— А кто его не видел? Говорят, что придет день, когда он станет во главе Македонии, — он перевел взгляд на меня. — Вылитый ты. Но Анналия и мальчик больше не живут в Тетово. Власти... это небезопасно. Они в деревне неподалеку от Кавадара. Знаешь, где это?— Более-менее.— Я тебя туда отвезу.— Ты сможешь переправить меня через границу?— Границу? — он захохотал. — Границу? — застучал кулаками по мощным бедрам. — Границу? Если греки и сербы нарисовали воображаемую линию по земле Македонии, означает ли эта линия границу? Если деспоты и эксплуататоры протянули колючую проволоку и поставили часовых, достаточно ли это для того, чтобы линия стала границей? — Его трясло от смеха. — Такая граница не должна тебя волновать.Пастуха граница точно не волновала. Поначалу он хотел собрать группу товарищей, напасть на пограничную заставу, убить нескольких часовых, разогнать остальных и проделать дыру в колючей проволоке, достаточно широкую для прохода армии. Именно такие деяния, объяснил он, поддерживают националистический дух. Мне удалось его уговорить, напирая на то, что стычка такого масштаба затруднит мое передвижение по Югославии. Он неохотно согласился.— Тогда мы найдем место, где сможем незаметно перейти границу. Станем двумя пастухами, бредущими за стадом. Разве козы что-то знают о границах и колючей проволоке? Козы знают только одно: они должны щипать травку. А на другой стороне границы мы оставим коз другу, и я лично отведу тебя в деревню, где живет Анналия. — Его лицо расплылось в широкой улыбке. — К наступлению ночи ты будешь качать сына на колене. Глава вторая К наступлению ночи я качал сына на колене.И какой отличный у меня рос сын! Рисунок, пусть и достаточно точный, не передавал его живости, блеска темных глаз, свечения розовой кожи, силы, с которой его маленькая ручонка сжимала мой палец. А как он пинался и кричал, как зевал, как сосал палец, как смеялся, когда я, как идиот, строил ему гримасы.— Он — здоровенький мальчонка, — сказала мне Анналия. — И очень сильный.— Сколько ему?— Почти шесть месяцев.— Он большой.— Большой для своего возраста. И такой толстый.Маленький Тодор вновь засмеялся. Посмотрел куда-то в потолок, потом уставился в мою переносицу.— Я ему нравлюсь.— Естественно. Ты удивлен?— Я думаю, он меня узнает.— Он просто тебя знает. Ты же его отец.— Умный мальчик.Мы сидели, скрестив ноги, на земляном полу маленького однокомнатного домика в нескольких милях от Кавадара. Анналия и Тодор делили домик с бездетной крестьянской парой. Старая женщина приготовила нам ужин, после вместе с мужем отправилась к живущим по соседству родственникам, чтобы провести у них два-три дня. В очаге горели толстые поленья. Отсветы огня освещали моего сына и его мать.После родов Анналия стала еще краше. Длинные светлые волосы поблескивали в свете очага. Она наклонилась вперед, чтобы вытереть уголки рта Тодора, и я с удовольствием прошелся взглядом по ее пышным формам, высокой груди, колышущейся под толстой кофтой. Я помнил это прекрасное тело, ставшее моим в ночь зачатия Тодора.— Тодор Таниров, — гордо произнес я.— Тебе нравится имя?— Конечно. Его назвали в честь героя.— Его назвали в честь двух героев, — она коснулась моей руки. — Но я сохраню имя его отца в тайне, когда он пойдет в школу. Если власти пронюхают, у него будут неприятности, — она вздохнула. — Но когда он достигнет совершеннолетия и возглавит борьбу македонцев за свободу, тогда все узнают, кто его отец.Малыш заплакал. Я поднял его, положил на плечо, похлопал по спине. Думал, что ему понравится, но плач только усилился.— Заговорщик должен плакать шепотом, — назидательно сказал я ему.— Он голоден. Передай его мне.Я передал Анналии плачущего ребенка, она подняла кофту и поднесла ко рту грудь. Маленькие губки тут же обжали сосок, ручонки ухватились за белую чашу, и он жадно засосал.— Ребенок проголодался, Ивен.— Он — сын своего отца. Знает, что у тебя самое вкусное.— Точно.— Ты получала деньги, которые я посылал?— Да. Ты посылал слишком много. Лишние я отдавала МРО.— Лучше бы ты оставила их у себя. Для ребенка.— Я оставила достаточно, — Тодор потерял грудь, но она чуть повернула его так, чтобы губы вновь нашли сосок. — Я так счастлива, что ты помнишь о нем, заботишься. Не смела и мечтать, что ты приедешь в Македонию, чтобы посмотреть на него.— Я сожалею, что не смог приехать раньше.— И хорошо, что ты подождал. При рождении он был такой красный, такой сморщенный! Тебе бы он не понравился.— Я бы все равно его любил.Я подошел к очагу, пошевелил поленья. Вернулся на прежнее место. Анналия переложила Тодора к другой груди. Он захныкал, но потом его рот нашел то, что требовалось. Я наблюдал за его глазами. По мере наполнения желудка они медленно закрывались, потом разом раскрылись, опять закрылись, но он продолжал сосать с прежней энергией.Наконец, высосал все, что мог, и Анналия отнесла его на соломенный матрасик, который лежал слева от очага. Осторожно уложила, накрыла двумя вязаными одеялами. Глаз он больше не раскрывал. Она вернулась ко мне, села рядом.— Хороший мальчик. Теперь он будет долго спать.— Спит хорошо?— Как молодой барашек.— Рад это слышать, — собственно, по-другому и быть не могло: осколок снаряда не мог вызвать генетических изменений. Но меня все равно порадовало известие о том, что бессонница отца не передалась сыну.— Ивен? Ты надолго?— На несколько дней и ночей.— Потом вернешься в Америку?Я покачал головой.— Не сразу. У меня дела на севере.— В Белграде?— Дальше.— Мне бы хотелось, чтобы ты побыл подольше, Ивен.Я вытянулся на земляном полу. Она улеглась вплотную ко мне. По одной я расстегнул все пуговички толстой кофты, обхватил ладонями груди.— Видишь, что он с ними сделал? Они пусты.— Они прекрасны, любовь моя. Моя маленькая птичка.— А-а-а...Мы лежали бок о бок, обняв друг друга. Ее дыхание было теплым и сладким. Мои руки играли ее грудями, она засмеялась и сказала, что знает, почему Тодор сосет с таким удовольствием.— Он пошел в своего отца.— Я тебе так и сказал.— Ах, Ивен...Не спеша, прерываясь на ласки и поцелуи, мы разделись под мерцающим огнем. Я провел рукой по ее животу, упругим бедрам.— У тебя есть другие женщины?— Не так чтобы много.— А дети?— Нет.— Тодор — твой единственный ребенок?— Да.Она удовлетворенно вздохнула. Мы поцеловались и прижались друг к другу. А потом она потянула меня на свой матрац, лежавший по другую сторону очага.— Тодору нужны братья.— Это правда.— И прошло уже полгода после его рождения. Пора.— Да, конечно. А если будет девочка?— Дочь? — она задумалась, пока я гладил ее пышное тело. — Но это очень хорошо, если у мальчика есть сестры. А ты еще вернешься, Ивен, так что будет время и для сыновей.— Для Македонии.— Для Македонии, — согласилась она. — И для меня.Я еще поласкал ее, мы поцеловались, потом у нее иссякли слова, а у меня — мысли. Ее бедра разошлись, руки и ноги сжали меня, и матрац заскрипел под нашей страстью.
Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу - Блок Лоуренс => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу автора Блок Лоуренс дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Блок Лоуренс - Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу.
Если после завершения чтения книги Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу вы захотите почитать и другие книги Блок Лоуренс, тогда зайдите на страницу писателя Блок Лоуренс - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Блок Лоуренс, написавшего книгу Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Ивен Таннер - 03. Бросок в Европу; Блок Лоуренс, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн