А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Господи! – всхлипнул он и вдруг перешел на родной язык асессора. – Наши! Милые! Я Осип Луща! Я! Я не самозванец, не сумасшедший, вам будут говорить, что я Бро, Уиллард Бро, но вы не верьте, не верьте! Дрошку надо выручать! Дрошку спасайте! Быстрее, как можно быстрее! Джамиля там уже сутки одна, а их двое…
Асессор очень хорошо знал Осипа Лущу по фотографиям. Крепенький, скуластый, курносый, гололобый, рост метр семьдесят – он был вовсе не похож на эту дергающуюся жердь с явно рушащимся обменом веществ. И родной язык асессора звучал в произношении тощего вовсе не как речь соотечественника.
– Имейте в виду, – сказал асессор, тоже перейдя на родной язык, – мне очень хорошо известно, как выглядит доктор Осип Луща. И довольно неплохо – как выглядит Уиллард Бро.
– Это все выяснится, выяснится, – торопливо ответил тощий. – Потом! Не до меня! Бежим к Дрошке!
– Он в опасности?
– В смертельной! Скорее! Я же говорил: приезжайте срочно, очень срочно!
– Спокойно, – сказал асессор. – Спокойно. Разберемся. Не надо кричать.
Он оглянулся. Через палисадник шел О'Ши, следом волок свой электронный чемодан Хадбалла. Черт, а где же «ремонтники»? Надо было вызвать сюда всю команду! Как же это он, асессор, не сообразил! А у них у самих где головы?..
– Шериф, – сказал асессор. – Этот человек заявляет, что он гражданин моей страны, и просит о защите. Он заявляет, что другой гражданин моей страны находится здесь и ему также угрожает опасность. Вы подтверждаете это? – обратился он к тощему.
– Да! – выкрикнул тот.
– Харп, будьте свидетелем. Шериф, я обращаюсь к вам как к представителю властей. Я требую обеспечить условия, в которых это заявление может быть непредвзято рассмотрено.
Хадбалла поставил чемодан на дорожку.
– Имею все основания утверждать, – звенящим голосом произнес он, – что перед вами находится гражданин моей страны Уиллард Бро, лицо без определенных занятий. Он неоднократно привлекался к суду за мелкие кражи, вымогательство, обман и бродяжничество, о чем вы были заранее предупреждены. Я отношусь к его словам безо всякого доверия. Это мое официальное заявление. Продолжаете ли вы…
Внезапный визгливый грохот словно прихлопнул слова Хадбаллы, мелькнула тень, из-за дома на бреющем полете вынесся вертолет, развернулся над палисадником, повис, по земле как гигантским бичом хлестнуло, прыснул гравий, чемодан Хадбаллы подскочил, разваливаясь на лету, отчаянно ахнули разлетающиеся оконные стекла в доме!
– За мной! – крикнул тощий, всем телом ударившись в дверь, распахнул ее и исчез внутри.
«Не защита! Картонная коробка!» – на бегу оценил асессор ненадежность укрытия, слыша, как ухают под пулями крыша, потолки и стены, и больше веря, чем зная, что топот за спиной – это О'Ши и Хадбалла.
Коридор, кухня, склад – гараж! Пустой! Крыша – пластик! Тощий распластался на стене, рука на кнопке, плита посредине пола всплыла, задралась. Лаз! Режущий вой нахлобучило на крышу, по закрытым воротам гаража снаружи мощно ударило. Раз! Другой! Адов пулеметик на этой вертушке, почище любого топора!
Тощий метнулся в лаз, асессор толкнул следом О'Ши, Хадбаллу чуть не сбросил вниз, чуть не сел ему на шею, ныряя следом по железной лесенке! За стенкой заурчал, зачавкал редуктор, плита над головой качнулась, ухнула вниз, лаз захлопнулся. Тускло освещенный низкий пустой зал. Тощий, зажав в резиновых перчатках лом, нетопырем прянул к стене, крякнула пластмассовая коробка, шипнуло зеленое пламя, редуктор рявкнул за стеной и умер. В угол! Перила! Черный квадратный колодец!
– За мной! За мной!
По железным скобам они спустились метров на двадцать и через темный коридорчик выбежали в большой наклонный туннель. Здесь царила гулкая тишина, светили редкие лампы, заделанные в стену через каждые пятьдесят метров. Асессор бежал, считал светильники: «Два, четыре, шесть», загибая палец за пальцем, чтобы не сбиться и знать, сколько пройдено – сто метров, двести, триста, – и силился понять, что же произошло.
Предположим, у Фочичей в «дорожном управлении» и впрямь есть кто-то, кто сумел в последнюю минуту предупредить своих, и это именно они нанесли ответный удар, не стесняясь в средствах. Почему не стесняясь? От спешки? От всесилия? Оттого что мы на ощупь ткнули во что-то очень важное и тщательно оберегаемое?..
– Бро, стойте! – звонким ломающим голосом внезапно крикнул Хадбалла. – Объясните, куда вы нас ведете! Слышите?
Остановишься тут, когда туннель их, разбежавшихся, ссыпает под уклон, как шарики! «Ремонтники» с воздуха были у этих как на ладони. Живы ли они? Успели ли они сообщить о нападении? Реальней считать, что не успели.
– Этот человек способен заманить нас в ловушку! – крикнул Хадбалла. – Осторожней! Держитесь у стен, будьте готовы лечь! Бро, стойте! Иначе я стреляю! Именем зако…
И тут в туннеле грянул гром, все прочие звуки смяло, заходили слепящие вспышки багрового света, пол побежал из-под ног! В растянутом падении, не успевая за собственными проваливающимися ногами, асессор покатился под уклон, вытянув вперед руки. Налетел на уступ – боль ожгла колено! – упал. Пластаясь на уступе, подобрался, встал на четвереньки, оглянулся и, обмирая от животного страха, увидел, как позади плавно задирается дыбом двадцатиметровая секция туннеля!
«Тифон»! Наверняка, это «Тифон», что ж еще? Мозгу ракетной системы полагалась сверхзащита, этим аукнулось, и вот в адмиральских мозгах откликнулось сооружением исполинской поворотной пробки-затвора», – наконец понял асессор. Но для этого потребовалось неимоверное усилие ума, затопленного громом титанического механизма, ожившего в лежалой бетонной толще. Обессилев, асессор сел на пол, опираясь на ватные руки, увидел выше и левей два знакомо мигнувших огонька – револьверные выстрелы! – и, не слыша сам себя, заорал:
– Шериф! Кончайте палить! Своих побьете!..
Как и почему получилось, что они оказались все вместе и побежали дальше, асессор не сумел бы объяснить, но они побежали. И туннель наконец плавно повернул, впереди открылся сияющий светом зал, едко пахнуло пластмассовой гарью, и замаячила фигура тощего с ломом в руках. Здесь гром затворного механизма был не всеподавляющ, но чувство было такое, что плывешь, не задыхаясь, в плотной густоте, не в силах подумать о чем-либо, кроме того, что плывешь.
Зал был не так уж велик и светел, как казалось из туннеля. Лакированным мамонтом загромождал его роскошный туристский автобус, в ряд с которым стояло несколько легковых автомобилей и пикапчик. Тощий исчез за распахнутой дверью на той стороне зала. Там был коридор, солидный учрежденческий коридор, выстланный ворсистым ковром, хорошо освещенный и отделанный панелями под дерево. В коридор с обеих сторон выходили двери с табличками, одна дверь была приоткрыта, оттуда валил сизый дым. Тощий ринулся туда.
Это был кабинет с книжными шкафами и роскошным письменным столом, на котором красовалось все, чему положено. За столом сидел человек, но в первый момент асессор его не рассмотрел. Взгляд перескочил на ряд дисплеев перед задней стеной, потом правее – на щит управления. Щит был огромен, правая часть его была издырявлена, сквозь дыры текли наружу серые струи дыма. Под ними на полу стоял на коленях человек – он обхватил живот руками, согнулся и низко свесил голову. Резко повернувшись еще правее, асессор увидел женщину в белом-халате и шапочке медсестры. Она стояла, прислонясь к стене и сжимая в руках автомат с торчащим кверху вбок рожком. «Стейн-хопфул двести первый!» – непроизвольно определил асессор. Пол был усыпан стреляными гильзами. Дым душил.
– Харп! – крикнул асессор. – Там в коридоре огнетушитель! Огнетушитель! На стене!
– Где Дрошка? Где Дрошка? – проревел тощий, целясь ломом в сидящего за столом.
– Где, где! В «двадцатке», где! – крикнула ему в спину женщина.
Асессор сделал было шаг к ней, но она угрожающе вздернула автомат. Вбежал с огнетушителем О'Ши, бросился к щиту, но ошарашенно попятился от стоящего на коленях.
– Джамиля! – отчаянно крикнул тощий. – Не стреляй!
– Гроботёс! – ненавидяще выдавила женщина. – Убью! Связать и то не мог как следует! Вон он что натворил!
– Именем закона! – все тем же ломким голосом распорядился шериф Хадбалла. – Бро, положите лом и отойдите к стене. О'Ши, продолжайте ликвидировать пожар. Женщина, сдайте оружие. Асессор, возьмите у нее автомат.
– Так я вам его и подарю! – отозвалась женщина. – Не подходи! Руки вверх все!
Она пошатнулась.
– Не трогайте ее! Она не в себе! Она здесь уже сутки! Джамиля, уймись! – крикнул тощий. – Я вам все объясню!
– Подождите… с объяснениями, – отрывисто и звонко прервал Хадбалла. – Вы обязаны подчиниться… оказать полное содействие… Асессор, я ранен… Левая рука… Не могу поднять. Это еще там, наверху.
Только тут асессор увидел, что левая рука у Хадбаллы висит плетью и с нее на пол капает кровь.
– Гаечный ключ, клещи, хоть что-нибудь! – кашляя, взмолился О'Ши. – Надо открыть щит. Так его не погасить!
Гром внезапно пресекся, асессор чуть не упал во внезапную тишину, – это закрылся затвор.
– Тысяча сто двенадцатая комната налево по коридору, – горловым голосом сказал сидящий за столом. – Там на полке – набор инструментов. Там же аптечка. Возьмите бинт, марлевые тампоны. Да пошевеливайтесь вы; а то мы все здесь задохнемся и эта фурия не успеет нас расстрелять! Ну!
Он дернулся за своим столом, и асессор понял, что сидящий привязан к креслу. Словно от звука его голоса, стоящий на коленях мягко рухнул на пол. Он был мертв. Женщина произнесла что-то длинное и невразумительное и, не выпуская из рук оружия, мешком осела в угол.
Наклонившись над ней и даже сквозь гарь уловив характерный запах, асессор определил: шер-ханиё, скверное восточное зелье, которым «укрепляют дух» одиночки, выставленного в бой с многочисленным врагом; малейшее расслабление после повторных приемов ввергает в длительный полусон-полуобморок. Вон оно как! Вон куда корешочек потянулся!
Отнять автомат не удалось: женщина держала его с нечеловеческой цепкостью. А, ладно, пусть держит, пока руки не обмякнут. Нескоро она придет в себя. Ее побелевший указательный палец намертво зажал спуск, рожок был пуст, в стволе патронов не было. Значит, она выпустила в щит и в того, кто лежит перед ним, все, что было. Ей попросту нечем было стрелять, когда они ворвались сюда, и, может быть, только поэтому они остались живы. Веселенькое дело!
Теперь Хадбалла и щит.
– Луща, доставьте инструмент и аптечку, – распорядился асессор. Как-то оно само сказалось – «Луща».
Тощий, как был в тяжелых монтерских перчатках, молча вышел из комнаты. Убрать бы оставленный им лом, да куда? За шкаф.
– Послушайте, – отозвался человек за столом. – Не хотите меня развязать – не надо. Но нажмите кнопку В-четырнадцать. Иначе мы погубим объект. Слышите?
Асессор оглянулся на щит. На его левой, целой, панели мирно помаргивали сигнальные лампы и цифровые табло.
– Вы уверены, что кнопка работает? – спросил он.
– Почем я знаю! – ответил сидящий. – Для этого надо освободить меня и проводить в тысяча сто двадцатую комнату. Если кнопка работает, там переключится прибор. Я не могу сейчас связно объяснить вам, где он и для чего служит.
– А если не переключится?
– Если не переключится, то через полчаса вы сможете поздравить себя с еще одним трупом, вот и все.
– Харп, нажмите кнопку, – попросил асессор.
Хадбалла стоял мертвенно-бледный и молчал, сжимая в правой руке полицейский револьвер. Сил это стоило ему немалых, – вероятно, всех, что оставались. А щит все дымил. Когда его откроют, он полыхнет, и может не хватить огнетушителя. Нужен еще один.
– Здесь еще огнетушители есть? – спросил асессор, волоча от стола пустое кресло для Хадбаллы.
– Не знаю. Не помню, – ответил сидящий. – Наверное, есть.
Асессор усадил Хадбаллу. Ничего себе! Чуть пониже левого плеча рукав прорублен, из бицепса торчит зазубренный кусок пластмассы. «Крышка чемодана, – сообразил асессор. – Глубоко сидит. Наверняка перебиты сосуды».
– Вот. Выгреб все, что было, – сказал тощий, протягивая картонную коробку с наваленными туда пластиковыми пакетиками. И остановился, словно ожидая следующего приказа. Он по-прежнему был в этих дурацких перчатках.
– Хорошо. Займитесь щитом, – отослал его асессор.
Здешние названия пестрых пилюлек и жижиц ничего не говорили асессору. Переворошив пакеты, он нашел бинт и тампоны – у барышни мизинчик перевязать. «Надо наложить жгут», – подумал он, но тут же сообразил, что рана слишком высоко, так что жгут не наложишь.
– Вы же не хирург, – сказал сидящий. – А ему нужно переливание крови. Это можно сделать в препараторской. Да развяжите же меня!..
О'Ши и тощий, гремя инструментами, хлопотали у щита.
– А вы хирург? – спросил асессор, возясь с громоздким узлом на веревке, которой сидящий был примотан к креслу: руки, грудь, живот, бедра.
– Не без того, – ответил сидящий, поднял освобожденные кисти, тряхнул ими, зашипел от боли. – Затекли. Но попробуем.
Щит со стоном распахнулся, в комнату валом хлынул едкий дым. О'Ши схватил огнетушитель и, отчаянно перхая, направил раструб в клубящуюся мглу. У его ног асессор увидел второй огнетушитель. Нашел-таки. Успел. Ну, значит, не пропадем.
– Где препараторская? – спросил он.
– Секунду, – отозвался развязанный, вставая, и, пошатнувшись, ухватился за край стола. Он был малоросл, смугл, по виду напоминал филиппинца. – Не так быстро. Ноги тоже затекли.
Кряхтя, он сделал несколько приседаний.
– Не беспокойтесь. Плазмы там хватит на целый взвод. Запас солидный.
Белки глаз у Хадбаллы совсем закатились, лоб и виски были покрыты испариной.
– Вам придется нести его одному, – сказал малорослый. – А лучше привезите из препараторской каталку. Направо, третья дверь по коридору слева. Я едва дойду без посторонней помощи. И ничего там не трогайте!
В препараторской асессор, повинуясь указаниям малорослого, раздел Хадбаллу и уложил на стол.
– Не уходите, – властно сказал малорослый. – Мне понадобится помощь. Вымойте руки, возьмите в шкафу зеленый халат, перчатки и наденьте маску. Оденьтесь и помогите одеться мне.
Он заставил асессора подкатить к столу и включить громоздкий прибор на тележке, укрепил на лбу, груди и бедрах Хадбаллы несколько датчиков на резиновых присосках. А затем, поглядывая на вензеля, плывущие по экранам трех осциллографов, одну за другой вонзил в тело шерифа несколько прокаленных игл. Асессор едва справился с внезапно нахлынувшей дурнотой. Стало невыносимо душно, градом покатился пот.
А малорослый сосредоточенно работал, хватая и со звоном отбрасывая поблескивающие инструменты, каждый взмах которых руки асессора требовали отбить! Не допустить! Во что бы то ни стало!.. Время от времени малорослый поглядывал на осциллографы и снова брался за иглы, то шевеля их, то вонзая глубже – жутко, недозволительно глубоко! «Иглоукалывание!» – сообразил асессор, твердя про себя: «Не могу! Больше не могу!»
– Подкатите вон ту стойку, – указал малорослый, – и отойдите от стола, если вам не по себе. Маски не снимать, в коридор не выходить!
Асессор отошел, прижался спиной к стене. Холод кафеля немного отрезвил. Надо же! Всякое видеть приходилось, и никак не думал он, что вид стали, входящей в живое тело, так его смутит!
– Всё! – сказал малорослый. – Переложите его на каталку и везите в мою спальню. Пусть спит. Он проспит часов десять.
Спальня оказалась в том же коридоре. Асессор уложил Хадбаллу на роскошную кровать под балдахином. Герцогское ложе!
– Здесь надо убрать, – строго сказал малорослый, проследив, чтобы каталка была поставлена на место. – Займитесь, а мне нужно в «двадцатку».
– Без меня вы никуда не пойдете, – резко ответил асессор.
Малорослый пожал плечами.
– Как хотите, – бесстрастно сказал он. – Но здесь надо убрать. Это препараторская, а не свинарник. Поворачивайтесь живей, если вам угодно меня сопровождать. У нас десять минут, не больше.
Он сидел и отдавал короткие приказы. Асессор вымыл стол и пол, сжег тампоны, убрал инструменты в ящик «Использованные». Одежду шерифа он отнес в спальню, а пояс, подумав, затянул на себе, сунув пузатый револьвер Хадбаллы в кобуру.
Наконец уборка была закончена, и малорослый коротко бросил:
– Идемте.
Он открыл дверь в конце коридора, и они оказались в «двадцатке». Это был зал, его большая часть была отделена цельной стеклянной стеной. И перед стеной, и за ней стояли аппараты непостижимого назначения и устрашающего вида. Малорослый осмотрел дисплеи и самописцы и занялся переключениями.
– Поясните мне ваши действия, – повелительно сказал асессор.
– Объект находится в состоянии глубокого гипотермического сна, – ответил малорослый. – Как я полагаю, мне не удастся завершить эксперимент, и я включаю программу вывода объекта в нормальное состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10