Здесь выложена электронная книга Шире Шаг, Маэстро! автора по имени Шукшин Василий Макарович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Шукшин Василий Макарович - Шире Шаг, Маэстро!.
Размер архива с книгой Шире Шаг, Маэстро! равняется 10.72 KB
Шире Шаг, Маэстро! - Шукшин Василий Макарович => скачать бесплатную электронную книгу
Василий Шукшин
Шире шаг, Маэстро
Притворяшка Солодовников опять опаздывал на работу. Опаздывал он почти
каждый день. Главврач, толстая Анна Афанасьевна, говорила:
- Солодовников, напишу маме!
Солодовников смущался; Анна Афанасьевна (Анфас - называл ее Солодовников
в письмах к бывшим сокурсникам своим, которых судьба тоже растолкала по
таким же углам; они еще писали друг другу, жаловались и острили) приходила
в мелкое движение - смеялась. Молча. Ей нравилось быть наставником и
покровителем молодой врача, молодого дон-жуана. Солодовников же, наигрывая
смущение, жалел, что редкое дарование его - нравиться людям - пропадает
зря: Анфас не могла сыграть в его судьбе сколько-нибудь существенную роль;
дай бог ей впредь и всегда добывать для больницы спирт, камфару, листовое
железо, радиаторы для парового отопления. Это она умела. Еще она умела
выковыривать аппендицит, Солодовникову случалось делать кое-что посложнее,
и он опять жалел, что никто этого не видит. "Я тут чуть было не соблазнился
на аутотрансплантацию,- писал он как-то товарищу своему.- Хотел большую
подкожную загнать в руку - начитался новинок, вспомнил нашего старика.
Но... и но: струсил. Нет, не то: зрителей нет, вот что. Хучь бей меня, хучь
режь меня - я актер. А моя драгоценная Анфас - не аудитория. Нет".
Солодовников спешил. Мысленно он уже проиграл утреннюю сцену с Анной
Афанасьевной: он нахмурится виновато, сунется к часам... Вообще он после
таких сценок иногда чувствовал себя довольно погано. "Гадкая натура, -
думал. - Главное, зачем! Ведь даже не во спасение, ведь не требуется!" Но
при этом испытывал и некое приятное чувство, этакое дорогое сердцу
успокоение, что - все в порядке, все понятно, дело мужское, неженатое.
Солодовников взбежал на крыльцо, открыл тяжелую дверь на пружине,
придержал ее, чтоб не грохнула... И, раздеваясь на ходу, поспешил к вешалке
в коридоре, И когда раздевался, увидел на белой стене, противоположной
окну, большой - в окно - желтый квадрат. Свет. Солнце... И как-то он сразу
вдруг вспыхнул в сознании, этот квадратный желтый пожар,- весна! На дворе
желанная, милая весна, Летел по улице, хрустел ледком, думал черт знает о
чем, не заметил, что - весна. А теперь... даже остановился с пальто в
руках, засмотрелся на желтый квадрат. И радость, особая радость - какая-то
тоже ясная, надежная, сулящая и вперед тоже тепло и радость - толкнулась в
грудь Солодовникова. В той груди билось жадное до радости молодое сердце.
Солодовников даже удивился и поскорей захотел собрать воедино все мысли,
сосредоточить их на одном; вот - весна, надо теперь подумать и решить нечто
главное. Предчувствие чего-то хорошего охватило его. Надо только, думал он,
собраться, крепко подумать. Всего двадцать четыре года, впереди целая
жизнь, надо что-то такое решить теперь же, когда и сила есть, много, и
радостно, И весна. Надо начать жить крупно.
Солодовников прошел в свой кабинетик (у него стараниями все той же
добрейшей Анны Афанасьевны зачем-то был свой кабинетик), сел к столу и
задумался, Не пошел к Анне Афанасьевне. Она сейчас сама придет.
Ни о чем определенном он не думал, а все жила в нем эта радость, какая
вломилась сейчас - с весной, светом - в душу, все вникал он в нее, в
радость, вслушивался в себя... И невольно стал вслушиваться и в звуки за
окном: на жесть подоконника с сосулек, уже обогретых солнцем, падали капли,
и мокрый шлепающий звук их, такой неожиданный, странный в это ясное,
солнечное утро с легким морозцем, стал отзываться в сердце - каждым громким
шлепком - радостью же. Нет, надо все сначала, думал Солодовников. Хватит,
Хорошо еще, что институт закончил, пока валял дурака, у других хуже бывает.
Он верил, что начнет теперь жить крупно - самое время, весна: начало всех
начал. Отныне берем все в свои руки, хватит. Двадцать пять плюс двадцать
пять - пятьдесят. К пятидесяти годам надо иметь... кафедру в Москве, свору
учеников и огромное число работ. Не к пятидесяти, а к сорока пяти.
Придется, конечно, поработать, но... почему бы не поработать!
Солодовников встал, прошелся по кабинетику. Остановился у окна. Радость
все не унималась. Огромная земля... Огромная жизнь. Но - шаг пошире, пошире
шаг, маэстро! Надо успеть отшагать далеко. И начнется этот славный поход -
вот отсюда, от этой весны.
Солодовников опять подсел к столу, достал ручку, поискал бумагу в столе,
не нашел, вынул из кармана записную книжку и написал на чистой страничке:
Отныне буду так:
Холодный блеск ума,
Как беспощадный блеск кинжала:
Удар - закон.
Удар - конец.
Удар - и все сначала.
Прочитал, бросил ручку и опять стал ходить по кабинетику. Закурил. Его
поразило, что он написал стихи. Он никогда не писал стихов. Он даже не
подозревал, что может их писать. Вот это да1 Он подошел к столу, перечитал
стихи... Хм. Может, они, конечно, того... нагловатые. Но дело в том, что
это и не стихи, это своеобразная программа, что ли, сформулировалась такими
вот словами. Он еще прошелся по кабинетику... Вдруг засмеялся вслух. Стихи
хирурга: "Удар-конец. Удар-и все сначала". Что сначала: новый язвенник?
Ничего... Он порадовался тому, что не ошалел от радости, написав стихи, а
нашел мудрость обнаружить их смешную слабость. Но их надо сохранить: так -
смешно и наивно - начиналась большая жизнь. Солодовников спрятал книжечку.
Если к пятидесяти годам не устать, как... лошади, и сохранить чувство
юмора, то их можно потом и вспомнить.
А за окном все шлепало и шлепало в подоконник. И заметно согревалось
окно, Весна работала. Солодовников почувствовал острое желание действовать.
Он вышел в коридор, прошел опять мимо желтого пятна на стене, подмигнул
ему и мысленно сказал себе: "Шире шаг, маэстро!"
Анна Афанасьевна, конечно, говорила по телефону и, конечно, о листовом железе.
Они кивнули друг другу.
- Я понимаю, Николай Васильевич,- любезно говорила Анна Афанасьевна в
трубку, - я вас прекрасно понимаю... Да. Да!.. Пятнадцать листов.
"Мы все прекрасно понимаем, Николай Васильевич",- съязвил про себя
Солодовников, присаживаясь на белую табуретку.
Не зло съязвил, легко - от избытка доброй силы. Не терпелось скорей
заговорить с Анной Афанасьевной.
- Я вас прекрасно понимаю, Николай Васильевич!.. Хорошо. Бу сделано! -
Анна Афанасьевна пришла в мелкое движение - засмеялась беззвучно.- Я в
долгу не останусь. До свиданья! Нет, не у нас, не у нас... Что вы все
боитесь нас, как... не знаю... До свиданья - на нейтральной почве! В
ресторане? - Анфас опять вся заколебалась.- Ну, посмотрим. Ну, лады! Всего,
"Господи-весь юмор: "бу сделано", "лады", - удивился Солодовников. - И не
жалко времени - болтать! Тут теперь каждая минута дорога".
- Ну-с, Георгий Николаевич...- Анна Афанасьевна весело и значительно
посмотрела на Солодовникова.
- Да здравствует листовое железо! - тоже весело сказал Солодовников без
всякого смущения, даже притворного. Он прямо смотрел Анне Афанасьевне в
глаза.
- В смысле? - спросила та.
- В смысле: у нас будет самодельный холодильник.- Солодовников встал,
подошел к окну, постоял, руки в карманы, чувствуя за собой удивленный
взгляд главврача... Качнулся с носков на пятки. И соврал. Крупно.
Неожиданно.
- Начал писать работу, Анна Афанасьевна. "Письма из глубинки. Записки
врача". Это как-то случилось само собой-эти "Письма из глубинки". И
Солодовникова опять поразило: это же ведь то, что нужно! С этого же и надо
начинать. Неужели начался неосознанный акт творчества? Если, конечно, это
не "удар-закон". Нет, это реально, умно, точно: это описание интересных
случаев операционной практики в условиях сельской больницы. В форме писем к
Другу "Н". Тут и легкая ирония по поводу этих самых условий, описание
самодельного холодильника - глубокой землянки, обшитой изнутри листовым
железом,- и легко, вскользь - весна... Но конечно же главным образом
работа, работа, работа. Изнуряющая. Радостная. Смелая. Подвижническая.
Любовь населения... Уважение. Ночные поездки. Аутотрансплантация. Прободная
в условиях полевого стана. Благодарность старушки, ее смешная, искренняя
молитва за молоденького неверующего врача... Все это сообразилось в один
миг, вдруг, отчетливо, с радостью. Солодовников повернулся к Анне
Афанасьевне... Да, тут, конечно, и заботливая, недалекая хлопотунья Анна
Афанасьевна, главврач... Которая, прочитав "Записки" в рукописи, скажет,
удивленная: "Прямо как роман!" - "Ладно, а как врачу вам это интересно?" -
"Очень! Тут же есть просто уникальные случаи!" - "А за себя... не в обиде
на автора?" - "Да нет, чего обижаться? Все правда".
- Что, Анна Афанасьевна?
- Уже начали писать? - спросила Анна Афанасьевна.- Записки-то. Поэтому и
опоздали?
- Поэтому и опоздал,- Солодовников обиделся на главврача: солдафон в
юбке, одно листовое железо в голове.- Извините,- сухо добавил он,- больше
этого не случится.- Смотреть на часы и огорчаться притворно он не стал.
"Все,- подумал он.- Хватит. Пора кончать эти... ужимки и прыжки". Вспомнил
свое стихотворение.
- Какой-то вы сегодня странный.
- Что с этим язвенником, с трактористом? - спросил Солодовников.- Будем
оперировать?
Анна Афанасьевна больше того удивилась:
- Зубова? Здрасте, я ваша тетя: я его два дня назад в район отправила. Вы
что?
- Почему?
- Потому что вы сами просили об этом, поэтому. Что с вами?
- Да, да,- вспомнил Солодовников.- А эта девушка с мениском?
- С мениском лежит... Хотите оперировать?
- Да,- твердо сказал Солодовников.- Сегодня же.
Анна Афанасьевна посмотрела на своего помощника долгим взглядом.
Солодовников тоже посмотрел на нее - как-то несколько задумчиво, чуть
прищурив глаза.
- Так,- молвила Анна Афанасьевна.- Ну, что же... Только вот какое дело,
Георгий Николаевич: сегодня операцию отложим. Сегодня вы мне поможете,
Георгий Николаевич. Меня вызывают в райздрав, а я договорилась с директором
совхоза насчет железа... Причем, это такой человек, что его надо ловить на
слове: завтра железа у него не будет, надо брать, пока оно, так сказать,
горячо. Я прошу вас получить сегодня это железо. Завхоз наш, как вам
известно, в отпуске. Солодовников было огорчился, но, подумав, легко
согласился:
- Хорошо.
Первая глава в "Записках" будет... о листовом железе. Это сразу введет в
обстоятельства и условия, в каких приходилось работать молодому врачу.
- Что все-таки с вами такое? - опять не выдержала Анна Афанасьевна. Ей
чисто по-женски интересно было узнать, отчего молодые люди могут за одну
ночь так измениться.- Серьезная любовь?
Солодовников в свою очередь с любопытством посмотрел на главврача:
- Вы ничего не замечаете? Что происходит на земле...
Анна Афанасьевна даже выглянула в окно.
- Что происходит? Не понимаю...
- Не во дворе у нас, вообще на земле.
- Война во Вьетнаме...
- Нет, я не про то. Лады, Анна Афанасьевна, иду добывать железо! Куда
надо идти?
- Надо ехать в Образцовку к директору совхоза. Ненароков Николай
Васильевич. Но раньше надо взять у нас в сельсовете подводу и одного
рабочего, там дадут, я договорилась. Скажите Ненарокову, что мы, я или вы,
на днях прочитаем у них в клубе лекцию о вреде алкоголя. Это действительно
надо сделать, я давно обещала. Вы мне сегодня положительно нравитесь,
Георгий Николаевич. Любовь, да?
- Разрешите идти? - Солодовников прищелкнул каблуками, улыбнулся своей
доверчивой, как он ее сам называл, улыбкой.
- Разрешаю.
Солодовников вышел к коридор... Пятно света наполовину сползло со стены
на пол. Солодовников нарочно наступил на пятно, постоял... "Время идет",-
подумал он. Без сожаления, однако, подумал, а с радостью, как если бы это
обозначало: "Началось мое время. Сдвинулось!"
В кабинетике он опять достал записную книжку и записал:
"Сегодня утром я спросил мою уважаемую Анфас: "Что происходит на земле?"
Анфас честно выглянула в окно... Подумала и сказала: "Война во Вьетнаме".-
"А еще?" Она не знала. А на земле была Весна".
Это-начало первой главы "Записок". Солодовникову оно понравилось. С
прозой он, очевидно, в лучших отношениях. Да, с этого дня, с этого утра
время работает на него. На книге, которую он подарит Анне Афанасьевне, он
напишет: "Фоме неверующему-за добро и науку. Автор".
Вот и все. Ну, а теперь-листовое железо!
В сельсовете Солодовникову дали подводу, но того, кто должен был ехать с
ним, там не было.
- Вы, это, заехайте за ним, он живет... вот так вот улица повернет от
сельпо в горку, а вы...
Солодовников поехал один в Образцовку. "Черт с ним, с рабочим, один
погружу". Ехать до Образцовки не так уж долго, но конек попался грустный,
не спешил, да Солодовников и не торопил его. Санная езда кончалась; как
выехали на тракт, так потащились совсем тихо и тяжело. Полозья омерзительно
скрежетали по камням; от копыт лошади, когда она пробовала бежать рысью,
летели ошметья талого грязного снега. В санях было голо, Солодовников не
догадался попросить охапку сена, чтоб раскинуть ее и развалиться бы на ней,
как, он видел, делают мужики.
На выезде из села, у крайних домов, Солодовников увидел початый стожок
сена. Стожок был огорожен пряслом, но к нему вела утоптанная тропка.
Солодовников остановил коня и побежал к стожку. Перелез через прясло и уже
запустил руки в пахучую хрустящую благодать, стараясь захватить побольше...
И тут услышал сзади злой окрик:
- Эт-то что за елкина мать?! Кто разрешил?
Солодовников вздрогнул испуганно и. выдернул руки из сена. К нему по
тропке быстро шел здоровый молодой мужик в синей рубахе, без шапки. Нес в
руке березовый колышек.
- Я хотел под бок себе...- поспешно сказал Солодовников и сам
почувствовал, что говорит трусливо и униженно.- Немного - вот столько - под
бок хотел положить...
- А по бокам не хотел? Стяжком вот этим вот... Под бок он хотел! Опояшу
вот разок-другой...
- Я врач ваш! - совсем испуганно воскликнул Солодовников.- Мне немного
надо-то было... Господи, из-за чего шум?
- Врач...- Мужик присмотрелся к Солодовникову и, должно быть, узнал
врача.- Надо же спросить сперва. Если каждый будет по охапке под бок себе
дергать, мне и коровенку докормить нечем будет. Спросить же надо. Тут много
всяких ездиют...
Мужик явно теперь узнал врача, но оттого, что он тем не менее отчитал
его, как школяра, Солодовников очень обиделся.
- Да не надо мне вашего сена, господи! Я немного и хотел-то... под бок
немного... Не надо мне его! - Солодовников повернулся и пошел по целику
прямо, проваливаясь по колена в жесткий ноздреватый снег, больно царапая
лодыжки. Он понимал, что - со стороны посмотреть - вовсе глупо: шагать
целиком, когда есть тропинка. Но на тропинке стоял мужик, и его надо было
бы обойти.
- Возьми сена-то! - крикнул мужик.- Чего же пустой пошел?
- Да не надо мне вашего сена! - чуть не со слезами крикнул Солодовников,
резко оглянувшись.- Вы же убьете, чего доброго, из-за охапки сена!
Мужик молча глядел на него.
Солодовников дошел до саней, больно стегнул вожжами кобылу и поехал, В
какойто статье он прочитал у какого-то писателя, что "идиотизма деревенской
жизни" никогда не было и конечно же нет и теперь. "Сам идиот, поэтому и
идиотизма нет и не было", - зло подумал он про писателя.
Ноги Солодовников поцарапал сильно, теперь саднило, и он решил вернуться
в больницу и на всякий случай обезвредить ссадины. Но остановился, постоял
и раздумал, решил, что в совхозе попросит спирту и протрет ноги.
Он потихоньку ехал дальше и успокоился. Вообще неплохое продолжение
первой главы "Записок". Только с юмором надо как-то... осторожнее, что ли.
При чем тут юмор и ирония? Это должна быть трезвая, деловая вещь, без
всяких этих штучек. В том-то и дело, что не развлекать он собрался, а
поведать о трудной, повседневной, нормальной, если хотите, жизни сельского
врача. Солодовников совсем успокоился, только очень неуютно, неудобно было
в жестких, холодных санях.
Николай Васильевич Ненароков, человек нестарый, сорокалетний, но
медлительный (нарочно, показалось Солодовникову), рассудительный... Долго
беседовал с Солодовниковым, присматривался. Узнал, где учился молодой
человек, как попал в эти края (по распределению?), собирается ли оставаться
здесь после обязательных трех лет... Солодовникову директор очень не
понравился. Под конец он прямо и невежливо спросил:
- Вы дадите железо?
- А как же? Вы что, обиделись, что расспрашиваю вас? Мне просто
интересно... У меня сынишка подрастает, тоже хочет в медицинский, вот я и
прощупываю, так сказать, почву. Конкурс большой?
- Да, с каждым годом больше.
- Вот,- решил директор.- Нечего и соваться. Есть сельскохозяйственный -
прямая дорога. Верно? Специалисты позарез нужны, без работы не будет.
Солодовников пожал плечами:
Шире Шаг, Маэстро! - Шукшин Василий Макарович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Шире Шаг, Маэстро! автора Шукшин Василий Макарович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Шире Шаг, Маэстро! у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Шире Шаг, Маэстро! своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Шукшин Василий Макарович - Шире Шаг, Маэстро!.
Если после завершения чтения книги Шире Шаг, Маэстро! вы захотите почитать и другие книги Шукшин Василий Макарович, тогда зайдите на страницу писателя Шукшин Василий Макарович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Шире Шаг, Маэстро!, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Шукшин Василий Макарович, написавшего книгу Шире Шаг, Маэстро!, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Шире Шаг, Маэстро!; Шукшин Василий Макарович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн