И в самом деле, попав в переплет, каждый становится героем своей собственной детективной истории.
Но забавно это было или нет, а пришло время оценить свое положение и возможности. Нельзя больше полагаться на интуитивные побуждения или на опыт прошлого, который мало чем мог помочь мне в совершенно ином будущем. До этого я никогда не нарушал никаких законов, у меня не было никаких врагов. И тут, естественно, я подумал о тех двух субъектах, которые явились в отель «Святой Августин» получить сто тысяч долларов от того, кто зарегистрировался под вымышленным именем Джона Ферриса и указал вымышленный адрес. Они были с оружием или, во всяком случае, походили на людей, имеющих обыкновение носить его при себе. Мой хозяин мог немного нервничать в это утро, но его не назовешь простаком – у него большой опыт, и он верно почувствовал, что это действительно опасные люди. Он, конечно, не знал и, наверное, никогда не узнает, в чем тут дело.
Одно было несомненно – полиция не будет привлечена к этому делу, хотя какой-нибудь полицейский крючок может по своей инициативе начать копаться в нем. Итак, с этой стороны мне нечего особенно беспокоиться. Было ясно, что тот, кто назвался Джоном Феррисом, и те двое, что приходили после его смерти, участвовали в какой-то незаконной сделке. Тут определенно пахло взяткой, подкупом или шантажом.
Это как раз совпало с Уотергейтским делом, только начавшим тогда всплывать на поверхность, когда мы узнали, что у весьма уважаемых деятелей, столпов нашего общества, появилась привычка тайно носить в ручных плоских чемоданчиках огромные суммы денег или держать их в ящиках письменных столов у себя в кабинетах. Те типы, что сейчас интересовались мною, без сомнения, принадлежали к тому зловещему миру профессиональных убийц, которые готовы на все ради денег.
Шайка бандитов, подумал я, гангстеры. Хотя мне, как и большинству американцев, приходилось читать о них, видеть их в кинофильмах, но все же представления о том, что творится на дне нашего общества, у меня были туманные, и быть может, я с преувеличенным страхом относился к могуществу гангстеров, их тайным связям и способам найти и уничтожить тех, кому они хотели отомстить.
И еще одно было ясно. Я теперь оказался по ту же сторону забора, что и они, и с кем бы там ни встретился, должен был бороться по их правилам. В прошедшую ночь я поставил себя вне закона, и мне, следовательно, надо самому заботиться о своей безопасности.
Основное правило было простым. Я не должен сидеть сложа руки на месте. Надо уехать, исчезнуть. Нью-Йорк – огромнейший город, и в нем, без сомнения, годами успешно скрываются тысячи людей, но те, кто меня ищет, знают мое имя, возраст, описание внешности и смогут без особого труда узнать, где я учился, работал и есть ли у меня родственники. К счастью, я не женат, детей у меня нет, родители умерли, а братья и сестра понятия не имеют о том, где я нахожусь. Но ведь и в Нью-Йорке можно натолкнуться на того, кто тебя знает и наведет на твой след.
И как раз в это утро я совершил первую ошибку, связавшись с этим посыльным в отеле, который, конечно, запомнит меня. А уж он-то готов за десятку продать и отца родного. Далее букмекер, с которым он меня свел. Это уже вторая ошибка. Легко представить себе, какого рода и с кем у него связи.
Я еще не знал, что делать с деньгами, лежавшими в тиши банковского подвала, но, разумеется, желал прежде всего насладиться радостями жизни. Но не в Нью-Йорке. Меня всегда тянуло путешествовать, а сейчас это было и необходимостью и удовольствием.
По-царски развалившись в кресле, я закурил сигару и стал перебирать города в Европе, где хотел бы побывать. Лондон, Париж, Рим…
Однако, чтобы пересечь океан, надо сперва закончить здесь все свои дела. И, в первую очередь, получить заграничный паспорт. Я знал, что смогу получить его в нью-йоркском агентстве Госдепартамента, но те, кто ищет меня, могут вполне резонно заключить, что это первое место, куда я обращусь, и будут поджидать меня там. Это, правда, лишь предположение, но не следует рисковать.
Завтра, решил я, поеду в Вашингтон. И лучше автобусом.
Я взглянул на часы. Почти три часа. Вскоре парочка, что с утра приставала к Друзеку, заявится в «Святой Августин», чтобы взыскать свой должок. И не с пустыми руками, как пить дать… Я стряхнул пепел с кончика сигары и с удовольствием затянулся. Черт возьми, подумал я, а ведь сегодня мой лучший день за последние годы!
Выйдя из ресторана, я отыскал поблизости небольшое фотоателье, где снялся для паспорта. За карточками назначили прийти в половине шестого. Чтобы убить время, зашел в кино посмотреть французский фильм. Мне ведь теперь полезно прислушиваться к чужому языку. Отсидел сеанс, восхищаясь главным образом видами Сены и мостов через нее.
Получив фотокарточки, я вернулся в отель и вспомнил, что пора увидеться с букмекером. Спустившись в бар, узрел его. Он сидел один за столиком в углу и пил молоко.
– Как мои дела? – поинтересовался я.
– Вы что, издеваетесь? – проворчал букмекер.
– Нет, я и вправду не знаю.
– Вы выиграли, – процедил он. Найденный серебряный доллар оказался верным талисманом. Продолжай в том же духе, пожелал я. И мой долг другому букмекеру, в «Святом Августине», частично погашен. Все было в мою пользу в этот день.
У букмекера было постное лицо, и он глядел на меня печально.
– Ваша лошадь пришла на полтора корпуса впереди. Следующий раз уж поделитесь со мной своей информацией. И почему вы позволили этому подонку Морису тоже поживиться на мне? Это уже не только убыток, но и обида.
– Люблю помочь честному служащему.
– Это он-то честный служащий, – хмыкнул букмекер. – Послушайте совета, приятель, не оставляйте у него на виду бумажник. Этот честный служащий не побрезгует ничем, даже вашей вставной челюстью… – Вынув и перебрав несколько конвертов, букмекер вручил мне один из них. – Вот ваши три тысячи шестьсот. Пересчитайте.
– Не стоит. Вы производите впечатление честного человека.
– Хм, да-а, – промычал букмекер, допивая молоко.
– Угостить вас виски?
– Мне можно только молоко, – рыгнув, ответил он.
– Человеку с больным желудком не следует быть букмекером.
– Что верно, то верно. Хотите сыграть на хоккее сегодня?
– Нет желания. Пока, дружище.
В отеле мне навстречу попался Морис.
– Вы, как я слышал, сорвали большую ставку.
– Не такую уж большую, – весело заметил я. – Но денек для меня явно неплохой. А вы поставили мою пятерку?
– Нет, – ответил посыльный. Он, видимо, принадлежал к тем, кто лжет без нужды: из удовольствия. – Был очень занят.
– Жаль, – посочувствовал я. – Ладно, может, в другой раз повезет.
Поужинал я в отеле. Бифштекс оказался вполне приличным. Потом выкурил еще сигару за кофе с бренди, поднялся в номер, разделся и лег в постель. Я проспал двенадцать часов и проснулся лишь тогда, когда лучи яркого утреннего солнца заливали всю комнату. С детских лет я не спал так крепко и безмятежно.
5
Утром я быстро уложил вещи и с чемоданами в руках спустился в лифте, стараясь избежать встречи с посыльным. Расплатившись в конторе, я вышел на крыльцо и внимательно огляделся по сторонам, не следит ли кто-нибудь за мной. Не заметив ничего подозрительного, сел в такси и поехал на конечную автобусную станцию, где купил билет в Вашингтон. Никому, конечно, и в голову не придет искать здесь человека, который украл сто тысяч долларов.
В Вашингтоне я было сунулся в лучший отель города «Мзйфлауер», но портье сразу отрезал, что мест нет. По его повадкам было видно, что у них останавливаются лишь особо влиятельные лица и чуть ли не по указанию из Белого дома. Я тут же решил, что надо непременно купить себе новое шикарное пальто. Все же портье был достаточно вежлив, чтобы указать отель поблизости, где обычно бывают свободные номера. Примерно таким же тоном он мог порекомендовать мне своего приятеля, который обычно носит грязные рубашки.
Тем не менее портье оказался прав. В новом, свежевыкрашенном здании указанной им гостиницы, походившем на типичный американский мотель, были свободные номера. Я зарегистрировался под собственным именем. Мне казалось, что уж, по крайней мере, в Вашингтоне-то я могу чувствовать себя в безопасности.
Припомнив рассказы о том, как грабят на улицах столицы, я предусмотрительно сдал на хранение в отеле свой бумажник с деньгами, оставив себе сотню долларов на повседневные расходы. Так или иначе, надо было избегать помощи правосудия по любому поводу. Опасность для меня таилась уже на их пороге. Тем более что в субботу ничью в Вашингтоне один закон – пистолет.
Последний раз я был в Вашингтоне в 1968 году, когда доставил на самолете группу республиканцев из Вермонта на церемонию вступления в должность президента Ричарда Никсона. В самолете было много пьяных, и большую часть пути я провел в спорах с пьяным сенатором от штата Вермонт, который во время второй мировой летал на бомбардировщике В–17, а теперь то и дело приставал ко мне, чтобы я передал ему управление. Я не пошел ни на церемонию, ни на торжественный бал, куда наши республиканцы добыли мне пригласительный билет. В то время я считал себя демократом. Не знаю, кем бы я сейчас посчитал себя.
Помню, что тот день я провел на Арлингтонском кладбище. Оно казалось самым подходящим местом, где следовало отметить вступление Ричарда Никсона на пост президента США.
Мой дядя, отравленный газами в первую мировую войну при сражении в Аргонском лесу, покоился на этом кладбище. Меня тут, конечно, не похоронят. Я не ветеран войны. Был слишком молод для войны в Корее и не имел никакого желания отправиться на войну во Вьетнаме (служба в гражданской авиации освобождала от призыва, а пойти добровольцем уж никак не прельщало). Бродя среди могил, я не сожалел о том, что меня не положат рядом с героями. Я никогда не был драчлив, и, хотя был патриотом, охотно почитавшим наш флаг, тем не менее войны вовсе не привлекали меня. Мой патриотизм не доходил до кровожадности. Однако вернемся к моему теперешнему приезду в Вашингтон.
На следующее утро я вышел из отеля. У стоянок такси выстроились длинные очереди. Я пошел пешком, надеясь, что удастся по пути подхватить машину. Денек выдался погожий, сравнительно теплый, особенно приятный после кусачего нью-йоркского холода. От улицы, по которой я шел, так и веяло достоинством и процветанием. Прохожие, как на подбор, были хорошо одеты и благонравны. Я прошагал полквартала рядом с дородным и чинным джентльменом, облаченным в полушубок с норковым воротником. Шагал он величаво, словно конгрессмен. А может, он и впрямь был конгрессменом, кто их тут знает. Я хмыкнул, представив, как он отреагирует, если я подойду к нему, схвачу за петлицу и начну рассказывать, чем занимался сегодня с раннего утра.
Вместо этого я окликнул такси, которое остановилось у перехода на красный свет. Лишь подойдя к машине, я заметил на заднем сиденье пассажирку. Однако таксист, седой негр, опустил стекло и спросил:
– Вам куда, мистер?
– В Госдепартамент.
– Садитесь. Вам по пути с леди.
– Не возражаете, мадам? – открыв дверцу, спросил я.
– Безусловно возражаю, – резко ответила молодая, довольно хорошенькая блондинка, которую портило в эту минуту то, что она зло поджимала губы.
Извинившись, я уже собрался отойти от машины, когда таксист распахнул переднюю дверь и окликнул меня.
– Садитесь ко мне, – пригласил он.
Вот назло тебе, сука, подумал я и, не взглянув на нее, сел рядом с шофером. Сзади донеслось злобное бормотание, но ни я, ни шофер не обратили на это внимания. Ехали мы в полном молчании.
Когда машина остановилась у какого-то правительственного здания с колоннами, пассажирка наклонилась вперед, взглянула на счетчик и сказала:
– Доллар сорок пять.
– Да, мадам, – кивнул таксист. Порывшись в сумочке, она оставила деньги на заднем сиденье.
– Не надейтесь, что я вам прибавлю, – бросила она, вышла из машины и, сердито поводя плечами, скрылась за массивной парадной дверью. Ножки-то у нее хороши, приметил я, провожая ее взглядом.
Таксист перегнулся и сгреб деньги с заднего сиденья.
– Чинушка, – фыркнул он.
– Точнее, стерва, – сказал я. Таксист громко рассмеялся.
– В этом городе быстро приучишься получать скорее шишки, чем пышки, – сказал он. И пока мы ехали, таксист все покачивал головой и посмеивался.
Когда мы приехали, я дал ему доллар на чай.
– Нет худа без добра, и та блондинка помогла, – улыбнулся он, благодаря меня.
Я вошел в здание Госдепартамента и разыскал справочное бюро.
– Мне бы хотелось увидеть мистера Джереми Хейла, – обратился я к девице в справочном.
– Вы знаете, в какой он комнате?
– Боюсь, что нет.
Девица досадливо вздохнула. Как видно, в Вашингтоне было полно вот таких девиц, тяжелых на подъем. Пока она листала толстенький алфавитный справочник, я с улыбкой вспомнил, как однажды, много лет назад, сказал Хейлу: «Твоя фамилия, Джерри, вознесет тебя в Госдеп».
– Мистер Хейл назначил вам? – затем строго спросила девица.
– Нет.
Я много лет не видел Хейла и не переписывался с ним. Он, конечно, не ожидает меня. В школе мы учились в одном классе и дружили. Когда я работал в Вермонте, мы зимой вместе ходили на лыжах, потом он уехал за границу.
– Вашу фамилию, будьте добры.
Я назвал себя, девица позвонила по телефону и затем выписала пропуск.
– Мистер Хейл ждет вас, – напутствовала она меня, вручая пропуск, на котором был указан номер комнаты.
– Благодарю вас, мисс, – сказал я и только тут заметил, что у нее на пальце обручальное кольцо.
В лифте, который был почти полон; царило чинное молчание, никто не проронил ни слова. Государственные тайны бдительно охранялись.
В длиннющем ряду совершенно одинаковых дверей, тянувшихся вдоль бесконечного, уходившего куда-то вдаль коридора, я обнаружил на одной двери табличку с именем моего школьного друга. Что все эти люди тут делают для Соединенных Штатов двести дней в году по восемь часов в день, спросил я себя, постучав в дверь.
– Войдите, – отозвался женский голос. Толкнув дверь, я вошел в небольшую комнату, где за пишущей машинкой сидела самая что ни на есть красотка. Неплохо, однако, устроился старина Хейл.
Красотка лучезарно улыбнулась мне (интересно, а как бы она повела себя в такси сегодня утром?).
– Мистер Граймс? – спросила она, поднимаясь и становясь еще прекрасней. Высокая, стройная, смуглая, в плотно облегающем голубом свитере.
– Да, это я.
– Мистер Хейл рад вас видеть. Пройдите, пожалуйста, – пригласила она, открыв дверь в соседний кабинет.
Хейл сидел за письменным столом, заваленным бумагами, просматривая пачку лежавших перед ним документов. Он располнел с тех пор, как я последний раз видел его, а на приветливо учтивом лице стала проглядывать солидность сановника. На столе в серебряной рамке стояла семейная фотография. Жена и двое детей, мальчик и девочка. Пример умеренности в назидание отсталым народам. Увидев меня, он, широко улыбаясь, сразу же поднялся из-за стола.
– Дуг, ты и представить себе не можешь, как я рад тебя видеть.
Мы крепко пожали друг другу руки. Меня тронуло, как Хейл встретил меня. Последние три года никто не встречал меня с такой радостью.
– Где ты пропадал? – спрашивал он, усаживая меня на кожаный диван, стоявший поодаль у стены просторного кабинета. – Я уж было решил, что ты исчез с лица земли. Три раза писал тебе, и каждый раз письма возвращались обратно. Написал твоей подружке Пэт, но она ответила, что не знает, где ты и что с тобой, – он сердито нахмурился, и это ему не шло. – Выглядишь ты очень неплохо, но так, словно несколько лет не был на свежем воздухе.
– Все выложу, Джерри, но не сразу. Летать я бросил. Надоело. Много мотался, побывал кое-где.
– Прошлой зимой мне очень хотелось походить с тобой на лыжах. Недельки две выдалось свободных. Снег, говорят, был хороший.
– Признаться, я все это время редко ходил на лыжах.
– Ну, ладно, – Джереми порывисто коснулся моего плеча, – не стану больше расспрашивать. – Еще в школьные годы он был чуток и эмоционален. – Во всяком случае, позволь задать тебе один вопрос. Откуда ты приехал и что собираешься делать в Вашингтоне? – И он тут же засмеялся. – Однако получилось два вопроса.
– Приехал из Нью-Йорка, чтобы просить тебя о небольшом одолжении.
– К твоим услугам, дорогой.
– Мне нужен заграничный паспорт.
– Ты никогда не получал его?
– Нет.
– И никогда не был за границей? – удивился он.
Люди его круга большую часть времени проводили в чужих краях.
– Ездил как-то в Канаду; но туда паспорт не нужен.
– Ты же приехал из Нью-Йорка, – с озадаченным видом произнес Хейл, – так почему же не получил там паспорт? Не пойми это как упрек, что ты обратился ко мне, – поспешно добавил он. – Достаточно было бы зайти в наше нью-йоркское агентство…
– Да, конечно. Но мне хотелось поскорей.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Ночной портье'
1 2 3 4 5 6
Но забавно это было или нет, а пришло время оценить свое положение и возможности. Нельзя больше полагаться на интуитивные побуждения или на опыт прошлого, который мало чем мог помочь мне в совершенно ином будущем. До этого я никогда не нарушал никаких законов, у меня не было никаких врагов. И тут, естественно, я подумал о тех двух субъектах, которые явились в отель «Святой Августин» получить сто тысяч долларов от того, кто зарегистрировался под вымышленным именем Джона Ферриса и указал вымышленный адрес. Они были с оружием или, во всяком случае, походили на людей, имеющих обыкновение носить его при себе. Мой хозяин мог немного нервничать в это утро, но его не назовешь простаком – у него большой опыт, и он верно почувствовал, что это действительно опасные люди. Он, конечно, не знал и, наверное, никогда не узнает, в чем тут дело.
Одно было несомненно – полиция не будет привлечена к этому делу, хотя какой-нибудь полицейский крючок может по своей инициативе начать копаться в нем. Итак, с этой стороны мне нечего особенно беспокоиться. Было ясно, что тот, кто назвался Джоном Феррисом, и те двое, что приходили после его смерти, участвовали в какой-то незаконной сделке. Тут определенно пахло взяткой, подкупом или шантажом.
Это как раз совпало с Уотергейтским делом, только начавшим тогда всплывать на поверхность, когда мы узнали, что у весьма уважаемых деятелей, столпов нашего общества, появилась привычка тайно носить в ручных плоских чемоданчиках огромные суммы денег или держать их в ящиках письменных столов у себя в кабинетах. Те типы, что сейчас интересовались мною, без сомнения, принадлежали к тому зловещему миру профессиональных убийц, которые готовы на все ради денег.
Шайка бандитов, подумал я, гангстеры. Хотя мне, как и большинству американцев, приходилось читать о них, видеть их в кинофильмах, но все же представления о том, что творится на дне нашего общества, у меня были туманные, и быть может, я с преувеличенным страхом относился к могуществу гангстеров, их тайным связям и способам найти и уничтожить тех, кому они хотели отомстить.
И еще одно было ясно. Я теперь оказался по ту же сторону забора, что и они, и с кем бы там ни встретился, должен был бороться по их правилам. В прошедшую ночь я поставил себя вне закона, и мне, следовательно, надо самому заботиться о своей безопасности.
Основное правило было простым. Я не должен сидеть сложа руки на месте. Надо уехать, исчезнуть. Нью-Йорк – огромнейший город, и в нем, без сомнения, годами успешно скрываются тысячи людей, но те, кто меня ищет, знают мое имя, возраст, описание внешности и смогут без особого труда узнать, где я учился, работал и есть ли у меня родственники. К счастью, я не женат, детей у меня нет, родители умерли, а братья и сестра понятия не имеют о том, где я нахожусь. Но ведь и в Нью-Йорке можно натолкнуться на того, кто тебя знает и наведет на твой след.
И как раз в это утро я совершил первую ошибку, связавшись с этим посыльным в отеле, который, конечно, запомнит меня. А уж он-то готов за десятку продать и отца родного. Далее букмекер, с которым он меня свел. Это уже вторая ошибка. Легко представить себе, какого рода и с кем у него связи.
Я еще не знал, что делать с деньгами, лежавшими в тиши банковского подвала, но, разумеется, желал прежде всего насладиться радостями жизни. Но не в Нью-Йорке. Меня всегда тянуло путешествовать, а сейчас это было и необходимостью и удовольствием.
По-царски развалившись в кресле, я закурил сигару и стал перебирать города в Европе, где хотел бы побывать. Лондон, Париж, Рим…
Однако, чтобы пересечь океан, надо сперва закончить здесь все свои дела. И, в первую очередь, получить заграничный паспорт. Я знал, что смогу получить его в нью-йоркском агентстве Госдепартамента, но те, кто ищет меня, могут вполне резонно заключить, что это первое место, куда я обращусь, и будут поджидать меня там. Это, правда, лишь предположение, но не следует рисковать.
Завтра, решил я, поеду в Вашингтон. И лучше автобусом.
Я взглянул на часы. Почти три часа. Вскоре парочка, что с утра приставала к Друзеку, заявится в «Святой Августин», чтобы взыскать свой должок. И не с пустыми руками, как пить дать… Я стряхнул пепел с кончика сигары и с удовольствием затянулся. Черт возьми, подумал я, а ведь сегодня мой лучший день за последние годы!
Выйдя из ресторана, я отыскал поблизости небольшое фотоателье, где снялся для паспорта. За карточками назначили прийти в половине шестого. Чтобы убить время, зашел в кино посмотреть французский фильм. Мне ведь теперь полезно прислушиваться к чужому языку. Отсидел сеанс, восхищаясь главным образом видами Сены и мостов через нее.
Получив фотокарточки, я вернулся в отель и вспомнил, что пора увидеться с букмекером. Спустившись в бар, узрел его. Он сидел один за столиком в углу и пил молоко.
– Как мои дела? – поинтересовался я.
– Вы что, издеваетесь? – проворчал букмекер.
– Нет, я и вправду не знаю.
– Вы выиграли, – процедил он. Найденный серебряный доллар оказался верным талисманом. Продолжай в том же духе, пожелал я. И мой долг другому букмекеру, в «Святом Августине», частично погашен. Все было в мою пользу в этот день.
У букмекера было постное лицо, и он глядел на меня печально.
– Ваша лошадь пришла на полтора корпуса впереди. Следующий раз уж поделитесь со мной своей информацией. И почему вы позволили этому подонку Морису тоже поживиться на мне? Это уже не только убыток, но и обида.
– Люблю помочь честному служащему.
– Это он-то честный служащий, – хмыкнул букмекер. – Послушайте совета, приятель, не оставляйте у него на виду бумажник. Этот честный служащий не побрезгует ничем, даже вашей вставной челюстью… – Вынув и перебрав несколько конвертов, букмекер вручил мне один из них. – Вот ваши три тысячи шестьсот. Пересчитайте.
– Не стоит. Вы производите впечатление честного человека.
– Хм, да-а, – промычал букмекер, допивая молоко.
– Угостить вас виски?
– Мне можно только молоко, – рыгнув, ответил он.
– Человеку с больным желудком не следует быть букмекером.
– Что верно, то верно. Хотите сыграть на хоккее сегодня?
– Нет желания. Пока, дружище.
В отеле мне навстречу попался Морис.
– Вы, как я слышал, сорвали большую ставку.
– Не такую уж большую, – весело заметил я. – Но денек для меня явно неплохой. А вы поставили мою пятерку?
– Нет, – ответил посыльный. Он, видимо, принадлежал к тем, кто лжет без нужды: из удовольствия. – Был очень занят.
– Жаль, – посочувствовал я. – Ладно, может, в другой раз повезет.
Поужинал я в отеле. Бифштекс оказался вполне приличным. Потом выкурил еще сигару за кофе с бренди, поднялся в номер, разделся и лег в постель. Я проспал двенадцать часов и проснулся лишь тогда, когда лучи яркого утреннего солнца заливали всю комнату. С детских лет я не спал так крепко и безмятежно.
5
Утром я быстро уложил вещи и с чемоданами в руках спустился в лифте, стараясь избежать встречи с посыльным. Расплатившись в конторе, я вышел на крыльцо и внимательно огляделся по сторонам, не следит ли кто-нибудь за мной. Не заметив ничего подозрительного, сел в такси и поехал на конечную автобусную станцию, где купил билет в Вашингтон. Никому, конечно, и в голову не придет искать здесь человека, который украл сто тысяч долларов.
В Вашингтоне я было сунулся в лучший отель города «Мзйфлауер», но портье сразу отрезал, что мест нет. По его повадкам было видно, что у них останавливаются лишь особо влиятельные лица и чуть ли не по указанию из Белого дома. Я тут же решил, что надо непременно купить себе новое шикарное пальто. Все же портье был достаточно вежлив, чтобы указать отель поблизости, где обычно бывают свободные номера. Примерно таким же тоном он мог порекомендовать мне своего приятеля, который обычно носит грязные рубашки.
Тем не менее портье оказался прав. В новом, свежевыкрашенном здании указанной им гостиницы, походившем на типичный американский мотель, были свободные номера. Я зарегистрировался под собственным именем. Мне казалось, что уж, по крайней мере, в Вашингтоне-то я могу чувствовать себя в безопасности.
Припомнив рассказы о том, как грабят на улицах столицы, я предусмотрительно сдал на хранение в отеле свой бумажник с деньгами, оставив себе сотню долларов на повседневные расходы. Так или иначе, надо было избегать помощи правосудия по любому поводу. Опасность для меня таилась уже на их пороге. Тем более что в субботу ничью в Вашингтоне один закон – пистолет.
Последний раз я был в Вашингтоне в 1968 году, когда доставил на самолете группу республиканцев из Вермонта на церемонию вступления в должность президента Ричарда Никсона. В самолете было много пьяных, и большую часть пути я провел в спорах с пьяным сенатором от штата Вермонт, который во время второй мировой летал на бомбардировщике В–17, а теперь то и дело приставал ко мне, чтобы я передал ему управление. Я не пошел ни на церемонию, ни на торжественный бал, куда наши республиканцы добыли мне пригласительный билет. В то время я считал себя демократом. Не знаю, кем бы я сейчас посчитал себя.
Помню, что тот день я провел на Арлингтонском кладбище. Оно казалось самым подходящим местом, где следовало отметить вступление Ричарда Никсона на пост президента США.
Мой дядя, отравленный газами в первую мировую войну при сражении в Аргонском лесу, покоился на этом кладбище. Меня тут, конечно, не похоронят. Я не ветеран войны. Был слишком молод для войны в Корее и не имел никакого желания отправиться на войну во Вьетнаме (служба в гражданской авиации освобождала от призыва, а пойти добровольцем уж никак не прельщало). Бродя среди могил, я не сожалел о том, что меня не положат рядом с героями. Я никогда не был драчлив, и, хотя был патриотом, охотно почитавшим наш флаг, тем не менее войны вовсе не привлекали меня. Мой патриотизм не доходил до кровожадности. Однако вернемся к моему теперешнему приезду в Вашингтон.
На следующее утро я вышел из отеля. У стоянок такси выстроились длинные очереди. Я пошел пешком, надеясь, что удастся по пути подхватить машину. Денек выдался погожий, сравнительно теплый, особенно приятный после кусачего нью-йоркского холода. От улицы, по которой я шел, так и веяло достоинством и процветанием. Прохожие, как на подбор, были хорошо одеты и благонравны. Я прошагал полквартала рядом с дородным и чинным джентльменом, облаченным в полушубок с норковым воротником. Шагал он величаво, словно конгрессмен. А может, он и впрямь был конгрессменом, кто их тут знает. Я хмыкнул, представив, как он отреагирует, если я подойду к нему, схвачу за петлицу и начну рассказывать, чем занимался сегодня с раннего утра.
Вместо этого я окликнул такси, которое остановилось у перехода на красный свет. Лишь подойдя к машине, я заметил на заднем сиденье пассажирку. Однако таксист, седой негр, опустил стекло и спросил:
– Вам куда, мистер?
– В Госдепартамент.
– Садитесь. Вам по пути с леди.
– Не возражаете, мадам? – открыв дверцу, спросил я.
– Безусловно возражаю, – резко ответила молодая, довольно хорошенькая блондинка, которую портило в эту минуту то, что она зло поджимала губы.
Извинившись, я уже собрался отойти от машины, когда таксист распахнул переднюю дверь и окликнул меня.
– Садитесь ко мне, – пригласил он.
Вот назло тебе, сука, подумал я и, не взглянув на нее, сел рядом с шофером. Сзади донеслось злобное бормотание, но ни я, ни шофер не обратили на это внимания. Ехали мы в полном молчании.
Когда машина остановилась у какого-то правительственного здания с колоннами, пассажирка наклонилась вперед, взглянула на счетчик и сказала:
– Доллар сорок пять.
– Да, мадам, – кивнул таксист. Порывшись в сумочке, она оставила деньги на заднем сиденье.
– Не надейтесь, что я вам прибавлю, – бросила она, вышла из машины и, сердито поводя плечами, скрылась за массивной парадной дверью. Ножки-то у нее хороши, приметил я, провожая ее взглядом.
Таксист перегнулся и сгреб деньги с заднего сиденья.
– Чинушка, – фыркнул он.
– Точнее, стерва, – сказал я. Таксист громко рассмеялся.
– В этом городе быстро приучишься получать скорее шишки, чем пышки, – сказал он. И пока мы ехали, таксист все покачивал головой и посмеивался.
Когда мы приехали, я дал ему доллар на чай.
– Нет худа без добра, и та блондинка помогла, – улыбнулся он, благодаря меня.
Я вошел в здание Госдепартамента и разыскал справочное бюро.
– Мне бы хотелось увидеть мистера Джереми Хейла, – обратился я к девице в справочном.
– Вы знаете, в какой он комнате?
– Боюсь, что нет.
Девица досадливо вздохнула. Как видно, в Вашингтоне было полно вот таких девиц, тяжелых на подъем. Пока она листала толстенький алфавитный справочник, я с улыбкой вспомнил, как однажды, много лет назад, сказал Хейлу: «Твоя фамилия, Джерри, вознесет тебя в Госдеп».
– Мистер Хейл назначил вам? – затем строго спросила девица.
– Нет.
Я много лет не видел Хейла и не переписывался с ним. Он, конечно, не ожидает меня. В школе мы учились в одном классе и дружили. Когда я работал в Вермонте, мы зимой вместе ходили на лыжах, потом он уехал за границу.
– Вашу фамилию, будьте добры.
Я назвал себя, девица позвонила по телефону и затем выписала пропуск.
– Мистер Хейл ждет вас, – напутствовала она меня, вручая пропуск, на котором был указан номер комнаты.
– Благодарю вас, мисс, – сказал я и только тут заметил, что у нее на пальце обручальное кольцо.
В лифте, который был почти полон; царило чинное молчание, никто не проронил ни слова. Государственные тайны бдительно охранялись.
В длиннющем ряду совершенно одинаковых дверей, тянувшихся вдоль бесконечного, уходившего куда-то вдаль коридора, я обнаружил на одной двери табличку с именем моего школьного друга. Что все эти люди тут делают для Соединенных Штатов двести дней в году по восемь часов в день, спросил я себя, постучав в дверь.
– Войдите, – отозвался женский голос. Толкнув дверь, я вошел в небольшую комнату, где за пишущей машинкой сидела самая что ни на есть красотка. Неплохо, однако, устроился старина Хейл.
Красотка лучезарно улыбнулась мне (интересно, а как бы она повела себя в такси сегодня утром?).
– Мистер Граймс? – спросила она, поднимаясь и становясь еще прекрасней. Высокая, стройная, смуглая, в плотно облегающем голубом свитере.
– Да, это я.
– Мистер Хейл рад вас видеть. Пройдите, пожалуйста, – пригласила она, открыв дверь в соседний кабинет.
Хейл сидел за письменным столом, заваленным бумагами, просматривая пачку лежавших перед ним документов. Он располнел с тех пор, как я последний раз видел его, а на приветливо учтивом лице стала проглядывать солидность сановника. На столе в серебряной рамке стояла семейная фотография. Жена и двое детей, мальчик и девочка. Пример умеренности в назидание отсталым народам. Увидев меня, он, широко улыбаясь, сразу же поднялся из-за стола.
– Дуг, ты и представить себе не можешь, как я рад тебя видеть.
Мы крепко пожали друг другу руки. Меня тронуло, как Хейл встретил меня. Последние три года никто не встречал меня с такой радостью.
– Где ты пропадал? – спрашивал он, усаживая меня на кожаный диван, стоявший поодаль у стены просторного кабинета. – Я уж было решил, что ты исчез с лица земли. Три раза писал тебе, и каждый раз письма возвращались обратно. Написал твоей подружке Пэт, но она ответила, что не знает, где ты и что с тобой, – он сердито нахмурился, и это ему не шло. – Выглядишь ты очень неплохо, но так, словно несколько лет не был на свежем воздухе.
– Все выложу, Джерри, но не сразу. Летать я бросил. Надоело. Много мотался, побывал кое-где.
– Прошлой зимой мне очень хотелось походить с тобой на лыжах. Недельки две выдалось свободных. Снег, говорят, был хороший.
– Признаться, я все это время редко ходил на лыжах.
– Ну, ладно, – Джереми порывисто коснулся моего плеча, – не стану больше расспрашивать. – Еще в школьные годы он был чуток и эмоционален. – Во всяком случае, позволь задать тебе один вопрос. Откуда ты приехал и что собираешься делать в Вашингтоне? – И он тут же засмеялся. – Однако получилось два вопроса.
– Приехал из Нью-Йорка, чтобы просить тебя о небольшом одолжении.
– К твоим услугам, дорогой.
– Мне нужен заграничный паспорт.
– Ты никогда не получал его?
– Нет.
– И никогда не был за границей? – удивился он.
Люди его круга большую часть времени проводили в чужих краях.
– Ездил как-то в Канаду; но туда паспорт не нужен.
– Ты же приехал из Нью-Йорка, – с озадаченным видом произнес Хейл, – так почему же не получил там паспорт? Не пойми это как упрек, что ты обратился ко мне, – поспешно добавил он. – Достаточно было бы зайти в наше нью-йоркское агентство…
– Да, конечно. Но мне хотелось поскорей.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Ночной портье'
1 2 3 4 5 6