Но что делать с такими оппозициями как "любовь и ненависть", "болезнь и здоровье", "красота и уродство"? Человек разрубает осью симметрии решительно все вещи в плоскости своего рассмотрения, рубит ей как топором тончайшие и сложнейшие вещи... А потом, в процессе синтеза человек уже никак не может собрать в единое целое то, что он разрубил на куски посредством грубой дихотомии... Человек, по сути дела - глупая, несовершенная личинка чего-то большего, действительно совершенного, Того, которое в будущем сможет отбросить глупую и нелепую дихотомию, это уродливое деление мира на две симметричные половинки - черную и белую, левую и правую... Но вы знаете, доктор, мне почему-то жаль эту личинку, и мне безумно страшна и грустна мысль о том, что всем нам когда-то придется отбросить наш печальный, уродливый и несовершенный опыт и принять радиальную симметрию как окончательную, вечную и совершенную форму существования...
-- А почему вам это так страшно?
-- Да потому, что при всей бесполезности поиска, при всем несовершенстве и порочности человеческого опыта, у двусторонне-симметричных существ есть жизненный стержень - та самая ось, которая разделяет его на две зеркально-симметричные половины. Эта ось, этот стержень каким-то непостижимым образом рождает новое свойство. Человек ощущает это свойство, этот внутренний стержень как некую субъективную цель своего существования. Точнее сказать, это даже не сама цель, а скорее вера в существование этой цели, заданная изначально. Радиальная симметрия не имеет такого стержня. Теряется главная, изначальная ось, она вырождается в точку... Движение прекращается навечно... Потеря цели и смысла - вот что самое страшное... Люди также верят в то, что у каждого события существует своя причина, а у этой причины тоже существует причина. Вера эта нелепа, но человек думает, что зная причины явлений и выстраивая цепочки этих причин, он сможет лучше управлять вещами. Он, конечно, не думает, что даже зная причины явлений, он не может управлять вещами, потому что он не знает причин самого себя, а значит, не может управлять собой. Не умея же управлять собой, человек не может обратить вещи себе на пользу, даже умея управлять ими наилучшим и наиточнейшим образом. Ведь не зная причин себя, человек не знает, что такое польза... Но почему-то человека не занимает эта мысль, он никогда на ней не останавливается... Для того, чтобы остановиться на этой мысли, необходимо, по-видимому, обратить свой взор внутрь себя. А для этого надо сперва обрести радиальную симметрию... Но для радиально-симметричного существа уже не существует никакой причинности, потому что не существует явлений, не существует времени, не существует поиска и выбора - существует лишь единый, целостный мир, нерушимый и неизменный во веки веков... Причинность - это не свойство мира, это такое же порождение двусторонней симметрии, как и вся остальная человеческая психика. Получается ужасная вещь: мы мечемся, агонизируем в сложнейших пространствах, организованных нашим двусторонне-симметричным разумом, пытаемся найти гармонию, выход, идеальное решение... Постоянно испытываем жгучую боль. Боль потерь, боль вечно ускользающей истины. Боль, ярость и скорбь разума, который не может найти окончательной гармонии в созданных им мирах. А решение, оказывается, совсем рядом. И для того, чтобы к нему придти, надо не использовать весь горестный и многотрудный опыт двусторонне-симметричного разума, а просто отринуть его как ненужную шелуху. Но тогда в чем смысл этих яростных метаний? Неужели этот пафос, эта боль, весь исторический эпос рассудочных и нравственных свершений, открытий, прорывов, не имеет никакой высшей ценности? И окончательный прорыв к вечному и безоблачному счастью решается простой сменой топологии восприятия? Вы понимаете, как это страшно? Боже, какая мука все это сознавать и не быть в силах что-либо предпринять! Вот теперь, доктор, вы верно понимаете, как это тяжело и больно - быть шизофреником?
-- Подождите, Аркадий Львович, успокойтесь! Ведь человек - это одно из явлений природы, и следовательно, человек может когда-нибудь понять и причины самого себя. Все не так страшно...
-- Не смейте! Слышите, не смейте так говорить, доктор! Даже думать так не смейте! Хватит с того, что я в результате своей науки уже стал шизофреником, но по крайней мере, вам я этого не желаю! Вы представляете себе, что будет, если человек действительно обнаружит все причины самого себя? Представляете? Зачем тогда ему жить дальше, если все уже и так ясно? Зачем, я вас спрашиваю? Где цель жизни, где поиск, где движение вперед? Как только человек обнаружит причины самого себя, он немедленно, в ту же секунду станет радиально симметричным!!! Вы этого хотите? Вы когда-нибудь чувствовали себя радиально симметричным? Как я?! Вам не страшно!!??
Мне и вправду стало жутковато от неистовых криков больного и от перспективы глобального превращения всего человечества в губок или в актиний.
В кабинет заглянул привлеченный криком больного санитар. Я кивнул ему, что все в порядке, и дверь закрылась. Я успокоил больного, как умел, и отправил его в палату.
Ночью мне не спалось. Радиально-симметричное существо с панорамным зрением мучило меня до самого утра. Оно было шарообразной формы, сверкало и искрилось радужными пятнами, как мыльный пузырь, и пребывало в вечном и совершенном равнодушии ко всему на свете. И я точно знал, что этот мыльный пузырь - это я после смерти.
Проснулся я с головной болью, но вместе с тем, и с готовым решением. В обед я зашел в магазин детской игрушки и купил там нужную мне вещь. Придя в отделение, я немедленно прошел в палату, где лежал мой вчерашний тоскливый собеседник.
-- Здавствуйте, Аркадий Львович, это вам! - и я положил перед ним на стол нарядную детскую юлу-волчок, выкрашенную блестящей малинового цвета эмалью, с серебряными блестками,- Вот ваш гироскоп! Он поможет вам с ориентацией в пространстве.
Больной радостно вскочил с кровати и долго и восторженно тряс мне руку.
-- Спасибо вам доктор! Вы просто не представляете, какую услугу вы мне оказали! Ведь это - решение всех моих проблем. Ума не приложу, как я, физик по образованию, сам не додумался до такого простого решения! Я теперь могу смело выписываться и заниматься дома. У меня пропал страх, а ведь только этот страх меня здесь и держал!
Больного выписали, правда не в этот день и не на следующий, а примерно через неделю. Через месяц Аркадий Львович Ойхман вернулся в родную лабораторию, правда работал он всего четыре часа в день, до обеда. С подаренным мной волчком он не расставался ни на минуту. Жена его, кандидат математических наук, работающая в том же институте, вызванная мной в диспансер для беседы, рассказывала, что придя с работы, больной в течение двух или трех часов раскручивает волчок и не отрываясь глядит на него напряженным блестящим взглядом, а затем садится за письменный стол и лихорадочно пишет какой-то труд под названием "Заметки о радиальной симметрии", который он никому не велит читать, и который он просит опубликовать только после его смерти.
Вообще, в психиатрии существует не так много вещей, которые могут случиться с больным, и большинство из них привычны, банальны и вызывают зевоту и легкую тоску. Я сам неоднократно наблюдал, например, микропсии у алкоголиков. Сидит такой больной у врача в кабинете, смотрит отсутствующим взором, и вдруг неожиданно начинает обирать с себя всякую похабную мелочь, которую никто, кроме самого больного, не видит. Скучно! Тем приятнее на фоне этой скукотищи бывают такие шикарные исключения как радиальная симметрия, которую и бредом-то назвать язык не повернется - целая научная гипотеза с полным техническим и психофизиологическим обоснованием.
А может, это и не бред вовсе? Может быть, больной прав, и это вся наша жизнь - это двусторонне-симметричный бред? Я и сам не могу ответить себе на этот вопрос... Ведь чтобы ответить на него, надо знать причины, а я их не знаю, да и в самом существовании причинности тоже сомневаюсь, и выходит, что правильно сомневаюсь. Собственно, почему я считаю, что рассказ алкоголика про страшные телеуправляемые садовые ножницы композитора Матусовского - это бред? Да только потому, что американцы таких ножниц пока что не изобрели. А если бы такие ножницы продавались на каждом углу, я бы пожалуй, на всякий случай все же позвонил композитору Матусовскому в присутствии больного, чтобы он успокоился относительно его намерений. Наверное поэтому больные меня любят, а коллеги считают хорошим психиатром. Ну что ж, я стараюсь радоваться хотя бы этому, потому что больше в жизни все равно радоваться нечему...
1 2 3 4
-- А почему вам это так страшно?
-- Да потому, что при всей бесполезности поиска, при всем несовершенстве и порочности человеческого опыта, у двусторонне-симметричных существ есть жизненный стержень - та самая ось, которая разделяет его на две зеркально-симметричные половины. Эта ось, этот стержень каким-то непостижимым образом рождает новое свойство. Человек ощущает это свойство, этот внутренний стержень как некую субъективную цель своего существования. Точнее сказать, это даже не сама цель, а скорее вера в существование этой цели, заданная изначально. Радиальная симметрия не имеет такого стержня. Теряется главная, изначальная ось, она вырождается в точку... Движение прекращается навечно... Потеря цели и смысла - вот что самое страшное... Люди также верят в то, что у каждого события существует своя причина, а у этой причины тоже существует причина. Вера эта нелепа, но человек думает, что зная причины явлений и выстраивая цепочки этих причин, он сможет лучше управлять вещами. Он, конечно, не думает, что даже зная причины явлений, он не может управлять вещами, потому что он не знает причин самого себя, а значит, не может управлять собой. Не умея же управлять собой, человек не может обратить вещи себе на пользу, даже умея управлять ими наилучшим и наиточнейшим образом. Ведь не зная причин себя, человек не знает, что такое польза... Но почему-то человека не занимает эта мысль, он никогда на ней не останавливается... Для того, чтобы остановиться на этой мысли, необходимо, по-видимому, обратить свой взор внутрь себя. А для этого надо сперва обрести радиальную симметрию... Но для радиально-симметричного существа уже не существует никакой причинности, потому что не существует явлений, не существует времени, не существует поиска и выбора - существует лишь единый, целостный мир, нерушимый и неизменный во веки веков... Причинность - это не свойство мира, это такое же порождение двусторонней симметрии, как и вся остальная человеческая психика. Получается ужасная вещь: мы мечемся, агонизируем в сложнейших пространствах, организованных нашим двусторонне-симметричным разумом, пытаемся найти гармонию, выход, идеальное решение... Постоянно испытываем жгучую боль. Боль потерь, боль вечно ускользающей истины. Боль, ярость и скорбь разума, который не может найти окончательной гармонии в созданных им мирах. А решение, оказывается, совсем рядом. И для того, чтобы к нему придти, надо не использовать весь горестный и многотрудный опыт двусторонне-симметричного разума, а просто отринуть его как ненужную шелуху. Но тогда в чем смысл этих яростных метаний? Неужели этот пафос, эта боль, весь исторический эпос рассудочных и нравственных свершений, открытий, прорывов, не имеет никакой высшей ценности? И окончательный прорыв к вечному и безоблачному счастью решается простой сменой топологии восприятия? Вы понимаете, как это страшно? Боже, какая мука все это сознавать и не быть в силах что-либо предпринять! Вот теперь, доктор, вы верно понимаете, как это тяжело и больно - быть шизофреником?
-- Подождите, Аркадий Львович, успокойтесь! Ведь человек - это одно из явлений природы, и следовательно, человек может когда-нибудь понять и причины самого себя. Все не так страшно...
-- Не смейте! Слышите, не смейте так говорить, доктор! Даже думать так не смейте! Хватит с того, что я в результате своей науки уже стал шизофреником, но по крайней мере, вам я этого не желаю! Вы представляете себе, что будет, если человек действительно обнаружит все причины самого себя? Представляете? Зачем тогда ему жить дальше, если все уже и так ясно? Зачем, я вас спрашиваю? Где цель жизни, где поиск, где движение вперед? Как только человек обнаружит причины самого себя, он немедленно, в ту же секунду станет радиально симметричным!!! Вы этого хотите? Вы когда-нибудь чувствовали себя радиально симметричным? Как я?! Вам не страшно!!??
Мне и вправду стало жутковато от неистовых криков больного и от перспективы глобального превращения всего человечества в губок или в актиний.
В кабинет заглянул привлеченный криком больного санитар. Я кивнул ему, что все в порядке, и дверь закрылась. Я успокоил больного, как умел, и отправил его в палату.
Ночью мне не спалось. Радиально-симметричное существо с панорамным зрением мучило меня до самого утра. Оно было шарообразной формы, сверкало и искрилось радужными пятнами, как мыльный пузырь, и пребывало в вечном и совершенном равнодушии ко всему на свете. И я точно знал, что этот мыльный пузырь - это я после смерти.
Проснулся я с головной болью, но вместе с тем, и с готовым решением. В обед я зашел в магазин детской игрушки и купил там нужную мне вещь. Придя в отделение, я немедленно прошел в палату, где лежал мой вчерашний тоскливый собеседник.
-- Здавствуйте, Аркадий Львович, это вам! - и я положил перед ним на стол нарядную детскую юлу-волчок, выкрашенную блестящей малинового цвета эмалью, с серебряными блестками,- Вот ваш гироскоп! Он поможет вам с ориентацией в пространстве.
Больной радостно вскочил с кровати и долго и восторженно тряс мне руку.
-- Спасибо вам доктор! Вы просто не представляете, какую услугу вы мне оказали! Ведь это - решение всех моих проблем. Ума не приложу, как я, физик по образованию, сам не додумался до такого простого решения! Я теперь могу смело выписываться и заниматься дома. У меня пропал страх, а ведь только этот страх меня здесь и держал!
Больного выписали, правда не в этот день и не на следующий, а примерно через неделю. Через месяц Аркадий Львович Ойхман вернулся в родную лабораторию, правда работал он всего четыре часа в день, до обеда. С подаренным мной волчком он не расставался ни на минуту. Жена его, кандидат математических наук, работающая в том же институте, вызванная мной в диспансер для беседы, рассказывала, что придя с работы, больной в течение двух или трех часов раскручивает волчок и не отрываясь глядит на него напряженным блестящим взглядом, а затем садится за письменный стол и лихорадочно пишет какой-то труд под названием "Заметки о радиальной симметрии", который он никому не велит читать, и который он просит опубликовать только после его смерти.
Вообще, в психиатрии существует не так много вещей, которые могут случиться с больным, и большинство из них привычны, банальны и вызывают зевоту и легкую тоску. Я сам неоднократно наблюдал, например, микропсии у алкоголиков. Сидит такой больной у врача в кабинете, смотрит отсутствующим взором, и вдруг неожиданно начинает обирать с себя всякую похабную мелочь, которую никто, кроме самого больного, не видит. Скучно! Тем приятнее на фоне этой скукотищи бывают такие шикарные исключения как радиальная симметрия, которую и бредом-то назвать язык не повернется - целая научная гипотеза с полным техническим и психофизиологическим обоснованием.
А может, это и не бред вовсе? Может быть, больной прав, и это вся наша жизнь - это двусторонне-симметричный бред? Я и сам не могу ответить себе на этот вопрос... Ведь чтобы ответить на него, надо знать причины, а я их не знаю, да и в самом существовании причинности тоже сомневаюсь, и выходит, что правильно сомневаюсь. Собственно, почему я считаю, что рассказ алкоголика про страшные телеуправляемые садовые ножницы композитора Матусовского - это бред? Да только потому, что американцы таких ножниц пока что не изобрели. А если бы такие ножницы продавались на каждом углу, я бы пожалуй, на всякий случай все же позвонил композитору Матусовскому в присутствии больного, чтобы он успокоился относительно его намерений. Наверное поэтому больные меня любят, а коллеги считают хорошим психиатром. Ну что ж, я стараюсь радоваться хотя бы этому, потому что больше в жизни все равно радоваться нечему...
1 2 3 4