– Ненавижу политику, – признался Оливер Рассел. Лесли удивленно подняла брови:
– Но зачем же тогда вы…
– Потому что хочу изменить насквозь прогнившую систему, в которой главная роль отведена крупным корпорациям и подкупленным ими лоббистам, помогающим привести к власти угодных им людей, ничтожных марионеток, чтобы легче было дергать за нужные ниточки. А я так много хочу сделать! – страстно убеждал он. – Люди, правящие этой страной, превратили ее в собственную вотчину, преследуют свои, личные интересы, а на народ им наплевать. Поэтому я и хотел бы сломать и переделать все это.
Слушая Оливера, Лесли почему-то все больше убеждалась, что именно он способен выполнить все предвыборные обещания. В нем чувствовалась некая скрытая сила, готовая ежеминутно вырваться на волю, неотразимо покорявшая окружающих. Наверное, он обладал тем, что принято называть харизмой. И если уж быть честной, Лесли боялась признаться даже себе в том, насколько волнует ее этот человек. Она никогда не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине и теперь, кажется, была готова потерять голову. Но как он относится к ней? По крайней мере до сих пор Оливер вел себя как истинный джентльмен и ни разу ничего себе не позволил, черт бы его побрал! Кроме того, каждую минуту кто-нибудь подходил к скамейке, чтобы пожать Оливеру руку и пожелать удачи. Женщины пронзали Лесли откровенно злобными взглядами.
«Вполне возможно, все они бегали на свидания с ним. И успели побывать в его постели, – думала Лесли. – Ну что ж, в конце концов, это не мое дело».
Она слышала, что в последнее время Оливер встречался с дочерью сенатора. Интересно, почему они разошлись?
«И это тебя не касается, дура несчастная!»
Не было смысла отрицать, что кампания Оливера терпит оглушительный провал. Денег не было даже на жалованье персоналу штаба, не говоря уже о телевидении, радио и прессе. Где уж тут состязаться с нынешним губернатором Кэри Эддисоном, плакатами которого был оклеен весь Кентукки! Лесли договорилась о выступлениях Оливера на пикниках компаний, заводах, благотворительных вечерах и концертах, прекрасно понимая при этом, насколько ничтожны результаты ее усилий, и это угнетало девушку.
– Видели последние результаты общественного опроса? – спросил Лесли Джим Бейли. – Ваш малыш уже на помойке. Финиш! С ним все кончено.
Ну уж нет! Она из кожи вон вылезет, но добьется своего!

Лесли и Оливер ужинали в «Чену».
– Ничего не выходит, верно? – тихо спросил Оливер.
– У нас еще куча времени, – успокоила Лесли. – Как только избиратели узнают вас получше…
Оливер покачал головой.
– Я тоже видел результаты опроса. Поверьте, Лесли, я знаю, что вы пытались свернуть для меня горы, но что тут попишешь? Вы и так делали все, что могли, и даже больше.
Лесли не могла оторвать от него взгляда.
«Он самый лучший человек на свете, а я даже не в силах ничем ему помочь…»
Ей хотелось обнять его, прижать к себе, утешить.
«Утешить? Кому ты паришь мозги?»
Они уже собрались уходить, когда у стола появились мужчина, женщина и две маленькие девочки.
– Оливер! Как дела? – спросил привлекательный незнакомец лет сорока с черной повязкой на глазу, придававшей ему залихватский вид киношного пирата.
Оливер поднялся и протянул руку:
– Привет, Питер. Знакомьтесь. Лесли Стюарт. Лесли, это Питер Тейгер.
– Рад встрече, Лесли. Это моя жена Бетси и дочери, Элизабет и Ребекка, – с невероятной до смешного гордостью объяснил Питер и, сочувственно хлопнув Оливера по плечу, добавил: – Мне ужасно жаль, дружище. Просто позор, как с тобой обошлись. Мне чертовски не хотелось делать этого, но выхода не было.
– Понимаю, Питер, и не обижаюсь.
– Если потребуется моя помощь…
– Уже не имеет значения. Я в полном порядке.
– Клянусь, я от всей души желаю тебе удачи.
По пути домой Лесли, не удержавшись, спросила:
– О чем это он?
Оливер начал было говорить, но тут же осекся:
– Не важно. Проехали.
Лесли жила в чистенькой однокомнатной квартирке в Брендиуайне – одном из районов Лексингтона. Проводив ее до подъезда, Оливер нерешительно пробормотал:
– Лесли, я понимаю, что ваше агентство почти ничего с меня не имеет, но, откровенно говоря, вы зря тратите время. Лучше, пожалуй, нам сразу же распрощаться и забыть обо всем.
– Нет! – вскрикнула девушка с неожиданной для себя горячностью. – Вы не имеете права останавливаться на полпути. Мы найдем какой-нибудь выход. Все получится, вот увидите!
Оливер пристально посмотрел на нее.
– Вам и вправду не все равно?!
«Кажется, я придаю слишком большое значение этому вопросу. Осторожнее, Лесли, так недолго и выдать себя».
– Верно, – спокойно согласилась она, – но так уж вышло.
Они поднялись наверх. У самой двери Лесли глубоко вздохнула, словно набираясь смелости перед прыжком в воду.
– Не хотите зайти?
Оливер долго молчал, прежде чем кивнуть.
После она так и не смогла понять, кто сделал первый шаг. Помнила только, как они с лихорадочной поспешностью срывали друг с друга одежду и она оказалась в его объятиях. В их слиянии было нечто первобытно дикое, но нетерпеливо-исступленные ласки вскоре перетекли в медленные, томительные, сводящие с ума. Древний, как сама вселенная, экстатический ритм изматывающего наслаждения… Такого Лесли еще не доводилось испытывать.
Они провели вместе всю ночь. Волшебную. Магическую. Колдовскую. Оливер был ненасытен, требуя и отдавая полной мерой, брал ее снова и снова. Зверь. Хищный неумолимый зверь, наконец-то закогтивший жертву.
«О Боже, я тоже стала животным!» – почти бессознательно твердила себе Лесли всю эту долгую, нескончаемую, безумную ночь.
Утром, за завтраком, состоявшим из апельсинового сока, омлета, тостов и бекона, Лесли сообщила:
– В пятницу на Грин-Ривер-Лейк должен быть пикник. Там соберется куча народу, и я постараюсь договориться о твоем выступлении, Оливер. Мы купим время на радио и дадим объявление, чтобы как можно больше людей узнали об этом. Тогда можно будет…
– Лесли, – запротестовал Оливер, – у меня просто нет денег.
– Об этом не волнуйся! – жизнерадостно соврала она. – Агентство заплатит.
Девушка прекрасно понимала, что Джим скорее удавится, чем отдаст хоть цент на явно безнадежное предприятие. Ничего, она обойдется своими. А Бейли скажет, что деньги пожертвовал один из сторонников Рассела. А вот это чистая правда. Она пойдет на все, чтобы помочь ему.
На пикник приехало человек двести, и Оливер произнес поистине блестящую речь:
– Половина людей в этой стране не приходят на избирательные участки. У нас самый низкий процент голосующих в мире – меньше пятидесяти. И если хотите изменить сложившееся положение – знайте, все зависит от вас. Поверьте, это не столько долг, сколько большая честь. Привилегия, доступная лишь настоящим патриотам. Уже недалек день выборов. И не важно, проголосуете ли вы за меня или за моего соперника. Самое главное – ваше участие в выборах.
Ему устроили овацию.
Лесли делала все возможное, чтобы Оливер как можно чаще появлялся на публике. Он перерезал красные ленточки на открытии детской клиники и нового моста, посещал собрания женских клубов и профсоюзных организаций, благотворительные вечера и дома для престарелых. Однако его рейтинг продолжал падать. Но Оливер держался мужественно и еще ухитрялся выкраивать время для встреч с Лесли. Они катались в старомодной коляске по Трайенгл-парку, бродили по блошиному рынку, ужинали в ресторанчике «А-ля Люси». Он дарил ей цветы на День сурка[3] и другие праздники и оставлял страстные послания на ее автоответчике:
«Дорогая, где ты? Я тоскую, тоскую, тоскую по тебе».
«Я безумно влюблен в твой автоответчик. Не представляешь, как сексуально он звучит!»
«По-моему, быть таким счастливым просто неприлично. Но я люблю тебя. Люблю».
Лесли было все равно, куда ее ведет Оливер. Лишь бы быть вместе. Одним из самых волнующих приключений стал спуск на плоту по реке Рассел-Фок. Плавание началось вполне благопристойно, и все было хорошо, пока они не добрались до того места, где река делала огромную петлю, огибая подножие гор. Громадные валуны образовали десятки водопадов, многие из которых оказались головокружительно опасными. Расстояние между ними не превышало длины плота, и каждое падение происходило все с большей высоты. Пять футов… восемь… девять…
Путешествие продолжалось три с половиной часа. Лесли и Оливер сошли на землю насквозь промокшие, радуясь уже тому, что остались в живых.
Оба не могли оторваться друг от друга. Страсть разгоралась все сильнее. Они занимались любовью везде, где можно было остаться наедине, – в заброшенной хижине, в лесу, на заднем сиденье его автомобиля.
Как-то ранним осенним вечером Оливер готовил ужин в своем очаровательном домике в Версале, небольшом городке неподалеку от Лексингтона. Сегодня он намеревался подать на стол жаренные на гриле бифштексы под соевым соусом, печеный картофель, салат и чудесное красное вино.
– Ты изумительный повар, – удивлялась позже Лесли, нежно прильнув к нему. – Правда, ты великолепен во всем, за что ни возьмешься.
– Спасибо, любимая, – рассеянно пробормотал Оливер. – Кстати, у меня для тебя небольшой сюрприз. Хочу, чтобы ты попробовала это.
Он исчез в спальне и через минуту появился с маленьким флаконом, в котором плескалась прозрачная жидкость.
– Вот, выпей.
– Что это?
– Слышала когда-нибудь об «экстази»[4]?
– То есть как это – «слышала»? Мне просто стыдно признаться, что последнее время я не выхожу из этого состояния.
– Нет, я имею в виду новый наркотик. Это жидкий «экстази». Говорят, потрясный афродизиак.
Лесли нахмурилась.
– Дорогой, зачем тебе какой-то афродизиак? Нам он ни к чему! Кто знает, что это за гадость и как он действует? А вдруг это опасно? – И, помявшись, все-таки спросила: – Ты часто его употребляешь?
– Собственно говоря, впервые, – рассмеялся Оливер. – Успокойся, любимая. Улыбнись. Просто один из приятелей дал его мне и посоветовал попробовать.
– Пожалуй, не стоит. Лучше выброси его. Хорошо?
– Конечно, раз ты просишь.
Он вышел в ванную, и Лесли услышала шум воды в унитазе.
– Вот и все! – объявил Оливер с широкой улыбкой. – Кому нужен экстаз в пузырьке, когда у меня есть все, что надо, да еще в такой шикарной упаковке?
И он подхватил ее на руки.
Лесли прочла немало любовных романов, слышала сотни песен, но ничто не могло сравниться с невероятной, неправдоподобной, ошеломляющей реальностью. Она всегда считала лирику сентиментальной чепухой, несбыточными грезами восторженных глупышек. Но лишь теперь поняла, как жестоко ошибалась. Мир заиграл радужными красками, будто вдруг настал вечный праздник. Магическая палочка доброго волшебника коснулась унылого серого кокона, в который до сих пор сознательно заключала себя Лесли, и имя этого волшебника было Оливер Рассел.
Субботним утром Оливер и Лесли гуляли в Брейкс-Интерстейт-парке, наслаждаясь покоем и чудесными пейзажами. Доцветали последние цветы, с деревьев бесшумно планировали осенние листья.
– Я никогда раньше не ходила по этой тропе, – призналась Лесли.
– Думаю, тебе понравится.
Впереди виднелся крутой поворот. Обогнув холмик, Лесли потрясенно замерла. Посреди дорожки на вбитом в землю колышке красовалась деревянная табличка с чуть кривоватой надписью:
«Лесли, ты выйдешь за меня?»
Сердце девушки бешено заколотилось. Окончательно потеряв дар речи, она обернулась к Оливеру. Он крепко обнял ее.
– Ну так как же?
Неужели на свете бывает подобное счастье? Лесли сцепила руки за спиной Оливера и что было сил стиснула его.
– Да, милый. Ну конечно, да!
– Боюсь, не могу пообещать, что станешь женой губернатора, зато я чертовски хороший адвокат!
– С меня и этого довольно, – шепнула Лесли, прильнув к нему.

Несколько дней спустя, когда Лесли уже переодевалась, чтобы ехать ужинать с Оливером, зазвонил телефон.
– Дорогая, ужасно жаль, но у меня плохие новости. Срочная деловая встреча. Придется отменить ужин. Простишь меня?
– Что же еще остается? – притворно вздохнула Лесли.
Назавтра, пробегая глазами «Стейт джорнэл», девушка наткнулась на зловещий заголовок:

В РЕКЕ КЕНТУККИ НАЙДЕНО ТЕЛО ЖЕНЩИНЫ

Как ни странно, девушка не смогла оторваться, пока не дочитала до конца.

«Сегодня рано утром полицейские вытащили из реки, в десяти милях к востоку от Лексингтона, обнаженный труп молодой женщины. На вид несчастной около двадцати лет. Следователь назначил вскрытие для установления причин гибели…»

Лесли передернуло. Умереть такой юной! Был ли у нее любовник? Муж? Какое счастье сознавать, что ты жива, счастлива и любима!

***

Казалось, весь Лексингтон только и судачил о предстоящей свадьбе. Как во всех небольших городках, здесь мгновенно становилось известно все и всем, а кроме того, Оливер Рассел считался местной знаменитостью. От этой пары было невозможно отвести взгляд – темноволосый красавец Оливер, а рядом золотоволосая Лесли с изумительной фигурой и личиком сказочной принцессы. Новость распространилась, как лесной пожар.
– Надеюсь, он понимает, как ему повезло, – буркнул Джим Бейли.
– Нам обоим повезло, – улыбнулась Лесли.
– Собираетесь сбежать и тайком обвенчаться?
– Нет, Оливер хочет, чтобы все было как полагается. Торжественная церемония в церкви Калвери-Чейпл.
– И когда произойдет это счастливое событие?
– Через полтора месяца.
В очередной заметке репортер «Стейт джорнэл» сообщал:

«В утонувшей женщине опознана Лайза Бернетт, секретарь суда. При вскрытии выяснилось, что она погибла от чрезмерной дозы опасного запрещенного наркотика, известного под названием жидкий „экстази“.

Жидкий «экстази». Лесли вспомнила тот вечер с Оливером. Господи, как хорошо, что она уговорила его выбросить эту гадость!

***

Следующий месяц прошел в последних лихорадочных приготовлениях к свадьбе. Сколько же всего нужно было успеть! Разослать две сотни приглашений. Выбрать одежду для подружек на свадьбе. Составить меню обеда. Позаботиться о приданом. Свой подвенечный наряд Лесли купила в «Фейетт-Молл» на Николасвилль-роуд: длинное, до пола, платье с широкой юбкой и длинным шлейфом, туфли в тон на высоких каблуках и длинные перчатки.
Оливер заказал черную визитку с брюками в полоску, серый жилет, белоснежную сорочку и аскотский галстук[5] и попросил сослуживца-адвоката быть его шафером.
– Наконец-то все готово, – облегченно вздохнул Оливер в один прекрасный день. – Я договорился о свадебном приеме. Кстати, почти все приняли приглашение.
Лесли вздрогнула, как от озноба.
– Не знаю, дорогой, как вытерплю последние несколько дней!
В четверг, за неделю до свадьбы, Оливер ворвался в квартиру Лесли.
– Черт подери, милая, понимаю, все это крайне некстати, но у моего клиента огромные неприятности. Придется лететь в Париж и все улаживать.
– Париж? Но как долго тебе придется там пробыть?
– Не больше двух-трех дней, в крайнем случае четыре. У нас еще куча времени.
– Попроси пилота не лихачить.
– Обещаю.
После ухода Оливера Лесли взяла газету и лениво отыскала глазами гороскоп Золтера.

«Лев (23 июля – 22 августа). Сегодня не рекомендуются никакие изменения в планах. Рисковать – означает обречь себя на серьезные проблемы».

Лесли со сжавшимся сердцем перечитала жирные строчки. Ей смертельно хотелось позвонить Оливеру и попросить его остаться – пусть даже на день. Нет, это чистый вздор. Сходить с ума из-за дурацкого гороскопа? Какая чушь!
К понедельнику Лесли вся извелась – от Оливера не было ни слуху ни духу. Она звонила в его контору, но никто ничего не знал. Во вторник Лесли, вне себя от беспокойства, в панике металась по комнате. Проведя без сна почти всю ночь, девушка наконец забылась, но почти немедленно раздался пронзительный телефонный звонок. Лесли вскинулась и слепо зашарила по ночному столику в поисках аппарата. Слава Богу, это Оливер! Спохватился все-таки! Конечно, стоило бы хорошенько отругать его за то, что едва не уморил ее, но сейчас это уже не важно. Лесли судорожно стиснула трубку.
– Оливер…
И услышала незнакомый мужской голос:
– Это Лесли Стюарт?
Девушку обдало ледяным холодом.
– Кто… кто это?
– Эл Тауэрс, Ассошиэйтед Пресс. Телетайп только что передал интересное сообщение, мисс Стюарт, и мы хотели бы узнать ваше отношение к тому, что произошло.
1 2 3 4