Жестокая, бессердечная. Она пришла ограбить
его, сорвать маску и оставить от него лишь грязный прах.
При этой мысли она отдернула руку и задрожала, притрагиваясь к
амулетам на шее. Она отошла и обратилась к другим мертвым, лежащим вдоль
стены. Обирая их, она брела без разбора между останков, снимая золотые
украшения и смешивая кости, чтобы призраки не были способны на месть.
Что-то проскочило между останками и напугало ее так, что она чуть не
выронила свои сокровища. Но это была всего лишь крыса, из тех, которые
обычно гнездятся на островах и питаются утонувшими животными, а иногда
селятся в открытых могилах.
"Кузина", - поприветствовала она ее с горьким юмором, сердце ее
забилось в панике. Носик крысы торчал вверх, как бы упрекая, и когда она
двинулась дальше, показалось, что она словно бы плывет. Джиран поспешно
собрала в юбку все, что могла унести, затем повернулась к выходу и, с
трудом продвигаясь по узкому тоннелю, поспешила на свет. Выбравшись наружу
и погрузив все в плоскодонку, она огляделась вокруг, чтобы убедиться, что
была одна. Неожиданное богатство вынуждало ее опасаться свидетелей, даже
там, где их не должно было быть. Она прикрыла все травой на дне
плоскодонки и опять поспешила ко входу, с тревогой поглядывая на темнеющее
небо.
Облака на востоке сгущались. Она хорошо знала, как быстро могут они
двигаться, когда ветер начнет гнать их, и теперь спешила вдвойне, чувствуя
приближение шторма и понимая, что потоки воды могут снова запечатать вход
в могилу.
Она снова проскользнула во тьму, нащупывая путь, пока глаза опять не
привыкли к темноте. Теперь она шла через кости лошадей, собирая куски
золота с кожаной упряжи. Она не хотела тревожить эти останки, поскольку
они принадлежали животным, которых она жалела, вспоминая маленьких пони из
крепости Бэрроу. Если бы в ее силах было оживить их, ей бы хотелось, чтобы
они снова гуляли по равнинам, которые теперь скрыло море.
Все собранное она отнесла к выходу, сложила в небольшой треснувший
горшочек и опять вернулась к останкам придворных. Собирая небольшие
предметы, она в то же время прислушивалась к раскатам грома вдалеке;
наполняя юбку, она медленно пробиралась между костями во тьме, которая
постепенно становилась глубже и холоднее.
Промозглый воздух повеял на нее из глубины тьмы, и она остановилась с
золотом в руках, пытаясь вглядеться в слепящую темноту. Она почувствовала
присутствие другой, более глубокой пещеры, черной и пустой.
Это пугало и одновременно притягивало. Она вспомнила, какой
сокровищницей оказалась могила Ашрана, где богатства было на целый
королевский двор. Несколько минут она колебалась, перебирая амулеты,
которые должны были обеспечивать ее безопасность, затем, преодолевая
страх, убедила себя: над холмами начиналась гроза, напоминая себе, что
может быть это ее единственный шанс.
Шепча молитву Арзаду, спасающему от призраков, она почти на коленях
двинулась вперед, в зияющую темноту. Неожиданный металлический звук
воодушевил ее, она еще больше склонилась и углубилась во тьму.
Ее пальцы наткнулись на истлевшую одежду, и она с отвращением
отдернула руку, но затем вновь нащупала металл; звук падающих предметов
отозвался эхом - сердце ее чуть не остановилось. Рассыпанные вокруг нее
вещи оказались покрытыми пылью драгоценными камнями, блюдами и чашами из
золота. По сравнению с этим все, собранное ею раньше, было простыми
безделушками.
Она в страхе замерла на мгновение, затем, собрав все, что смогла
унести, вернулась в тоннель, разложив все предметы на едва проникающем
сюда дневном свете. Капли дождя уже начинали барабанить по пыли, когда она
наконец выползла наружу, вся продрогшая, и уложила свою увесистую находку
в лодку, шатаясь от усталости. На небе она увидела черные клубящиеся тучи.
Воздух стал холодным, ветер с воем стелился по траве. Как только
разразится шторм, вода поднимется и забурлит; она вдруг ощутила ужас при
мысли, что может утонуть прямо здесь, если бы вода затопила вход в могилу.
Тогда она была бы похоронена в этой темноте.
Но все же она оставила там чашу, наполненную золотыми изделиями,
каждое из которых было весьма тяжелым.
Она снова спустилась во мрак, а затем уверенно, зная дорогу,
направилась в основную погребальницу, где лежал король.
Щадить его было бесполезно. Неожиданно она ощутила себя настоящей
воровкой, рассудив, что вода все равно затопит здесь все и смоет маску.
Она подошла к королю. Единственное место, освещенное едва пробивающимися
лучами солнца. Несколько капель дождя уже упали на маску и смотрелись как
слезы, размывающие пыль; ветер, уже проникающий в усыпальницу, трепал ее
юбку, поторапливая. Она снова подумала, насколько счастлив он был и
насколько одинок теперь, ограбленный, в компании призраков, которые здесь
все опустошили. Когда-то перед ним расстилались поля, обширные и зеленые,
когда-то он владел укреплениями и поселениями, по сравнению с которыми
Чадрих был просто ничем. "Наслаждаться властью, никогда не испытывать
голода и умереть среди всех этих сокровищ - замечательная судьба", -
подумала она.
И вот под конец он обворован девчонкой из Бэрроу, своим потомком,
которая хотела всего лишь иметь теплую одежду, достаточно еды и
когда-нибудь все-таки увидеть зеленые горы Шиюна.
Рука Джиран на секунду застыла над маской, закрывающей его лицо. В
этот момент она заметила странный предмет среди костей его пальцев.
Раздвинув пальцы, она взяла его. Птичка, которая, она знала, и по сей день
еще летает над болотами. Не очень-то счастливый символ, который носили
воины, часто рискующие жизнью, - вряд ли это было частью его вооружения.
Ей пришло в голову, что какая-то женщина в горе положила это как последний
дар.
Было что-то странное в том, что такое существо, как эта чайка, может
как-то объединить их, почти ровесников, что он тоже видел этих птиц где-то
над дальними берегами, даже не подозревая о своих потомках. Она немного
поколебалась, поскольку белая морская птица, улетающая за пределы конца
света и возвращающаяся оттуда, была символом смерти. Но, будучи воспитана
в Бэрроу, она носила среди своих амулетов белое перышко чайки, которое
считалось для девочки счастливым амулетом, как раз предостерегающим ее от
смерти. Фигурка птицы была золотой и очень изящной. Она согрелась в ее
руках, словно не была сделана века назад. Джиран потрогала тонкие детали
ее крыльев - и в этот момент увидела пыльные драгоценные камни рядом с
королем. Среди болотников они не почитались, поскольку, по поверьям,
приносили несчастья.
Дождь ударил ей в лицо, падал крупными каплями на пыльные кочки и на
маску. Джиран задрожала от холодного ветра и по звуку воды, бегущей где-то
снаружи, поняла, что задерживаться здесь становится небезопасно. Гроза
бушевала над холмом.
В панике она собрала все, что смогла унести, и побежала к выходу,
пытаясь пролезть со своим богатством через узкую щель на дневной свет, под
дождь. Воды в канале поднялись и начали относить лодку от безопасного
берега.
Джиран посмотрела на бурлящую воду и не отважилась положить свой груз
в лодку. Подумав, она поставила тяжелую чашу с золотыми предметами в
сторону, повыше на берегу, чтобы ее не затопило водой. Затем, осторожно
отвязав канат, забралась в лодку и подняла весло. Волна подхватила лодку и
развернула ее. Ей пришлось приложить все свое умение и силы для того,
чтобы грести через ревущий канал к холму Джиран. Здесь она разгрузила
лодку, сложив обмытые дождем драгоценности в юбку, и стала пробираться
вверх по холму, стараясь не потерять ничего из своих богатств. Она
высыпала содержимое юбки у подножья Стоячего Камня и повторила путь вверх
и вниз с нагруженным подолом несколько раз, складывая свои сокровища в то
место, где они будут в безопасности.
Затем она попыталась направить плоскодонку назад, к Бэрроу; дождь
хлестал ей в лицо, а ветер мешал плыть. Лодка рвалась из рук, не
подчиняясь управлению. Отчаявшись, она снова вытащила лодку на землю,
стараясь забраться как можно выше по холму, с трудом переставляя
израненные ноги и раздирая юбку о прибрежный кустарник. Наконец она
достигла нужного уровня; дождь хлестал ей в лицо, вспышки молний
ослепляли. Теперь лодка была в безопасности, что сейчас, возможно, было
ценнее, чем золото.
В конце концов ей удалось взять себя в руки, и она стала искать
какое-нибудь средство, чтобы согреться. У лодки было промасленное днище,
поэтому Джиран перевернула ее вверх дном, придерживая плечом, и сделала
себе убежище, мало-мальски укрывающее от дождя. Забравшись внутрь и
завернувшись в остатки кожи, она стала мечтать о еде, которая осталась на
берегу и которую течение, конечно же, унесло.
Дождь отчаянно хлестал по днищу лодки, и Джиран, стиснув стучащие
зубы, наблюдала, как вода ползет все выше и выше по холму, подбираясь ко
входу в могилу, закрывая богатства, которые она вынуждена была оставить на
холме. Неожиданно в ее глазах отразился серо-зеленый свет молнии, и
передняя часть Бэрроу начала погружаться в канал, смываемая течением, а
кости и прах королевских останков медленно поползли вниз. Она сжала
амулеты и стала возносить молитвы шести могущественным силам, наблюдая как
рушится погребальница и вспоминая прекрасную маску усопшего. В легендах
говорилось, что призраки выходят во время Хнота в канун Дня Средигодья,
что короли затопленной долины правят затонувшими душами жителей Бэрроу и
окрестных деревень в своих призрачных дворах и что над болотами может быть
виден свет, который отмечает их владения. Она рассчитывала на то, что
убила нескольких призраков, разрушив чары, которые держали их на земле.
Они, должно быть, ушли вместе с дождем туда, где больше нет никаких
королей.
Шею ее обвивали связанные звенья цепочки королей-близнецов Баджена и
Соджена, которые должны были принести процветание, а также серебряное
кольцо Анла, для благочестия, осколок раковины Сита, повелителя морей,
против утопления, камень Дир, отгоняющий лихорадку, крест королей Бэрроу,
способствующий безопасности, и железное кольцо Арзада, предохраняющее от
семи неблагоприятных сил... и белое перышко чайки, принадлежавшее когда-то
Моргин-Анхаран - амулет, подобный тому, который носили многие жители
Бэрроу, хотя болотники использовали эти перья только для обделки своих
окон и дверей. Джиран знала, что все эти вещи защитят ее от зла, которое
может быть принесено ветрами; она сжала их в кулаке, пытаясь не думать об
опасностях своего настоящего положения.
Она ждала, когда сумерки превратятся в беззвездную ночь и когда
страхи подберутся к самому сердцу. Дождь беспощадно колотил по днищу
лодки, и она боялась, что вода пробьет ее легкое укрытие.
Она знала, что где-то за холмами ее кузены и дяди тоже ищут спасения
на каком-нибудь возвышенном месте, но, возможно, с большим комфортом. Они
ушли в лес за дровами и, вероятно, сидели у огня в развалинах на холме
Ниа, дожидаясь, пока дождь успокоится. Никто не пошел бы искать ее; будучи
жительницей Бэрроу, она должна была достаточно хорошо знать, что делать в
подобной ситуации. Они вполне резонно могли предполагать, что если она
утонула, то ей невозможно помочь, а если предприняла правильные действия,
то она не утонет.
Но, как бы то ни было, ей было одиноко и страшно, когда она слушала,
как гроза шумит над головой и вода подбирается вверх по холму. Наконец она
полностью забралась в свое укрытие, спрятавшись от завывающего ветра,
завернулась в кожаные тряпки и прислушалась к дождю, что бил сверху со
звуком, который мог свести с ума.

2
Наконец дождь прекратился, стал слышен шум бегущей воды. Джиран
очнулась от короткого сна и вытянула ноги, разминая их в темноте. Тяжело
дыша, она выбралась из-под лодки и огляделась: облака и тучи уже
рассеялись, оставив после себя чистое небо и сияющие в ночи луны Сит и
Анли.
Перевернув лодку на дно, она встала на ноги, откинула назад мокрые
волосы. Вода бурлила еще высоко, а на севере было легкое сияние,
предостерегающее, что дожди могут скоро вернуться, отразившись от
невидимых гор Шиюна, чтобы с новой силой пролиться над Хиюджем.
Но сейчас был момент затишья, и она чувствовала удовлетворение от
того, что смогла выжить. Джиран размяла затекшие руки и стала греть их под
мышками, тяжело вздыхая. Что-то укололо ей грудь, и она вспомнила, что
пригрела на груди теплую металлическую чайку. Она вытащила ее.
Удивительный орнамент заблестел в лунном свете, изящный и прекрасный,
напоминая о той красоте, которую она не смогла спасти. Она потрогала
любовно выточенную вещицу и затем опять спрятала ее на своем теле, сожалея
о тех сокровищах, которые ей не удалось спасти от воды. Но эта вещичка
принадлежала только ей. Кузены не могут отнять у нее эту замечательную
вещь - награду за ужасную ночь и обездоленность. Она чувствовала, что эта
птичка должна принести ей счастье. У нее в разбитом горшке была целая
коллекция таких безделушек и маленьких картинок: бесполезные на первый
взгляд морские камешки, вещи, которые никто никогда бы не подобрал. Люди
предпочитали кусочки золота и были правы, а она, возможно, не права:
всегда лучше иметь кусочек золота, который можно пустить на обмен.
Но только не эту маленькую чайку, она никогда не пожертвует чайкой.
Ее могли бы избить вместо награды, если бы заподозрили, как много
золота она потеряла, спасаясь от наводнения, особенно если бы она
рассказала им историю о золотой маске, которую пожрала вода, и она
способствовала этому. Она понимала, что сделала не все возможное, но...
Но, - думала она, - если удастся представить все в таком свете, что
она спасла все, что там было, то, возможно, несколько дней будут
благоприятными для Джиран, дочери Эла. Возможно, все смягчатся по
отношению к ней, несмотря на ее больное воображение и плохие сны.
Наконец-то она сможет поехать на следующую торговлю в Джунай, и тогда - ее
воображение разыгралось и представило самую желанную вещь на свете - она
сможет приобрести замечательный кожаный плащ из Эрина, плащ, отороченный
мехом, который она будет носить и во дворце и дома и никогда не будет
подвергать воздействию непогоды, плащ, в котором она будет представлять
себе, что укрепление Бэрроу - это Охтидж-ин, и в котором она сможет
почувствовать себя настоящей леди. Это было бы здорово, когда она выйдет
замуж и будет сидеть среди роскошных вещей и своих теток, пряча на груди
маленькую золотую птичку - память о короле.
И рядом будет Фвар.
Джиран горько вздохнула и отвлеклась от своей мечты. Было бы
замечательно иметь такой плащ, но Фвар все портит. Он испортил ее мечты.
Когда он будет лежать с ней в постели, он, наверно, найдет эту чайку,
отнимет ее, переплавит в кольцо для торговли и изобьет ее за то, что она
укрывала птичку. Она даже не хотела думать об этом. Она чихнула и поняла,
что наверняка подхватит лихорадку, если всю ночь проведет здесь.
Она прошлась, разминая мышцы, и наконец решила, что согреется,
собирая найденное золото и перенося его в лодку. Она забралась на холм,
скользя по мокрой траве, хватаясь за кусты и подтягиваясь, и, наконец,
нашла все вещи около Стоячего Камня в целости и сохранности.
Она подняла голову и оглядела окрестности, освещенные двумя лунами,
место, где возвышался еще один холм и остатки третьего. Перед ней
расстилались широко разлившиеся воды, казалось, танцующие в лунном свете,
бликующие на юге.
Корона Анла.
Она светилась, будто бы отражая мертвенные огни, парящие над
болотами. Протерев глаза, она снова посмотрела туда с холодным страхом,
поднимавшимся откуда-то из живота.
На вершине холма Анла не было ничего, кроме камней и травы, ничего,
что могло бы так светиться. Похоже, что это были призраки и ведьмы,
резвящиеся вокруг камней Короны.
Ей отчаянно не хотелось забираться наверх, даже ради золота. Она
почувствовала себя почти голой и беззащитной; Стоячий Камень был похож на
камень Короны Анла и взирал на нее словно живой.
1 2 3 4 5