Народ Мориджа выделялся в этом отношении. Там был
только один правящий клан, а пять остальных находились на положении
подданных. На самом же деле таких кланов там должно было бы быть два: Ила
и Нхи. Но клан Ила прекратил свое существование около ста лет назад, когда
все мужчины этого рода погибли в долине Айрен. И теперь главными
оставались лишь Нхи.
Вейни был нхи. Его главными достоинствами были честность и
благородство. Но он был и великолепным воином, искусно обращался с оружием
и лошадьми, был очень подвижен и обладал отвагой, которая иногда граничила
с самоубийством. В то же время он был настойчив и всегда старался
держаться независимо. Стремление к независимости было именно тем
качеством, которое было присуще всем нхи, и благодаря именно этому
качеству весь их клан постоянно участвовал в многочисленных заговорах и
изменах. Вейни не обманывался на свой счет: все эти черты были
неотъемлемыми для людей их клана. Но это было и естественно, поскольку
каждый, кто заботился о "чистоте" крови, старался сохранить в себе эти
особенности и передать их дальше.
Его сводные братья тоже обладали подобными качествами, и, без
сомнения, таким же был и их отец, предводитель Нхи, Риджен. Но Вейни имел
еще и кровь рода Кайя, которую он получил от матери, происходившей из
земли Карш. Эти люди были артистичны и своенравны, и гордость очень часто
управляла их чувствами. Братья же Вейни принадлежали по крови к роду Маай,
который являлся одним из самых воинственных кланов среди живущих в земле
Моридж, хотя и не занимал правящего положения. Эти люди были скрытны,
холодны и даже, в какой-то степени, жестоки. В характере Вейни было
поступать безрассудно и искренне, в то время как оба его брата
предпочитали скрытно обсуждать свои дела только вдвоем. Он был опрометчив,
тороплив, но отходчив, тогда как его братья были неумолимы в своих
решениях. И не было ничьей ошибки, кроме как их отца, в том, что под одной
крышей собрались такие разные характеры.
В один из осенних дней, на двадцать третьем году их жизни в
Ра-Моридже, один из сыновей Риджена погиб.
Вейни не хотел идти в дом, особенно когда там находился отец. Его
удалось привести туда лишь силой, с помощью нескольких человек из рода
Маай. Он вошел в освещенную факелами затхлую комнату, наполненную
мерцающим огнем и ужасом, и не мог смотреть в глаза своему отцу. Он встал
на колени, уткнулся лбом в холодный каменный пол и, неподвижный, оставался
в таком положении до тех пор, пока Риджен не обратил внимание на его все
еще остававшиеся длинными волосы. Нхи Эридж был очень тяжело ранен: острый
длинный меч почти полностью отрубил пальцы на его правой руке, на той
руке, которая привыкла держать оружие, и старый сан Ромен со священником
стояли возле стонущего воина, стараясь облегчить его страдания.
Нхи Кандрис был в куда худшем положении. Он уже не дышал, и его тело,
перевязанное красной лентой, чтобы душа не смогла покинуть его до самых
похорон, неподвижно лежало между ритуальных огней на деревянной скамье в
той части комнаты, где хранилось оружие.
Эридж едва не задохнулся от крика, когда раздалось шипение,
сопровождавшее прикосновение раскаленного металла. В этот момент Вейни
вздрогнул. Возможно, причиной мог быть и тяжелый запах паленого
человеческого тела. Но вот стоны стали слабеть, особенно, когда
применявшееся для анестезии настоянное на специальных травах вино сделало
свое дело. Тогда Вейни поднял голову, беспокоясь о том, что и этот брат
мог умереть: некоторые не выдерживали шока в момент прижигания раны в
сочетании с наркотическим действием вина. Но пока его сводный брат все еще
дышал.
И тогда нхи Риджен изо всех сил ударил его, отбрасывая удивленного
Вейни на пол. Его голова еще гудела от удара, когда он вновь встал на
колени, поникнув головой у ног отца.
- Ты кайя, ты убийца, - сказал старый Риджен. - Будь ты проклят.
Пусть мои проклятья лягут на тебя вечным позором. - Слезы текли по лицу
отца, и это поразило Вейни сильнее, чем удар. Он взглянул вверх и увидел,
как невероятно изменилось лицо Риджена. Вейни никогда и подумать не мог,
что нхи Риджен способен так рыдать.
- Чтобы сейчас часами не выслушивать мольбы о прощении или твои
оправдания, ублюдок, мне вообще не следовало иметь сына из рода Кайя. Кайя
и нхи дают плохое потомство. Мне нужно было быть более благоразумным.
- Я только защищался, - запротестовал Вейни, с трудом шевеля
разбитыми губами. - Кандрис не шутил. Его не остановила даже кровь, вот
смотри... - Вейни повернулся боком, чтобы можно было видеть кровоточащую
рану, оставленную легким учебным оружием. Но отец просто отвернулся,
словно его это не интересовало.
- Кандрис был моим старшим сыном, - наконец вновь заговорил он, - а
ты всего лишь плод жалкого ночного развлечения. И теперь я так дорого
заплатил за ту ночь. Но ведь я взял тебя в дом, я обещал это твоей матери,
которая была уже больна, когда носила тебя. Она собиралась умирать, и ты
должен был бы умереть вместе с ней. Мне следовало понять, что это был бы
самый лучший выход. А теперь Кандрис мертв, а Эридж изувечен, и все из-за
моей привязанности к тебе, ублюдок. Неужели ты рассчитываешь стать
наследником рода Нхи, если их не будет? Ты на самом деле так думаешь?
- Отец, - прошептал сквозь слезы Вейни, - они собирались убить меня.
- Нет. Только слегка сбить с тебя спесь, но не более того. Во всяком
случае, они никогда не стали бы тебя убивать. Нет. Нет. Это ты стал
убийцей. Ты поднял оружие на своих братьев во время учения, когда Эридж
даже не был вооружен. А в итоге ты жив, а моего старшего сына уже нет, и я
не вижу другого объяснения произошедшему, кайский ублюдок. Я не должен был
брать тебя сюда, в дом. Никогда.
- Отец, - закричал Вейни, но тяжелая рука предводителя Нхи вновь
опустилась на его лицо, и слова потонули в струях крови, стекающей по
губам. Вейни свалился на пол и зарыдал.
- Что мне делать с тобой? - после долгого молчания спросил Риджен.
- Я не знаю, - ответил Вейни.
- Мужчина сам должен заботиться о своей чести, ты знаешь это.
Вейни в очередной раз взглянул вверх, содрогаясь от слабости. Он не
находил слов для ответа. Упасть на собственный меч и умереть - вот о чем
говорил его отец. Любовь и ненависть так тесно слились в нем, что он
буквально разрывался на части под действием этих противоречивых чувств.
Слезы, переполнявшие его глаза, усиливали чувство стыда.
- Так ты воспользуешься им? - спросил Риджен.
В этих словах заключалось понятие чести, так как это понимали люди из
рода Нхи. Но кровь кайя была в нем не менее сильна, а народ Кайя очень
любил жизнь.
Тишина повисла в воздухе.
- Нхи не могут убивать друг друга, - вновь заговорил Риджен. - Теперь
ты должен оставить нас.
Ты очень ловок, а твои таланты давно известны. Твоя рука более
правдива, чем твой язык. Ты всегда готов к убийству. И вот теперь твой
брат мертв. Ведь ты собирался убить обоих братьев, из которых один даже не
был вооружен. Ты не можешь ничего сказать мне в свое оправдание, и отныне
ты будешь проклят. Ты будешь илин. Так я решил.
- Да, господин, - произнес Вейни, вновь касаясь пола почти всем лицом
и ощущая вкус пепла на своих губах. Для тех, кто был объявлен отверженным,
дальнейшая перспектива была очень простой: человек, лишенный
покровительства рода, человек, лишенный хозяина как бездомный пес,
становился просто-напросто бандитом и его ожидал печальный конец.
- Я повторяю, что ты очень ловок, - продолжал Риджен. - И наилучшим
выходом для тебя будет найти приют в Иноре, поскольку Рис, правитель
Инор-Пиввн, женат на женщине из рода Кайя. Но не забывай, что есть еще
повелитель Джервейн, который принадлежал к роду Маай и земли которого ты
должен пересечь. Если он убьет тебя, то твой брат будет отомщен, и эта
кровь не запачкает ни рук, ни оружия Нхи.
- Ты действительно хочешь этого? - спросил Вейни.
- Ты выбрал жизнь, - коротко ответил ему отец и схватил короткий
ритуальный меч, висевший на поясе сына. Это было Оружие Чести, которое
разрешалось носить лишь благородным людям, с давних пор называвшимся юин.
Затем другой рукой он захватил длинные волосы Вейни и неровно обрезал их
до нормальной длины. Длинные пряди волос, являвшиеся символом мужской
зрелости и благородства, упали на каменный пол, после чего нхи Риджен,
поставив ногу на лезвие, переломил меч и вложил обломки в руки Вейни.
- Исправь его, если сможешь, - произнес он.
Его голую шею непривычно холодило, и он, найдя в себе остатки сил,
поднялся с пола, не выпуская из рук обломков меча.
- Могу ли я взять лошадь и оружие? - спросил он уже без всякой
надежды, но в то же время отчетливо понимая, что без них он
просто-напросто погибнет.
- Можешь взять все, что принадлежит тебе, - ответил предводитель Нхи.
- Наш род хочет поскорее забыть тебя, и если ты будешь пойман в пределах
нашей земли, то умрешь как чужеземец или как враг.
Вейни поклонился и вышел.
- Ты трус, - донесся до него отцовский крик, напоминая о
неудовлетворенной гордости Нхи, которая требовала его смерти. Сейчас он и
сам, пожалуй, хотел умереть, но это все равно не снимало с него позора. Он
был отмечен как уголовный преступник для повешения и даже как самый низкий
из них: изгнание не исключало его дальнейшего наказания. Таково было
правосудие, которое вершил лично предводитель Нхи Риджен. Мрачная натура
нхи особенно проявлялась в моменты, когда дело касалось мести.
Он отыскал свое оружие и прикрыл позор на своей голове кожаным
чепцом, поверх которого водрузил шлем, обвязанный белым шарфом в знак
того, что отныне он илин, странствующий воин, который надеется, что глава
какого-нибудь рода пригласит его к себе на службу.
Люди, отверженные родом, зачастую становились разбойниками либо
попадали в рабство к любому, предъявившему на них права, где их
использовали как бесплатных работников. Иногда люди, почитающие религию и
верящие в искупление грехов, могли, согласно законам предков, объявлять о
том, что такой-то илин взят в услужение сроком на год, после чего ему
могло следовать отпущение грехов.
Некоторые превращались в наемников, получая плату, теряя статус юин,
или превращались в обычных воров, если теряли честь и совесть, а если не
теряли, то умирали с голоду, или убивали и грабили, находясь на службе у
какого-нибудь правителя, который потом возлагал на них всю ответственность
за содеянное.
Срединные Царства никогда не жили в мире. Там постоянно шли войны, но
они никогда не были достаточно серьезными, чтобы обеспечить сносную жизнь
тем, кто пополнял ряды отверженных и становился наемником. Ужасающая
нищета ожидала их на всем пространстве Срединных Царств, включая и землю
Карш. Темные колдовские силы на холодных вершинах Хеймура и преступившие
закон правители, еще более опасные, чем духи с высоких вершин, подступали
к ним со всех сторон.
Именно здесь и находилась Моридж Эрд, земля народа Маай, где правил
Джервейн, который преграждал путь Вейни на Инор, лишая его таким образом
единственной надежды.

Шла вторая зима его странствий. Потоки холода уже спустились с
высоких гор в долины, когда еле живая обессилевшая лошадь наконец привела
его к земле, где правил Джервейн, и теперь оставалась последняя
безнадежная попытка прорваться к югу.
Где-то на этом пути черная стрела попала в его любимого мерина по
кличке Мэй, с которым он не расставался с тех пор, как был посвящен в
воины. После этого они еще долго спасались бегством по горным перевалам,
пытаясь добраться до Лао. Люди Джервейна преследовали их от холма к холму,
но постепенно отстали, потому что рядом уже был Инор, а род Маай не
испытывал большого желания иметь дело с Рисом из Инор-Пиввна, где у них
никогда не было друзей, а кроме того, никто не хотел лишний раз подвергать
опасности свои земли.
Вейни слишком поздно заметил, что дорога, по которой он ехал уже
достаточно долго, не та, которую он искал. Она была выложена камнями и
явно напоминала старую дорогу кваджлинов.
Время от времени путь ему преграждали камни, и тогда приходилось их
объезжать, так что у Вейни появились сомнения на счет того, куда вела эта
дорога. Наверняка она вела к гибельным, заколдованным местам! Начал идти
снег, покрывая все легким белым саваном. Вейни всю ночь не сомкнул глаз,
постоянно находясь в седле, и отважился заснуть только под утро, когда
кругом стало тихо и он перестал опасаться волков.
Весь следующий день он ехал ущельем, чувствуя, как слабеет от холода,
и наконец увидел впереди долину, где обширное пространство занимали
нагромождения гигантских камней.
Теперь уже не было никаких сомнений, что эти каменные громады были
когда-то воздвигнуты здесь руками кваджлинов. Это была долина Моргейн: он
узнал ее по песням, сказаниям и сказкам, которые ему доводилось слышать
раньше. Это было место, которое вызывало тяжесть на сердце у тех, кому
доводилось проезжать здесь даже в ясный полдень. Люди из земли Карш-Эндар
старались всегда объезжать его. А сейчас клонящееся к закату солнце
скрылось за стайкой плотных облаков, сползающих с горных вершин,
возвышавшихся за его спиной.
Он с трудом осмелился взглянуть вверх, туда, где два каменных столба
венчали конический холм, называемый в легендах и песнях Могилой Моргейн.
Опускающееся солнце тут же затрепетало в его глазах, словно бабочка в
паутине, разрываясь и подрагивая. Это был Колдовской Огонь, подобный
большому огню, который появлялся на вершине Иврел, где великий властелин
Хеймура показывал, что сила кваджлинов еще не иссякла и время освобождения
от них не пришло.
Вейни завернулся в тонкий, превратившийся в лохмотья плащ и пустил
истощенную лошадь быстрой иноходью, стараясь побыстрее миновать
нагромождения колдовских камней у основания холма. Колдунья с огненными
волосами ввергла людей Эндара-Карша в войну, швырнув половину Срединных
Царств в лапы чародея. Невозможно было понять что порождало охватившее
Вейни тягостное чувство. Было трудно даже дышать. То ли это Камни
действовали на него, то ли его собственные воспоминания о Моргейн?
Ему иногда казалось, что копыта лошади выбивают размеренный ритм
старинных стихов, которые эхом отдавались в его голове. Он плохо помнил
сами стихи, память сохранила лишь неполное содержание этой старинной
легенды.
...В год, когда Хеймуром правил Фай,
Пять Чужестранцев к нему прискакали...
Трое из них были темноволосы,
Золото Солнца и снег горных вершин
Головы двух других покрывали.
Самой красивой была снежная белизна,
Но роковой оказалась та красота,
Прокляты были все, кто слушал ее тогда...
Мужчины исчезли все,
Лишь волки остались в лесах...
Дурная песня в таком месте и в такой час была плохим
предзнаменованием. Все эти годы, с тех пор, как пред миром впервые
предстали белые как снег волосы Моргейн, можно было часто слышать от
слабоумных людей, которые якобы видели ее, в то время как большинство
считало, что она спит, ожидая случая, чтобы уничтожить новые поколения
мужчин, точно так же, как она уничтожила в свое время людей Эндара в
долине Айрен.
Если этот холм на самом деле хранил останки Моргейн, то это место
было самым подходящим для ее жестокой нечеловеческой крови. Даже деревья
вокруг ссохлись, будто сама природа реагировала на присутствие Камней, как
чистая душа страдает и чахнет при приближении дьявола. Вершина холма была
совершенно голой, ни одно дерево не росло там.
Вейни был рад, когда все-таки миновал узкую дорогу у подножья холма и
оставил позади устрашающее пространство долины Камней.
Небольшое стадо оленей резво пронеслось по свежему снегу.
Он быстро схватился за лук и слабеющей рукой пустил стрелу в
ближайшего оленя. Стрела, однако, пошла неточно и лишь слегка задела бок
животного.
Раненый олень бросился бежать, не разбирая дороги и окрашивая снег
яркими пятнами крови. Вейни решил, что вторая стрела не исправит
положения, и только наблюдал, как олень скрывается среди каменных столбов
в долине Моргейн.
1 2 3 4 5