Так как банда Дурдина орудовала обособленно, то о наличии у них автомата уголовники, естественно, не знают.
– Не прекращайте поиск.
– Будем рыть землю до победного конца, – заверил Бирюкова Слава.
В это время никто из участников разговора не предполагал, что ночью следующих суток в райцентре пророкочет автоматная очередь.
Глава XXIX
В дежурной части РОВД телефонный звонок раздался в полночь.
Испуганный женский голос с сонной хрипотцой истерично прокричал:
– По магазину «Марианна» стреляют! Приезжайте немедленно! – И в трубке зачастили короткие гудки.
Минут через десять дежурившие в эту ночь по районному отделу милиции Слава Голубев и эксперт-криминалист Тимохина подъехали в оперативной машине к месту происшествия. У входа в магазин их встретила возмущенная Римма Парфеновна Дурдина. Непричесанная, в наспех подпоясанном длинном халате она с демонической злостью напустилась на Голубева, выскочившего из машины первым:
– До каких пор в нашем захолустье будут твориться столичные безобразия?!
– Что, собственно, произошло? – спросил Слава.
– Ослепли, что ли?! – Дурдина показала на освещенные изнутри магазина большие окна. – Небьющееся стекло бандиты изрешетили пулями. Это тысячи убытка! Да бутылок с ликероводочными напитками расхлестали вдребезги не на одну тысячу.
– Не видели, кто стрелял?
– Из черного джипа, как градом, шарахнули по окнам!
– В какую сторону уехали?
– Кажется, к выезду из райцентра.
– Точно не знаете?
– У меня нет прибора, чтобы в темноте видеть.
Голубев взглянул на яркий серп луны:
– Нынешняя ночь не так уж и темна…
– Вот и ловите бандитов пока светло, – съязвила Дурдина и вновь стала наливаться яростью: – Никого. вы не поймаете! При обыске прокурор требовал от меня выдать автомат. Жалко, что его сейчас здесь нету. Хотя мне хочется плакать, но я рассмеялась бы ему в лицо.
– Иной раз поплакать полезнее, чем смеяться, – сказал Голубев. – Говорят, смеется тот, кто смеется последним.
– Не учите меня жить!
– Извините, я не учителем работаю, – отпарировал Слава и направился к Тимохиной, которая осматривала пулевые отверстия в оконных стеклах. Подойдя, спросил: – Много дырок?
– В стекле – семь. Три пули расплющились, угодив в кирпичную стенку между окнами, – ответила эксперт-криминалист.
– Разброс пуль очень большой, – глядя на отверстия в стеклах, сказал Слава. – Парфеновна говорит, будто из проезжавшего джипа по окнам шарахнули, но на дороге гильз не видно.
– Скорее, стрелок был неопытный, – Тимохина показала на огромный тополь у противоположной стороны улицы. – Надо поискать возле того дерева. Похоже, оттуда стреляли.
К магазину прибежал поднятый по тревоге участковый Кухнин с двумя похожими на студентов парнями. Запыхавшись, проговорил:
– Женихов… с любовного свидания увел… в понятые.
– Спасибо, Анатолий, – сказал Голубев. – Благодаря твоей смекалке, не станем среди ночи беспокоить соседей. Пойдемте искать вещественные доказательства стрельбы.
Как и предполагала Тимохина, справа от тополя, если смотреть на магазин, в радиусе каких-то пяти-шести метров быстро отыскали десяток стреляных гильз от автомата Калашникова. Гильзы были совсем «свежими», не утратившими запаха пороховой гари. Молчаливо наблюдавшая за поиском Дурдина неожиданно сказала:
– Вот, оказывается, откуда стреляли.
– Выходит, что черного джипа не было? – спросил Голубев.
– Был. Понимаете, я проснулась от грохота выстрелов. Сразу посмотрела в окно и увидела джип, сорвавшийся на полный ход с этого места.
– А того, кто стрелял, не видели?
– Не видала. Наверное, он успел сесть в машину.
– С таким же успехом можно было отстреляться из машины. Ради чего стрелок вылез из джипа?
– Узнайте это у него, – грубо ответила Дурдина и с язвинкой прибавила: – Если поймаете.
– Куда он, суслик, денется. Поймаем, – сказал Слава.
Кроме гильз, при осмотре торгового зала «Марианны» удалось найти пригодную для идентификации пулю, застрявшую в мешке с сахарным песком. Перед отъездом с места происшествия Голубев с глазу на глаз обратился к Кухнину:
– Анатолий, чэпэ произошло на твоем участке. Интуиция мне подсказывает, что организаторы стрельбы обитают в этом краю. Приложи все силы и смекалку к их поиску. Как только наступит утро, поговори с жильцами улицы. Может, свидетели найдутся. Автомат нам нужен до зарезу.
– Постараюсь, Дмитрич, – заверил участковый. – Но, честно признаться, стрельба эта выглядит бессмысленной хулиганской бравадой.
– Смысл, Толя, узнаем позднее, когда задержим «хулигана», который здесь «бравировал».
Утром Голубев доложил Бирюкову о ночном происшествии. Присутствовавший при разговоре следователь Лимакин, как и Кухнин, недоуменно проговорил:
– Странная стрельба. Не вижу смысла.
– Может, ошибаюсь, но смысл, по-моему, есть, – сказал Слава. – Лена Тимохина исследовала гильзы и извлеченную из мешка с сахаром пулю. Они отстреляны из того же автомата, из которого убиты Шиферова и Ремер. На основе такого факта, подумай: подозреваемая нами троица друзей сидит в следственном изоляторе, а автомат продолжает стрелять…
Лимакин наморщил лоб:
– Неужели не тех подозреваем? Или кто-то из соучастников надумал отвести подозрение от друзей?
– Вопрос щекотливый. На мой взгляд, стреляли разные люди. «Девятку» Ремера кучно изрешетил явно профессионал. А по магазину десятипатронную очередь выпустил вроде как новобранец. В его неопытных руках автомат плясал, будто черт, выскочивший из табакерки.
– Для отвода глаз изобразить плохого стрелка мог и профессионал.
– Это само собой, но… Если хотели отвести подозрение от друзей, надо было сохранить «почерк» стрельбы. В данном случав получилось нечто противоположное.
– Да, что-то здесь не вяжется, – подумав, согласился Лимакин.
– И совсем уж мне не понятно, – продолжил Голубев, – почему именно по окнам дурдинской «Марианны» пульнули? То ли из какой-то мести, то ли по глупости…
– Ущерб большой причинен магазину? – спросил Бирюков.
– Тысяч на десять-пятнадцать. Для бизнеса Дурдиной – это сущий пустяк.
– Черный джип во время стрельбы не выдумка Риммы Парфеновны?
– По-моему, Игнатьич, Дурдина воспользовалась случаем. В черном джипе Юлиана мы нашли автоматную гильзу. Чтобы хоть как-то реабилитировать сына, Парфеновна приплела аналогичный автомобиль. Был ли он на самом деле, не знаю.
– Свидетелей не опрашивали?
– Время было неподходящее. Полночь. Ни в одном доме не светились окна. Поручил Кухнину спозаранку этим заняться.
Глава XXX
Участковый Кухнин, вернувшись с места происшествия домой, прилег на диван, чтобы прикорнуть до рассвета. Вывел его из недолгой дремы раскукарекавшийся горластый петух. Стараясь не разбудить семью, Кухнин тихо умылся, на скорую руку позавтракал и отправился выполнять задание Голубева. Первым делом он обошел дворы, где, несмотря на раннее утро, хозяева уже встали и занимались уходом за домашним скотом. О ночном происшествии никто из опрошенных ничего не знал. Лишь одна пожилая женщина сказала, будто ночью то ли во сне, то ли наяву слышала короткий раскат грома.
Возле «Марианны» Кухнин увидел Настю Веснину – грудастую толстуху лет под тридцать, работавшую у Дурдиной техничкой. На этот раз Настя сердито подметала асфальтированную площадку перед входом в магазин.
– Ты что не своим делом занимаешься? – подойдя к ней, спросил участковый.
– Баба Яга заставила, – недовольно буркнула Веснина.
– Римма Парфеновна?
– Ну, а кто же… Только я не дура, как Прошка Пимокатов, задарма вкалывать. Раз – другой подмету и откажуся. Совсем охамела скряга. За техничку и подсобницу ишачу, а получаю всего-то полторы тысячи. По нынешним ценам разве это деньги? Это сдача. Теперь еще и Прошкину обязанность на меня взвалила.
– А Прохор куда делся?
– Хрен его знает, придурка. Наверно, запил… – Настя метлой показала на добротный дом у тополя, где ночью подбирали автоматные гильзы. – Купчик Пимен Карпович сбил с панталыку слабоумного.
– Выпивкой?
– Нека, деньгами. Купил старик полный грузовик березовых чурок. Прошка за день расколол их на дрова, и Купчик заплатил ему три сотняги. Мог бы ветеран так здоровски не раскошеливаться. Прошку что ни попроси сделать у него один тариф: «На бутылку пива дашь?» Баба Яга платила придурку за уборку территории сто рублей в месяц, а тут в один день – триста. Вот слабоумный и возгордился: «Дрова колоть выгоднее».
– Ты ведь в соседях с Купчиком живешь.
– Ну, а где же.
– Ночью стрельбу слышала?
– Нека.
– Так крепко спишь?
– Еще как крепко. Ночью меня из пушки не разбудишь. Утром пришла на работу, а в магазине окна продырявлены. Хозяйка зверем рычит.
– Какие разговоры идут?
– Продавщицы меж собой хихикают и что попало шепчут. Маловато, мол, жадной ведьме накрошили. Надо бы покруче «Марианну» разгромить.
– Не уважают хозяйку?
– За какие милости ее уважать… Она и раньше была стервой, а теперь, когда сына заподозрили в убийстве, совсем остервенела. Если б в райцентре было где устроиться на работу, мы бы пионерским строем враз все ушли от Бабы Яги.
– О том, кто ночью стрелял, не говорят?
– Шепчутся, будто рэкетиры осерчали на ведьму за то, что отказалась платить за «крышу».
– Раньше платила?
– Регулярно. Взбрындела ведьма, когда увешанный наградами Юлиан вернулся из Чечни. Такой королевой стала – не подступись. Теперь, как Юлиана арестовали, лафа Бабы Яги кончилась.
Кухнин словно удивился:
– Разве Юлиан арестован?
– Ну, так базарят… – Веснина, будто испугавшись, торопливо принялась мести. – Иди с Купчиком поговори на эту тему. Пимен Карпович лучше киношного Штирлица все знает.
– А ты чего испугалась?
– Испугаешься… Если ведьма увидит, что с тобой болтаю, она всю мою душу вывернет наизнанку.
– Скажи ей, что мы про любовь болтали.
– Придется соврать. Иначе мне каюк. Отваливай по-быстрому отсюда…
Ветеран Отечественной войны, бывший полковой разведчик, награжденный шестью боевыми орденами и несметным количеством юбилейных медалей, Пимен Карпович Купчик, несмотря на солидный возраст, обладал неиссякаемой энергией. Невысокого роста, с круглым животикам, он постоянно был чем-нибудь занят. Но, если появлялся собеседник, сразу бросал работу и мог часами вести разговор неважно на какую тему. На этот раз Кухнин застал старика за починкой будильника. На приветствие участкового ветеран по-военному отчеканил:
– Здравия желаю, околоточный начальник! – И, сняв старинные роговые очки, показал на табурет возле стола. – Садись, Толян, давно мы с тобой не беседовали. А потолковать ныне есть о чем. События на нашей улице разворачиваются нешуточные. Юлиана Дурдина, говорят, посадили, а?…
– До «посадки» еще далеко, но процесс уже пошел, – уклончиво ответил Кухнин. – Интересно, откуда такие сведения в райцентре появились?
Купчик отодвинул в сторону будильник и хитро подмигнул:
– Земля слухом полнится.
– Расплывчато, Карпыч, говоришь.
– Могу конкретизировать. Соседка моя, известная тебе Настя Веснина, сожительствовала с блатягой, изрисованным синими наколками. Неделю назад тот уехал в Новосибирск. Чего там натворил, не знаю, только оказался в изоляторе, где следствие ведут. А два дня назад новосибирский следователь вызвал Веснину для свидетельских показаний. И вот там, дожидаясь допроса, Настена видела, как вооруженный конвоир куда-то повел Юлиана, закованного в наручники.
– Выходит, что слух пошел от Весниной?
– От нее. Сгоряча Настя рассказала об увиденном факте Римме Парфеновне. Дурдина быстро смоталась в Новосибирск. Приехала оттуда мрачнее грозовой тучи и приказала Насте держать язык за зубами. А у Настены ничего в тайне не держится. У нее, как у пьяного мужика, что на уме, то и на языке. – Купчик вновь хитровато подмигнул. – Такие вот события на нашей улице. Коли ты сказал, что процесс пошел, то сидеть Юлиану на скамейке подсудимых неминуемо.
– Почему так думаешь?
– Потому что, по моим приметам, Юлиан занимался опасными делами.
– Что это за дала?
– Всякие разные.
– Опять расплывчатый ответ.
– Не спеши. Будет тебе и конкретика. О наглых штрафах гаишников на автотрассе слыхал?
– Слышал.
– Вот с этого и начну. В первых числах апреля ездил я на своем «Жигуле» в Новосибирск за добротными шаровыми опорами. В райцентре поддельную дребедень продают. Возвращаясь домой, так проголодался, что решил сделать крюк через Раздольное, чтобы в шашлычной заморить червячка. Подъехал к «харчевне», там серебристый «Мерседес» стоит с синими, как у милиции, номерами. Машина приметная. Много раз ее видал возле «Марианны». И даже Госномер помню: А 576 УР 54 Рус. Ну, думаю, язви его подери, автомобиль знакомый, а номер другой. К тому же еще и милицейский. По привычке былого разведчика, захотелось разгадать такую шараду. Притаился в «Жигулях». Минут через несколько из шашлычной вышли три гренадера в форме гаишников. И один из них – мать моя женщина! – Юлиан Дурдин. Спокойно сели в «Мерседес» и газанули на трассу. Улавливаешь связь со штрафами?
– Улавливаю.
– Конкретный пример?
– Конкретный.
– Дальше – больше. Ранним утром после ночи, когда у ресторана убили женщину и мужчину, я своими глазами видел, как Прохор Пимокатов возле дурдинского гаража мыл снаружи черный джип Юлиана. Вскоре к «Марианне» подкатил знакомый серебристый «Мерседес», но уже со своим законным Госномером. Юлиан с дорожным чемоданчиком подсел к приехавшим друзьям и… до сих пор здесь не появляется. Заковыристый вопрос: с чего это вдруг Дурдин удрал из райцентра сразу после нашумевшего убийства?
– Видимо, была серьезная причина.
– Верно, без причины смерти не бывает.
– Пимокатов, когда вымыл джип, ничего от Дурдина не унес? – спросил Кухнин.
– Конкретно ответить не могу. Прохор, как всегда, ушел от дурдинского гаража с метлой и потащил за собой на веревке большую картонную коробку, в которую мусор собирает. Что, кроме мусора, находилось в той коробке, мне неизвестно.
– Понимаешь, Карпыч, автомат Калашникова не можем найти.
Купчик прищурился:
– Из окна видел сегодня ночью, как ваша бригада гильзы возле тополя собирала. Много нашли?
– Все десять штук собрали.
– Я так и предполагал, что не больше десяти выстрелов прогремело.
– Не видел, кто стрелял?
– Признаться, толком не разглядел. Когда, проснувшись от стрельбы, кинулся к окну, стрелок, сгорбившись, уже бежал к переулку на соседнюю улицу.
– Он разве не в джипе уехал?
– Ни джипа, ни иной машины не было.
– А Дурдина утверждает, что был черный джип.
– Не слушай Парфеновну. Она или во сне это увидала, иди из хитрых соображений отводит грех от великовозрастного сынка, прижитого с армянином.
– Почему «прижитого»?
– Потому, что Парфеновна никогда замужем не была. Не нашлось русского мужика, чтобы жениться на большеносой образине.
Кухнин улыбнулся:
– Отчего, Карпыч, так люто ненавидишь хозяйку «Марианны»?
– Оттого, Толян, что жадюга погубила хорошее дело. Когда «Марианной» командовала Жанка Мерцалова, в магазин приятно было зайти. Качественные продукты продавались по божеским ценам. Улыбчивые продавщицы радовались покупателям. Теперь заходить в «Марианну» страшно. Хозяйка – зверь, девки за прилавком – хамки. Продтовары никудышные, а цены заоблачные. Не напрасно автоматчик стеганул по окнам хамского заведения.
– Попробуй все-таки вспомнить, как он выглядел?
Купчик задумался:
– Без очков вдали я слабовато вижу. Да и лунная ночь – не солнечный день. Приметились мне, пожалуй, только широкие клеши, вроде как у Прохора Пимокатова.
– Не Прошка ли это был?
– Сомнительно, чтобы малоразвитому недотепе доверили заряженный автомат. Да и откуда Прохору освоить стрельбу. Он, может, только из рогатки в детстве с пацанами стрелял.
– Сегодня Пимокатов почему-то не пришел подметать у «Марианны». Веснина предполагает, будто он запил после твоих щедрот.
– Какие щедроты? – удивился Купчик. – Всего-то заплатил парню по совести. Относительно запоя, скажу так: Прохор не из тех забулдыг, которые ради выпивки напрочь забывают о работе. Он, как заведенный робот, и тверезый, и под градусом подметает добросовестно. Наверно, что-то иное отвлекло парня. Чтобы не гадать на бобах, сходи к нему. Узнать у Прохора правду проще, чем с горы скатиться. Он ведь божий человек, святая простота. Где живет, знаешь?
– Знаю. На соседней улице, за переулком.
– Вот и дуй не стой туда.
…Прохор Пимокатов совершенно трезвый сидел на крылечке старой избы и, завернув до колен широченные «клеши», растирал ладонями оголенные икры ног. Возле крыльца стояла большая картонная коробка полная мусора. Поверх нее лежала метла. На вопрос Кухнина – как дела? – «божий человек» привычно выставил руку с оттопыренным большим пальцем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Не прекращайте поиск.
– Будем рыть землю до победного конца, – заверил Бирюкова Слава.
В это время никто из участников разговора не предполагал, что ночью следующих суток в райцентре пророкочет автоматная очередь.
Глава XXIX
В дежурной части РОВД телефонный звонок раздался в полночь.
Испуганный женский голос с сонной хрипотцой истерично прокричал:
– По магазину «Марианна» стреляют! Приезжайте немедленно! – И в трубке зачастили короткие гудки.
Минут через десять дежурившие в эту ночь по районному отделу милиции Слава Голубев и эксперт-криминалист Тимохина подъехали в оперативной машине к месту происшествия. У входа в магазин их встретила возмущенная Римма Парфеновна Дурдина. Непричесанная, в наспех подпоясанном длинном халате она с демонической злостью напустилась на Голубева, выскочившего из машины первым:
– До каких пор в нашем захолустье будут твориться столичные безобразия?!
– Что, собственно, произошло? – спросил Слава.
– Ослепли, что ли?! – Дурдина показала на освещенные изнутри магазина большие окна. – Небьющееся стекло бандиты изрешетили пулями. Это тысячи убытка! Да бутылок с ликероводочными напитками расхлестали вдребезги не на одну тысячу.
– Не видели, кто стрелял?
– Из черного джипа, как градом, шарахнули по окнам!
– В какую сторону уехали?
– Кажется, к выезду из райцентра.
– Точно не знаете?
– У меня нет прибора, чтобы в темноте видеть.
Голубев взглянул на яркий серп луны:
– Нынешняя ночь не так уж и темна…
– Вот и ловите бандитов пока светло, – съязвила Дурдина и вновь стала наливаться яростью: – Никого. вы не поймаете! При обыске прокурор требовал от меня выдать автомат. Жалко, что его сейчас здесь нету. Хотя мне хочется плакать, но я рассмеялась бы ему в лицо.
– Иной раз поплакать полезнее, чем смеяться, – сказал Голубев. – Говорят, смеется тот, кто смеется последним.
– Не учите меня жить!
– Извините, я не учителем работаю, – отпарировал Слава и направился к Тимохиной, которая осматривала пулевые отверстия в оконных стеклах. Подойдя, спросил: – Много дырок?
– В стекле – семь. Три пули расплющились, угодив в кирпичную стенку между окнами, – ответила эксперт-криминалист.
– Разброс пуль очень большой, – глядя на отверстия в стеклах, сказал Слава. – Парфеновна говорит, будто из проезжавшего джипа по окнам шарахнули, но на дороге гильз не видно.
– Скорее, стрелок был неопытный, – Тимохина показала на огромный тополь у противоположной стороны улицы. – Надо поискать возле того дерева. Похоже, оттуда стреляли.
К магазину прибежал поднятый по тревоге участковый Кухнин с двумя похожими на студентов парнями. Запыхавшись, проговорил:
– Женихов… с любовного свидания увел… в понятые.
– Спасибо, Анатолий, – сказал Голубев. – Благодаря твоей смекалке, не станем среди ночи беспокоить соседей. Пойдемте искать вещественные доказательства стрельбы.
Как и предполагала Тимохина, справа от тополя, если смотреть на магазин, в радиусе каких-то пяти-шести метров быстро отыскали десяток стреляных гильз от автомата Калашникова. Гильзы были совсем «свежими», не утратившими запаха пороховой гари. Молчаливо наблюдавшая за поиском Дурдина неожиданно сказала:
– Вот, оказывается, откуда стреляли.
– Выходит, что черного джипа не было? – спросил Голубев.
– Был. Понимаете, я проснулась от грохота выстрелов. Сразу посмотрела в окно и увидела джип, сорвавшийся на полный ход с этого места.
– А того, кто стрелял, не видели?
– Не видала. Наверное, он успел сесть в машину.
– С таким же успехом можно было отстреляться из машины. Ради чего стрелок вылез из джипа?
– Узнайте это у него, – грубо ответила Дурдина и с язвинкой прибавила: – Если поймаете.
– Куда он, суслик, денется. Поймаем, – сказал Слава.
Кроме гильз, при осмотре торгового зала «Марианны» удалось найти пригодную для идентификации пулю, застрявшую в мешке с сахарным песком. Перед отъездом с места происшествия Голубев с глазу на глаз обратился к Кухнину:
– Анатолий, чэпэ произошло на твоем участке. Интуиция мне подсказывает, что организаторы стрельбы обитают в этом краю. Приложи все силы и смекалку к их поиску. Как только наступит утро, поговори с жильцами улицы. Может, свидетели найдутся. Автомат нам нужен до зарезу.
– Постараюсь, Дмитрич, – заверил участковый. – Но, честно признаться, стрельба эта выглядит бессмысленной хулиганской бравадой.
– Смысл, Толя, узнаем позднее, когда задержим «хулигана», который здесь «бравировал».
Утром Голубев доложил Бирюкову о ночном происшествии. Присутствовавший при разговоре следователь Лимакин, как и Кухнин, недоуменно проговорил:
– Странная стрельба. Не вижу смысла.
– Может, ошибаюсь, но смысл, по-моему, есть, – сказал Слава. – Лена Тимохина исследовала гильзы и извлеченную из мешка с сахаром пулю. Они отстреляны из того же автомата, из которого убиты Шиферова и Ремер. На основе такого факта, подумай: подозреваемая нами троица друзей сидит в следственном изоляторе, а автомат продолжает стрелять…
Лимакин наморщил лоб:
– Неужели не тех подозреваем? Или кто-то из соучастников надумал отвести подозрение от друзей?
– Вопрос щекотливый. На мой взгляд, стреляли разные люди. «Девятку» Ремера кучно изрешетил явно профессионал. А по магазину десятипатронную очередь выпустил вроде как новобранец. В его неопытных руках автомат плясал, будто черт, выскочивший из табакерки.
– Для отвода глаз изобразить плохого стрелка мог и профессионал.
– Это само собой, но… Если хотели отвести подозрение от друзей, надо было сохранить «почерк» стрельбы. В данном случав получилось нечто противоположное.
– Да, что-то здесь не вяжется, – подумав, согласился Лимакин.
– И совсем уж мне не понятно, – продолжил Голубев, – почему именно по окнам дурдинской «Марианны» пульнули? То ли из какой-то мести, то ли по глупости…
– Ущерб большой причинен магазину? – спросил Бирюков.
– Тысяч на десять-пятнадцать. Для бизнеса Дурдиной – это сущий пустяк.
– Черный джип во время стрельбы не выдумка Риммы Парфеновны?
– По-моему, Игнатьич, Дурдина воспользовалась случаем. В черном джипе Юлиана мы нашли автоматную гильзу. Чтобы хоть как-то реабилитировать сына, Парфеновна приплела аналогичный автомобиль. Был ли он на самом деле, не знаю.
– Свидетелей не опрашивали?
– Время было неподходящее. Полночь. Ни в одном доме не светились окна. Поручил Кухнину спозаранку этим заняться.
Глава XXX
Участковый Кухнин, вернувшись с места происшествия домой, прилег на диван, чтобы прикорнуть до рассвета. Вывел его из недолгой дремы раскукарекавшийся горластый петух. Стараясь не разбудить семью, Кухнин тихо умылся, на скорую руку позавтракал и отправился выполнять задание Голубева. Первым делом он обошел дворы, где, несмотря на раннее утро, хозяева уже встали и занимались уходом за домашним скотом. О ночном происшествии никто из опрошенных ничего не знал. Лишь одна пожилая женщина сказала, будто ночью то ли во сне, то ли наяву слышала короткий раскат грома.
Возле «Марианны» Кухнин увидел Настю Веснину – грудастую толстуху лет под тридцать, работавшую у Дурдиной техничкой. На этот раз Настя сердито подметала асфальтированную площадку перед входом в магазин.
– Ты что не своим делом занимаешься? – подойдя к ней, спросил участковый.
– Баба Яга заставила, – недовольно буркнула Веснина.
– Римма Парфеновна?
– Ну, а кто же… Только я не дура, как Прошка Пимокатов, задарма вкалывать. Раз – другой подмету и откажуся. Совсем охамела скряга. За техничку и подсобницу ишачу, а получаю всего-то полторы тысячи. По нынешним ценам разве это деньги? Это сдача. Теперь еще и Прошкину обязанность на меня взвалила.
– А Прохор куда делся?
– Хрен его знает, придурка. Наверно, запил… – Настя метлой показала на добротный дом у тополя, где ночью подбирали автоматные гильзы. – Купчик Пимен Карпович сбил с панталыку слабоумного.
– Выпивкой?
– Нека, деньгами. Купил старик полный грузовик березовых чурок. Прошка за день расколол их на дрова, и Купчик заплатил ему три сотняги. Мог бы ветеран так здоровски не раскошеливаться. Прошку что ни попроси сделать у него один тариф: «На бутылку пива дашь?» Баба Яга платила придурку за уборку территории сто рублей в месяц, а тут в один день – триста. Вот слабоумный и возгордился: «Дрова колоть выгоднее».
– Ты ведь в соседях с Купчиком живешь.
– Ну, а где же.
– Ночью стрельбу слышала?
– Нека.
– Так крепко спишь?
– Еще как крепко. Ночью меня из пушки не разбудишь. Утром пришла на работу, а в магазине окна продырявлены. Хозяйка зверем рычит.
– Какие разговоры идут?
– Продавщицы меж собой хихикают и что попало шепчут. Маловато, мол, жадной ведьме накрошили. Надо бы покруче «Марианну» разгромить.
– Не уважают хозяйку?
– За какие милости ее уважать… Она и раньше была стервой, а теперь, когда сына заподозрили в убийстве, совсем остервенела. Если б в райцентре было где устроиться на работу, мы бы пионерским строем враз все ушли от Бабы Яги.
– О том, кто ночью стрелял, не говорят?
– Шепчутся, будто рэкетиры осерчали на ведьму за то, что отказалась платить за «крышу».
– Раньше платила?
– Регулярно. Взбрындела ведьма, когда увешанный наградами Юлиан вернулся из Чечни. Такой королевой стала – не подступись. Теперь, как Юлиана арестовали, лафа Бабы Яги кончилась.
Кухнин словно удивился:
– Разве Юлиан арестован?
– Ну, так базарят… – Веснина, будто испугавшись, торопливо принялась мести. – Иди с Купчиком поговори на эту тему. Пимен Карпович лучше киношного Штирлица все знает.
– А ты чего испугалась?
– Испугаешься… Если ведьма увидит, что с тобой болтаю, она всю мою душу вывернет наизнанку.
– Скажи ей, что мы про любовь болтали.
– Придется соврать. Иначе мне каюк. Отваливай по-быстрому отсюда…
Ветеран Отечественной войны, бывший полковой разведчик, награжденный шестью боевыми орденами и несметным количеством юбилейных медалей, Пимен Карпович Купчик, несмотря на солидный возраст, обладал неиссякаемой энергией. Невысокого роста, с круглым животикам, он постоянно был чем-нибудь занят. Но, если появлялся собеседник, сразу бросал работу и мог часами вести разговор неважно на какую тему. На этот раз Кухнин застал старика за починкой будильника. На приветствие участкового ветеран по-военному отчеканил:
– Здравия желаю, околоточный начальник! – И, сняв старинные роговые очки, показал на табурет возле стола. – Садись, Толян, давно мы с тобой не беседовали. А потолковать ныне есть о чем. События на нашей улице разворачиваются нешуточные. Юлиана Дурдина, говорят, посадили, а?…
– До «посадки» еще далеко, но процесс уже пошел, – уклончиво ответил Кухнин. – Интересно, откуда такие сведения в райцентре появились?
Купчик отодвинул в сторону будильник и хитро подмигнул:
– Земля слухом полнится.
– Расплывчато, Карпыч, говоришь.
– Могу конкретизировать. Соседка моя, известная тебе Настя Веснина, сожительствовала с блатягой, изрисованным синими наколками. Неделю назад тот уехал в Новосибирск. Чего там натворил, не знаю, только оказался в изоляторе, где следствие ведут. А два дня назад новосибирский следователь вызвал Веснину для свидетельских показаний. И вот там, дожидаясь допроса, Настена видела, как вооруженный конвоир куда-то повел Юлиана, закованного в наручники.
– Выходит, что слух пошел от Весниной?
– От нее. Сгоряча Настя рассказала об увиденном факте Римме Парфеновне. Дурдина быстро смоталась в Новосибирск. Приехала оттуда мрачнее грозовой тучи и приказала Насте держать язык за зубами. А у Настены ничего в тайне не держится. У нее, как у пьяного мужика, что на уме, то и на языке. – Купчик вновь хитровато подмигнул. – Такие вот события на нашей улице. Коли ты сказал, что процесс пошел, то сидеть Юлиану на скамейке подсудимых неминуемо.
– Почему так думаешь?
– Потому что, по моим приметам, Юлиан занимался опасными делами.
– Что это за дала?
– Всякие разные.
– Опять расплывчатый ответ.
– Не спеши. Будет тебе и конкретика. О наглых штрафах гаишников на автотрассе слыхал?
– Слышал.
– Вот с этого и начну. В первых числах апреля ездил я на своем «Жигуле» в Новосибирск за добротными шаровыми опорами. В райцентре поддельную дребедень продают. Возвращаясь домой, так проголодался, что решил сделать крюк через Раздольное, чтобы в шашлычной заморить червячка. Подъехал к «харчевне», там серебристый «Мерседес» стоит с синими, как у милиции, номерами. Машина приметная. Много раз ее видал возле «Марианны». И даже Госномер помню: А 576 УР 54 Рус. Ну, думаю, язви его подери, автомобиль знакомый, а номер другой. К тому же еще и милицейский. По привычке былого разведчика, захотелось разгадать такую шараду. Притаился в «Жигулях». Минут через несколько из шашлычной вышли три гренадера в форме гаишников. И один из них – мать моя женщина! – Юлиан Дурдин. Спокойно сели в «Мерседес» и газанули на трассу. Улавливаешь связь со штрафами?
– Улавливаю.
– Конкретный пример?
– Конкретный.
– Дальше – больше. Ранним утром после ночи, когда у ресторана убили женщину и мужчину, я своими глазами видел, как Прохор Пимокатов возле дурдинского гаража мыл снаружи черный джип Юлиана. Вскоре к «Марианне» подкатил знакомый серебристый «Мерседес», но уже со своим законным Госномером. Юлиан с дорожным чемоданчиком подсел к приехавшим друзьям и… до сих пор здесь не появляется. Заковыристый вопрос: с чего это вдруг Дурдин удрал из райцентра сразу после нашумевшего убийства?
– Видимо, была серьезная причина.
– Верно, без причины смерти не бывает.
– Пимокатов, когда вымыл джип, ничего от Дурдина не унес? – спросил Кухнин.
– Конкретно ответить не могу. Прохор, как всегда, ушел от дурдинского гаража с метлой и потащил за собой на веревке большую картонную коробку, в которую мусор собирает. Что, кроме мусора, находилось в той коробке, мне неизвестно.
– Понимаешь, Карпыч, автомат Калашникова не можем найти.
Купчик прищурился:
– Из окна видел сегодня ночью, как ваша бригада гильзы возле тополя собирала. Много нашли?
– Все десять штук собрали.
– Я так и предполагал, что не больше десяти выстрелов прогремело.
– Не видел, кто стрелял?
– Признаться, толком не разглядел. Когда, проснувшись от стрельбы, кинулся к окну, стрелок, сгорбившись, уже бежал к переулку на соседнюю улицу.
– Он разве не в джипе уехал?
– Ни джипа, ни иной машины не было.
– А Дурдина утверждает, что был черный джип.
– Не слушай Парфеновну. Она или во сне это увидала, иди из хитрых соображений отводит грех от великовозрастного сынка, прижитого с армянином.
– Почему «прижитого»?
– Потому, что Парфеновна никогда замужем не была. Не нашлось русского мужика, чтобы жениться на большеносой образине.
Кухнин улыбнулся:
– Отчего, Карпыч, так люто ненавидишь хозяйку «Марианны»?
– Оттого, Толян, что жадюга погубила хорошее дело. Когда «Марианной» командовала Жанка Мерцалова, в магазин приятно было зайти. Качественные продукты продавались по божеским ценам. Улыбчивые продавщицы радовались покупателям. Теперь заходить в «Марианну» страшно. Хозяйка – зверь, девки за прилавком – хамки. Продтовары никудышные, а цены заоблачные. Не напрасно автоматчик стеганул по окнам хамского заведения.
– Попробуй все-таки вспомнить, как он выглядел?
Купчик задумался:
– Без очков вдали я слабовато вижу. Да и лунная ночь – не солнечный день. Приметились мне, пожалуй, только широкие клеши, вроде как у Прохора Пимокатова.
– Не Прошка ли это был?
– Сомнительно, чтобы малоразвитому недотепе доверили заряженный автомат. Да и откуда Прохору освоить стрельбу. Он, может, только из рогатки в детстве с пацанами стрелял.
– Сегодня Пимокатов почему-то не пришел подметать у «Марианны». Веснина предполагает, будто он запил после твоих щедрот.
– Какие щедроты? – удивился Купчик. – Всего-то заплатил парню по совести. Относительно запоя, скажу так: Прохор не из тех забулдыг, которые ради выпивки напрочь забывают о работе. Он, как заведенный робот, и тверезый, и под градусом подметает добросовестно. Наверно, что-то иное отвлекло парня. Чтобы не гадать на бобах, сходи к нему. Узнать у Прохора правду проще, чем с горы скатиться. Он ведь божий человек, святая простота. Где живет, знаешь?
– Знаю. На соседней улице, за переулком.
– Вот и дуй не стой туда.
…Прохор Пимокатов совершенно трезвый сидел на крылечке старой избы и, завернув до колен широченные «клеши», растирал ладонями оголенные икры ног. Возле крыльца стояла большая картонная коробка полная мусора. Поверх нее лежала метла. На вопрос Кухнина – как дела? – «божий человек» привычно выставил руку с оттопыренным большим пальцем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20