Там речь была повторена слово в слово. Затем еще раз… Когда телепат отошел от четвертого саркофага, до обещанного момента оставалось от силы полчаса. Пора было возвращаться в рубку.
Подчиненные Митчелла уже оправился после «размораживания» и навел в головном отсеке полный порядок. Из экипажа «Дальнего поиска» на борту древнего звездолета оставались только Граймс, Соня и Мэйхью. Остальные уже вернулись на свой корабль.
— Мы покидаем вас, капитан, проговорил Граймс, пожимая руку Митчеллу. — До встречи в нашем мире — надеюсь, все пройдет, как задумано.
Митчелл засмеялся:
— Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасен, как его описал мистер Мэйхью?
— Сделайте небольшую скидку на его патриотизм, капитан.
— Но вам вовсе не обязательно оставаться на Лорне, — вмешалась Соня. — Наша Служба с удовольствием поможет вашим колонистам переселиться на любые планеты — куда им захочется.
— Несомненно, — с многозначительным видом кивнул Граймс. — У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы.
— Старая шутка, Джон.
— Может быть, Соня. Но она весьма близка к истине.
Коммодор отстегнул перчатку своего скафандра, чтобы пожать руку Митчеллу, затем снова надел и тщательно проверил все соединения. Соня и Мэйхью помогали друг другу закрепить шлемы. Когда все трое были готовы, один из офицеров проводил их к выходному шлюзу.
Они сами не заметили, как оказались на борту «Поиска». Мысли были заняты другим. Восстановление атмосферы в камере занимало несколько минут, но эти минуты показались бесконечными. Едва внутренний люк открылся, все трое тут же бросились в рубку. Там уже собрался весь экипаж «Поиска». Древний корабль все также висел в пустоте, залитый светом прожекторов. Люди ждали, глядя то в иллюминаторы, то на судовой хронометр… сначала на минутную стрелку, затем на секундную… Вот она перевалила за намеченное время, и пошла отсчитывать первую минуту опоздания…
Граймс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью спокойно сказал:
— Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже указывает им путь…
— Все равно, не понимаю, каким образом это должно получиться, — негромко сказал Рэнфрю.
— Но ведь один раз это уже получилось, лейтенант, — отозвался Кэлхаун. — И не только у них. Заметьте, никакие технические средства…
Он взглянул в иллюминатор и красноречиво кивнул. Там уже ничего не было.
«Черт, — подумал Граймс, — поисковые прожекторы накрылись… Но у них должна быть освещена рубка!»
— На радаре пусто, — объявил Суинтон.
— Получилось, — прошептал Мэйхью. — Получилось…
Глава 23
Раз получилось с кораблем капитана Митчелла, должно получиться и у них. Реквизированный лозоходец по-прежнему спал в своем хрустальном гробу — спал и видел сладостные сны. Несмотря на усталость, Мэйхью выразил желание немедленно взяться за работу. Но как отвратить мысль человека от земных радостей, по которым он изголодался, и заставить думать о холоде и пустоте, о месте вне пространства и времени, пропасти между Вселенными?
Задача была не из легких. По сути, Дженкинс жил только в своих снах и только ради своих снов. В реальной жизни этот человек был полностью лишен каких бы то ни было плотских наслаждений. В присутствии жены, которая придерживалась самых строгих пуританских взглядов, он не мог себе позволить даже кружки пива или куска хорошо приготовленного мяса. Но во сне никто не мог ему помешать получить все, что угодно. Сны спасали его от беспросветной, унылой реальности.
Но Мэйхью был настойчив. Медленно, но верно он разрушал этот лучезарный образ. Его голос то стихал до неслышного шепота, то разносился по всему двигательному отсеку — медицинский отсек оказался слишком тесен для этого допотопного устройства, и саркофаг пришлось установить в подсобном помещении. Голос псионика завораживал. И не раз тем, кто находился на борту, казалось, что освещение начинает меркнуть, а корабль погружается в темноту и холод. Медленно, настойчиво он разрушал сад наслаждений, созданный воображением Дженкинса.
Вот он садится за стол. Скатерть сияет белизной, любезно улыбаются официанты… Но бифштекс пережарен, тупой нож едва разрезает его. Вино отдает пробкой, сыр оказывается невызревшим, а хлеб черствым…
Он сидит за стойкой бара. Перед ним кружка пива, но он едва может к ней прикоснуться: пиво теплое и кисловатое…
И так всякий раз. Бутерброд — без горчицы… Порции — или слишком большие, или слишком маленькие…
Мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу — но именно это отличает мечту от реальности. И спящий начинал испытывать тревогу и раздражение. Обворожительная блондинка улыбается, показывая почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее исходит зловоние… Темноволосая красавица изгибается в сладострастном танце, сбрасывает платье… Ее роскошное тело покрыто отвратительными язвами и нарывами…
И так далее, в том же духе.
Конечно, сны Дженкинса трудно было назвать возвышенными. Но в его мечтах не было ничего извращенного. Зная о том, что происходит, Граймс испытывал нечто вроде угрызений совести. Благодаря стараниям Мэйхью, они лишались всякой привлекательности.
Вот он, вырвавшись из объятий похотливой ведьмы, бежит, бежит… И наконец останавливается. Перед ним зияет черная бездонная пропасть. Он стоит на краю, пошатываясь, объятый стыдом и страхом, а с небес на него грозно взирают божественные создания, так почитаемые его женой. Он вздрагивает, делает шаг — и вот уже скользит вниз, тщетно цепляясь руками за траву. Хрупкие лепестки рвутся, он неотвратимо катится к пропасти, срывается и падает, падает…
В холод и пустоту…
Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его ногами, и это Абсолютное Ничто хуже Ада, которым его столько раз пугала жена…
Он падает в холодную черную пустоту. В его руках — его последняя надежда, последняя ниточка, которая может вывести его в знакомый мир, его единственный друг. Больше неоткуда ждать помощи — кроме как от этой изогнутой спицы в его руках. Но что она может нащупать в этой пустоте? И она покачивается в его руках — холодная, безжизненая…
И вдруг спица вздрагивает. Она чуть поворачивается в руке — и вот ее острый кончик указывает туда, где среди кромешной тьмы уже можно различить тусклую белесую звездочку. Она растет, она разгорается все ярче и ярче — и вот впереди сияет серебряное солнце, а вокруг него плывет прекрасная планета, где в зеленых садах гуляют красивые женщины, а под деревьями, чьи ветви гнутся под тяжестью налитых плодов, стоят столы, уставленные изысканными яствами…
— Но это не Лорн, — тихо проговорил Граймс.
— Это не Лорн, — эхом отозвалась Соня.
— Лорн, — торжественно произнес Мэйхью, — эта планета называется Лорн. Прекрасный мир, который открыт для Вас… Спица в Ваших руках уже не вращается. Она указывает Вам путь, как стрелка компаса. Она указывает на эту планету… Вы пересекаете черную пропасть… Из пропасти сна Вы перебрасываете мостик в реальность, нужно лишь следовать за рамкой… она ведет Вас, влечет, тянет…
— Куда она его влечет? — прервал Граймс.
— Как это «куда»? — отозвался Мэйхью, и на его губах появилась лукавая улыбка. — На Лорн, конечно! У него чрезвычайно сильные сновидения.
Внезапно и резко завыла сирена, и опять — буква «А» кодом Морзе… В который раз…
Глава 24
За иллюминатором сияла звездной россыпью Линза Галактики, а справа, закрывая собой все небо, белел Лорн, похожий на комок жемчужной ваты. Сквозь разрывы облачного покрова угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон так опешил, что запустил вспомогательные двигатели без предупреждения, чтобы не проскочить устойчивую орбиту. Все, кто не успел занять компенсаторные кресла, попадали на пол. А в динамиках межкорабельной связи надрывался странно знакомый голос:
— «Стар Фейрер» — неизвестному судну! «Стар Фейрер» — неизвестному судну! Отзовитесь! «Стар Фейрер» — неизвестному судну! Немедленно отзовитесь! Назовите себя!
Рэнфрю судорожно крутил ручки настройки, пытаясь поймать видеосигнал. Всегда лучше видеть собеседника — вне зависимости от его намерений. Граймс приподнялся и посмотрел на матовую полусферу масс-индикатора. Так и есть. Небольшая яркая искорка — чужое судно — быстро приближалась к центру. Через несколько минут расстояние будет достаточным для устойчивой видеосвязи.
— Назовите себя! — продолжал надрываться динамик.
Граймс взял микрофон и спокойно произнес:
— «Дальний поиск». Вспомогательный корабль Военно-Космического Флота Конфедерации Миров Приграничья. Назовите себя.
Из динамика раздался невнятный звук, который, по-видимому, должен был выражать недоверие, затем прежний голос произнес:
— «Дальний поиск»? Военно-Космический Флот Конфедерации? Впервые слышу. Вы там что, с ума посходили? Или перепились?
— Нет, — прошептала Соня, — не может быть…
Граймс быстро обернулся. Одного взгляда было достаточно.
По центральному экрану НСТ-передатчика еще пробегала рябь, но изображение наконец-то появилось.
Судя по всему, это была рубка. Вот панель управления, вот масс-индикатор… Но она выглядела более чем непривычно. А в кресле навигатора, уставясь на дисплей какого-то прибора, напоминающего радар, сидел человек в униформе. Граймс узнал его с первого взгляда. Этот человек был капитаном «Королевы Полюса» и разбил ее, совершая посадку на площадку Центрального космопорта планеты Далекой. Граймс был назначен председателем следственной комиссии по этому делу. Вскоре выяснилось, что эта работа была всего лишь прикрытием его — бывший капитан «Королевы Полюса» как и Соня, был офицером разведотдела ФИКС. И они с Соней были…
Коммодор толчком развернул кресло.
— Ну что же… — он очень хотел, чтобы сожаление в его голосе показалось шутливым. — Насколько я понимаю, Вы нашли то, что искали. Ваша цель достигнута. Был очень рад с Вами познакомиться.
Она ответила:
— Я уже давно нашла то, что искала. И поверьте, Джон… Я тоже очень рада, что с Вами познакомилась.
— Кажется, я настроил изображение, — зачем-то сказал Рэнфрю. — Но наш сигнал, кажется, до них еще не дошел.
— «Стар Фейрер» — неизвестному судну! «Стар Фейрер» — неизвестному судну! Приготовьтесь к встрече инспекционной комиссии.
— Вы можете быть свободны, коммандер Веррилл, — проговорил Граймс. — Вам надо подготовиться к встрече.
Жаль, конечно, что все закончилось, даже не начавшись… Но в его возрасте уже нельзя быть таким эгоистом.
— Вы его снова встретили, Соня. Не упускайте шанс.
— «Стар Фейрер» — неопознанному кораблю. Любые враждебные действия с вашей стороны будут иметь самые серьезные последствия. Приготовьтесь к встрече инспекции.
— Лейтенант Суинтон! — звонко скомандовала Соня. — Приказываю: Движитель Манншенна — пуск! Уровень темпоральной прецессии выбрать произвольно!
— Есть, сэр! — гаркнул первый помощник и тут же покраснел. — Простите, мэм… — он повернулся к Граймсу: — Ваши приказания, сэр?
— Джон! — сказала Соня. — Выметаемся отсюда. Быстро.
— Зачем? Вы же столько сделали… ради этого. Вы можете…
Она усмехнулась.
— La donna e mobile. Мне нужна только одна Вселенная — моя. Там, где есть Вы — Вы один.
Она указала на экран, улыбнулась, потом засмеялась… За спиной капитана появилась молодая рыжеволосая женщина в форме офицера ФИКС. Она склонилась к нему и что-то спросила, мимоходом коснувшись губами его виска. Лицо капитана потеплело, он ответил, погладив ее по руке…
— Только Вы, — повторила Соня, — и только я.
— Движитель Манншенна — пуск, — произнес Граймс. — Уровень темпоральной прецессии — произвольный.
— Есть, сэр, — радостно отозвался Суинтон.
Взвыли гироскопы Манншенна. Экран пошел рябью и быстро потух, приемник замолчал. Линза Галактики в иллюминаторах медленно сворачивалась, покрываясь разноцветными разводами, превращаясь в подобие гигантской бутылки Клейна. А вокруг вращались радужные спирали звезд.
— Они могли помочь нам вернуться, сэр, — жалобно проговорил Рэнфрю. — А может быть, и не могли… Но я считаю, что нам все-таки следует придерживаться установленных правил.
— Вы имеете право думать так, как считаете нужным, — в голосе Сони зазвенел металл. Она нечасто позволяла себе резкость в отношении своих подчиненных, но это всегда производило должный эффект. — Вы можете даже высказать свое мнение. Но решения на этом корабле принимают только два человека. Коммодор Граймс и я.
— Но это научная экспедиция, — не сдавался Рэнфрю. — Или я ошибаюсь? Последнее время наукой здесь и не пахнет. Сначала спиритические сеансы, потом эксперименты с биолокацией…
— Вы не можете отрицать, что мы достигли определенных результатов, — заметил Кэлхаун.
— К несчастью, да!
Граймс сидел за столом в кают-компании, которая наконец-то приобрела привычный вид, и устало наблюдал за очередной перебранкой. Как бы то ни было, можно немного расслабиться. Место, где они оказались на этот раз, было выбрано почти случайно, хотя Суинтон и инженеры пытались производить какие-то вычисления. Граймс вспомнил, как после гибели «Королевы Полюса» беседовал Модсли — ныне покойным Модсли из его родной Вселенной. Что ни говори, а пилотом тот был неважным. Возможно, к его двойнику это не относится. Возможно, этот Модсли — гений навигации и настоящий ас. Но Граймсу уже довелось на собственном опыте узнать, что значит случайная прецессия. Отыскать «Дальний поиск» в космическом пространстве будет не проще, чем иголку в стоге сена.
— Господа, — громко произнес он, прерывая спор. — Хочу вам напомнить, что поиском виноватых мы займемся позже — если в этом возникнет необходимость. Сейчас наша задача — решить, что делать, чтобы вернуться в нашу Вселенную. У кого есть предложения?
Предложений не было ни у кого.
— Мы стали жертвой патриотических чувств мистера Мэйхью, — продолжал Граймс. — Конечно, если бы не он, никакой лозоходец никогда вытащил бы нас из этого… подпространства. Но мистер Мэйхью действительно влюблен в свою планету, а большинству влюбленных свойственно идеализировать предмет своего обожания. К несчастью, другого объяснения я не вижу. Он вдохновил этим светлым образом нашего многотерпеливого Дженкинса. А поскольку Дженкинс мог опираться лишь на ту информацию, которую ему передали, он и привел нас во Вселенную, где Лорн выглядит именно так. Насколько я понял, в этой Вселенной Приграничье не существует даже как отдельное территориальное образование — не говоря уже о суверенитете. Гхм… Лорн — и, вероятно, другие планеты — входят в состав Федерации. Вы ничего не говорили Дженкинсу о Далекой, Мэйхью? А об Ультимо? О Туле? Понятно, что это позволит получить более высокий уровень жизни… ну, и ряд других преимуществ. Но мы, приграничники, считаем, что независимость — это слишком высокая плата за жизненные блага. Что касается причин, по которым мы решили воздержаться от контактов с жителями данной Вселенной… Я взял на себя смелость решить, что никому из нас не захочется встретиться с другим собой, у которого есть тот же дом, та же работа, та же жена…
— Прекрасно, сэр, — подытожил Рэнфрю. — А что у нас есть?
— Дженкинс, — изрек Кэлхаун.
— Совершенно верно. Дженкинс — это по-прежнему все, что у нас имеется. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое. Вопрос — каким образом?
— У нас есть еще кое-что, — без улыбки произнесла Соня. — Ваша интуиция.
— Интуиция?
— Конечно. Она Вас ни разу не подводила.
— Я бы скорее назвал это результат экстраполяцией прошлого и настоящего.
Он снова опустился в кресло, пристегнулся и стал вспоминать. Вскоре он уже не обращал внимания на спор, который закипел с новой силой. Он вспоминал все события, начиная с того дня, как Соня вошла в его кабинет. Он вспоминал, как они в первый раз пересекли невидимые границы своей Вселенной — но так и не достигли иной. Они сорвались в эту бездну. А что было до этого? Странное чувство раздвоенности, затем легкий толчок… А может быть…
— Мистер Мэйхью!
— Какого… Ох, простите… Да, сэр?
— Что Вы можете сказать по поводу нашего корабля?
— Ну… корабль… Крейсер…
— Вы точно не его не… идеализируете?
— С чего мне его идеализировать, сэр?
— Ну, вот и славно. В таком случае, я попрошу Вас еще раз поработать с нашим гостем. Все то же самое, как и в прошлый раз. Опять от тьмы к свету с рамочкой в руке.
— Но Вы только что сказали, что моя необъективность слишком далеко заходит… Вернее, заводит!
— Ну да. Но Вас никто не просит снова вспоминать Лорн. Вы покажете Дженкинсу «Дальний поиск».
— Но разве мы не на «Дальнем поиске», сэр?
— В таком случае, самое время вернуться к себе!
— Холод, — прошептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, абсолютно ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Подчиненные Митчелла уже оправился после «размораживания» и навел в головном отсеке полный порядок. Из экипажа «Дальнего поиска» на борту древнего звездолета оставались только Граймс, Соня и Мэйхью. Остальные уже вернулись на свой корабль.
— Мы покидаем вас, капитан, проговорил Граймс, пожимая руку Митчеллу. — До встречи в нашем мире — надеюсь, все пройдет, как задумано.
Митчелл засмеялся:
— Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасен, как его описал мистер Мэйхью?
— Сделайте небольшую скидку на его патриотизм, капитан.
— Но вам вовсе не обязательно оставаться на Лорне, — вмешалась Соня. — Наша Служба с удовольствием поможет вашим колонистам переселиться на любые планеты — куда им захочется.
— Несомненно, — с многозначительным видом кивнул Граймс. — У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы.
— Старая шутка, Джон.
— Может быть, Соня. Но она весьма близка к истине.
Коммодор отстегнул перчатку своего скафандра, чтобы пожать руку Митчеллу, затем снова надел и тщательно проверил все соединения. Соня и Мэйхью помогали друг другу закрепить шлемы. Когда все трое были готовы, один из офицеров проводил их к выходному шлюзу.
Они сами не заметили, как оказались на борту «Поиска». Мысли были заняты другим. Восстановление атмосферы в камере занимало несколько минут, но эти минуты показались бесконечными. Едва внутренний люк открылся, все трое тут же бросились в рубку. Там уже собрался весь экипаж «Поиска». Древний корабль все также висел в пустоте, залитый светом прожекторов. Люди ждали, глядя то в иллюминаторы, то на судовой хронометр… сначала на минутную стрелку, затем на секундную… Вот она перевалила за намеченное время, и пошла отсчитывать первую минуту опоздания…
Граймс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью спокойно сказал:
— Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже указывает им путь…
— Все равно, не понимаю, каким образом это должно получиться, — негромко сказал Рэнфрю.
— Но ведь один раз это уже получилось, лейтенант, — отозвался Кэлхаун. — И не только у них. Заметьте, никакие технические средства…
Он взглянул в иллюминатор и красноречиво кивнул. Там уже ничего не было.
«Черт, — подумал Граймс, — поисковые прожекторы накрылись… Но у них должна быть освещена рубка!»
— На радаре пусто, — объявил Суинтон.
— Получилось, — прошептал Мэйхью. — Получилось…
Глава 23
Раз получилось с кораблем капитана Митчелла, должно получиться и у них. Реквизированный лозоходец по-прежнему спал в своем хрустальном гробу — спал и видел сладостные сны. Несмотря на усталость, Мэйхью выразил желание немедленно взяться за работу. Но как отвратить мысль человека от земных радостей, по которым он изголодался, и заставить думать о холоде и пустоте, о месте вне пространства и времени, пропасти между Вселенными?
Задача была не из легких. По сути, Дженкинс жил только в своих снах и только ради своих снов. В реальной жизни этот человек был полностью лишен каких бы то ни было плотских наслаждений. В присутствии жены, которая придерживалась самых строгих пуританских взглядов, он не мог себе позволить даже кружки пива или куска хорошо приготовленного мяса. Но во сне никто не мог ему помешать получить все, что угодно. Сны спасали его от беспросветной, унылой реальности.
Но Мэйхью был настойчив. Медленно, но верно он разрушал этот лучезарный образ. Его голос то стихал до неслышного шепота, то разносился по всему двигательному отсеку — медицинский отсек оказался слишком тесен для этого допотопного устройства, и саркофаг пришлось установить в подсобном помещении. Голос псионика завораживал. И не раз тем, кто находился на борту, казалось, что освещение начинает меркнуть, а корабль погружается в темноту и холод. Медленно, настойчиво он разрушал сад наслаждений, созданный воображением Дженкинса.
Вот он садится за стол. Скатерть сияет белизной, любезно улыбаются официанты… Но бифштекс пережарен, тупой нож едва разрезает его. Вино отдает пробкой, сыр оказывается невызревшим, а хлеб черствым…
Он сидит за стойкой бара. Перед ним кружка пива, но он едва может к ней прикоснуться: пиво теплое и кисловатое…
И так всякий раз. Бутерброд — без горчицы… Порции — или слишком большие, или слишком маленькие…
Мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу — но именно это отличает мечту от реальности. И спящий начинал испытывать тревогу и раздражение. Обворожительная блондинка улыбается, показывая почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее исходит зловоние… Темноволосая красавица изгибается в сладострастном танце, сбрасывает платье… Ее роскошное тело покрыто отвратительными язвами и нарывами…
И так далее, в том же духе.
Конечно, сны Дженкинса трудно было назвать возвышенными. Но в его мечтах не было ничего извращенного. Зная о том, что происходит, Граймс испытывал нечто вроде угрызений совести. Благодаря стараниям Мэйхью, они лишались всякой привлекательности.
Вот он, вырвавшись из объятий похотливой ведьмы, бежит, бежит… И наконец останавливается. Перед ним зияет черная бездонная пропасть. Он стоит на краю, пошатываясь, объятый стыдом и страхом, а с небес на него грозно взирают божественные создания, так почитаемые его женой. Он вздрагивает, делает шаг — и вот уже скользит вниз, тщетно цепляясь руками за траву. Хрупкие лепестки рвутся, он неотвратимо катится к пропасти, срывается и падает, падает…
В холод и пустоту…
Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его ногами, и это Абсолютное Ничто хуже Ада, которым его столько раз пугала жена…
Он падает в холодную черную пустоту. В его руках — его последняя надежда, последняя ниточка, которая может вывести его в знакомый мир, его единственный друг. Больше неоткуда ждать помощи — кроме как от этой изогнутой спицы в его руках. Но что она может нащупать в этой пустоте? И она покачивается в его руках — холодная, безжизненая…
И вдруг спица вздрагивает. Она чуть поворачивается в руке — и вот ее острый кончик указывает туда, где среди кромешной тьмы уже можно различить тусклую белесую звездочку. Она растет, она разгорается все ярче и ярче — и вот впереди сияет серебряное солнце, а вокруг него плывет прекрасная планета, где в зеленых садах гуляют красивые женщины, а под деревьями, чьи ветви гнутся под тяжестью налитых плодов, стоят столы, уставленные изысканными яствами…
— Но это не Лорн, — тихо проговорил Граймс.
— Это не Лорн, — эхом отозвалась Соня.
— Лорн, — торжественно произнес Мэйхью, — эта планета называется Лорн. Прекрасный мир, который открыт для Вас… Спица в Ваших руках уже не вращается. Она указывает Вам путь, как стрелка компаса. Она указывает на эту планету… Вы пересекаете черную пропасть… Из пропасти сна Вы перебрасываете мостик в реальность, нужно лишь следовать за рамкой… она ведет Вас, влечет, тянет…
— Куда она его влечет? — прервал Граймс.
— Как это «куда»? — отозвался Мэйхью, и на его губах появилась лукавая улыбка. — На Лорн, конечно! У него чрезвычайно сильные сновидения.
Внезапно и резко завыла сирена, и опять — буква «А» кодом Морзе… В который раз…
Глава 24
За иллюминатором сияла звездной россыпью Линза Галактики, а справа, закрывая собой все небо, белел Лорн, похожий на комок жемчужной ваты. Сквозь разрывы облачного покрова угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон так опешил, что запустил вспомогательные двигатели без предупреждения, чтобы не проскочить устойчивую орбиту. Все, кто не успел занять компенсаторные кресла, попадали на пол. А в динамиках межкорабельной связи надрывался странно знакомый голос:
— «Стар Фейрер» — неизвестному судну! «Стар Фейрер» — неизвестному судну! Отзовитесь! «Стар Фейрер» — неизвестному судну! Немедленно отзовитесь! Назовите себя!
Рэнфрю судорожно крутил ручки настройки, пытаясь поймать видеосигнал. Всегда лучше видеть собеседника — вне зависимости от его намерений. Граймс приподнялся и посмотрел на матовую полусферу масс-индикатора. Так и есть. Небольшая яркая искорка — чужое судно — быстро приближалась к центру. Через несколько минут расстояние будет достаточным для устойчивой видеосвязи.
— Назовите себя! — продолжал надрываться динамик.
Граймс взял микрофон и спокойно произнес:
— «Дальний поиск». Вспомогательный корабль Военно-Космического Флота Конфедерации Миров Приграничья. Назовите себя.
Из динамика раздался невнятный звук, который, по-видимому, должен был выражать недоверие, затем прежний голос произнес:
— «Дальний поиск»? Военно-Космический Флот Конфедерации? Впервые слышу. Вы там что, с ума посходили? Или перепились?
— Нет, — прошептала Соня, — не может быть…
Граймс быстро обернулся. Одного взгляда было достаточно.
По центральному экрану НСТ-передатчика еще пробегала рябь, но изображение наконец-то появилось.
Судя по всему, это была рубка. Вот панель управления, вот масс-индикатор… Но она выглядела более чем непривычно. А в кресле навигатора, уставясь на дисплей какого-то прибора, напоминающего радар, сидел человек в униформе. Граймс узнал его с первого взгляда. Этот человек был капитаном «Королевы Полюса» и разбил ее, совершая посадку на площадку Центрального космопорта планеты Далекой. Граймс был назначен председателем следственной комиссии по этому делу. Вскоре выяснилось, что эта работа была всего лишь прикрытием его — бывший капитан «Королевы Полюса» как и Соня, был офицером разведотдела ФИКС. И они с Соней были…
Коммодор толчком развернул кресло.
— Ну что же… — он очень хотел, чтобы сожаление в его голосе показалось шутливым. — Насколько я понимаю, Вы нашли то, что искали. Ваша цель достигнута. Был очень рад с Вами познакомиться.
Она ответила:
— Я уже давно нашла то, что искала. И поверьте, Джон… Я тоже очень рада, что с Вами познакомилась.
— Кажется, я настроил изображение, — зачем-то сказал Рэнфрю. — Но наш сигнал, кажется, до них еще не дошел.
— «Стар Фейрер» — неизвестному судну! «Стар Фейрер» — неизвестному судну! Приготовьтесь к встрече инспекционной комиссии.
— Вы можете быть свободны, коммандер Веррилл, — проговорил Граймс. — Вам надо подготовиться к встрече.
Жаль, конечно, что все закончилось, даже не начавшись… Но в его возрасте уже нельзя быть таким эгоистом.
— Вы его снова встретили, Соня. Не упускайте шанс.
— «Стар Фейрер» — неопознанному кораблю. Любые враждебные действия с вашей стороны будут иметь самые серьезные последствия. Приготовьтесь к встрече инспекции.
— Лейтенант Суинтон! — звонко скомандовала Соня. — Приказываю: Движитель Манншенна — пуск! Уровень темпоральной прецессии выбрать произвольно!
— Есть, сэр! — гаркнул первый помощник и тут же покраснел. — Простите, мэм… — он повернулся к Граймсу: — Ваши приказания, сэр?
— Джон! — сказала Соня. — Выметаемся отсюда. Быстро.
— Зачем? Вы же столько сделали… ради этого. Вы можете…
Она усмехнулась.
— La donna e mobile. Мне нужна только одна Вселенная — моя. Там, где есть Вы — Вы один.
Она указала на экран, улыбнулась, потом засмеялась… За спиной капитана появилась молодая рыжеволосая женщина в форме офицера ФИКС. Она склонилась к нему и что-то спросила, мимоходом коснувшись губами его виска. Лицо капитана потеплело, он ответил, погладив ее по руке…
— Только Вы, — повторила Соня, — и только я.
— Движитель Манншенна — пуск, — произнес Граймс. — Уровень темпоральной прецессии — произвольный.
— Есть, сэр, — радостно отозвался Суинтон.
Взвыли гироскопы Манншенна. Экран пошел рябью и быстро потух, приемник замолчал. Линза Галактики в иллюминаторах медленно сворачивалась, покрываясь разноцветными разводами, превращаясь в подобие гигантской бутылки Клейна. А вокруг вращались радужные спирали звезд.
— Они могли помочь нам вернуться, сэр, — жалобно проговорил Рэнфрю. — А может быть, и не могли… Но я считаю, что нам все-таки следует придерживаться установленных правил.
— Вы имеете право думать так, как считаете нужным, — в голосе Сони зазвенел металл. Она нечасто позволяла себе резкость в отношении своих подчиненных, но это всегда производило должный эффект. — Вы можете даже высказать свое мнение. Но решения на этом корабле принимают только два человека. Коммодор Граймс и я.
— Но это научная экспедиция, — не сдавался Рэнфрю. — Или я ошибаюсь? Последнее время наукой здесь и не пахнет. Сначала спиритические сеансы, потом эксперименты с биолокацией…
— Вы не можете отрицать, что мы достигли определенных результатов, — заметил Кэлхаун.
— К несчастью, да!
Граймс сидел за столом в кают-компании, которая наконец-то приобрела привычный вид, и устало наблюдал за очередной перебранкой. Как бы то ни было, можно немного расслабиться. Место, где они оказались на этот раз, было выбрано почти случайно, хотя Суинтон и инженеры пытались производить какие-то вычисления. Граймс вспомнил, как после гибели «Королевы Полюса» беседовал Модсли — ныне покойным Модсли из его родной Вселенной. Что ни говори, а пилотом тот был неважным. Возможно, к его двойнику это не относится. Возможно, этот Модсли — гений навигации и настоящий ас. Но Граймсу уже довелось на собственном опыте узнать, что значит случайная прецессия. Отыскать «Дальний поиск» в космическом пространстве будет не проще, чем иголку в стоге сена.
— Господа, — громко произнес он, прерывая спор. — Хочу вам напомнить, что поиском виноватых мы займемся позже — если в этом возникнет необходимость. Сейчас наша задача — решить, что делать, чтобы вернуться в нашу Вселенную. У кого есть предложения?
Предложений не было ни у кого.
— Мы стали жертвой патриотических чувств мистера Мэйхью, — продолжал Граймс. — Конечно, если бы не он, никакой лозоходец никогда вытащил бы нас из этого… подпространства. Но мистер Мэйхью действительно влюблен в свою планету, а большинству влюбленных свойственно идеализировать предмет своего обожания. К несчастью, другого объяснения я не вижу. Он вдохновил этим светлым образом нашего многотерпеливого Дженкинса. А поскольку Дженкинс мог опираться лишь на ту информацию, которую ему передали, он и привел нас во Вселенную, где Лорн выглядит именно так. Насколько я понял, в этой Вселенной Приграничье не существует даже как отдельное территориальное образование — не говоря уже о суверенитете. Гхм… Лорн — и, вероятно, другие планеты — входят в состав Федерации. Вы ничего не говорили Дженкинсу о Далекой, Мэйхью? А об Ультимо? О Туле? Понятно, что это позволит получить более высокий уровень жизни… ну, и ряд других преимуществ. Но мы, приграничники, считаем, что независимость — это слишком высокая плата за жизненные блага. Что касается причин, по которым мы решили воздержаться от контактов с жителями данной Вселенной… Я взял на себя смелость решить, что никому из нас не захочется встретиться с другим собой, у которого есть тот же дом, та же работа, та же жена…
— Прекрасно, сэр, — подытожил Рэнфрю. — А что у нас есть?
— Дженкинс, — изрек Кэлхаун.
— Совершенно верно. Дженкинс — это по-прежнему все, что у нас имеется. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое. Вопрос — каким образом?
— У нас есть еще кое-что, — без улыбки произнесла Соня. — Ваша интуиция.
— Интуиция?
— Конечно. Она Вас ни разу не подводила.
— Я бы скорее назвал это результат экстраполяцией прошлого и настоящего.
Он снова опустился в кресло, пристегнулся и стал вспоминать. Вскоре он уже не обращал внимания на спор, который закипел с новой силой. Он вспоминал все события, начиная с того дня, как Соня вошла в его кабинет. Он вспоминал, как они в первый раз пересекли невидимые границы своей Вселенной — но так и не достигли иной. Они сорвались в эту бездну. А что было до этого? Странное чувство раздвоенности, затем легкий толчок… А может быть…
— Мистер Мэйхью!
— Какого… Ох, простите… Да, сэр?
— Что Вы можете сказать по поводу нашего корабля?
— Ну… корабль… Крейсер…
— Вы точно не его не… идеализируете?
— С чего мне его идеализировать, сэр?
— Ну, вот и славно. В таком случае, я попрошу Вас еще раз поработать с нашим гостем. Все то же самое, как и в прошлый раз. Опять от тьмы к свету с рамочкой в руке.
— Но Вы только что сказали, что моя необъективность слишком далеко заходит… Вернее, заводит!
— Ну да. Но Вас никто не просит снова вспоминать Лорн. Вы покажете Дженкинсу «Дальний поиск».
— Но разве мы не на «Дальнем поиске», сэр?
— В таком случае, самое время вернуться к себе!
— Холод, — прошептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, абсолютно ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14