Иоанна Хмелевская: «Вечная молодость»

Иоанна Хмелевская
Вечная молодость


Автобиография – 4



«Одностороннее движение»: Фантом Пресс Интер В.М.; Москва; 1998

ISBN 5-86471-161-6 Иоанна ХмелевскаяВечная молодость Ну ладно, ладно… Что мне, даже ошибиться нельзя? Errare humanum est, то бишь человеку свойственно ошибаться, а женщина вроде как тоже человек. Из-за проклятой «Марии» Мальчевского я вырвала остатки волос на голове, потому как только по выходе книги прочитала, что сама умудрилась написать.Вообще-то я не только писатель, я и читатель. Книги читаю разные, в момент, когда писала тот текст, читала аккурат Элизу Ожешко, где постоянно встречалась именно Мария. Может, это была повесть «Над Неманом»: «Любит ли тебя Мария, золотой мой, милый мой…» И так далее. После чего я, совершенно не подумав, влепила «Марию» Мальчевского вместо «Воеводы» Мицкевича. От отчаяния бьюсь башкой об пол. Даже издательство в смятении.Разумеется, и малому ребёнку понятно, что строки «Поздней ночью из похода воротился воевода» принадлежат Мицкевичу. Удивительно, что пока никто из читателей не выразил бурного протеста.Эта скандальная путаница с Мальчевским и Мицкевичем вкралась во второй том биографии, воспевший мою первую молодость. Вся эта ужасная правда и только правда мне до чёртиков надоела, и теперь я просто мечтаю о каком-нибудь художественном вымысле. Боюсь, что надоела я и читателям, хотя никто у нас ещё не издавал приказа эту книгу обязательно читать…Тем не менее чувствую себя обязанной внести кое-какие исправления и дополнения.Первое касается седой старины. Та самая домашняя птица, оказывается, наклюкалась вишен на спирту вовсе даже не у графа Росчишевского, а у моей прабабушки в Тоньче. Возможно, аналогичный случай имел место и у графа тоже — я не настаиваю на исключительных правах на пьяную птицу. Так что сперва я все правильно помнила, потом родные меня попугали.Кроме того, вышла на свет Божий причина отсутствия моей прабабушки за столом, когда моя мать и дядя Петрек наперегонки хлебали ложкой кипящее молоко. Так вот: за столом прабабушки никогда не бывало. Она не снисходила до трапез со своими домочадцами, кушала отдельно у себя в комнате, да притом не абы что, а изысканные лакомства. Ела она немного, но только вкусное, что подтверждает Марыська, которой иногда выпадала честь делить с бабушкой стол, потому как Марыське моя прабабушка доводилась бабушкой. За остальными детьми и внуками присматривал дедушка. Быть может, это от бабушки у меня такое нежелание есть в компании, в чем я честно и открыто признаюсь. А может, эта нелюбовь к совместным трапезам появилась позже и тесно связана с любовью к чтению.В течение нескольких лет, когда мои дети были ещё маленькие, почитать книгу мне удавалось исключительно за едой. Единственное право, в котором мне не отказывали, — это право на питание. Есть я все-таки должна была время от времени, а с вилкой и ножом в руках трудно мести пол, развлекать ребёнка, чертить проекты или ходить по магазинам. Я использовала эти минуты для чтения и не скрываю, что старалась есть как можно медленнее. Это вошло у меня в привычку и так навсегда и осталось.Из детства я вынесла ещё одно воспоминание, которое — неизвестно почему — я полностью упустила из виду. Конечно, это мелочь, но, поскольку событие запало в душу, я до сих пор помню его в подробностях. Каждая причина имеет своё следствие, и хотелось бы разобраться, что послужило толчком к этому переживанию…Моя мать зорко следила, в каком обществе вращается её единственное чадо, и решила сама выбирать мне подружек. Далеко не с каждым ребёнком мне разрешали играть. Мама указала на одну девочку как на самую подходящую кандидатку в подружки, и я покорилась, хотя у меня к ней сердце не лежало. Сразу же, в первой общей игре, выяснилось, насколько неудачен мамин выбор. Девочка эта от души огрела другую, помладше, молотком по спине, пытаясь подчинить её и наказывая за какие-то капризы. Меня это потрясло, к физическому насилию я не привыкла и расценила поступок подружки как верх невоспитанности. Я помчалась к матери и все ей рассказала, в результате чего мать перестала подбирать мне подружек и никогда больше в мои с ними отношения не вмешивалась. Максимум, на что она отваживалась, — высказать своё мнение, как бы в пространство.Забыла я упомянуть и про Томиру. Тереса вышла замуж за Тадеуша, когда мне было восемь лет, и семьи перезнакомились между собой. У Тадеуша была старшая сестра, а у сестры — две дочки, Зося и Тоня. Разница в возрасте между ними составляла тринадцать лет. Зося была старшая. Четырехлетняя в ту пору Томира отличалась своеобразием, которое по сию пору помнит вся семья.Жили они на Жолибоже, и мы с Тересой пошли к ним в гости. Томира играла в садике — прыгала, вертелась, носилась как неугомонная. Я, старше её на целых пять лет, с ней не водилась и чинно сидела на лавочке. Тереса — рядом со мной. Вдруг Томира бросила играть и подошла к нам.— Я устала, — доверительно призналась она. — Мне надо побегать.И действительно: стала бегать по садику из конца в конец.Необычность такого отдыха меня поразила, и много раз в жизни, когда кто-нибудь жаловался на усталость, я вполголоса огрызалась:— И что, тебе надо побегать?Ничего удивительного, что меня иногда считали особой, у которой «не все дома».Из своего детства я вынесла также вполне определённый взгляд на углы. Нет, не на тупые или острые, известные из геометрии, а на пересечения улиц, которые тоже называются углами. Нет ничего более страшного в жизни, чем торчать на углу улицы, особенно в обществе лица мужского пола. Это предел морального падения! Убеждение в том, что так никогда нельзя поступать, укоренилось во мне настолько прочно, что все детство и ранняя юность были отравлены. Например, возвращаюсь я из школы, со мной парень, одноклассник, который жил неподалёку. У последнего перекрёстка мы с ним расходились в противоположные стороны. Разумеется, всю дорогу мы обсуждали наши обычные школьные дела, и на этом последнем перекрёстке меня подстерегали адовы муки. Нельзя же оборвать разговор на полуслове, и мы обменивались прощальными фразами именно здесь, на проклятом углу. У меня земля горела под ногами! Как я страдала! Кидала по сторонам нервные взгляды, не видит ли меня кто из знакомых, теряла нить разговора, таблица умножения и та вылетала из памяти, а парень не мог понять, с чего бы это я вдруг начинала судорожно рваться домой. То есть угол вышибал из меня остатки здравого смысла, и длилось это годами.Это называлось: хорошее воспитание.И требования у «воспитанной девочки» тоже были не дай Бог. Значительно позже, в очереди за билетом в кино, со мной пытался флиртовать незнакомый молодой человек. Способы добывания билетов в послевоенных кинотеатрах я уже описывала, повторяться не стану, но всем и без того понятно, с какой лёгкостью заводились знакомства в таком месте. Парень даже понравился мне, я почти готова была отказаться от ледяной неприступности, билеты мы покупали с ним одновременно, в зале оказались тоже вместе. На экране шёл киножурнал, показывали парусные лодочки на озере, и парень прокомментировал картину:— Какая там чудесная погода, солнце, ветер… Так и хоцца поплавать!Ну и добил меня этим своим «хоцца». После конца сеанса я постаралась поскорее улизнуть. Он мог быть самым красивым парнем на свете, но говорить на родном языке не умел! Такой мне даром не нужен.Вернусь ещё к одному важному воспоминанию детства: своему первому литературному произведению. Написала я его под конец войны, а начиналось оно следующей фразой: «Я умерла и, к своему изумлению, попала на небо».Процитировать дальше я, увы, не смогу, оригинал давно пропал, остался только переработанный вариант, но содержание помню. Оказалась я на небе, вместе со множеством людей, столь же удивлённых. На небе вели раз и навсегда установленный образ жизни, каждый день Божий начинался с шести утра, вместо будильника пронзительно верещали райские птицы, совершалась общая молитва, а затем следовал завтрак. На завтрак подавали манную кашу без соли. Потом была заутреня, после заутрени все собирались петь псалмы, ангел следил за порядком и дирижировал хором. После песнопений шли на обед, с меню изо дня в день одинаковым: брюквенный супчик, второго блюда не помню — то ли творожная запеканка с вермишелью, то ли ещё нечто подобное, на десерт компот из райских яблочек без сахара, ибо райские плоды сами по себе сладостны.После обеда снова наступал час общей молитвы, а потом — отдых. Все брались за руки и водили хороводы или играли в ручеёк, а не то ходили парами по райскому саду. Затем была вечерняя служба, ужин из ячменного кофе и ржаного хлебушка со свекольным мармеладом, и — баиньки. В памяти у меня осталась завершающая фраза: «…и все пришли к выводу, что лучше уж самая страшная война на земле, чем это небесное спокойствие».Собственно говоря, фраза эта была не последней, за ней следовало разъяснение. Когда спасённые души едва не повредились в уме, оказалось, что это был вовсе не рай, а всего лишь чистилище. Мы страдали за грехи наши, а дополнительным наказанием служила уверенность, что так оно теперь во веки веков и будет. На небо нас должны были впустить только теперь. Распахнули перед нами огромные врата, и за ними открылось нечто столь прекрасное, что оказалось неподвластно моему перу.Будучи уже совершенно взрослым человеком, я переделала этот рассказ в радиоспектакль, введя туда конкретные персонажи и слегка изменив содержание. Радиостудия не пожелала поставить этот спектакль, не знаю почему, мне-то самой он до сих пор нравится. Воспользуюсь-ка я случаем и осчастливлю читателей.Название у него было весьма заурядное: НЕБО Действующие лица: РЫЖАЯ: ослепительная дива на содержании у себя самой.ПЛАТИНОВАЯ: изломанная жизнью и озлобленная женщина в должности секретаря-референта.СЕДАЯ: мать своих детей, жена своего мужа, образцовая домохозяйка.БРЮНЕТ: стопроцентный мужчина в расцвете сил, гордость адвокатуры.ЛЫСЫЙ: директор важного учреждения, замотанный обязанностями.БЛОНДИН: журналист с богатым жизненным опытом.АНГЕЛ: существо неземное, сверхъестественное.
Место действия: ЧАСТЬ I — воздух на высоте от 1000 до 0 м над уровнем моря.ЧАСТЬ II — небо.ЧАСТЬ III — земля.
Время действия: фрагмент вечности.
ЧАСТЬ I Слышен равномерный гул самолёта. Платиновая: — …Хотите верьте, хотите нет, прямо жить не хочется. Седая: — Вы ещё молодая, к тому же все время на людях… Платиновая /с горечью /: — На людях! Тоже мне радость! Как он меня бросил, так я три ночи проплакала, а днём надо выглядеть на все сто! Чего я только не делала! Парикмахер, косметичка… она меня хной красит, а я плачу сижу! Седая : — Говорят, для глаз очень вредно… Платиновая : — Ещё бы, конечно, вредно. А ведь надо выглядеть пристойно, заграничные инвесторы как из мешка посыпались! Седая : — Вы не печальтесь так. Вот я вам скажу, что в четырех стенах оно ещё хуже. Единственный раз удалось мне к сестре вырваться, так сами видите — самолётом возвращаюсь! Это чтоб до закрытия кулинарии успеть, а то что я им на ужин подам?Два тяжёлых вздоха. Седая /с завистью /: — Этой-то хорошо… Платиновая : — Которой? Седая : — Да вон той… Вы так явно не поворачивайтесь… Той, рыжей, что справа у окна сидит. За тем брюнетом. Платиновая : — А, вы про ту… Он к ней клинья подбивает с самого взлёта… Седая /неохотно/: — Красивая пара — он чёрный, она рыжая… Платиновая : — Он её тоже бросит, не волнуйтесь. Седая : — Так она в очередях за телятиной не стоит, не стирает у корыта. А тут не отдохнёшь, пока не сдохнешь!
* * * Рыжая : — …и так без конца. Это же каторга! Мой предел — пятьдесят пять кило и ни грамма больше, иначе сразу с работы вылетишь. Лучше уж постареть и стать уродиной. Вы знаете, я вечно голодная. Брюнет /с чувством /: — Прямо из аэропорта поедем в ресторан и поужинаем… Рыжая /возмутившись/: — Это чтоб я растолстела?! Брюнет : — А танцы? От танцев худеют. Вы ведь любите танцевать? Рыжая /смягчаясь/: — Обожаю! Брюнет : — Это самый прекрасный полет в моей жизни…
* * * Блондин : — А вы, как вижу, и в самолёте работаете? Лысый : — Да разве можно иначе? Блондин : — Кому вы это говорите! Я уж сколько лет об одном мечтаю: отдохнуть бы. Так бы и забился в какую-нибудь нору, чтобы сидеть и ничего не делать. Ни-че-го… Лысый : — Нет, вы только поглядите на того типа! Вон тот, чернявый, перед нами сидит, возле рыженькой. Я все смотрю на него и думаю: неужели ему ещё хочется? Он с самого Щецина к ней клеится. Блондин : — Я её знаю, это манекенщица. Вы её ноги видели? Лысый : — Да что там ноги, я этого типа знаю: это же знаменитый адвокат. Если б вы знали, сколько у него работы! И ему ещё хочется девочку снять! Блондин : — Ну что, кажется, подлетаем?Мотор начинает работать с перебоями и постреливает. Блондин /несколько встревоженно /: — Что это мотор так барахлит?Мотор продолжает хрипеть и сбиваться с такта. Седая : — Вы только послушайте… Что-то испортилось? Рыжая : — Господи Иисусе, что происходит? Платиновая : — Падаем!!! Блондин : — Боже, мы падаем!!! Брюнет : — Спокойно, мы снижаемся на посадку… Блондин : — Да вы что, с такой канонадой?! Это явно авария! Платиновая : — Спасите!!! Лысый : — Пустите-ка меня к окошку, я должен видеть, куда мы падаем! Блондин : — А на черта это вам, какая разница, куда падать?! Лысый : — То-то и оно, что разница есть: лишь бы не в воду, у меня насморк…Визг и хрип мотора, испуганные крики, неразборчивые возгласы. Лысый /нервно/: — А на ипподроме сейчас скачки… Пулавская… Вежбно…Шумы и грохот, несомненно свидетельствующие о катастрофе. ЧАСТЬ II Слышны звуки райской музыки, на фоне которой раздаются робкие шепчущие голоса. Платиновая /слегка ошеломлённо /: — В чем дело? Я умерла? Блондин /мрачно/: — А вы как думаете? Все погибли на месте, никто не спасся! Платиновая /в тревоге /: — Но нас куда-то несёт! Что это значит?
* * * Лысый : — Как вы думаете, куда нас несёт? Блондин /неуверенно/: — А черт его знает… Куда-то на небо, если вверх… Лысый : — Да что вы такое говорите! Я же в партии! Блондин : — Тс-с-с! Я тоже… Может, они проглядели. Смотрите-ка, а вот пилот летит, он, наверное, тоже партийный? Лысый : — Подождите-ка… как это так — на небо? За что? Седая /твёрдо/: После такой жизни на земле нас заживо на небо вознести надо! Блондин : — Заживо уже отпадает… Платиновая : — Тихо! Лысый /совершенно остолбенев /: — Мать честная, ангел!.. Ангел /ласковым, звучным голосом /: — Приветствую вас на пороге рая. Святой Пётр, прошу открыть ворота, у нас новый заезд.Слышится скрип небесных врат, затем райская музыка становится громче. Платиновая : — Боже мой, как тут красиво!.. Лысый : — Чтоб я сдох, это ж райский сад! Смотрите-ка, мы и взаправду на небе. Кто бы мог подумать… Брюнет : — С вами, милая пани, да ещё и в раю… Что-то чересчур хорошо… Рыжая : — Выходит, мы вместе погибли. Как это романтично!..
* * * Ангел : — Вот мы и на месте. Блондин : — А что это такое? Негритянский посёлок? Древнеславянское селение? Платиновая : — Скорее уж помесь того и другого. Ангел : — Вот избушки, предназначенные для вас. Напитайте свои усталые души, а завтра вас разбудит пение ангелов и щебет райских птиц. И день вы начнёте благодарственной молитвой…
* * * Рыжая : — И что, мы должны спать на этих нарах? Седая : — Да это ж камень, а не нары! Вы только пощупайте! Платиновая /неуверенно/: — Мы же теперь только души, может, ничего не почувствуем? Седая : — Не знаю, чем я все это чувствую, но факт, что чувствую… Сядьте — сами узнаете.
* * * Лысый : — Тут сквозить не будет? Эти избушки — как решето. А у меня насморк! Блондин : — У вас БЫЛ насморк. А теперь вы в раю, и насморка у вас нет. Лысый : — Верно, вроде как поменьше стал. Ну что. пошли спать? Блондин : — А что ещё остаётся… Господи Иисусе, как тут жёстко!Слышатся постаныванье и скрип нар. Блондин /приглушённым голосом /: — Вы только посмотрите на него… что он, с ума спятил? Лысый : — Пан адвокат, что это вы такое вытворяете? Брюнет /смущённо/: — Что? …Да нет, ничего особенного… А знаете, странное дело… Блондин : — Что странного? Чего это вы раскачиваетесь у порога туда-сюда? Не можете решиться? Да выходите наконец, мы никому ничего не скажем. Телка классная, с такой не грех… Брюнет : — Да в том-то и загвоздка, что я выйти не могу! Я ведь действительно с девушкой уговорился, что мы… того… встретимся и прогуляемся перед сном. И не могу выйти! Лысый /встревоженно/: — То есть как это не можете? Почему? Брюнет : — Не знаю. Что-то меня от дверей отталкивает. Блондин : — Не пугайте нас! Ловушка?.. Погодите, дайте-ка я попробую…Нары скрипят, слышны шаги блондина Блондин : — Ну и что? Я вышел безо всяких помех, вы сами видели. Брюнет /сердито/: — Ну а я не могу… Лысый : — Погодите-ка, дайте я попробую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16