я понял, что она с трудом удержалась, чтобы не сорваться.
— Очень хорошо, майор Воген, — изрекла она. — И все-таки вы мне не нравитесь. Так мы идем?
И она направилась к двери. А я обернулся и поставил стакан на стойку перед барменом, который стоял словно истукан, ожидая Бог знает чего.
Бинни сказал:
— Вы ничего не видели и не слышали. Хорошо?
Этого несчастного не надо было пугать, у него и без того тряслись губы, и он все время тупо кивал головой. И вдруг, совсем неожиданно, он рухнул на бар и заплакал.
Бинни, к моему удивлению, потрепал его по плечу и с удивившей меня мягкостью сказал:
— Настанут лучшие времена. Вот увидите.
Если бармен и поверил, то я остался единственным нормальным человеком в этом свихнувшемся мире.
* * *
Начался дождь, и туман волнами накатывался со стороны доков, когда мы шли вдоль набережной. Нора Мэрфи сбоку от меня, а Бинни позади, видимо, по привычке.
Никто не произнес ни слова, пока мы не прошли полпути до места назначения. Нора Мэрфи задержалась на углу небольшой улицы, застроенной стандартными домами, и повернулась к Бинни:
— Здесь пациент, к которому я должна зайти этим вечером, я обещала. Всего пять минут.
Она как бы вообще не замечала меня. Пройдя вниз по улице, она торопливо постучала в третью или четвертую дверь. Ей открыли почти сразу, а мы с Бинни, чтобы скрыться от дождя, зашли в арку между домами. Я предложил ему сигарету, от которой он отказался. Я закурил и прислонился спиной к стене. Немного спустя он спросил:
— Ваша мать — как была ее девичья фамилия?
— Фитцджеральд. Нуала Фитцджеральд.
Он повернулся ко мне, его лицо было словно бледная тень в темноте.
— В Страдбелла в смутные времена был мужчина, школьный учитель, с такой же фамилией.
— Ее старший брат.
Он придвинулся ближе, будто стараясь получше рассмотреть мое лицо.
— Чертов англичанин, ты племянник Майкла Фитцджеральда, школьного учителя из Страдбелла?
— Думаю, что так и есть. А почему это вас так возмущает?
— Но он был великим героем. Он командовал летучим отрядом в Страдбелла. Когда рыжие псы пришли брать его, он вел урок в школе. Из-за того, что в школе были дети, он вышел наружу, вступил в перестрелку с пятнадцатью солдатами и ушел от них.
— Знаю, — ответил я. — Настоящий герой революции. Все во имя революции, конца которой не видать. Вот в чем была его беда, Бинни, вот за что его казнили уже после освобождения, во время гражданской войны. Те времена трудно воспринимать всерьез. Помнишь, как ирландцы, выкинув англичан вон, начали мучить друг друга, да еще как?
Я не мог видеть выражения его лица, но почувствовал, что он напрягся, и между нами возникла какая-то вполне осязаемая связь.
Я сказал ему:
— И не пытайся, сынок. Как сказали бы американцы, мы в разных весовых категориях. По сравнению со мной ты просто паршивый любитель.
— Вы так считаете, майор? — вкрадчиво сказал он.
— И еще. Доктору Мэрфи не понравилось бы, если бы сейчас между нами что-то произошло, поэтому оставим это, ладно?
Но все решилось с ее появлением как раз в самый подходящий момент. Она сразу поняла, что произошло что-то неладное, и насторожилась:
— В чем дело?
— Небольшая разница во взглядах, только и всего, — ответил я. — Бинни только сейчас обнаружил, что я связан с некоторой частью великой ирландской истории, и это встало ему поперек горла — вы-то знали об этом?
— Я знала, — холодно ответила она.
— Я так и думал, что вы должны знать. Но вот интересная вещь: почему вы ему об этом не сказали?
Не дав ей возможности ответить, я круто повернулся и быстро зашагал сквозь туман по направлению к Ларган-стрит.
* * *
Ни отель, ни сама Ларган-стрит не отличались особой привлекательностью. Длинный ряд потрепанных домов стандартной застройки, один-два магазинчика и пара пивных делали эту улицу самым неуютным местом, которое я когда-либо видел.
А сам отель был лишь немного лучше тех меблированных комнат, которых полно в каждом большом портовом городе, комнат, предназначенных для матросов и проституток, сдающихся внаем на часок-другой. Он состоял из трех соединенных вместе стандартных домов с прибитой на одной из дверей вывеской.
Когда мы приблизились, оттуда, шатаясь и хватаясь за перила, вышел моряк торгового флота. Позади него появилась девчонка лет восемнадцати в черном пластиковом плаще. Она поправила моряку фуражку и взяла его под руку, чтобы помочь спуститься по ступеням.
Она оглядела нас без малейших признаков стыда, а я улыбнулся и кивнул ей:
— Привет, девочка! Занимаешься богоугодным делом?
Она фыркнула и ответила:
— А ты как думал?
Они потащились вместе вниз по улице; моряк тут же затянул какую-то непристойную песню, а я сокрушенно покачал головой:
— Как жаль, что добрая католичка дошла до такого!
Бинни поглядел так, будто хотел всадить в меня пулю, но Нора Мэрфи осталась совершенно хладнокровной и только сказала:
— Может быть, довольно, майор Воген? Мое время ограничено.
Мы поднялись к подъезду и попали в узкий коридор. Здесь, сбоку, у начала лестницы, стоял обшарпанный стол, а за ним сидел седой мужчина в куртке-альпаке и дремал, оперев подбородок на руку.
Мне показалось, что не стоит его будить, и я прошел мимо на лестницу. Мейер занимал комнату номер семь в конце коридора; выждав перед тем, как постучать в дверь, я услышал из-за нее странно-грустную, какую-то ночную музыку.
Нора Мэрфи нахмурилась:
— Это что еще такое?
— Эл Боули, — просто ответил я.
— Эл — кто?
— Вы хотите сказать, что никогда в жизни не слышали об Эле Боули, доктор? Ну, как же, лучший певец всех времен и народов для людей любых вкусов — точнее, он был бы им, если бы не погиб при налете на Лондон в 1941 году. Мейер больше никого не слушает. Всюду таскает с собой магнитофон.
— Да вас просто дурачат, — сказала она.
Я отрицательно покачал головой:
— Вот сейчас вы слышите «Лунный свет над шоссе», возможно, это его лучшая вещь. Записана с оркестром Джоя Лосса 21 марта 1938 года. Как видите, я кое в чем разбираюсь.
Открылась дверь, и показался Мейер.
— А, Саймон!
— Доктор Мэрфи, — представил я. — И мистер Галлахер. А это мистер Мейер.
Я закрыл дверь, и Мейер, который мог объясняться на безупречном английском, когда это ему было надо, начал говорить с сильным среднеевропейским акцентом:
— Не понимаю. Я ожидал увидеть мистера Корка, командующего официальными силами ИРА в Северной Ирландии.
Я подошел к окну и закурил, а Бинни прислонился к двери, засунув руки в карманы. Дождь пошел еще сильнее, и капли отскакивали от булыжников мостовой.
Нора Мэрфи ответила:
— Я уполномочена действовать от его имени.
— Вы должны были принести пять тысяч фунтов стерлингов наличными в качестве подтверждения серьезности своих намерений. Где же они?
Она открыла кейс, достала конверт и бросила его на кровать.
— Пересчитайте их, пожалуйста, Саймон, — попросил Мейер.
Эл Боули как раз добрался до «...я так люблю...», когда я протянул руку за конвертом, а Нора Мэрфи быстро сказала:
— Не теряйте времени, майор. Там только тысяча.
Возникла некоторая неловкость; Мейер протянул руку к магнитофону и заткнул Эла Боули.
— А остальные четыре?
— Мы хотим быть абсолютно уверенными, только и всего. Они готовы и ждут вас здесь, рядом, всего в десяти минутах ходьбы отсюда.
Он быстро обдумал эти слова, потом коротко кивнул:
— Очень хорошо. За дело. Прошу садиться.
Он предложил ей единственный стул, а сам уселся на край кровати.
— У вас есть возражения против того, чтобы принять наши требования?
— Со стрелковым оружием нет никаких трудностей. Я счастлив, что могу предложить вам пятьсот штук «АК-47» китайского производства; это штурмовые винтовки русской конструкции, на сегодняшний день лучшие в мире. Широко использовались вьетконговцами во Вьетнаме.
— Это нам известно, — нетерпеливо перебила она. — А как насчет остального?
— Гранаты тоже не проблема; кроме того, мы можем предложить вам еще широкий выбор автоматов. Ранние модели «томпсон» производят много шума, и я особо рекомендую вам израильские «узи». Необыкновенно эффективное оружие. Превосходная штука, правда, Саймон?
— Да, действительно, вещь что надо, — с готовностью подтвердил я. — Они безопасны потому, что перестают стрелять, когда их роняют, поэтому мы особенно предпочитали это оружие, когда имели дело с крестьянами. Они ведь обычно так неловки.
Она даже не дала себе труда посмотреть на меня.
— А бронебойное оружие? Мы же его специально заказывали.
— Боюсь, что это будет труднее, — ответил Мейер.
— Но оно нам нужно. — Она сжала кулак и так ударила себя по коленке, что побелели костяшки пальцев. — Оно очень важно, если мы хотим выиграть битву на улицах. — Бензиновые бомбы очень хорошо смотрятся по цветному телевидению, мистер Мейер, но редко дают больше, чем обгоревшая краска на бортах броневиков «сарацин».
Мейер тяжело вздохнул:
— Я могу поставить от восьмидесяти до ста двадцати противотанковых двадцатимиллиметровых полуавтоматических пушек «лахти». Это финское оружие. Насколько мне известно, никогда не применялось западными странами.
— А они эффективны? Будет от них толк?
— Спросите майора. Он — эксперт в таких вопросах.
Она повернулась ко мне, и я пожал плечами:
— Всякое оружие хорошо настолько, насколько опытны люди, которые им пользуются. Интересно, что кто-то в Нью-Йорке в 1965 году проник в банк с помощью «лахти». Они пробили дыру в двадцатидюймовой стене из стали и бетона. Одна очередь в нужное место вскроет этот «сарацин», как консервную банку.
Она кивнула, но руки ее все еще были сцеплены, и в глазах появился странный блеск.
— А вы сами пользовались этим оружием? Вы имеете боевой опыт, хотела я сказать.
— В одном из оманских государств и в Йемене.
Она повернулась к Мейеру:
— Вы должны обеспечить нам качественную подготовку к использованию этих пушек. Договорились?
Она даже не посмотрела на меня. У нее не было в этом нужды. Мейер кивнул:
— Майор Воген будет счастлив сделать это одолжение, но только в течение одной недели и за дополнительную плату в две тысячи фунтов сверх обусловленной суммы.
— Значит, все вместе будет двадцать семь тысяч? — спросила она.
Мейер снял очки и принялся протирать их засаленным носовым платком.
— Отлично, теперь мы можем действовать так, как предварительно договорились с вашим представителем в Лондоне. Я арендовал тридцатифутовый катер, оборудованный для глубоководной рыбной ловли, в настоящее время он в Обане. Майор Воген во второй половине дня во вторник, во время прилива, попытается пройти с первой партией товара.
— А где предусмотрена высадка? — спросила она.
Вот это было уже по моему департаменту. Я сказал:
— Есть такой маленький рыбный порт, который называется Страмор, на побережье, прямо против острова Ратлин. Там укромный залив с хорошими пляжами, около пяти миль к востоку. Наш информатор возил туда виски из республики целых пять лет и ни разу не попался. Так что все будет хорошо. А ваша забота — достать надежных людей и транспорт, чтобы быстро забрать товар и исчезнуть ко всем чертям.
— А что вы будете делать?
— Действовать согласно морскому уставу и идти в Страмор. Там я свяжусь с вами.
Она нахмурилась, обдумывая все это, а Мейер спокойно спросил:
— Вы удовлетворены?
— О да, я так думаю. — Она медленно кивнула. — Кроме одного. Бинни и я поедем с ним.
Мейер взглянул на меня с мастерски разыгранным замешательством и развел руками, как истый европеец с континента.
— Но, моя дорогая леди, это просто нельзя сделать.
— Почему же?
— Потому что это очень рискованное предприятие. Потому что нам доподлинно известно, что британский флот в эти дни постоянно патрулирует побережье Ольстера своими сторожевыми кораблями. Случись какая неприятность — у майора Вогена еще будет шанс скрыться. Он хороший подводник, у него есть необходимое снаряжение. Он вывернется, а будь с ним вы, все окажется по-другому.
— О, я уверена, мы можем положиться на майора Вогена в том, что королевский флот не поймает нас. — Она встала и протянула руку. — Мы встретимся в следующий четверг в Обане, мистер Мейер.
Мейер вздохнул, хлопнул себя по бокам и пожал ее руку:
— А вы очень решительная молодая женщина. Но только не забудьте, что должны мне четыре тысячи фунтов.
— Как я могу забыть? — Она повернулась ко мне: — Ждем вас, майор.
Бинни открыл нам дверь; я пошел за ней; пока мы шли по коридору, Эл Боули успел затянуть: «Доброй ночи, но не до свидания!»
Глава 4
Опасный путь
Как только мы спустились по ступеням подъезда на улицу, из тумана выскочила открытая машина «лендровер», вплотную за ней другая. В каждой машине, кроме водителя, было трое солдат, сидящих сзади. Это были парашютисты, мощные, крепкие парни в красных беретах и бронежилетах, с автоматами наготове.
Они скрылись в тумане, и Бинни с отвращением плюнул им вслед.
— Вы только посмотрите на них, так и просятся, чтобы их срубили под корень, проклятые подонки. Чего бы я только не дал за один «томпсон», чтобы выпустить по ним очередь.
— И она была бы у тебя последней, — отозвался я. — Они свое дело знают, уж поверь мне. Эти приемы патрулирования отработаны еще в Адене. Ребята ведут друг друга, видят каждую мелочь, за броней не прячутся; малейший признак нападения — и они открывают огонь.
— Проклятые эсэсовцы! — выругался Бинни.
Я покачал головой:
— Нет, они не эсэсовцы. Большинство из них — парни примерно твоего возраста; просто они стараются делать грязную работу как можно лучше.
Он нахмурился; похоже, мое замечание заставило его примолкнуть. Нора Мэрфи не сказала ни слова и продолжала быстро идти вперед, уверенно поворачивая с одной улицы на другую.
Через несколько минут мы вышли на главную улицу. На противоположной стороне стоял храм Святого Сердца, как было написано на доске, уродливое сооружение в викторианском стиле из светлого кирпича, громоздящееся под дождем за чугунной изгородью. В окнах был виден свет, доносились звуки органа; у выхода стали появляться люди, по одному и по двое. Немного задерживаясь на пороге, они выходили под струи дождя.
Когда мы перешли улицу, на паперти появился священник и, стоя на верхней ступеньке лестницы, пытался раскрыть зонтик. Это был высокий мужчина, не очень плотного телосложения, в сутане и плаще. На нем была широкополая шляпа, скрывавшая лицо.
Наконец он раскрыл зонтик, начал было спускаться по лестнице, но вдруг остановился.
— Доктор Мэрфи! — воскликнул он. — Это вы?
Нора Мэрфи быстро обернулась.
— Хэлло, отец Мак, — воскликнула она, а потом, понизив голос, добавила: — Я всего на одну минуту. Та женщина, к которой я заходила, его прихожанка.
Мы с Бинни укрылись от дождя в подъезде, а она — под зонтом священника. Он мельком взглянул на нас и кивнул; этакий благородный добряк, лет шестидесяти. Нора Мэрфи что-то говорила ему, держа его зонтик, а он снял очки в роговой оправе и протирал их от дождя носовым платком.
Наконец он водрузил очки на место.
— Отлично, мой друг, отлично, — сказал он и вынул из кармана плаща пакет. — Передайте вот это, когда ее увидите, и скажите, что я буду утром.
Он, прощаясь, дотронулся до шляпы и исчез в тумане. Нора Мэрфи посмотрела ему вслед, а потом повернулась ко мне и сунула мне в руки пакет так неожиданно, что я едва успел схватить его.
— Четыре тысячи фунтов, майор Воген.
Я взвесил пакет на руках.
— Я не думал, что церковь взяла чью-то сторону.
— Она и не взяла.
— Так кто же, черт возьми, это был?
Бинни громко рассмеялся, а Нора Мэрфи улыбнулась.
— Это был Майкл Корк, майор Воген, — с ехидцей сказала она и двинулась вперед.
* * *
Ну прямо как в книжке... Пакет был слишком громоздок, чтобы поместиться в кармане. Я сунул его за отворот куртки, застегнулся и последовал за девушкой. Бинни двинулся по пятам за мной.
Она подождала нас у загруженного перекрестка, где четыре улицы образовывали нечто вроде небольшой площади. Здесь было полно людей; многие выходили из супермаркета слева от нас. Он сверкал огнями, чтобы привлечь вечерних покупателей, через дверь доносилась тихая музыка, которая тоже рождала желание что-то приобрести.
Вокруг было оживленное движение, в основном частные машины, которые появлялись из тумана, задерживались немного у пешеходных переходов и уезжали.
Обычная картина, которую можно наблюдать в любом большом индустриальном городе, за исключением только одного: на противоположной стороне улицы помещался полицейский участок, современное здание из стекла и бетона, но вход был защищен пулеметным гнездом из мешков с песком, где дежурили солдаты-шотландцы, в своих беретах с помпонами и бронежилетах.
Нора Мэрфи оперлась на ограждение, сжимая сумочку в руках.
— Оккупированный Белфаст. Как вам это нравится, майор?
— Я видел вещи и похуже.
Тут из-за угла быстрым шагом вышли двое мужчин, и один из них налетел на Бинни, который сердито оттолкнул его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Очень хорошо, майор Воген, — изрекла она. — И все-таки вы мне не нравитесь. Так мы идем?
И она направилась к двери. А я обернулся и поставил стакан на стойку перед барменом, который стоял словно истукан, ожидая Бог знает чего.
Бинни сказал:
— Вы ничего не видели и не слышали. Хорошо?
Этого несчастного не надо было пугать, у него и без того тряслись губы, и он все время тупо кивал головой. И вдруг, совсем неожиданно, он рухнул на бар и заплакал.
Бинни, к моему удивлению, потрепал его по плечу и с удивившей меня мягкостью сказал:
— Настанут лучшие времена. Вот увидите.
Если бармен и поверил, то я остался единственным нормальным человеком в этом свихнувшемся мире.
* * *
Начался дождь, и туман волнами накатывался со стороны доков, когда мы шли вдоль набережной. Нора Мэрфи сбоку от меня, а Бинни позади, видимо, по привычке.
Никто не произнес ни слова, пока мы не прошли полпути до места назначения. Нора Мэрфи задержалась на углу небольшой улицы, застроенной стандартными домами, и повернулась к Бинни:
— Здесь пациент, к которому я должна зайти этим вечером, я обещала. Всего пять минут.
Она как бы вообще не замечала меня. Пройдя вниз по улице, она торопливо постучала в третью или четвертую дверь. Ей открыли почти сразу, а мы с Бинни, чтобы скрыться от дождя, зашли в арку между домами. Я предложил ему сигарету, от которой он отказался. Я закурил и прислонился спиной к стене. Немного спустя он спросил:
— Ваша мать — как была ее девичья фамилия?
— Фитцджеральд. Нуала Фитцджеральд.
Он повернулся ко мне, его лицо было словно бледная тень в темноте.
— В Страдбелла в смутные времена был мужчина, школьный учитель, с такой же фамилией.
— Ее старший брат.
Он придвинулся ближе, будто стараясь получше рассмотреть мое лицо.
— Чертов англичанин, ты племянник Майкла Фитцджеральда, школьного учителя из Страдбелла?
— Думаю, что так и есть. А почему это вас так возмущает?
— Но он был великим героем. Он командовал летучим отрядом в Страдбелла. Когда рыжие псы пришли брать его, он вел урок в школе. Из-за того, что в школе были дети, он вышел наружу, вступил в перестрелку с пятнадцатью солдатами и ушел от них.
— Знаю, — ответил я. — Настоящий герой революции. Все во имя революции, конца которой не видать. Вот в чем была его беда, Бинни, вот за что его казнили уже после освобождения, во время гражданской войны. Те времена трудно воспринимать всерьез. Помнишь, как ирландцы, выкинув англичан вон, начали мучить друг друга, да еще как?
Я не мог видеть выражения его лица, но почувствовал, что он напрягся, и между нами возникла какая-то вполне осязаемая связь.
Я сказал ему:
— И не пытайся, сынок. Как сказали бы американцы, мы в разных весовых категориях. По сравнению со мной ты просто паршивый любитель.
— Вы так считаете, майор? — вкрадчиво сказал он.
— И еще. Доктору Мэрфи не понравилось бы, если бы сейчас между нами что-то произошло, поэтому оставим это, ладно?
Но все решилось с ее появлением как раз в самый подходящий момент. Она сразу поняла, что произошло что-то неладное, и насторожилась:
— В чем дело?
— Небольшая разница во взглядах, только и всего, — ответил я. — Бинни только сейчас обнаружил, что я связан с некоторой частью великой ирландской истории, и это встало ему поперек горла — вы-то знали об этом?
— Я знала, — холодно ответила она.
— Я так и думал, что вы должны знать. Но вот интересная вещь: почему вы ему об этом не сказали?
Не дав ей возможности ответить, я круто повернулся и быстро зашагал сквозь туман по направлению к Ларган-стрит.
* * *
Ни отель, ни сама Ларган-стрит не отличались особой привлекательностью. Длинный ряд потрепанных домов стандартной застройки, один-два магазинчика и пара пивных делали эту улицу самым неуютным местом, которое я когда-либо видел.
А сам отель был лишь немного лучше тех меблированных комнат, которых полно в каждом большом портовом городе, комнат, предназначенных для матросов и проституток, сдающихся внаем на часок-другой. Он состоял из трех соединенных вместе стандартных домов с прибитой на одной из дверей вывеской.
Когда мы приблизились, оттуда, шатаясь и хватаясь за перила, вышел моряк торгового флота. Позади него появилась девчонка лет восемнадцати в черном пластиковом плаще. Она поправила моряку фуражку и взяла его под руку, чтобы помочь спуститься по ступеням.
Она оглядела нас без малейших признаков стыда, а я улыбнулся и кивнул ей:
— Привет, девочка! Занимаешься богоугодным делом?
Она фыркнула и ответила:
— А ты как думал?
Они потащились вместе вниз по улице; моряк тут же затянул какую-то непристойную песню, а я сокрушенно покачал головой:
— Как жаль, что добрая католичка дошла до такого!
Бинни поглядел так, будто хотел всадить в меня пулю, но Нора Мэрфи осталась совершенно хладнокровной и только сказала:
— Может быть, довольно, майор Воген? Мое время ограничено.
Мы поднялись к подъезду и попали в узкий коридор. Здесь, сбоку, у начала лестницы, стоял обшарпанный стол, а за ним сидел седой мужчина в куртке-альпаке и дремал, оперев подбородок на руку.
Мне показалось, что не стоит его будить, и я прошел мимо на лестницу. Мейер занимал комнату номер семь в конце коридора; выждав перед тем, как постучать в дверь, я услышал из-за нее странно-грустную, какую-то ночную музыку.
Нора Мэрфи нахмурилась:
— Это что еще такое?
— Эл Боули, — просто ответил я.
— Эл — кто?
— Вы хотите сказать, что никогда в жизни не слышали об Эле Боули, доктор? Ну, как же, лучший певец всех времен и народов для людей любых вкусов — точнее, он был бы им, если бы не погиб при налете на Лондон в 1941 году. Мейер больше никого не слушает. Всюду таскает с собой магнитофон.
— Да вас просто дурачат, — сказала она.
Я отрицательно покачал головой:
— Вот сейчас вы слышите «Лунный свет над шоссе», возможно, это его лучшая вещь. Записана с оркестром Джоя Лосса 21 марта 1938 года. Как видите, я кое в чем разбираюсь.
Открылась дверь, и показался Мейер.
— А, Саймон!
— Доктор Мэрфи, — представил я. — И мистер Галлахер. А это мистер Мейер.
Я закрыл дверь, и Мейер, который мог объясняться на безупречном английском, когда это ему было надо, начал говорить с сильным среднеевропейским акцентом:
— Не понимаю. Я ожидал увидеть мистера Корка, командующего официальными силами ИРА в Северной Ирландии.
Я подошел к окну и закурил, а Бинни прислонился к двери, засунув руки в карманы. Дождь пошел еще сильнее, и капли отскакивали от булыжников мостовой.
Нора Мэрфи ответила:
— Я уполномочена действовать от его имени.
— Вы должны были принести пять тысяч фунтов стерлингов наличными в качестве подтверждения серьезности своих намерений. Где же они?
Она открыла кейс, достала конверт и бросила его на кровать.
— Пересчитайте их, пожалуйста, Саймон, — попросил Мейер.
Эл Боули как раз добрался до «...я так люблю...», когда я протянул руку за конвертом, а Нора Мэрфи быстро сказала:
— Не теряйте времени, майор. Там только тысяча.
Возникла некоторая неловкость; Мейер протянул руку к магнитофону и заткнул Эла Боули.
— А остальные четыре?
— Мы хотим быть абсолютно уверенными, только и всего. Они готовы и ждут вас здесь, рядом, всего в десяти минутах ходьбы отсюда.
Он быстро обдумал эти слова, потом коротко кивнул:
— Очень хорошо. За дело. Прошу садиться.
Он предложил ей единственный стул, а сам уселся на край кровати.
— У вас есть возражения против того, чтобы принять наши требования?
— Со стрелковым оружием нет никаких трудностей. Я счастлив, что могу предложить вам пятьсот штук «АК-47» китайского производства; это штурмовые винтовки русской конструкции, на сегодняшний день лучшие в мире. Широко использовались вьетконговцами во Вьетнаме.
— Это нам известно, — нетерпеливо перебила она. — А как насчет остального?
— Гранаты тоже не проблема; кроме того, мы можем предложить вам еще широкий выбор автоматов. Ранние модели «томпсон» производят много шума, и я особо рекомендую вам израильские «узи». Необыкновенно эффективное оружие. Превосходная штука, правда, Саймон?
— Да, действительно, вещь что надо, — с готовностью подтвердил я. — Они безопасны потому, что перестают стрелять, когда их роняют, поэтому мы особенно предпочитали это оружие, когда имели дело с крестьянами. Они ведь обычно так неловки.
Она даже не дала себе труда посмотреть на меня.
— А бронебойное оружие? Мы же его специально заказывали.
— Боюсь, что это будет труднее, — ответил Мейер.
— Но оно нам нужно. — Она сжала кулак и так ударила себя по коленке, что побелели костяшки пальцев. — Оно очень важно, если мы хотим выиграть битву на улицах. — Бензиновые бомбы очень хорошо смотрятся по цветному телевидению, мистер Мейер, но редко дают больше, чем обгоревшая краска на бортах броневиков «сарацин».
Мейер тяжело вздохнул:
— Я могу поставить от восьмидесяти до ста двадцати противотанковых двадцатимиллиметровых полуавтоматических пушек «лахти». Это финское оружие. Насколько мне известно, никогда не применялось западными странами.
— А они эффективны? Будет от них толк?
— Спросите майора. Он — эксперт в таких вопросах.
Она повернулась ко мне, и я пожал плечами:
— Всякое оружие хорошо настолько, насколько опытны люди, которые им пользуются. Интересно, что кто-то в Нью-Йорке в 1965 году проник в банк с помощью «лахти». Они пробили дыру в двадцатидюймовой стене из стали и бетона. Одна очередь в нужное место вскроет этот «сарацин», как консервную банку.
Она кивнула, но руки ее все еще были сцеплены, и в глазах появился странный блеск.
— А вы сами пользовались этим оружием? Вы имеете боевой опыт, хотела я сказать.
— В одном из оманских государств и в Йемене.
Она повернулась к Мейеру:
— Вы должны обеспечить нам качественную подготовку к использованию этих пушек. Договорились?
Она даже не посмотрела на меня. У нее не было в этом нужды. Мейер кивнул:
— Майор Воген будет счастлив сделать это одолжение, но только в течение одной недели и за дополнительную плату в две тысячи фунтов сверх обусловленной суммы.
— Значит, все вместе будет двадцать семь тысяч? — спросила она.
Мейер снял очки и принялся протирать их засаленным носовым платком.
— Отлично, теперь мы можем действовать так, как предварительно договорились с вашим представителем в Лондоне. Я арендовал тридцатифутовый катер, оборудованный для глубоководной рыбной ловли, в настоящее время он в Обане. Майор Воген во второй половине дня во вторник, во время прилива, попытается пройти с первой партией товара.
— А где предусмотрена высадка? — спросила она.
Вот это было уже по моему департаменту. Я сказал:
— Есть такой маленький рыбный порт, который называется Страмор, на побережье, прямо против острова Ратлин. Там укромный залив с хорошими пляжами, около пяти миль к востоку. Наш информатор возил туда виски из республики целых пять лет и ни разу не попался. Так что все будет хорошо. А ваша забота — достать надежных людей и транспорт, чтобы быстро забрать товар и исчезнуть ко всем чертям.
— А что вы будете делать?
— Действовать согласно морскому уставу и идти в Страмор. Там я свяжусь с вами.
Она нахмурилась, обдумывая все это, а Мейер спокойно спросил:
— Вы удовлетворены?
— О да, я так думаю. — Она медленно кивнула. — Кроме одного. Бинни и я поедем с ним.
Мейер взглянул на меня с мастерски разыгранным замешательством и развел руками, как истый европеец с континента.
— Но, моя дорогая леди, это просто нельзя сделать.
— Почему же?
— Потому что это очень рискованное предприятие. Потому что нам доподлинно известно, что британский флот в эти дни постоянно патрулирует побережье Ольстера своими сторожевыми кораблями. Случись какая неприятность — у майора Вогена еще будет шанс скрыться. Он хороший подводник, у него есть необходимое снаряжение. Он вывернется, а будь с ним вы, все окажется по-другому.
— О, я уверена, мы можем положиться на майора Вогена в том, что королевский флот не поймает нас. — Она встала и протянула руку. — Мы встретимся в следующий четверг в Обане, мистер Мейер.
Мейер вздохнул, хлопнул себя по бокам и пожал ее руку:
— А вы очень решительная молодая женщина. Но только не забудьте, что должны мне четыре тысячи фунтов.
— Как я могу забыть? — Она повернулась ко мне: — Ждем вас, майор.
Бинни открыл нам дверь; я пошел за ней; пока мы шли по коридору, Эл Боули успел затянуть: «Доброй ночи, но не до свидания!»
Глава 4
Опасный путь
Как только мы спустились по ступеням подъезда на улицу, из тумана выскочила открытая машина «лендровер», вплотную за ней другая. В каждой машине, кроме водителя, было трое солдат, сидящих сзади. Это были парашютисты, мощные, крепкие парни в красных беретах и бронежилетах, с автоматами наготове.
Они скрылись в тумане, и Бинни с отвращением плюнул им вслед.
— Вы только посмотрите на них, так и просятся, чтобы их срубили под корень, проклятые подонки. Чего бы я только не дал за один «томпсон», чтобы выпустить по ним очередь.
— И она была бы у тебя последней, — отозвался я. — Они свое дело знают, уж поверь мне. Эти приемы патрулирования отработаны еще в Адене. Ребята ведут друг друга, видят каждую мелочь, за броней не прячутся; малейший признак нападения — и они открывают огонь.
— Проклятые эсэсовцы! — выругался Бинни.
Я покачал головой:
— Нет, они не эсэсовцы. Большинство из них — парни примерно твоего возраста; просто они стараются делать грязную работу как можно лучше.
Он нахмурился; похоже, мое замечание заставило его примолкнуть. Нора Мэрфи не сказала ни слова и продолжала быстро идти вперед, уверенно поворачивая с одной улицы на другую.
Через несколько минут мы вышли на главную улицу. На противоположной стороне стоял храм Святого Сердца, как было написано на доске, уродливое сооружение в викторианском стиле из светлого кирпича, громоздящееся под дождем за чугунной изгородью. В окнах был виден свет, доносились звуки органа; у выхода стали появляться люди, по одному и по двое. Немного задерживаясь на пороге, они выходили под струи дождя.
Когда мы перешли улицу, на паперти появился священник и, стоя на верхней ступеньке лестницы, пытался раскрыть зонтик. Это был высокий мужчина, не очень плотного телосложения, в сутане и плаще. На нем была широкополая шляпа, скрывавшая лицо.
Наконец он раскрыл зонтик, начал было спускаться по лестнице, но вдруг остановился.
— Доктор Мэрфи! — воскликнул он. — Это вы?
Нора Мэрфи быстро обернулась.
— Хэлло, отец Мак, — воскликнула она, а потом, понизив голос, добавила: — Я всего на одну минуту. Та женщина, к которой я заходила, его прихожанка.
Мы с Бинни укрылись от дождя в подъезде, а она — под зонтом священника. Он мельком взглянул на нас и кивнул; этакий благородный добряк, лет шестидесяти. Нора Мэрфи что-то говорила ему, держа его зонтик, а он снял очки в роговой оправе и протирал их от дождя носовым платком.
Наконец он водрузил очки на место.
— Отлично, мой друг, отлично, — сказал он и вынул из кармана плаща пакет. — Передайте вот это, когда ее увидите, и скажите, что я буду утром.
Он, прощаясь, дотронулся до шляпы и исчез в тумане. Нора Мэрфи посмотрела ему вслед, а потом повернулась ко мне и сунула мне в руки пакет так неожиданно, что я едва успел схватить его.
— Четыре тысячи фунтов, майор Воген.
Я взвесил пакет на руках.
— Я не думал, что церковь взяла чью-то сторону.
— Она и не взяла.
— Так кто же, черт возьми, это был?
Бинни громко рассмеялся, а Нора Мэрфи улыбнулась.
— Это был Майкл Корк, майор Воген, — с ехидцей сказала она и двинулась вперед.
* * *
Ну прямо как в книжке... Пакет был слишком громоздок, чтобы поместиться в кармане. Я сунул его за отворот куртки, застегнулся и последовал за девушкой. Бинни двинулся по пятам за мной.
Она подождала нас у загруженного перекрестка, где четыре улицы образовывали нечто вроде небольшой площади. Здесь было полно людей; многие выходили из супермаркета слева от нас. Он сверкал огнями, чтобы привлечь вечерних покупателей, через дверь доносилась тихая музыка, которая тоже рождала желание что-то приобрести.
Вокруг было оживленное движение, в основном частные машины, которые появлялись из тумана, задерживались немного у пешеходных переходов и уезжали.
Обычная картина, которую можно наблюдать в любом большом индустриальном городе, за исключением только одного: на противоположной стороне улицы помещался полицейский участок, современное здание из стекла и бетона, но вход был защищен пулеметным гнездом из мешков с песком, где дежурили солдаты-шотландцы, в своих беретах с помпонами и бронежилетах.
Нора Мэрфи оперлась на ограждение, сжимая сумочку в руках.
— Оккупированный Белфаст. Как вам это нравится, майор?
— Я видел вещи и похуже.
Тут из-за угла быстрым шагом вышли двое мужчин, и один из них налетел на Бинни, который сердито оттолкнул его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18