я боюсь. Ты слышишь меня? Я боюсь! А вдруг она упадет?
— Глупости, Кэтрин, ракета не может упасть.
— Мама не знает даже причины, по которой Луна держится в космосе! — хихикнул младший брат.
— А ты чего встреваешь в разговор, молокосос? — рявкнул Мэтт. — Тебе что, кнопку нажали? Ты-то уж, конечно, знаешь, почему Луна держится в космосе!
— Конечно, благодаря силе тяготения.
— Не совсем так. Попробуй объяснить получше, с помощью чертежей.
Билли попытался объяснить, рисуя диаграммы на листе бумаги; его усилия оказались не слишком успешными. Мэтт сделал знак, чтобы он замолчал.
— Астрономию ты знаешь хуже древних египтян. Не надо смеяться над старшими. Послушай, мама, не расстраивайся. Джей-3 действительно не может упасть на Землю. Она находится на свободной орбите, которая не пересекается с земной, и в одном прав этот умник — Джей-3 не может упасть, подобно тому, как не может упасть Луна. Для того чтобы подвергнуть бомбардировке какой-нибудь город, нужно подать команду ракете еще за две тысячи миль до намеченной цели, ввести в ее бортовой компьютер координаты цели и направление на нее, и в нужный момент включится ракетный двигатель. Поэтому Патрульная Служба не сможет направить Джей-3 на Де-Мойн именно по той причине, что ракета вот-вот пролетит над нашими головами. Таким образом ей придется выбрать для этой цели какую-нибудь другую ракету с ядерным зарядом на борту, скажем… — Мэтт на мгновение задумался, — Ай-1 или, может быть, Эйч-2. — Он что-то вспомнил и улыбнулся. — Как раз из-за Эйч-2 у меня были неприятности.
— Какие? — с интересом спросил младший брат.
— Мэтт, мне кажется, ты совсем не успокоил свою мать такими объяснениями, — сухо произнес отец. — Давай не будем говорить об атомной бомбардировке городов.
— Но я и не собирался… Извини, папа.
— А ты, Кэтрин, не должна опасаться этого, ведь ты не испытываешь страха перед местным полицейским? Мэтт, ты хотел рассказать нам о том, как производится осмотр ракет. Зачем их нужно осматривать?
— Папа, пусть Мэтти расскажет, почему у него были неприятности!
Мэтт подмигнул брату.
— Пожалуй, я действительно должен рассказать Билли о случившемся, потому что это связано с осмотром ракет, папа. Значит, дело было так: когда нам потребовалось взять ракету на борт для осмотра и профилактического обслуживания, я плохо рассчитал момент сближения и был вынужден включить ранцевый двигатель, чтобы повторить все сначала.
— Я не совсем понимаю, Мэттью.
— Он хочет сказать, что…
— Помолчи, Билли, Когда нам нужно взять ракету на борт, то посылают космонавта в скафандре, чтобы присоединить в ней трос и затем подтянуть вплотную к кораблю. Это поручили мне. Я ошибся в расчетах и пролетел мимо ракеты, которая находилась ярдах в ста от «Нобеля». Пришлось развернуться, включить двигатель, установленный в ранце скафандра, вернуться на корабль и повторить маневр сближения с ракетой.
— Мэттью! Мне эти полеты в космосе, вне корабля, кажутся опасными! — Судя по всему, мать все еще не преодолела своих страхов.
— Никакой опасности, мама. Ведь и я не могу упасть, так же как ракета или корабль, мы все движемся по орбите. Но когда не подлетаешь к ракете с первой попытки, чувствуешь себя неловко. Со второго захода я закрепил трос и подтянул ракету к кораблю.
— Ты хочешь сказать, что летел рядом с ракетой, внутри которой скрывается атомная бомба?
— Да, мама, но и здесь мне ничто не угрожало. Расщепляемые материалы, находящиеся в бомбе, надежно изолированы и не испускают опасного излучения. К тому же я находился рядом с бомбой всего пару минут.
— А если она взорвется?
— Она не может взорваться. Для этого бомба должна врезаться в землю с достаточной скоростью, чтобы субкритические массы соединились в одно целое — словно под воздействием взрывного механизма, или нужно дать команду по радио, и сработает взрывное устройство, которое пошлет несколько субкритических масс навстречу друг другу. Более того, в соответствии с правилами, сразу после сближения с ракетой я ввел в действие предохранительное устройство — всего лишь нечто вроде маленького металлического лома, но этого вполне достаточно, чтобы предупредить даже случайную детонацию взрывного механизма. Лом, вставленный в соответствующее место ракеты, не даст субкритическим массам сблизиться.
— Вот что, Мэтт, давай оставим этот разговор. Мать начинает нервничать из-за него.
— Папа, это ведь мама сама спросила меня.
— Да, я знаю. Лучше расскажи нам, как вы осматриваете ракету.
— Для начала производится осмотр наружной поверхности самой бомбы, но еще не было случая, чтобы с ней что-нибудь произошло. Кроме того, я еще не получил допуска для осмотра внутреннего механизма бомбы — для этого нужно иметь диплом физика-ядерщика. Особенно внимательно мы осматриваем ракетный двигатель и замеряем запас топлива. Иногда его приходится пополнять: бывает случаи, когда часть топлива испаряется через клапаны. Но нашей главной задачей является проверка баллистики и контуров управления.
— Проверка баллистики?
— Конечно, теоретически мы должны быть готовы определить координаты любой из бомб в любой момент на протяжении следующих тысячелетий. Однако на практике бывают отклонения. Их вызывают самые незначительные причины — приливные течения, то обстоятельство, что сама Земля не является идеальным шаром, и тому подобное. Из-за этого орбита ракеты может немного отклониться от расчетной. После того как ее берут на борт корабля и заканчивают осмотр, корабль ложится точно на курс, по которому должна следовать ракета, и ее выталкивают из грузового отсека. Затем направляемся к следующей. Отыскать ее не составляет никакого труда — она редко удаляется далеко от расчетной орбиты.
— Теперь понятно. Значит, осмотр ракет и коррекция орбит должны производиться достаточно часто? По-видимому, корабль постоянно летает от одной ракеты к другой?
— Нет, папа, осмотр производится чаще, чем это требуется. Поэтому команда корабля не страдает от безделья и монотонности космического полета из-за частых осмотров.
— Мне кажется, что это просто напрасная трата средств налогоплательщиков.
— Папа, ты не понимаешь — наша главная задача заключается не в том, чтобы осматривать ракеты и осуществлять коррекцию их орбит. Патрульный корабль находится на околоземной орбите для того, чтобы он мог по переданной ему команде нанести атомный удар, если в этом возникнет необходимость. Именно поэтому корабль патрулирует околоземное пространство до тех пор, пока ему на смену не придет другой. И чтобы не тратить времени даром, производится осмотр ракет и коррекция их орбит. Если говорить начистоту, ядерный удар может быть нанесен и с Лунной базы, но при наведении с патрульного корабля атака будет более точной и не принесет вреда невинным людям.
— Мы опять вернулись к вопросу бомбардировки Земли, Мэтт, — с упреком заметил отец.
— Я всего лишь отвечаю на вопросы, папа.
— Боюсь, что я не должен был задавать тебе такие вопросы. Дело в том, что твоя мать не может беспристрастно относиться к таким проблемам. Кэтрин, уверяю тебя, нет ни малейшей опасности бомбардировки Северо-Американского Союза. Скажи ей, Мэтт, мать поверит тебе.
Мэтт молчал.
— Ну говори же, Мэтт. Послушай, Кэтрин, ведь это наша Патрульная Служба. Большинство офицеров Космического Патруля — американцы. Ведь это правда, Мэтт?
— Раньше мне не приходило в голову задумываться над этим.
— Хорошо. Понимаешь, Кэтрин, разве можно представить себе, что Мэтт согласится участвовать в атомной бомбардировке Де-Мойна? Да скажи ей это, Мэтт!
— Но, папа, ты просто не понимаешь, о чем говоришь!
— Что? Что это значит, молодой человек?
— Я… — Мэтт беспомощно посмотрел по сторонам, внезапно встал из-за стола и вышел в коридор.
Через некоторое время отец вошел к нему в комнату.
— Мэтт?
— Да, папа.
— Извини, Мэтт, этот разговор зашел слишком далеко. Я признаю свою вину и не сержусь на тебя. Все дело в твоей матери. Мне нужно было успокоить ее.
— Ты ни при чем, папа. Прости меня за то, что я ушел из столовой. Мне следовало вести себя сдержаннее.
— Давай забудем о случившемся, Мэтт. Мне хотелось только задать тебе один вопрос. Я знаю, что ты предан Патрульный Службе и ее идеалам. Твои чувства достойны уважения. Однако ты еще слишком молод. И не в состоянии понять политические аспекты этой проблемы. И все-таки ты не можешь не знать, что Патрульная Служба никогда не подвергнет атомной бомбардировке Северо-Американский Союз.
— Разумеется, если в этом не будет необходимости.
— Но как может возникнуть такая необходимость? Вздор! Даже если такая необходимость возникнет, ты никогда не согласишься бомбить свой народ — и твои сослуживцы тоже.
В голове Мэтта боролись противоречивые мысли. Он вспомнил капитана Риверу — одного из знаменитой Четверки, носителя гордых традиций Патрульной Службы, вспомнил, как Ривера, когда его послали на Землю, в столицу его собственной страны, для переговоров с ее президентом, не нарушил клятву офицера. Подозревая, что его могут захватить и удерживать в качестве заложника, Ривера распорядился, чтобы удар был нанесен, если только он лично не вернется на корабль и не отменит свое решение. Ривера, чье тело превратилось в радиоактивную пыль, но чье имя произносилось на каждой поверке всех подразделений Патрульной Службы…
— Разумеется, Патрульная Служба обязана следить за соблюдением законов на нашем континенте, точно так же как она следит за их соблюдением на всех планетах Солнечной системы, — продолжал отец. — В противном случае это произвело бы неблагоприятное впечатление, верно?
— Мне не хочется говорить на эту тему, папа.
Мэтт посмотрел на часы и увидел, что корабль скоро состыкуется с космической станцией Терры. Ему хотелось бы заснуть, как это сделали остальные. Теперь он был уверен, что именно повлияло на его решение остаться в Патрульной Службе.
В течение нескольких недель после возвращения из отпуска Мэтт был так занят, что ему некогда было размышлять. Нужно было снова впрячься в работу — так много требовалось усвоить и так мало времени для этого. Теперь ему приходилось участвовать в несении вахтенной службы и подменять офицеров, а также накопился большой объем лабораторной работы в области электроники и нуклеоники. К тому же, вместе с другими старшими курсантами он помогал в воспитании юных курсантов, только что прибывших на «Рэндольф». До отпуска по вечерам Мэтт обычно был свободен, и посвящал это время учебе, но теперь ему приходилось три раза в неделю обучать молодых курсантов астрогации.
Мэтт начал уже подумывать о том, что ему придется отказаться от космического поло, но в это время его выбрали капитаном команды Свинячьего закоулка, и нагрузка стала еще больше. Мэтт и не задумывался над абстрактными проблемами, пока не встретился с лейтенантом Вонгом.
— Добрый вечер, — произнес его наставник. — Как успехи в обучении новичков астрогации?
— Ну, видите ли… кажется странным обучать других, вместо того чтобы учиться самому, и постоянно проваливаться во время испытаний.
— Именно поэтому вам и поручили вести основы астрогации — вы все еще помните, что было самым трудным и почему.
— Пожалуй… наверно, я кое-что понимаю в этом предмете, но Эйнштейном мне не стать.
— Я был бы в этом случае невероятно изумлен. Ну, а как у вас дела вообще?
— Неплохо, пожалуй. Вы знаете, мистер Вонг, когда я отправлялся в отпуск, думал, что не вернусь обратно.
— Я тоже думал, что ваша мысль о переходе в космическую пехоту была ничем иным как попыткой ускользнуть от решения проблем, стоящих перед вами.
— Да? Скажите, мистер Вонг, вы настоящий офицер Патрульной Службы или психиатр?
— Я — обычный офицер, — по лицу Вонга промелькнула едва заметная улыбка, — но закончил специальные курсы, необходимые для выполнения своей работы.
— Понятно. Так от чего я старался ускользнуть?
— Не знаю. Думаю, вам это куда понятнее.
— С чего же начать?
— Расскажите о своем отпуске, Мэтт. У нас достаточно времени.
— Хорошо, сэр, — кивнул Мэтт. Он рассказал Вонгу все, что смог припомнить. — Как видите, закончил он, — это был самый обычный отпуск. Ничего серьезного. Вот только… я был дома, но казался себе гостем. Мы вроде говорили на разных языках.
Вонг засмеялся. — Нет, не думайте, что я смеюсь над вашим рассказом, — извинился он. Все совсем не смешно. Нам всем пришлось пройти через это. Неизбежно узнаем, что вернуться обратно невозможно. Это болезнь роста, однако для космонавта такой процесс является особенно мучительным и тяжелым.
— Даже мне это стало понятно, — кивнул Мэтт. — Что бы ни случилось, я не смогу вернуться, по крайней мере, не смогу вернуться навсегда. Может быть, перейду в космический торговый флот, но останусь космонавтом.
— На этом этапе вы уже вряд ли потерпите неудачу.
— Может быть. Но я все еще не уверен, что хочу сделать Патрульную Службу целью своей жизни. И это беспокоит меня.
— Попробуйте объяснить, в чем конкретно причина вашего беспокойства.
Мэтт попытался рассказать о своем разговоре с отцом, о том, что его рассказ о полете «Нобеля» расстроил мать.
— Короче говоря, дело в следующем: в случае крайней необходимости мне придется нанести ядерный удар по моему родному городу. Я не уверен, что справлюсь с таким заданием. Может быть, Патрульная Служба все-таки не для меня.
— Не думаю, Мэтт, что вам будет дано такое задание. Ваш отец совершенно прав.
— Боюсь, вы не понимаете меня, мистер Вонг. Если офицер Патрульной Службы предан своему делу только в том случае, если ему это безразлично, то вся организация развалится.
Вонг задумался и начал говорить, взвешивая каждое слово.
— Если бы ситуация, при которой вам придется бомбить свой собственный город, свою семью, оставила вас равнодушным, я принял бы все меры, чтобы немедленно убрать вас с этого корабля, — вы стали бы тогда исключительно опасным человеком. Патрульная Служба не рассчитывает на божественное совершенство своих офицеров. Поскольку люди несовершенны, наша Служба основана на принципе разумного риска. Вероятность того, что Солнечной системе будет угрожать опасность из вашего родного города, очень невелика, по крайней мере, в течение продолжительности жизни человека. Еще меньше вероятность того, что именно вам будет поручено нанести атомный удар — в этот момент вы можете быть на Марсе. Если обе эти вероятности взять вместе, шансы равны практически нулю. Но если все-таки такое случится, ваш командир распорядится запереть вас в каюте или в ином, более надежном месте, чем рисковать всей операцией.
Обеспокоенное выражение не покидало лица Мэтта.
— И это объяснение вас не удовлетворяет? — удивился Вонг. — Видите ли, Мэтт, вы страдаете от болезни молодости — полагаете, что моральные проблемы можно решить просто и недвусмысленно, что они бывают черные и белые, без полутонов. Знаете, что я предлагаю? Перестаньте беспокоиться и позвольте мне думать о том, сумеете вы или нет справиться с трудностями, которые могут возникнуть у вас на пути. Не сомневаюсь, что наступит момент, когда вы окажетесь в сложной ситуации и рядом не будет никого, кто мог бы помочь найти правильный выход. Но именно мне нужно определить, сумеете вы найти этот выход или нет, причем я даже не знаю, какой будет эта ситуация! Ну что, хотите поменяться со мной местами?
— Пожалуй, нет, сэр, — робко улыбнулся Мэтт.
XI. ПАТРУЛЬНЫЙ РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ «ТРИПЛЕКС»
Оскар, Мэтт и Текс находились в общей комнате своей каюты перед обедом, когда в дверь влетел Пит. Буквально влетел — ударился о притолоку и отскочил в середину комнаты, крича: «Эй, ребята!»
Оскар успел схватить его руку за мгновение до того, как Пит врезался в переборку.
— Выключи двигатель и успокойся, в чем дело?
Пит повернулся в воздухе и посмотрел на них.
— Там висит новый список выпускников!
— Кто в их числе?
— Не знаю, мне только что сказали об этом. Пошли!
Курсанты устремились следом за Питом. Текс поравнялся с Мэттом и бросил: «Не знаю, зачем я так спешу. Уж меня-то в списке точно нет.»
— Пессимист!
Они вылетели из Свинячьего закоулка, поднялись вверх на три уровня и увидели группу курсантов рядом с рубкой вахтенного офицера. Четверка присоединилась к ним.
Пит сразу увидел свою фамилию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Глупости, Кэтрин, ракета не может упасть.
— Мама не знает даже причины, по которой Луна держится в космосе! — хихикнул младший брат.
— А ты чего встреваешь в разговор, молокосос? — рявкнул Мэтт. — Тебе что, кнопку нажали? Ты-то уж, конечно, знаешь, почему Луна держится в космосе!
— Конечно, благодаря силе тяготения.
— Не совсем так. Попробуй объяснить получше, с помощью чертежей.
Билли попытался объяснить, рисуя диаграммы на листе бумаги; его усилия оказались не слишком успешными. Мэтт сделал знак, чтобы он замолчал.
— Астрономию ты знаешь хуже древних египтян. Не надо смеяться над старшими. Послушай, мама, не расстраивайся. Джей-3 действительно не может упасть на Землю. Она находится на свободной орбите, которая не пересекается с земной, и в одном прав этот умник — Джей-3 не может упасть, подобно тому, как не может упасть Луна. Для того чтобы подвергнуть бомбардировке какой-нибудь город, нужно подать команду ракете еще за две тысячи миль до намеченной цели, ввести в ее бортовой компьютер координаты цели и направление на нее, и в нужный момент включится ракетный двигатель. Поэтому Патрульная Служба не сможет направить Джей-3 на Де-Мойн именно по той причине, что ракета вот-вот пролетит над нашими головами. Таким образом ей придется выбрать для этой цели какую-нибудь другую ракету с ядерным зарядом на борту, скажем… — Мэтт на мгновение задумался, — Ай-1 или, может быть, Эйч-2. — Он что-то вспомнил и улыбнулся. — Как раз из-за Эйч-2 у меня были неприятности.
— Какие? — с интересом спросил младший брат.
— Мэтт, мне кажется, ты совсем не успокоил свою мать такими объяснениями, — сухо произнес отец. — Давай не будем говорить об атомной бомбардировке городов.
— Но я и не собирался… Извини, папа.
— А ты, Кэтрин, не должна опасаться этого, ведь ты не испытываешь страха перед местным полицейским? Мэтт, ты хотел рассказать нам о том, как производится осмотр ракет. Зачем их нужно осматривать?
— Папа, пусть Мэтти расскажет, почему у него были неприятности!
Мэтт подмигнул брату.
— Пожалуй, я действительно должен рассказать Билли о случившемся, потому что это связано с осмотром ракет, папа. Значит, дело было так: когда нам потребовалось взять ракету на борт для осмотра и профилактического обслуживания, я плохо рассчитал момент сближения и был вынужден включить ранцевый двигатель, чтобы повторить все сначала.
— Я не совсем понимаю, Мэттью.
— Он хочет сказать, что…
— Помолчи, Билли, Когда нам нужно взять ракету на борт, то посылают космонавта в скафандре, чтобы присоединить в ней трос и затем подтянуть вплотную к кораблю. Это поручили мне. Я ошибся в расчетах и пролетел мимо ракеты, которая находилась ярдах в ста от «Нобеля». Пришлось развернуться, включить двигатель, установленный в ранце скафандра, вернуться на корабль и повторить маневр сближения с ракетой.
— Мэттью! Мне эти полеты в космосе, вне корабля, кажутся опасными! — Судя по всему, мать все еще не преодолела своих страхов.
— Никакой опасности, мама. Ведь и я не могу упасть, так же как ракета или корабль, мы все движемся по орбите. Но когда не подлетаешь к ракете с первой попытки, чувствуешь себя неловко. Со второго захода я закрепил трос и подтянул ракету к кораблю.
— Ты хочешь сказать, что летел рядом с ракетой, внутри которой скрывается атомная бомба?
— Да, мама, но и здесь мне ничто не угрожало. Расщепляемые материалы, находящиеся в бомбе, надежно изолированы и не испускают опасного излучения. К тому же я находился рядом с бомбой всего пару минут.
— А если она взорвется?
— Она не может взорваться. Для этого бомба должна врезаться в землю с достаточной скоростью, чтобы субкритические массы соединились в одно целое — словно под воздействием взрывного механизма, или нужно дать команду по радио, и сработает взрывное устройство, которое пошлет несколько субкритических масс навстречу друг другу. Более того, в соответствии с правилами, сразу после сближения с ракетой я ввел в действие предохранительное устройство — всего лишь нечто вроде маленького металлического лома, но этого вполне достаточно, чтобы предупредить даже случайную детонацию взрывного механизма. Лом, вставленный в соответствующее место ракеты, не даст субкритическим массам сблизиться.
— Вот что, Мэтт, давай оставим этот разговор. Мать начинает нервничать из-за него.
— Папа, это ведь мама сама спросила меня.
— Да, я знаю. Лучше расскажи нам, как вы осматриваете ракету.
— Для начала производится осмотр наружной поверхности самой бомбы, но еще не было случая, чтобы с ней что-нибудь произошло. Кроме того, я еще не получил допуска для осмотра внутреннего механизма бомбы — для этого нужно иметь диплом физика-ядерщика. Особенно внимательно мы осматриваем ракетный двигатель и замеряем запас топлива. Иногда его приходится пополнять: бывает случаи, когда часть топлива испаряется через клапаны. Но нашей главной задачей является проверка баллистики и контуров управления.
— Проверка баллистики?
— Конечно, теоретически мы должны быть готовы определить координаты любой из бомб в любой момент на протяжении следующих тысячелетий. Однако на практике бывают отклонения. Их вызывают самые незначительные причины — приливные течения, то обстоятельство, что сама Земля не является идеальным шаром, и тому подобное. Из-за этого орбита ракеты может немного отклониться от расчетной. После того как ее берут на борт корабля и заканчивают осмотр, корабль ложится точно на курс, по которому должна следовать ракета, и ее выталкивают из грузового отсека. Затем направляемся к следующей. Отыскать ее не составляет никакого труда — она редко удаляется далеко от расчетной орбиты.
— Теперь понятно. Значит, осмотр ракет и коррекция орбит должны производиться достаточно часто? По-видимому, корабль постоянно летает от одной ракеты к другой?
— Нет, папа, осмотр производится чаще, чем это требуется. Поэтому команда корабля не страдает от безделья и монотонности космического полета из-за частых осмотров.
— Мне кажется, что это просто напрасная трата средств налогоплательщиков.
— Папа, ты не понимаешь — наша главная задача заключается не в том, чтобы осматривать ракеты и осуществлять коррекцию их орбит. Патрульный корабль находится на околоземной орбите для того, чтобы он мог по переданной ему команде нанести атомный удар, если в этом возникнет необходимость. Именно поэтому корабль патрулирует околоземное пространство до тех пор, пока ему на смену не придет другой. И чтобы не тратить времени даром, производится осмотр ракет и коррекция их орбит. Если говорить начистоту, ядерный удар может быть нанесен и с Лунной базы, но при наведении с патрульного корабля атака будет более точной и не принесет вреда невинным людям.
— Мы опять вернулись к вопросу бомбардировки Земли, Мэтт, — с упреком заметил отец.
— Я всего лишь отвечаю на вопросы, папа.
— Боюсь, что я не должен был задавать тебе такие вопросы. Дело в том, что твоя мать не может беспристрастно относиться к таким проблемам. Кэтрин, уверяю тебя, нет ни малейшей опасности бомбардировки Северо-Американского Союза. Скажи ей, Мэтт, мать поверит тебе.
Мэтт молчал.
— Ну говори же, Мэтт. Послушай, Кэтрин, ведь это наша Патрульная Служба. Большинство офицеров Космического Патруля — американцы. Ведь это правда, Мэтт?
— Раньше мне не приходило в голову задумываться над этим.
— Хорошо. Понимаешь, Кэтрин, разве можно представить себе, что Мэтт согласится участвовать в атомной бомбардировке Де-Мойна? Да скажи ей это, Мэтт!
— Но, папа, ты просто не понимаешь, о чем говоришь!
— Что? Что это значит, молодой человек?
— Я… — Мэтт беспомощно посмотрел по сторонам, внезапно встал из-за стола и вышел в коридор.
Через некоторое время отец вошел к нему в комнату.
— Мэтт?
— Да, папа.
— Извини, Мэтт, этот разговор зашел слишком далеко. Я признаю свою вину и не сержусь на тебя. Все дело в твоей матери. Мне нужно было успокоить ее.
— Ты ни при чем, папа. Прости меня за то, что я ушел из столовой. Мне следовало вести себя сдержаннее.
— Давай забудем о случившемся, Мэтт. Мне хотелось только задать тебе один вопрос. Я знаю, что ты предан Патрульный Службе и ее идеалам. Твои чувства достойны уважения. Однако ты еще слишком молод. И не в состоянии понять политические аспекты этой проблемы. И все-таки ты не можешь не знать, что Патрульная Служба никогда не подвергнет атомной бомбардировке Северо-Американский Союз.
— Разумеется, если в этом не будет необходимости.
— Но как может возникнуть такая необходимость? Вздор! Даже если такая необходимость возникнет, ты никогда не согласишься бомбить свой народ — и твои сослуживцы тоже.
В голове Мэтта боролись противоречивые мысли. Он вспомнил капитана Риверу — одного из знаменитой Четверки, носителя гордых традиций Патрульной Службы, вспомнил, как Ривера, когда его послали на Землю, в столицу его собственной страны, для переговоров с ее президентом, не нарушил клятву офицера. Подозревая, что его могут захватить и удерживать в качестве заложника, Ривера распорядился, чтобы удар был нанесен, если только он лично не вернется на корабль и не отменит свое решение. Ривера, чье тело превратилось в радиоактивную пыль, но чье имя произносилось на каждой поверке всех подразделений Патрульной Службы…
— Разумеется, Патрульная Служба обязана следить за соблюдением законов на нашем континенте, точно так же как она следит за их соблюдением на всех планетах Солнечной системы, — продолжал отец. — В противном случае это произвело бы неблагоприятное впечатление, верно?
— Мне не хочется говорить на эту тему, папа.
Мэтт посмотрел на часы и увидел, что корабль скоро состыкуется с космической станцией Терры. Ему хотелось бы заснуть, как это сделали остальные. Теперь он был уверен, что именно повлияло на его решение остаться в Патрульной Службе.
В течение нескольких недель после возвращения из отпуска Мэтт был так занят, что ему некогда было размышлять. Нужно было снова впрячься в работу — так много требовалось усвоить и так мало времени для этого. Теперь ему приходилось участвовать в несении вахтенной службы и подменять офицеров, а также накопился большой объем лабораторной работы в области электроники и нуклеоники. К тому же, вместе с другими старшими курсантами он помогал в воспитании юных курсантов, только что прибывших на «Рэндольф». До отпуска по вечерам Мэтт обычно был свободен, и посвящал это время учебе, но теперь ему приходилось три раза в неделю обучать молодых курсантов астрогации.
Мэтт начал уже подумывать о том, что ему придется отказаться от космического поло, но в это время его выбрали капитаном команды Свинячьего закоулка, и нагрузка стала еще больше. Мэтт и не задумывался над абстрактными проблемами, пока не встретился с лейтенантом Вонгом.
— Добрый вечер, — произнес его наставник. — Как успехи в обучении новичков астрогации?
— Ну, видите ли… кажется странным обучать других, вместо того чтобы учиться самому, и постоянно проваливаться во время испытаний.
— Именно поэтому вам и поручили вести основы астрогации — вы все еще помните, что было самым трудным и почему.
— Пожалуй… наверно, я кое-что понимаю в этом предмете, но Эйнштейном мне не стать.
— Я был бы в этом случае невероятно изумлен. Ну, а как у вас дела вообще?
— Неплохо, пожалуй. Вы знаете, мистер Вонг, когда я отправлялся в отпуск, думал, что не вернусь обратно.
— Я тоже думал, что ваша мысль о переходе в космическую пехоту была ничем иным как попыткой ускользнуть от решения проблем, стоящих перед вами.
— Да? Скажите, мистер Вонг, вы настоящий офицер Патрульной Службы или психиатр?
— Я — обычный офицер, — по лицу Вонга промелькнула едва заметная улыбка, — но закончил специальные курсы, необходимые для выполнения своей работы.
— Понятно. Так от чего я старался ускользнуть?
— Не знаю. Думаю, вам это куда понятнее.
— С чего же начать?
— Расскажите о своем отпуске, Мэтт. У нас достаточно времени.
— Хорошо, сэр, — кивнул Мэтт. Он рассказал Вонгу все, что смог припомнить. — Как видите, закончил он, — это был самый обычный отпуск. Ничего серьезного. Вот только… я был дома, но казался себе гостем. Мы вроде говорили на разных языках.
Вонг засмеялся. — Нет, не думайте, что я смеюсь над вашим рассказом, — извинился он. Все совсем не смешно. Нам всем пришлось пройти через это. Неизбежно узнаем, что вернуться обратно невозможно. Это болезнь роста, однако для космонавта такой процесс является особенно мучительным и тяжелым.
— Даже мне это стало понятно, — кивнул Мэтт. — Что бы ни случилось, я не смогу вернуться, по крайней мере, не смогу вернуться навсегда. Может быть, перейду в космический торговый флот, но останусь космонавтом.
— На этом этапе вы уже вряд ли потерпите неудачу.
— Может быть. Но я все еще не уверен, что хочу сделать Патрульную Службу целью своей жизни. И это беспокоит меня.
— Попробуйте объяснить, в чем конкретно причина вашего беспокойства.
Мэтт попытался рассказать о своем разговоре с отцом, о том, что его рассказ о полете «Нобеля» расстроил мать.
— Короче говоря, дело в следующем: в случае крайней необходимости мне придется нанести ядерный удар по моему родному городу. Я не уверен, что справлюсь с таким заданием. Может быть, Патрульная Служба все-таки не для меня.
— Не думаю, Мэтт, что вам будет дано такое задание. Ваш отец совершенно прав.
— Боюсь, вы не понимаете меня, мистер Вонг. Если офицер Патрульной Службы предан своему делу только в том случае, если ему это безразлично, то вся организация развалится.
Вонг задумался и начал говорить, взвешивая каждое слово.
— Если бы ситуация, при которой вам придется бомбить свой собственный город, свою семью, оставила вас равнодушным, я принял бы все меры, чтобы немедленно убрать вас с этого корабля, — вы стали бы тогда исключительно опасным человеком. Патрульная Служба не рассчитывает на божественное совершенство своих офицеров. Поскольку люди несовершенны, наша Служба основана на принципе разумного риска. Вероятность того, что Солнечной системе будет угрожать опасность из вашего родного города, очень невелика, по крайней мере, в течение продолжительности жизни человека. Еще меньше вероятность того, что именно вам будет поручено нанести атомный удар — в этот момент вы можете быть на Марсе. Если обе эти вероятности взять вместе, шансы равны практически нулю. Но если все-таки такое случится, ваш командир распорядится запереть вас в каюте или в ином, более надежном месте, чем рисковать всей операцией.
Обеспокоенное выражение не покидало лица Мэтта.
— И это объяснение вас не удовлетворяет? — удивился Вонг. — Видите ли, Мэтт, вы страдаете от болезни молодости — полагаете, что моральные проблемы можно решить просто и недвусмысленно, что они бывают черные и белые, без полутонов. Знаете, что я предлагаю? Перестаньте беспокоиться и позвольте мне думать о том, сумеете вы или нет справиться с трудностями, которые могут возникнуть у вас на пути. Не сомневаюсь, что наступит момент, когда вы окажетесь в сложной ситуации и рядом не будет никого, кто мог бы помочь найти правильный выход. Но именно мне нужно определить, сумеете вы найти этот выход или нет, причем я даже не знаю, какой будет эта ситуация! Ну что, хотите поменяться со мной местами?
— Пожалуй, нет, сэр, — робко улыбнулся Мэтт.
XI. ПАТРУЛЬНЫЙ РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ «ТРИПЛЕКС»
Оскар, Мэтт и Текс находились в общей комнате своей каюты перед обедом, когда в дверь влетел Пит. Буквально влетел — ударился о притолоку и отскочил в середину комнаты, крича: «Эй, ребята!»
Оскар успел схватить его руку за мгновение до того, как Пит врезался в переборку.
— Выключи двигатель и успокойся, в чем дело?
Пит повернулся в воздухе и посмотрел на них.
— Там висит новый список выпускников!
— Кто в их числе?
— Не знаю, мне только что сказали об этом. Пошли!
Курсанты устремились следом за Питом. Текс поравнялся с Мэттом и бросил: «Не знаю, зачем я так спешу. Уж меня-то в списке точно нет.»
— Пессимист!
Они вылетели из Свинячьего закоулка, поднялись вверх на три уровня и увидели группу курсантов рядом с рубкой вахтенного офицера. Четверка присоединилась к ним.
Пит сразу увидел свою фамилию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27