Этот типаж весьма ценился в послевоенном Голливуде: именно таких ребят и вербовали тогда на роли «положительных» боксеров и частных детективов. Наряд незнакомца, впрочем, произвел на меня куда более мощное впечатление, чем его рожа: из-под ярко-красного лоохи виднелась изумрудного цвета скаба, голову венчал оранжевый тюрбан, а на ногах красовались сапоги чистейшей цыплячьей желтизны. Уверен, что, если бы повседневный костюм жителя Ехо состоял из сотни предметов, этот модник собрал бы на себе все мыслимые цвета и оттенки. Но обстоятельства пока не давали ему как следует развернуться.
Пришелец сверкнул темными очами, поднял брови так высоко, что они спрятались под тюрбаном, театрально прикрыл руками лицо и взвыл: «Вижу тебя как наяву, о великолепный варвар, и боюсь, что твой облик будет теперь преследовать меня в страшных снах!» Затем совершил полный разворот на мохнатом ковре, словно это был лед, плюхнулся в кресло, застонавшее от такого обращения, и внезапно застыл, словно умер: даже дышать перестал и уставился на меня пронзительным изучающим взглядом, неожиданно серьезным и каким-то пустым, что совершенно не вязалось с давешней эскападой.
Я понял, что мне тоже вроде бы надо поздороваться, прикрыл глаза ладонью, как положено, но сказать смог только: «Ну-ну!»
Мелифаро усмехнулся и неожиданно (он все делал неожиданно) подмигнул мне:
– Ты – сэр Макс, парень. Будущая ночная задница нашего «па-а-а-четнейшего начальника». Не переживай, я – его дневная задница, вот уже шестнадцать лет. Человек ко всему привыкает, знаешь ли…
– Еще немного, и авторитет нашей конторы навсегда упадет в глазах сэра Макса! – вмешался Джуффин. – Все мои труды пойдут прахом. Он поймет, что я – скромный заведующий Приюта Безумных, и сбежит обратно, в свои Пустые Земли, оценив преимущества жизни на свежем воздухе.
Я растерянно поморгал.
– Ты мне все успел выложить? – поинтересовался Джуффин. – Больше новостей нет?
– А вам мало?
– Конечно, мало, парень! – озабоченно отозвался Мелифаро. – Они забыли сообщить тебе, куда делся этот пропавший, что с ним случилось и кто во всем виноват… И они не потрудились привести преступника. Так что придется нам теперь за них отдуваться!
– Мелифаро! Сэр Макс уже понял, что ты самый остроумный, неотразимый и великолепный. Он не может прийти в себя от счастья, осознав, что припалнаконец к истокам могущества Соединенного Королевства. А теперь будем просто работать, – как-то особенно тихо и ласково сказал сэр Джуффин. Мелифаро фыркнул, но принял к сведению.
– Макс, ты идешь с нами. Будешь создавать иллюзию многочисленности. Сэру Лонли-Локли и его волшебным ручкам я давеча сам подписал приказ о даровании пяти Дней Свободы от забот, и он благоразумно смылся из Ехо, с утра пораньше. Меламори освобождена от службы, поскольку ее влиятельный папочка по ней, видите ли, соскучился, а сэр Кофа Йох сторожит наше увеселительное заведение у Моста, вместо того чтобы исправно жевать в каком-нибудь «Пьяном скелете», бедолага… Зато мы сейчас перекусим, иначе сэр Мелифаро окончательно потеряет способность соображать, да и ты всегда готов, насколько я тебя изучил!..
Перекусили мы обильно, но очень наскоро. Сэр Мелифаро, кстати, метил в книгу Гиннеса, в тот самый раздел, где огромные дядьки демонстрируют скоростное уничтожение продуктов питания. При этом он успевал осведомляться у меня, трудно ли обходиться без вяленой конины, и интересоваться у сэра Джуффина, нельзя ли получить бутерброд с мясом какого-нибудь маринованного мятежного Магистра. Эту шутку я смог оценить по достоинству несколько позже, после того, как сэр Кофа Йох прочел мне обзорную лекцию о самых живучих городских мифах…
К дому сэра Маклука мы шли молча. Сэр Джуффин думал тяжелую думу, Мелифаро что-то насвистывал, а я ждал свою первую порцию настоящих приключений. Сразу скажу, что получил я куда больше, чем смел рассчитывать.
Очередной человек в сером впустил нас через маленькую боковую дверь. Мне сразу стало как-то не по себе: не страшно, а скорее грустно и противно. Что-то подобное я уже испытывал раньше, в тех редких случаях, когда мне приходилось навещать бабушку. В той больнице было особое отделение для умирающих. Милое такое местечко…
Джуффин бросил на меня настороженный взгляд: «Макс, ты тоже замечаешь?»
– А что это? – растерянно спросил я вслух. Мелифаро изумленно обернулся, но ничего не сказал.
Джуффин предпочел воспользоваться Безмолвной речью: «Это – запах дурной смерти. Я уже встречал такое прежде. Да уж, не радует меня все это…» – Он пожал плечами и продолжил вслух:
– Ладно, пошли в спальню. Чует мое сердце, старик не выдержал и сунулся туда с утра пораньше, чтобы навести порядок. Мелифаро, сегодня ты будешь за Лонли-Локли.
– У меня не получится. Я не смогу так напыжиться.
– Ничего, можешь не пыжиться. Просто сунешься первым в это пекло, вот и все… Согласно инструкции, я не имею права подвергать вас риску лишиться моего общества, а сэр Макс пока не очень себе представляет, что нужно делать после того, как войдешь первым.
– К тому же в случае чего меня не жалко! Знаю, знаю, я вам давно надоел. А может быть, просто прогоните меня со службы, и ваша совесть будет чиста? Одумайтесь, пока не поздно! – ухмылялся сэр Мелифаро.
Я объяснил ему:
– Видишь ли, просто я мечу на твое место. А твоему боссу легче убить человека, чем незаслуженно обидеть, так что, сам понимаешь…
– Ну да, – обреченно вздохнул Мелифаро, – конечно, иначе стал бы он меня кормить! А напоследок чего не сделаешь.
– Господа, может быть, вы все-таки заткнетесь? – вежливо спросил Джуффин.
Мы заткнулись и последовали за своим суровым предводителем. Возле спальни Джуффин остановился.
– Это здесь, Мелифаро. Добро пожаловать.
Мелифаро не стал вытворять никаких фокусов в духе бравых десантников из кино, а просто открыл дверь и неторопливо зашел в пустую спальню. Эпицентр «запаха дурной смерти» находился именно здесь – судя по тому, насколько гадко я себя почувствовал. Но надо – значит, надо. И я последовал за Мелифаро.
На секунду мне показалось, что я умер много лет назад, потом меня начала грызть тоска по смерти, своего рода «ностальгия»… Впрочем, маленький кусочек равнодушного, здравомыслящего Макса все еще обитал во мне. Так что я взял себя в руки – вернее, этот благоразумный малыш взял в руки всех остальных подвывающих от смертной тоски Максов.
Сэр Мелифаро, до сих пор пребывавший в счастливом неведении, тоже насторожился и хмуро буркнул:
– Не самое веселое местечко в Ехо, шеф. Куда вы меня притащили? Где музыка и девочки?
Сэр Джуффин сказал каким-то чужим голосом:
– Назад, ребята. На этот раз моя трубка зашкаливает.
Было чему удивляться: индикатор, вмонтированный в трубку, рассчитан на работу с магией до сотой ступени. Этого более чем достаточно, поскольку даже в романтическую Эпоху Орденов мастера, способные на большее, были наперечет. А если уж «зашкаливает»… Значит, здесь присутствует магия более высокой ступени, чем сотая. Какой-нибудь сто семьдесят третьей или двести двенадцатой… С моей точки зрения, это уже неважно…
– Что слу… – начал было Мелифаро, но Джуффин заорал на него:
– Уходи! Быстро! – В тот же миг он дернул меня за ногу и я грохнулся на пол, успев заметить, как мелькнули в диковинном сальто по направлению к окну ноги Мелифаро. Раздался звон разбитого стекла, брызнули осколки. Но тут полет Мелифаро неожиданно прервался. Он медленно опустился на пол, развернулся и пошел назад.
– Куда, кретин! Уходи! – рявкнул Джуффин, но без особой надежды. Даже мне было понятно, что возвращается парень не по своей воле. Я даже, кажется, видел мерцающую как холодный хрусталь паутину, опутавшую Мелифаро. Лицо его стало совсем юным и беспомощным. Он смотрел на нас откуда-то издалека. Из темного хмельного далека. Нелепо, блаженно улыбался. Медленно шел по направлению к источнику оплетавшей его паутины, к тому, что недавно было большим старым зеркалом.
Джуффин воздел руки над головой. Мне показалось, что он вспыхнул изнутри теплым желтым светом, как зажженная керосиновая лампа. Потом засветилась паутина, опутавшая Мелифаро, сам Мелифаро. Он остановился, обернулся к нам; мне даже показалось, что сейчас с ним все будет в порядке, но теплый желтый свет угас. Мелифаро, продолжая улыбаться, сделал еще шаг по направлению к темному проему в раме.
Джуффин сжался в комок и что-то прошипел. Паутина дрогнула, несколько нитей порвалось со странным звуком, от которого у меня заныло в животе. В темноте того, что мы принимали за зеркало, что-то шевельнулось. На нас уставились пустые глаза, мерцающие тем же хрустальным холодом, что и паутина. К лучистым очам прилагалось нечто похожее на морду дохлой обезьяны. Особенно отталкивала и в то же время завораживала влажная темнота провала в том месте, где у млекопитающих обычно располагается рот. Провал обрамляло нечто вроде бороды, но, приглядевшись, я с отвращением понял, что «борода» живая. Вокруг омерзительного рта существа шевелились заросли каких-то паучьих лапок: тонких, мохнатых и, кажется, живущих своей собственной жизнью. Тварь с холодным любопытством смотрела на Мелифаро; нас она словно и не замечала. Мелифаро улыбнулся и тихо сказал:
– Ты же видишь, я иду… – и сделал еще один шаг.
Джуффин вихрем сорвался с места. Что-то выкрикивая чужим гортанным голосом, ритмично ударяя ногами в пол, он пересек комнату по диагонали, потом еще раз и еще. Ритм его шагов и выкриков, как ни странно, успокаивал меня. Я зачарованно следил за этим головокружительным шаманским степом. Паутина дрогнула и угасла, обитатель зеркала, как я смог заметить, провожал перемещения Джуффина меркнущим взором.
«Оно умирает, – спокойно подумал я. – Оно всегда было мертвым, а теперь умирает – как странно!..»
Джуффин ускорил ритм, стук его шагов был все громче, крик превратился в рев, заглушивший даже мои мысли. Тело его казалось мне непропорционально большим и темным, как тень, а стены комнаты сияли голубоватым светом. Один из столиков вдруг поднялся в воздух, полетел по направлению к зеркалу, но рухнул на полпути. Его обломки смешались с осколками битого стекла.
А потом я понял, что засыпаю… или умираю. Вот уж чего я никогда не собирался делать, так это умереть в обществе дохлой обезьяны с волосатой мордой.
Откуда-то из глубины комнаты со свистом вылетел монументальный подсвечник. Кажется, он метил мне в лоб. Я неожиданно разозлился, дернулся, подсвечник рухнул в дюйме от моей головы… и вдруг я понял, что все кончилось.
Ну, «кончилось» – это сильно сказано! Но не было большени света, ни паутины, ни даже «запаха дурной смерти», или как он там называется… Зеркало снова выглядело зеркалом, но в нем ничего неотражалось. Сэр Мелифаро неподвижно стоял в центре комнаты, среди бытовых руин. Лицо его было теперь печальной неживой маской. Хрустальная паутина свисала тусклыми, тонкими, но вполне реальными волоконцами – что-то вроде стекловаты. Мелифаро, бедолага, весь был в этой липкой дряни. Сэр Джуффин Халли сидел возле меня на корточках и с любопытством разглядывал мое лицо.
– Как ты себя чувствуешь, Макс?
– Не знаю. По крайней мере, лучше, чем он, – я кивнул на Мелифаро. – Что это было?
– Это была магия двести двенадцатой ступени, дружок. Твои впечатления?
– А как вы думаете?!
– Я думаю, что все это очень странно. Теоретически говоря, тебе положено пребывать в таком же состоянии. – Мы синхронно обернулись, дабы в очередной раз полюбоваться на застывшего Мелифаро.
– Скажи, ты ведь начал засыпать? Что с тобой потом случилось?
– Честно говоря, я не знал, засыпаю я или умираю. И подумал, что не хочу умереть в обществе этой мартышки… Глупо, да?.. А когда в меня полетел подсвечник, я окончательно обиделся – на глупую железяку, на урода в зеркале, даже на вас почему-то. И решил: фиг вам, не умру! Вот, собственно, и все.
– Ну ты даешь, парень! До сих пор считалось, что такое невозможно, а он взял да обиделся. И решил не умирать, всем врагам назло. Забавно… И все-таки, как ты себя теперь чувствуешь?
Мне стало смешно. Тоже мне, добрый доктор Айболит! Но, прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что действительно чувствую себя не совсем обычно. Например, я прекрасно понимал, что здесь случилось. Мне не надо было расспрашивать Джуффина. Я и так знал, что он два раза безуспешно пытался победить странную силу, исходившую от бывшего зеркала. В третий раз он просто сделал мир в этой комнате неподвижным. Я даже примерно представлял, как он это сделал, хотя повторить бы пока не взялся. Я знал также, что теперь невозможно уничтожить обитателя зеркала, не повредив Мелифаро: паутина связала их как сиамских близнецов.
Но в то же время… В то же время меня мучили совсем другие вопросы. Например, как будет выглядеть сэр Джуффин, если взять осколок оконного стекла и провести по его щеке? И какой вкус у его крови? И…
Я облизнул пересохшие губы.
– Макс, – строго сказал Джуффин, – держи себя в руках. А то взорвешься. Я смогу тебе помочь, когда мы выйдем из этой комнаты, но будет лучше, если ты справишься сам. По сравнению с тем, что ты уже сделал, это такие пустяки!
Я пошарил по закромам своей души в поисках маленького благоразумного паренька, который нередко приходит мне на помощь в критических ситуациях. Кажется, его не было дома.
Внезапно я вспомнил какой-то старый малобюджетный кинофильм о вампирах. У главных героев были белые от грима лица, неаппетитно перемазанные кровью ротики – как у младенцев, которым досталась непутевая нянька и много варенья на завтрак. Я представил себя в таком виде: симпатягу Макса, признанного любимца девушек и домашних животных… Сначала мне стало стыдно, потом я расхохотался. Ко мне тут же присоединился Джуффин:
– Ну и фантазия у тебя, парень, дырку над тобой в небе! Ох, уморил!
– Это не фантазия, а память у меня хорошая. Видели бы вы этот фильм! – Я осекся и осторожно спросил: – А что, вы мысли мои читаете?
– Иногда. Если это нужно для дела, – невозмутимо подтвердил Джуффин.
Но я его уже не слушал. Меня снова терзало желание выпить глоток его крови. Один маленький глоточек. Желудок содрогался от голодных спазмов. Ни о чем, кроме вкуса крови Джуффина, я и думать не мог. Тьфу ты, гадость, привязалось же!
– Я сошел с ума, да?
– Что-то в этом роде, Макс. Но тебе это, кажется, на пользу. Знаешь, я думаю, что если ты выстоял перед моим заклятием, то справиться с собственным безумием просто обязан! Я могу тебя вылечить, так что, если припечет, дай знать. Но… сам понимаешь.
Я понимал. Вместе с безумием уйдет и тайное знание, обладателем которого я столь внезапно стал. А дела наши обстояли так, что квалифицированная помощь психически неуравновешенного вампира представлялась сэру Джуффину куда более полезной, чем растерянное блеяние нормального несведущего Макса. С другой стороны, если бы он нечаянно порезал руку, я мог бы… Яснова облизнулся, судорожно сглотнул горькуюслюну, схватил осколок стекла и полоснул собственную ладонь. Резкая боль, солоноватый вкус крови – это принесло мне невероятное облегчение!
– Помогите встать, Джуффин. Кажется, у меня кружится голова.
Он улыбнулся, кивнул, подал руку. Я встал, удивляясь, как мог всю жизнь оставаться на столь головокружительной высоте. Пол был на другом краю Вселенной – если он вообще хоть где-то был! Опираясь на Джуффина и осторожно передвигая бесчувственные ноги, я вышел в коридор.
Я знал, что нам предстоит. Силы, вызванные к жизни заклинанием моего покровителя, нарушили равновесие Мира. Ничего страшного, даже в масштабах Левобережья… Но вот в масштабах дома! Любое закрытое помещение сразу же насквозь пропитывается этим нарушающим гармонию излучением. Нужно было срочно «остановить жизнь» в теряющем очертания месте, чтобы потом постепенно привести его в порядок. Откладывать это дело было нельзя.
Происходившее все еще стоит у меня перед глазами, но в то же время помнится смутно.
Мы как-то, на первый взгляд, бессистемно бродили по огромному дому. Люди в серых одеждах пытались бежать от нас, хотя некоторые из них угрожающе скалились…
Порой они вели себя еще более странно. В большой гостиной с фонтаном, где нас принимал сэр Маклук, двое юношей в полной тишине исполняли какой-то странный ритуальный танец. Они грациозно опутывали друг друга чем-то вроде неонового серпантина. Когда мы подошли ближе, я с ужасом понял, что это были внутренности, которые парни вдумчиво извлекали из своих животов. Крови не было, боли, видимо, тоже. Внутренности мерцали в полумраке огромного зала, отражались в струях воды.
– Этих уже не спасти! – прошептал Джуффин. Осторожным жестом он остановил и эту сценку. Теперь, после того, как заклятие, останавливающее мир, уже свершилось, не было нужды всякий раз начинать процедуру заново.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Пришелец сверкнул темными очами, поднял брови так высоко, что они спрятались под тюрбаном, театрально прикрыл руками лицо и взвыл: «Вижу тебя как наяву, о великолепный варвар, и боюсь, что твой облик будет теперь преследовать меня в страшных снах!» Затем совершил полный разворот на мохнатом ковре, словно это был лед, плюхнулся в кресло, застонавшее от такого обращения, и внезапно застыл, словно умер: даже дышать перестал и уставился на меня пронзительным изучающим взглядом, неожиданно серьезным и каким-то пустым, что совершенно не вязалось с давешней эскападой.
Я понял, что мне тоже вроде бы надо поздороваться, прикрыл глаза ладонью, как положено, но сказать смог только: «Ну-ну!»
Мелифаро усмехнулся и неожиданно (он все делал неожиданно) подмигнул мне:
– Ты – сэр Макс, парень. Будущая ночная задница нашего «па-а-а-четнейшего начальника». Не переживай, я – его дневная задница, вот уже шестнадцать лет. Человек ко всему привыкает, знаешь ли…
– Еще немного, и авторитет нашей конторы навсегда упадет в глазах сэра Макса! – вмешался Джуффин. – Все мои труды пойдут прахом. Он поймет, что я – скромный заведующий Приюта Безумных, и сбежит обратно, в свои Пустые Земли, оценив преимущества жизни на свежем воздухе.
Я растерянно поморгал.
– Ты мне все успел выложить? – поинтересовался Джуффин. – Больше новостей нет?
– А вам мало?
– Конечно, мало, парень! – озабоченно отозвался Мелифаро. – Они забыли сообщить тебе, куда делся этот пропавший, что с ним случилось и кто во всем виноват… И они не потрудились привести преступника. Так что придется нам теперь за них отдуваться!
– Мелифаро! Сэр Макс уже понял, что ты самый остроумный, неотразимый и великолепный. Он не может прийти в себя от счастья, осознав, что припалнаконец к истокам могущества Соединенного Королевства. А теперь будем просто работать, – как-то особенно тихо и ласково сказал сэр Джуффин. Мелифаро фыркнул, но принял к сведению.
– Макс, ты идешь с нами. Будешь создавать иллюзию многочисленности. Сэру Лонли-Локли и его волшебным ручкам я давеча сам подписал приказ о даровании пяти Дней Свободы от забот, и он благоразумно смылся из Ехо, с утра пораньше. Меламори освобождена от службы, поскольку ее влиятельный папочка по ней, видите ли, соскучился, а сэр Кофа Йох сторожит наше увеселительное заведение у Моста, вместо того чтобы исправно жевать в каком-нибудь «Пьяном скелете», бедолага… Зато мы сейчас перекусим, иначе сэр Мелифаро окончательно потеряет способность соображать, да и ты всегда готов, насколько я тебя изучил!..
Перекусили мы обильно, но очень наскоро. Сэр Мелифаро, кстати, метил в книгу Гиннеса, в тот самый раздел, где огромные дядьки демонстрируют скоростное уничтожение продуктов питания. При этом он успевал осведомляться у меня, трудно ли обходиться без вяленой конины, и интересоваться у сэра Джуффина, нельзя ли получить бутерброд с мясом какого-нибудь маринованного мятежного Магистра. Эту шутку я смог оценить по достоинству несколько позже, после того, как сэр Кофа Йох прочел мне обзорную лекцию о самых живучих городских мифах…
К дому сэра Маклука мы шли молча. Сэр Джуффин думал тяжелую думу, Мелифаро что-то насвистывал, а я ждал свою первую порцию настоящих приключений. Сразу скажу, что получил я куда больше, чем смел рассчитывать.
Очередной человек в сером впустил нас через маленькую боковую дверь. Мне сразу стало как-то не по себе: не страшно, а скорее грустно и противно. Что-то подобное я уже испытывал раньше, в тех редких случаях, когда мне приходилось навещать бабушку. В той больнице было особое отделение для умирающих. Милое такое местечко…
Джуффин бросил на меня настороженный взгляд: «Макс, ты тоже замечаешь?»
– А что это? – растерянно спросил я вслух. Мелифаро изумленно обернулся, но ничего не сказал.
Джуффин предпочел воспользоваться Безмолвной речью: «Это – запах дурной смерти. Я уже встречал такое прежде. Да уж, не радует меня все это…» – Он пожал плечами и продолжил вслух:
– Ладно, пошли в спальню. Чует мое сердце, старик не выдержал и сунулся туда с утра пораньше, чтобы навести порядок. Мелифаро, сегодня ты будешь за Лонли-Локли.
– У меня не получится. Я не смогу так напыжиться.
– Ничего, можешь не пыжиться. Просто сунешься первым в это пекло, вот и все… Согласно инструкции, я не имею права подвергать вас риску лишиться моего общества, а сэр Макс пока не очень себе представляет, что нужно делать после того, как войдешь первым.
– К тому же в случае чего меня не жалко! Знаю, знаю, я вам давно надоел. А может быть, просто прогоните меня со службы, и ваша совесть будет чиста? Одумайтесь, пока не поздно! – ухмылялся сэр Мелифаро.
Я объяснил ему:
– Видишь ли, просто я мечу на твое место. А твоему боссу легче убить человека, чем незаслуженно обидеть, так что, сам понимаешь…
– Ну да, – обреченно вздохнул Мелифаро, – конечно, иначе стал бы он меня кормить! А напоследок чего не сделаешь.
– Господа, может быть, вы все-таки заткнетесь? – вежливо спросил Джуффин.
Мы заткнулись и последовали за своим суровым предводителем. Возле спальни Джуффин остановился.
– Это здесь, Мелифаро. Добро пожаловать.
Мелифаро не стал вытворять никаких фокусов в духе бравых десантников из кино, а просто открыл дверь и неторопливо зашел в пустую спальню. Эпицентр «запаха дурной смерти» находился именно здесь – судя по тому, насколько гадко я себя почувствовал. Но надо – значит, надо. И я последовал за Мелифаро.
На секунду мне показалось, что я умер много лет назад, потом меня начала грызть тоска по смерти, своего рода «ностальгия»… Впрочем, маленький кусочек равнодушного, здравомыслящего Макса все еще обитал во мне. Так что я взял себя в руки – вернее, этот благоразумный малыш взял в руки всех остальных подвывающих от смертной тоски Максов.
Сэр Мелифаро, до сих пор пребывавший в счастливом неведении, тоже насторожился и хмуро буркнул:
– Не самое веселое местечко в Ехо, шеф. Куда вы меня притащили? Где музыка и девочки?
Сэр Джуффин сказал каким-то чужим голосом:
– Назад, ребята. На этот раз моя трубка зашкаливает.
Было чему удивляться: индикатор, вмонтированный в трубку, рассчитан на работу с магией до сотой ступени. Этого более чем достаточно, поскольку даже в романтическую Эпоху Орденов мастера, способные на большее, были наперечет. А если уж «зашкаливает»… Значит, здесь присутствует магия более высокой ступени, чем сотая. Какой-нибудь сто семьдесят третьей или двести двенадцатой… С моей точки зрения, это уже неважно…
– Что слу… – начал было Мелифаро, но Джуффин заорал на него:
– Уходи! Быстро! – В тот же миг он дернул меня за ногу и я грохнулся на пол, успев заметить, как мелькнули в диковинном сальто по направлению к окну ноги Мелифаро. Раздался звон разбитого стекла, брызнули осколки. Но тут полет Мелифаро неожиданно прервался. Он медленно опустился на пол, развернулся и пошел назад.
– Куда, кретин! Уходи! – рявкнул Джуффин, но без особой надежды. Даже мне было понятно, что возвращается парень не по своей воле. Я даже, кажется, видел мерцающую как холодный хрусталь паутину, опутавшую Мелифаро. Лицо его стало совсем юным и беспомощным. Он смотрел на нас откуда-то издалека. Из темного хмельного далека. Нелепо, блаженно улыбался. Медленно шел по направлению к источнику оплетавшей его паутины, к тому, что недавно было большим старым зеркалом.
Джуффин воздел руки над головой. Мне показалось, что он вспыхнул изнутри теплым желтым светом, как зажженная керосиновая лампа. Потом засветилась паутина, опутавшая Мелифаро, сам Мелифаро. Он остановился, обернулся к нам; мне даже показалось, что сейчас с ним все будет в порядке, но теплый желтый свет угас. Мелифаро, продолжая улыбаться, сделал еще шаг по направлению к темному проему в раме.
Джуффин сжался в комок и что-то прошипел. Паутина дрогнула, несколько нитей порвалось со странным звуком, от которого у меня заныло в животе. В темноте того, что мы принимали за зеркало, что-то шевельнулось. На нас уставились пустые глаза, мерцающие тем же хрустальным холодом, что и паутина. К лучистым очам прилагалось нечто похожее на морду дохлой обезьяны. Особенно отталкивала и в то же время завораживала влажная темнота провала в том месте, где у млекопитающих обычно располагается рот. Провал обрамляло нечто вроде бороды, но, приглядевшись, я с отвращением понял, что «борода» живая. Вокруг омерзительного рта существа шевелились заросли каких-то паучьих лапок: тонких, мохнатых и, кажется, живущих своей собственной жизнью. Тварь с холодным любопытством смотрела на Мелифаро; нас она словно и не замечала. Мелифаро улыбнулся и тихо сказал:
– Ты же видишь, я иду… – и сделал еще один шаг.
Джуффин вихрем сорвался с места. Что-то выкрикивая чужим гортанным голосом, ритмично ударяя ногами в пол, он пересек комнату по диагонали, потом еще раз и еще. Ритм его шагов и выкриков, как ни странно, успокаивал меня. Я зачарованно следил за этим головокружительным шаманским степом. Паутина дрогнула и угасла, обитатель зеркала, как я смог заметить, провожал перемещения Джуффина меркнущим взором.
«Оно умирает, – спокойно подумал я. – Оно всегда было мертвым, а теперь умирает – как странно!..»
Джуффин ускорил ритм, стук его шагов был все громче, крик превратился в рев, заглушивший даже мои мысли. Тело его казалось мне непропорционально большим и темным, как тень, а стены комнаты сияли голубоватым светом. Один из столиков вдруг поднялся в воздух, полетел по направлению к зеркалу, но рухнул на полпути. Его обломки смешались с осколками битого стекла.
А потом я понял, что засыпаю… или умираю. Вот уж чего я никогда не собирался делать, так это умереть в обществе дохлой обезьяны с волосатой мордой.
Откуда-то из глубины комнаты со свистом вылетел монументальный подсвечник. Кажется, он метил мне в лоб. Я неожиданно разозлился, дернулся, подсвечник рухнул в дюйме от моей головы… и вдруг я понял, что все кончилось.
Ну, «кончилось» – это сильно сказано! Но не было большени света, ни паутины, ни даже «запаха дурной смерти», или как он там называется… Зеркало снова выглядело зеркалом, но в нем ничего неотражалось. Сэр Мелифаро неподвижно стоял в центре комнаты, среди бытовых руин. Лицо его было теперь печальной неживой маской. Хрустальная паутина свисала тусклыми, тонкими, но вполне реальными волоконцами – что-то вроде стекловаты. Мелифаро, бедолага, весь был в этой липкой дряни. Сэр Джуффин Халли сидел возле меня на корточках и с любопытством разглядывал мое лицо.
– Как ты себя чувствуешь, Макс?
– Не знаю. По крайней мере, лучше, чем он, – я кивнул на Мелифаро. – Что это было?
– Это была магия двести двенадцатой ступени, дружок. Твои впечатления?
– А как вы думаете?!
– Я думаю, что все это очень странно. Теоретически говоря, тебе положено пребывать в таком же состоянии. – Мы синхронно обернулись, дабы в очередной раз полюбоваться на застывшего Мелифаро.
– Скажи, ты ведь начал засыпать? Что с тобой потом случилось?
– Честно говоря, я не знал, засыпаю я или умираю. И подумал, что не хочу умереть в обществе этой мартышки… Глупо, да?.. А когда в меня полетел подсвечник, я окончательно обиделся – на глупую железяку, на урода в зеркале, даже на вас почему-то. И решил: фиг вам, не умру! Вот, собственно, и все.
– Ну ты даешь, парень! До сих пор считалось, что такое невозможно, а он взял да обиделся. И решил не умирать, всем врагам назло. Забавно… И все-таки, как ты себя теперь чувствуешь?
Мне стало смешно. Тоже мне, добрый доктор Айболит! Но, прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что действительно чувствую себя не совсем обычно. Например, я прекрасно понимал, что здесь случилось. Мне не надо было расспрашивать Джуффина. Я и так знал, что он два раза безуспешно пытался победить странную силу, исходившую от бывшего зеркала. В третий раз он просто сделал мир в этой комнате неподвижным. Я даже примерно представлял, как он это сделал, хотя повторить бы пока не взялся. Я знал также, что теперь невозможно уничтожить обитателя зеркала, не повредив Мелифаро: паутина связала их как сиамских близнецов.
Но в то же время… В то же время меня мучили совсем другие вопросы. Например, как будет выглядеть сэр Джуффин, если взять осколок оконного стекла и провести по его щеке? И какой вкус у его крови? И…
Я облизнул пересохшие губы.
– Макс, – строго сказал Джуффин, – держи себя в руках. А то взорвешься. Я смогу тебе помочь, когда мы выйдем из этой комнаты, но будет лучше, если ты справишься сам. По сравнению с тем, что ты уже сделал, это такие пустяки!
Я пошарил по закромам своей души в поисках маленького благоразумного паренька, который нередко приходит мне на помощь в критических ситуациях. Кажется, его не было дома.
Внезапно я вспомнил какой-то старый малобюджетный кинофильм о вампирах. У главных героев были белые от грима лица, неаппетитно перемазанные кровью ротики – как у младенцев, которым досталась непутевая нянька и много варенья на завтрак. Я представил себя в таком виде: симпатягу Макса, признанного любимца девушек и домашних животных… Сначала мне стало стыдно, потом я расхохотался. Ко мне тут же присоединился Джуффин:
– Ну и фантазия у тебя, парень, дырку над тобой в небе! Ох, уморил!
– Это не фантазия, а память у меня хорошая. Видели бы вы этот фильм! – Я осекся и осторожно спросил: – А что, вы мысли мои читаете?
– Иногда. Если это нужно для дела, – невозмутимо подтвердил Джуффин.
Но я его уже не слушал. Меня снова терзало желание выпить глоток его крови. Один маленький глоточек. Желудок содрогался от голодных спазмов. Ни о чем, кроме вкуса крови Джуффина, я и думать не мог. Тьфу ты, гадость, привязалось же!
– Я сошел с ума, да?
– Что-то в этом роде, Макс. Но тебе это, кажется, на пользу. Знаешь, я думаю, что если ты выстоял перед моим заклятием, то справиться с собственным безумием просто обязан! Я могу тебя вылечить, так что, если припечет, дай знать. Но… сам понимаешь.
Я понимал. Вместе с безумием уйдет и тайное знание, обладателем которого я столь внезапно стал. А дела наши обстояли так, что квалифицированная помощь психически неуравновешенного вампира представлялась сэру Джуффину куда более полезной, чем растерянное блеяние нормального несведущего Макса. С другой стороны, если бы он нечаянно порезал руку, я мог бы… Яснова облизнулся, судорожно сглотнул горькуюслюну, схватил осколок стекла и полоснул собственную ладонь. Резкая боль, солоноватый вкус крови – это принесло мне невероятное облегчение!
– Помогите встать, Джуффин. Кажется, у меня кружится голова.
Он улыбнулся, кивнул, подал руку. Я встал, удивляясь, как мог всю жизнь оставаться на столь головокружительной высоте. Пол был на другом краю Вселенной – если он вообще хоть где-то был! Опираясь на Джуффина и осторожно передвигая бесчувственные ноги, я вышел в коридор.
Я знал, что нам предстоит. Силы, вызванные к жизни заклинанием моего покровителя, нарушили равновесие Мира. Ничего страшного, даже в масштабах Левобережья… Но вот в масштабах дома! Любое закрытое помещение сразу же насквозь пропитывается этим нарушающим гармонию излучением. Нужно было срочно «остановить жизнь» в теряющем очертания месте, чтобы потом постепенно привести его в порядок. Откладывать это дело было нельзя.
Происходившее все еще стоит у меня перед глазами, но в то же время помнится смутно.
Мы как-то, на первый взгляд, бессистемно бродили по огромному дому. Люди в серых одеждах пытались бежать от нас, хотя некоторые из них угрожающе скалились…
Порой они вели себя еще более странно. В большой гостиной с фонтаном, где нас принимал сэр Маклук, двое юношей в полной тишине исполняли какой-то странный ритуальный танец. Они грациозно опутывали друг друга чем-то вроде неонового серпантина. Когда мы подошли ближе, я с ужасом понял, что это были внутренности, которые парни вдумчиво извлекали из своих животов. Крови не было, боли, видимо, тоже. Внутренности мерцали в полумраке огромного зала, отражались в струях воды.
– Этих уже не спасти! – прошептал Джуффин. Осторожным жестом он остановил и эту сценку. Теперь, после того, как заклятие, останавливающее мир, уже свершилось, не было нужды всякий раз начинать процедуру заново.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11