Надо же, угадал.
Поразительно. И все-таки не может быть она аборигеном, невозможно это.
А вот мы ее сейчас проверим.
- Дура ты, - сказал я по-русски, глядя ей в глаза. - Полная, наби-
тая дура.
У нее в глазах мелькнуло непонимание и только. Она выжидательно
улыбнулась. Великая актриса? Зачем сюда прислали великую актрису? Ведь
ни одна земная девушка не может иметь такое самообладание, если только
она специально не обучена. Но зачем? Значит, она действительно не по-
нимает по-русски?
- Ты говоришь на непонятном языке, - сказала она, вовсю кокетничая.
- Что такое "Дуура"?
- Да так, - нехотя отозвался я. - Я пошутил.
- Вообще ты какой-то странный, - она оглядела меня с ног до головы.
- Что это за одежда на тебе?
Я посмотрел на себя. Трусы, майка, кроссовки. Да, на Саонее такую
одежду не носят. Здесь носят... Хм, что же здесь носят? А ничего. Ни-
чего здесь не носят, потому что никуда не выходят.
- Ты тоже выглядишь странно.
- Я? - она снова засмеялась. - Ничего странного. Я должна нравить-
ся.
- Кому? - обалдело спросил я.
- Тебе.
- Мне?
- Ну да, тебе. Пойдем?
- Куда?
- А куда хочешь. Где ты живешь? Там? Пошли туда.
И она пошла, слегка покачивая бедрами. Я постоял немного и поплелся
за ней. Красивая. Даже очень красивая. Невероятно красивая. Таких
здесь быть не должно. Но она есть. Идет себе, оглядывается и лукаво
улыбается. А я, дурак, язык проглотил, и что сказать - не знаю. Идиот-
ское положение. И я ничего лучше не придумал, как промычать:
- Э... А куда мы идем?
- А все равно. К тебе. Ко мне. Хочешь ко мне?
Я глупо кивнул. Что-то слишком все просто получается. Но я уже был
немного влюблен в нее и махнул рукой. Мы подошли к безликому дому,
вошли в подъезд, поднялись на второй этаж. Она открыла дверь и пригла-
шающе помахала рукой. Я вошел. Комната была стандартная, точь-в-точь
как моя. Она закрыла дверь и подошла ко мне вплотную.
- Ну, - сказала она шепотом, - ты поцелуешь меня или нет?
Потом я лежал рядом с ней, гладил ее по плечу и шептал ласковые
слова. Нет, оказывается и здесь можно жить! А завтра я позвоню Гарику
и попрошу продлить срок моего пребывания на Саонее, и посмотрю, как
будет вытягиваться его лицо. Я представил себе это зрелище и счастливо
улыбнулся.
- Ты улыбаешься, милый, - сказала Ионелла. - Ты счастлив?
- Да. О, да!
Мы полежали еще, а потом я попросил:
- Расскажи мне о себе. Кто ты, откуда здесь взялась?
Я ожидал услышать какую-нибудь потрясающую историю о совершенно не-
известной на Земле расе Саонейцев, сохранившей свой первоначальный об-
лик благодаря чему-то там такому... этакому... Но Ионелла сказала:
- Тебе будет не интересно.
- Ну почему же не интересно, - возразил я. - Очень даже наоборот.
- Странный ты, - она погладила меня по голове, поцеловала и продол-
жала: - Это никому не интересно.
- Что ты говоришь? Мне - интересно. Расскажи.
- Ну, если ты так настаиваешь... Я - модель Р-727, запущена в серию
три года назад...
Меня затрясло. Я вскочил, дико уставился на нее. Она замолчала,
жалко улыбнулась.
- Ты врешь! - выкрикнул я. - Ты врешь!
- Я никогда не вру, - ответила она.
У меня потемнело в глазах, все поплыло, завертелось в бешеной пляс-
ке. Очнулся я на улице. Я бежал в чем мать родила, а в голове глухо
стукало в такт шагам: "Р-727... Р-727... Р-727..." Скоро я сообразил,
что бегу совсем в другую сторону, остановился и затравленно огляделся.
Туда! Я снова побежал, влетел в вестибюль, сбил с ног кого-то, кажется
робота-горничную, вбежал в свою комнату, упал на кровать... Сколько я
лежал, не помню. Меня непрерывно трясло. Я взглянул на свои руки и
увидел, как они дрожат. Подскочил к шкафу доставки, с трудом набрал
шифр, выхватил бутылку коньяку, кое-как совладал с пробкой и присосал-
ся к горлышку. Коньяк обжег горло, пищевод и желудок. В голове помути-
лось. Я отбросил бутылку, когда в ней осталось коньяку только на три
пальца, сел и стал тупо смотреть в стену. Что-то загудело, но я не об-
ратил внимания, мне казалось, что гудит в голове. Стало немного легче,
руки перестали дрожать. Я поднял бутылку, допил остатки и почувствовал
себя пьяным. Гудение продолжалось. А, это вызов с "Луча". Я тупо улыб-
нулся, достал передатчик, включил. На экране появилось лицо Гарика.
- Ты где пропадаешь? - поинтересовался Гарик и затараторил: - Мы
нашли еще один спутник. Слышишь, старик? Спутник. Саонейский. Живой.
Ты слышишь? Это первый живой спутник, старик! Он передает информацию
на Саонею! Это открытие, старик!
Он наконец заметил мое лицо, замолчал, а потом сухо добавил:
- Если тебе интересно, конечно.
- Мне интересно, - пролепетал я заплетающимся языком. - Мне дико
интересно. Продолжай.
- Ты что, пьян, что ли? - Гарик вглядывался мне в лицо.
- Да, - сказал я и глупо ухмыльнулся. - Я пьян как зюзя. Я только
что высосал бутылку коньяку.
- Что случилось?
- Что случилось? А случилось вот что. - Я встал, схватил передат-
чик, и, потрясая им, заорал: - Я знаю, почему упала рождаемость! По-
нял? Я это знаю. Понял? И я тебе вот что скажу, слушай меня вниматель-
но: если через час, слышишь, через час, здесь не будет челнока, я тебе
морду набью. Понял?
Я поднял передатчик над головой и со всего размаху швырнул на пол.
Передатчик оказался крепким и не разбился. Мало того, он даже не отк-
лючился. Он валялся на полу и на экране виднелась бесконечно удивлен-
ная физиономия Гарика.
- Ты понял меня? - сказал я этой физиономии. Губы Гарика зашевели-
лись. Он что-то сказал, но я не услышал, значит, звук в передатчике
все-таки испортился. Я повалился на кровать и отключился.

1 2