Очутившись же рядом с ним, фонарщик немедленно почувствовал
сильный озноб, а язык его от страха прилип к гортани. Перед
ним стоял молодой гигант с гривой спутанных черных волос,
разметавшихся по могучим плечам, и пронзительным взглядом
синих глаз, холодно мерцающих в сумеречном свете
наступающей ночи. Всякий люд попадался в Шадизаре, но
такого молодца фонарщик видел впервые. Страшился он и меча,
что висел у великана за спиной, ибо клинок тот был шириною
в ладонь и длиной в пять локтей.
Конан, однако, за свою недолгую жизнь привык уже к
тому, что многие в первый момент встречи с ним испытывают
изумление и от его громадного роста, и от вида могучих
мышц, бугрившихся на груди и плечах. А потому он спокойно
ждал, когда недомерок с кувшином придет в себя и сможет
продолжить разговор. Наконец тот, овладев собой и с
облегчением заметив, что стража находится достаточно
близко, пробормотал:
- Тебе придется идти далеко, на другой конец города,
странник.
Незнакомец внушал фонарщику самые черные подозрения, но
кликнуть стражу он не решался: вдруг этот варвар возьмет да
свернет ему голову - как куренку!
- Кром! - рыкнул Конан. - Что, ближе ничего нет?
- Есть-то есть, да таких, как ты, туда не пускают, - с
сомнением оглядывая его лохмотья, ответил фонарщик.
- Это уже не твоя забота, - усмехнулся варвар. - Ну,
говори, куда идти?
- Минуешь эту улицу, - махнув рукой, не стал
упорствовать фонарщик, - там будет белый храм, вон, видишь
его купол? Потом свернешь налево и доберешься до площади.
Дальше найдешь сам.
Небрежно кивнув ему, Конан двинулся в указанном
направлении. Фонарщик же, возблагодарив Бела за то, что
остался цел и невредим, немедленно направился к стражникам,
которые продолжали свой бесконечный спор и не оглядывались
по сторонам.

* * *

- Почтенный Дасай, - с заискивающей улыбкой обратился
фонарщик к старшему из воинов, - здесь шатается какой-то
подозрительный малый. Я направил его к веселому дому, к
тому, что около аренджурского рынка. Может, догоните да
посмотрите, что за фрукт? Только осторожно, он здоров, как
стигийский бык, и по виду с севера, то ли гипербореец, то ли
киммериец.
- А, это ты, - лампадная крыса, - небрежно откликнулся
стражник. Ему очень не хотелось отрываться от интересных
баек о том, что в Черных Королевствах не надо платить
женщинам за любовь, но наоборот, тебе еще приплатят, если
проведешь ночь с чернокожей красоткой. Особенно там, вроде
бы, ценились заморанские мужчины. Брат Косого Газзата
недавно вернулся из Кутхемес, и там ему эти байки напел
торговец из Кешлы, что в Кешане. Дасай не сводил взгляда с
рассказчика, и на лице его застыла похотливая улыбка, ну
разве интересовал его какой-то там бродяга?
Но настырный фонарщик не унимался и продолжал дергать
его за рукав. Тогда Дасай, придя в раздражение, прорычал:
- Ну, куда, говоришь, ты его наладил? На Аренджунский
рынок? Ну, так пусть Файзул его хватает, там его квартал!
а ты, фитиль из сушенного дерьма, иди себе, иди! Нечего
тут молоть языком!

* * *

Конан уже приближался к храму, возле которого
полагалось свернуть налево, когда вдруг услышал где-то в
проулке топот ног и истошные крики: "Держи его, держи!
Уйдет, клянусь Белом! Уйдет, верблюжья моча!"
Киммериец отступил в тень большого платана,
раскинувшего свои ветви неподалеку, и затаился, ожидая
развития событий. Шум погони нарастал, словно
приближавшаяся горная лавина.
Наконец из-за угла вылетел растрепанный худощавый
человечек и, затравленно озираясь по сторонам, попытался
прикинуть, куда мчаться дальше. От своих преследователей он
оторвался совсем немного, громыхание их лат и пронзительные
вопли слышались почти рядом. Конан не привык долго
раздумывать. Он уже сообразил, что растрепанный заморанец -
местный воришка, коему сегодня не повезло, и закончиться
этот вечер мог для него большими неприятностями: тюрьмой, а
то и усекновением головы, органа не всегда полезного, но
для жизни весьма необходимого. Еще со времен своего
пребывания в Халоге Конан не питал большой любви к
представителям закона, а уж к стражникам это относилось в
особенности. Поэтому он ни мгновения не колебался, как
поступить.
Одним прыжком настигнув воришку, схватил его за ворот
рубахи и за ногу и забросил на ближайшую ветвь платана,
под которым только что прятался сам. От неожиданности тот
даже не пискнул, но со скоростью белки скользнул выше и
затаился в густых ветвях. Конан не успел отпустить в тень,
как из-за угла вывалились потные, с вытаращенными глазами
стражники. Нигде не увидев своей добычи, они бросились к
киммерийцу.
- Ты, вонючая падаль, не видал здесь кого? - рявкнул их
мордастый предводитель. Конан смолчал, хоть ему не
понравилось столь невежливое обращение. Он хмуро уставился
на стражников; их было пятеро: люди невысокие, как все
заморанцы, но плотного телосложения и умевшие обращаться с
мечами и боевыми топорами.
Увидев, что перед ним человек совсем еще молодой, хоть
и высокого роста, но усталый да исхудавший, старший решил
взяться за него всерьез.
- Ты что, оглох, блевотина Нергала? - набрав в легкие
воздуху, заорал он. - С тобой, верблюжье дерьмо, говорит
десятник квартальной стражи! А ты кто? Чего здесь шляешься?
Клянусь Белом, я посажу тебя в яму до утра, чтоб вспомнил,
кто такой сам и чего видел! А утром, с палкой да плетью,
разберемся, что ты за птица!
- Я пришел сюда из Халоги и сейчас ищу, где поесть да
заночевать, - спокойно ответил Конан. В планы его не
входило устроить большой шум в первый день пребывания в
городе, который весьма ему понравился. Но кулаки у
киммерийца уже чесались, и он подумывал о том, как бы
врезать десятнику промеж выпученных глаз.
На свою беду доблестный страж принял его за
гиперборейца, а с гиперборейцами у него были свои счеты.
Когда-то давно, в пьяной драке, гиперборейский наемник
расшиб о череп десятника тяжеленную глиняную кружку, и с
тех пор, как только он начинал говорить, в голове появлялся
неприятный назойливый шум. Теперь же он узрел перед собой
подозрительного варвара, а то, что варвар сей является
киммерийцем, на роже его написано не было. А вот упоминание
о Халоге привело десятника в дикую ярость.
- Ты, гиперборейский волчонок! - выхватив меч из ножен,
он бросился на киммерийца. Ну, сейчас я отправлю тебя
погулять по Серым Равнинам!
Конан, не изменившись в лице, отступил, уклоняясь от
клинка, со свистом рассекшего воздух над его плечом. В
следующий миг мощный удар в челюсть добавил десятнику шума
в голове, да с таким избытком, что, пролетев шагов пять, он
рухнул в пыль и затих_ Остальные воины в первый момент
оцепенели, но сообразив, что их четверо против одного юнца,
разошлись в стороны, а затем полукругом двинулись в атаку.
Разумеется, если б стражам довелось побывать на аренах
Халоги и поглядеть, как киммерийский раб-гладиатор орудует
мечом, они остереглись бы с ним связываться и завтра
спокойно выпили б по кружке винца в любом из шадизарских
кабаков. Но им не повезло; видать, светлый Митра, и
хитроумный Бел, и луноликая Иштар были в этот вечер к ним
немилостливы. Да и не могут же они, в конце концов,
заботиться о всех и каждом! Тем более, о квартальных
стражниках.
Конан сделал два пружинистых шага назад.
- Ну, ублюдки, не пора ли вам отправиться за своим
десятником? - прорычал он. Два шага Конана для заморанцев
составляли все четыре, и они невольно ускорили атаку,
стремясь настигнуть длинноногого варвара. Ровный их строй
нарушился; тогда киммериец как молния бросился к ближайшему
стражнику, собиравшемуся поразить его секирой, и, схватив
оружие за древко, резко крутанул вправо. Бедняга даже не
успел отпустить руки, сжимавшие топор, и, использовав его
вместо палицы, варвар сбил с ног второго стражника.
Предоставив им самим разбираться, кто первым встанет с
земли, Конан, выхватив огромный меч, бросился на тех двоих,
что еще оставались на ногах. Дальше он все делал ловко,
быстро и точно, как привык на гладиаторских аренах Халоги.
Отразив выпады противников, киммериец вышиб у одного из них
меч, и пока тот поднимал оружие, снес голову его
неудачливому товарищу. Но первого заморанца это вроде бы не
устрашило, и он продолжал сопротивление. Этот несчастный
ублюдок не догадывался, что, несмотря на молодость, мало
кто мог сравнится с Конаном в искусстве владения мечом;
пребывание в Халоге, среди воинственных гиперборейцев и
асов, не прошло для него даром. В результате поединок
закончился быстрей, чем поднялись на ноги оставшиеся в
живых стражи. Они попытались отомстить, но их секиры были
плохой защитой от конанова меча. Секира хороша в сомкнутом
строю, когда, вздымая боевые топоры, отряд стеной валит на
врага; но здесь, против стремительного и ловкого варвара,
шансов у стражников не имелось. И через несколько
мгновений на улице вновь стало тихо.
Конан не побрезговал осмотреть их пояса и, обнаружив
пригоршню серебряных монет, довольно хмыкнул; деньги
пригодятся, решил он, ибо без них в этом городе нельзя ни
поужинать, ни переночевать, не говоря уж о достойной оплате
более приятных услуг. Затем, обшарив взглядом древесную
крону и не обнаружив спасенного им вора, киммериец тихо
посвистел, полагая, что тот спрятался где-то поблизости. Но
ответа не дождался, как и благодарности.
- Жаль, - пробормотал Конан. - Этот шельмец мне бы
пригодился... Хоть до кабака бы довел!
Впрочем, сокрушаться об исчезновении воришки он не стал
и, пристроив меч на прежнее место за спиной, продолжил путь.

* * *

Ши Шелам весь вечер просидел под раскидистой айвой,
ожидая, когда в веселом доме "Улыбка Иштар", что
располагался на противоположной стороне улицы, закончатся
пир и веселье. Причиной для сборища была на редкость
удачная сделка, заключенная между Калоем, торговцем
драгоценностями, и заезжим купцом из Хоршемиша. Вино,
видимо, лилось в "Улыбке" рекой, поскольку голоса
веселящихся уже заглушали и девушек-певичек, и гнусавый
звук зурны, и даже щебетание птиц, устроившихся на ветках
совсем рядом, прямо над шиламовой головой.
"Хорошо гуляют, копыта Нергала им в задницу!" - с
завистью подумал Ши Шелам. Ему в "Улыбку" вход был закрыт,
рылом да кошельком не вышел; этот кабак предназначался для
таких, как Калой и его приятели. И дело заключалось не в
том, что все они относились к людям почтенным, торгового
или ремесленного сословия. Нет, совсем не в том! В компании
их присутствовали и главари воровских шаек, без которых не
была бы столь успешной коммерция достойного Калоя; да и
кроме этих ворюг сомнительного люда хватало. Но все гости
считались большими людьми, бандитами, удостоенными милостей
Бела; одним словом, не мелочь какая-то, вроде Ловкача
Шелама. Собственно, и болтаться в этом богатом квартале
такому человеку, как Ши Шелам, было совсем не с руки.
Хорошо еще, что его знали некоторые местные стражники, а не
то можно было бы получить хорошую взбучку, или, хуже того,
переночевать в яме да еще и выкуп изрядный заплатить
наутро. Но уж очень хотелось ему переговорить с Калоем
сегодняшним вечером. Ши Шелая не зря носил прозвище
"Ловкач": среди шадизарского воровского братства он
славился как удачливый и умелый сбытчик краденого.
Ребятишки с Восточного рынка потрошили лавки, а случалось,
и караваны, опрометчиво заночевавшие неподалеку от
городских врат, и с этих дел все кое-что перепадало.
Закончив свою часть работы, воры переправляли товар мелкоте
вроде Ши Шелами, а уж такие, как он, сбывали товар большим
людям, тому же Калою, например.
Почтенный купец этот Калой, ничего не скажешь! Богатый
караваны снаряжает и в Коф, и в Офир, и в Аквилонию! Куда
только не ездили его подручные, а что половина товаров была
краденой, так на них не написано. Товар он и есть товар:
дорогие камешки, кувшины с маслом да вином, ковры да ткани,
ларчики да ларцы, вон сколько добра ходит-бродит по свету,
поди разберись! Темнело; постепенно вечер уступал место
ночи. Уже и фонарик со своей лестницей и кувшином прошелся
по площади и зажег пару фонарей: один у входа в "Улыбку
Иштар", другой шагов на сорок подальше, там, где начиналась
улица, тянувшаяся прямиком до Большого Канала. А за ним
лежала Пустынька, приют разного темного люда, где и обитал
Ши Шелам. Жил он среди людей, подобных ему: воров, беглых
каторжников, нищих, потрошителей караванов, скупщиков
краденного и прочих умельцев, которые не слишком чтили закон
и не испытывали особого почтения к власть предержащим_
Пустынька она и есть Пустынька! Один хитроумный Бел,
покровитель воров да грабителей, властен над ней!
Ловкач устал ждать и уже подумывал, не плюнуть ли ему на
Калоя и не пойти ли домой. Однако дело есть дело, и какое
дело! Жаль, если сорвется...
"Нергал его забери! Вот шакалий потрох! Обещал ведь,
стигийский змей вечером, мол, потолкуем!" сокрушался про
себя Ши Шелам. Он решил все-таки еще немного подождать.
Вдруг его тоскливые думы прервал легкий шорох. Ловкач
повернул голову: в трех шагах от него стоял высокий парень
с черными, ниспадающими на плечи волосами. В колеблющемся
неярком свете фонаря Ши Шеламу он показался несколько
изможденным, или, может быть, просто усталым. За спиной его
висел меч, а сам незнакомец был облачен в потрепанный,
видавший виды плащ и еще какие-то лохмотья. Сандалии его
ясно доказывали, что проделал он путь долгий и нелегкий.
"Копыта Нергала! Подкрался, а я и не слышал! По воздуху
летает, что ли? - пронеслось в голове Ши Шелама, пока он
разглядывал путника. - Экий волчонок... голодный да злой...
глаза так и сверкают!"
- Послушай, приятель, - обратился к нему парень. -
Говорили мне, что есть тут кабак, в котором можно выпить да
повеселиться. Ну, и где он? "Северянин, из Гипербореи либо
Киммерии, - продолжал размышлять Ловкач, прислушиваясь, как
незнакомец выговаривает слова на заморанском. Бел знает,
как попал он в город в такой час! Пришел из северной части
Шадизара, это точно, но как ему удалось миновать кварталы
знати, не попавшись стражникам? Удивительно!
- Вот он, твой кабак, видишь? - Ши Шелам махнул рукой
туда, откуда доносились звуки веселой пирушки. - Только
думаю я, вряд ли он тебе подходит. Клянусь милостью Бела!
Тебя и на порог не пустят, парень!
- Не твоя забота, - усмехнулся северянин, огладив
торчавшую над плечом рукоять меча. Теперь Ши Шелам ясно
видел, что он еще очень молод, несмотря на внушительный
рост и могучие мышцы.
- Ты, видать, недавно пришел в Шадизар, - предположил
Ловкач, - и не знаешь здешних обычаев. Может, тебя куда и
пустят, но только не в этом квартале, - продолжал он,
почесывая нос. Парень пришелся ему по душе, но Ши Шелам
даже не мог объяснить, почему. Было в нем что-то
располагающее, что-то намекавшее на судьбу необычную и
высокую, будто боги отметили его своей печатью. Словом, Ши
Шеламу захотелось предостеречь его от неприятностей.
- Кром! Что тут за квартал такой? - с расстановкой
спросил парень. - Вино тут в золотых чашах подают, что ли?
- А ты как думал? здесь гуляют не какие-то оборванцы, а
люди почтенные и богатые, так что давай-ка я провожу тебя в
другое место.
1 2 3