И Линг посмотрел Тэбу прямо в глаза своим пристальным немигающим взглядом и тихо сказал:
– Напротив! Я знаю, кто убил его!
Тэб, ошеломленный, уставился на своего собеседника.
– Вы не шутите? – спросил он.
– Я говорю совершенно серьезно. Повторяю вам, что я знаю, кто убийца. Я несколько раз был в двух-трех шагах от него, – спокойно ответил И Линг. – Однако по некоторым причинам я не хочу называть его… И в то же время по многим причинам я должен убить его, – прибавил он тихим голосом.
И тотчас же, явно избегая вопросов, китаец спросил:
– Вероятно, вы едете к мисс Эрдферн? Советую вам входить к ней в сад теперь лишь через переднюю калитку: с некоторых пор она обучается стрельбе в цель, и один из моих служащих, которому я приказал следить за ее домом, едва не был убит…
Тэб рассмеялся и протянул руку китайцу.
– Вы – странный человек, И Линг! – воскликнул он. – Я решительно отказываюсь вас понимать.
– Все сыны востока кажутся европейцам загадочными, – с лукавой усмешкой ответил китаец.
Мисс Эрдферн встретила Тэба у дома, радостная и возбужденная.
Она была в простом летнем платье, на золотых волосах ее надета была широкополая соломенная шляпа. Тэбу она показалась прекрасной, как никогда.
– Я сделалась уже опытным стрелком! – весело воскликнула она, когда молодой человек соскочил с мотоциклета. – Должна вам сознаться, что мне очень хотелось напугать вас и выстрелить, когда вы подъезжали.
– Ого! И Линг, по-видимому, прав: вас теперь, пожалуй, и в самом деле следует опасаться! – пошутил журналист.
Они вместе направились к дому, и Тэб, сам не заметив того, взял свою спутницу под руку.
– Мне кажется, что вам легче будет вести мотоциклет обеими руками, – лукаво заметила мисс Эрдферн, высвобождая руку. – Я прежде всего хочу показать вам свой гелиотроп; его нужно было посадить отдельно от других цветов, иначе они все бы погибли. Это варварское растение… Но я еще не спросила, как вы смогли освободиться и приехать? Ведь вы так заняты…
– Я действительно был очень занят, – подтвердил Тэб.
– Все этим же убийством? – спросила артистка.
– Да, – ответил журналист. – Удивительно загадочное дело! Даже у Карвера больше нет надежды найти преступника. А уж на что он опытный сыщик.
– И никаких новых улик? – поинтересовалась мисс Эрдферн.
Тэб, вспомнив о своем обещании Карверу не говорить ничего про находку булавки, ответил не сразу. Впрочем, поразмыслив и решив, что с мисс Эрдферн можно быть откровенным, он сказал:
– Мы нашли только две совершенно новых булавки. Одну – после первого убийства, в подвальном коридоре у двери; другую – после второго убийства, в подвальной комнате, тоже около двери. Обе булавки слегка согнуты.
Молодая женщина удивленно посмотрела на него и задумалась.
– Две булавки… – тихо повторила она. – Как странно! Что же вы думаете о них?
Тэб недоуменно развел руками.
– Убийца – несомненно человек в черном, – уверенно произнесла мисс Эрдферн. – Я внимательно следила за тем, что писалось в газетах: никто другой не мог убить Трэнсмира… Кстати, как смешон этот Скотт! – неожиданно добавила она. – Ведь это он, не правда ли, перепугался до смерти, когда мы с И Лингом вошли в дом за нашими бумагами?.. Вы слышите, я нарочно говорю «нашими»!
– Между прочим, нашел И Линг то, что искал? – спросил журналист.
Мисс Эрдферн утвердительно кивнула головой.
– А то, что вы искали, – также?
Молодая женщина закусила губу и испытующе посмотрела на журналиста.
– Не знаю, – через мгновение ответила она. – Иногда мне кажется, что И Линг что-то нашел, хотя он и уверяет, что в бумагах Трэнсмира не оказалось ничего интересного для меня. Я думаю, что он молчит, щадя меня. Но ничего, когда-нибудь я все узнаю…
Они сидели в тени вековой липы на ослепительно зеленой лужайке. Рука молодой женщины играла свесившейся цветущей веткой.
Тэб осторожно прикоснулся к ней. Мисс Эрдферн не отняла руки.
– Урсула, – едва слышным шепотом сказал Тэб. – Понимаете ли вы, что происходит в душе человека… который любит?
– Мне кажется, да… – после короткого молчания так же тихо ответила она. – А понимаете ли вы, что женщина, изображающая на сцене влюбленную восемь раз в неделю, считая утренние представления в течение многих лет, может в такую минуту разрыдаться?.. Нет… нет… Тернер может увидеть! Не надо!.. Не целуйте меня!
Если бы спросили Тэба, что произошло потом, он не смог бы ответить: он помнил лишь, как прядь золотых волос коснулась его губ, помнил пленительный холодок милой щеки…
– Завтрак подан, барышня, – провозгласил внезапно выросший перед ними дворецкий.
Это был пожилой человек с бесстрастным бритым лицом. Он, казалось, не видел ни Тэба, ни своей госпожи.
– Отлично, Тернер, – ответила молодая женщина.
После того как слуга ушел, она сказала:
– Тэб, я думаю, что мой дворецкий никогда не простит себе того, что поступил на службу к актрисе! Хорошего же он будет мнения обо мне!
– Да, это ужасно! И единственное, что может спасти вас в его глазах, это объявление о нашей помолвке, – с восторженной усмешкой заявил журналист.
Тэб вернулся в город счастливейшим человеком. Придя в редакцию, он засел за длинное письмо своей невесте.
Ночной редактор, заглянув в дверь, решил, что молодой журналист готовит объемистую статью: на столе Тэба лежало уже с полдюжины исписанных листов.
Недоразумение выяснилось позже.
Не удовольствовавшись посланием, Тэб прибавил к нему еще семь страниц постскриптума.
На следующее утро погода испортилась: лил дождь, температура упала до двенадцати градусов. Несмотря на это, Тэб с удовольствием отправился бы на мотоциклете в Стон-коттедж,
Однако, подавив глубокий вздох, он пошел навестить Рекса.
Лендер тотчас же стал рассказывать ему о своей новой постройке.
– Вы знаете, где я решил построить свой новый дом? – начал он. – Я построю его на холме, поблизости от виллы мисс Эрдферн.
– Конечно, я знаю этот холм, – с усмешкой прервал его Тэб. – Но, увы, он уже занят…
– Вы говорите про И Линга? – пренебрежительным тоном заметил молодой миллионер. – Я перекуплю у него этот участок земли вместе с его дурацким храмом…
Тэб покачал головой.
– Боюсь, что вам едва ли удастся убедить И Линга продать участок, – заметил журналист. – Он не меньше увлечен своей постройкой, чем вы своей.
– Пустяки, – рассмеялся Рекс. – Вы забываете, что я теперь весь состою из кредитных билетов.
– Отнюдь нет, – возразил журналист. – Но я слишком хорошо знаю И Линга…
– Как жаль! – воскликнул Рекс. – Мне так нравится это место! В первый раз я увидел его давно, еще до того, как узнал, кто такая мисс Эрдферн и что она живет рядом. И подумал: «Как хорошо было бы выстроить себе дом на этом холме!» Кстати, как поживает мисс Эрдферн?
Тэб помолчал мгновение и спокойно сказал:
– Она – моя невеста.
Рекс опустился в кресло и долго, ошеломленный, смотрел на своего друга бессмысленным взором.
Опомнившись, он вскочил с места, с горячностью пожал руку Тэбу и с преувеличенной восторженностью крикнул:
– Счастливец! В то время как я путешествовал, вы ухаживали за предметом моей страсти! По этому случаю нужно выпить! Я искренне рад за вас, старина, и желаю вам счастья…
Тэб облегченно вздохнул: он боялся огорчить своего друга.
– Расскажите же мне подробно о своей помолвке! – продолжал Рекс, раскупоривая шампанское. – Конечно, я буду вашим шафером…
Когда друзья выпили по бокалу, Рекс все с тою же восторженностью заметил:
– Как жаль, что участок этот занят… Я подарил бы вам свой дом! Да! Это был бы достойный свадебный подарок! Я еще попытаюсь его убедить!
На следующий день Тэб поспешил в Стон-коттедж.
– Я все рассказал Рексу! – воскликнул он, входя к своей невесте.
Улыбка мгновенно исчезла с лица мисс Эрдферн.
– Вы недовольны, Урсула? – смущенно спросил Тэб. – Вы не хотели, чтобы я говорил ему об этом?
– Он был очень огорчен? – быстро спросила мисс Эрдферн.
– Как это ни странно – нет! Он еще слишком юн, чтобы чувствовать глубоко…
Лицо мисс Эрдферн озарилось улыбкой, и Тэб, глядя в ее прекрасные глаза, воскликнул:
– На месте Рекса я возненавидел бы несносного Тэба Холланда!
– Рекс более благоразумен, чем вы думаете! – с улыбкой ответила молодая женщина. – А теперь пойдемте в сад, мне о многом нужно переговорить с вами. Чем больше я буду откладывать, тем труднее мне будет потом рассказать вам все…
Когда Тэб усадил свою невесту в плетеное кресло, она в упор посмотрела на него и твердым голосом произнесла:
– Тэб! Я убила Джесса Трэнсмира…
Глава 26
– Что?! – воскликнул ошеломленный Тэб.
– Я убила Джесса Трэнсмира, – все так же спокойно повторила мисс Эрдферн. – Я убила его не собственными руками… Однако я ответственна за его смерть в такой же мере, как если бы своими руками убила его…
Тэб смертельно побледнел.
– Что с вами? Я, быть может, напрасно сказала вам это так, без всякой подготовки… – прошептала мисс Эрдферн, схватив молодого человека за руку.
– Объясните мне… я хочу знать все…
– Хорошо. Только успокойтесь, пожалуйста.
Мисс Эрдферн усадила своего жениха в кресло подле себя и тихим голосом сказала:
– Я уже давно собиралась рассказать вам то, что вы сейчас услышите. Вы должны знать все…
Молодая женщина на мгновение умолкла и заговорила вновь:
– Я уже как-то рассказывала вам, Тэб, что когда-то была посудомойкой. Но я не говорила вам, что выросла в сиротском доме… Тэб, моя мать была убита, и отец был казнен за это убийство…
Она печально посмотрела на молодого человека своими глубокими, печальными глазами, и он нежно взял ее руки в свои.
– Я плохо помню свое детство, – продолжала мисс Эрдферн, задумчиво глядя вдаль. – Сейчас у меня перед глазами бесконечно длинный и холодный дортуар, где спали сорок девочек, толстая воспитательница и две строгие няни. Из подслушанного одной из моих товарок разговора воспитательницы и няни я узнала, как умерли мои родители… Со временем я получила место у великосветской дамы. Она тратила тысячи фунтов на благотворительность, но взвешивала каждый съеденный нами кусок… Я служила посудомойкой уже месяца три, когда впервые мне довелось встретиться с Трэнсмиром. Как сейчас помню: был холодный и ветреный день. Одна из горничных велела мне идти тотчас же в гостиную. Помню, что я испугалась Трэнсмира: он был один в комнате и, ничего не говоря, стал разглядывать меня с ног до головы.
Мне было в то время лет двенадцать-тринадцать. Я была тихой и робкой девочкой. Жизнь была для меня настоящим адом… Трэнсмир спросил, хорошо ли я себя чувствую в этом доме, и я сказала ему всю правду. Тогда он предложил мне уехать с ним: вероятно, он уже заранее переговорил обо мне с начальством сиротского дома, ибо никто не возражал против моего ухода.
Трэнсмир поселил меня в маленькой комнатке очень странного дома: весь он сдавался по комнатам толстой и злой хозяйкой. Здесь я познакомилась с бедным в то время И Лингом, он служил в китайском ресторане лакеем… Теперь, после многих лет, хорошо узнав Трэнсмира, я думаю, что настоящим хозяином этого странного дома был он, а толстая женщина была вроде его экономки…
После того как я поселилась в этом доме, я в течение двух месяцев не видела старика. Потом он вдруг явился с сундуком нарядов для меня. Боже мой! Какой счастливой я почувствовала себя в ту минуту! О таком великолепии я не смела и мечтать! Он приказал мне переодеться и быть готовой к определенному часу. Вы можете себе представить, с каким наслаждением я исполнила его приказ…
В назначенный час старик приехал за мной и повез меня в деревню, где я должна была поступить в настоящую, хорошую школу. По дороге он рассказал мне, что слышал обо мне от общих наших знакомых и намерен дать мне хорошее образование и воспитание, чтобы подготовить меня к будущей моей деятельности.
Я была так взволнована всем происшедшим и так благодарна ему за его доброту, что проплакала навзрыд всю дорогу…
Три года, проведенные мною в школе Святой Елены, кажутся мне теперь волшебным сном; после сиротского дома у меня было такое впечатление, что я попала в рай. По окончании курса за мной приехал Трэнсмир, В тот вечер мы устроили любительский спектакль, в котором я играла одну из главных ролей. Этот спектакль и решил мою судьбу: Трэнсмир понял, что из меня может выйти хорошая артистка…
Глава 27
Мисс Эрдферн продолжала свое повествование.
– Странный человек был Трэнсмир. Он не мог жить без бурной деятельности. Он был совладельцем двенадцати модных чайных салонов и каждый день сам приходил проверять счета и забирать выручку. Таким же способом он вошел в компанию с И Лингом. Мне говорили даже, что он был в компании с одним доктором и получал часть его гонорара…
В течение шести месяцев я была его секретаршей в маленькой скромной конторе. Он никогда не приходил раньше пяти часов.
После этого он решил, что я должна поступить на сцену, и устроил мне первый ангажемент в странствующей труппе. Он был и владельцем этого предприятия, так как мне ведено было каждый день посылать ему точные отчеты о выручке. По субботам я платила жалованье артистам и высылала ему остаток.
Когда я вернулась в город, он снял театр, в котором я должна была выступать в главных ролях. Жалованье он мне платил очень маленькое: мне едва хватало его на самое скромное существование. Единственное, что он предложил мне после первых моих крупных успехов, – это часть выручки, когда она превосходила известную сумму.
Тут я должна сказать несколько слов о честности Джесса Трэнсмира: слово его было свято. Мои успехи вскоре превзошли все, даже самые смелые ожидания, и ежедневная выручка почти всегда превосходила назначенную сумму. Старик платил положенную мне долю, это-то и помогало мне сводить концы с концами.
В честности он был подобен китайцам, среди которых провел большую часть жизни. Если вы знакомы с правилами чести, которых придерживаются китайцы, Тэб, то поймете, что это означает. Мне известно, что с И Лингом у него не было писаного контракта. И прибыль в ресторане превзошла все его ожидания… Однако старик всегда щедрой рукой выдавал китайцу его долю.
Самым странным в моей жизни было то, что, несмотря на мои шумные успехи, я продолжала служить у старика секретаршей; каждую ночь, как вам теперь уже известно, после театра я приезжала к нему. Вы можете себе представить, как я уставала. Иногда у меня еле хватало сил, чтобы подняться по лестнице в Майфилд… Но старик не знал жалости: в отношении своих подчиненных он был беспощаден.
Когда я стала знаменитостью и портреты мои начали появляться во всех журналах, он купил мне ларец драгоценностей, о которых вы знаете. Старик сказал, что после его смерти все эти вещи достанутся мне. Но до его смерти драгоценности принадлежали ему, и вот каждый вечер повторялось одно и то же: я приходила обедать в ресторан И Линга, и старик доставал из своего неизменного чемодана ларец. Ночью же, по окончании представления, я должна была отвозить ларец в Майфилд и передавать ему.
Тэб, все время внимательно слушавший это повествование, спросил:
– А говорил вам когда-нибудь Трэнсмир о вашем прошлом, о ваших родителях?
На лице мисс Эрдферн промелькнула горькая улыбка.
– О, да! Старик Трэнсмир был очень откровенен – это было одно из главных его качеств. Он знал о драме моих родителей… Вообще он говорил, что предпочитает иметь дело с людьми, у которых имеются причины что-либо скрывать, – ими легче управлять… Он и мне сказал: «Вы должны будете во всем повиноваться мне. Иначе… Вы, разумеется, не хотели бы прочесть в газетах о преступлении вашего отца?» Но странно, что он никогда не возражал против того, чтобы я называлась моим настоящим именем: ведь Эрдферн не только сценическая моя фамилия…
– Кто же был ваш отец? – осторожно спросил Тэб. Он боялся оскорбить девушку неловким вопросом.
Мисс Эрдферн ласково взглянула на него и ответила:
– Он был актером… И думаю, что он был талантливым актером, пока не стал пить… Он тогда был пьян, когда совершил ужасное убийство. Вот и все, что мне удалось узнать. Но о чем вы так задумались, Тэб?
– Я стараюсь припомнить всех казненных за последние двадцать лет… Не было ли среди них Эрдферна? – задумчиво произнес молодой человек. – Я знаю по имени всех крупных преступников…
Он вдруг вскочил и спросил:
– У вас здесь есть телефон?
Через три минуты он соединился с редакцией и вызвал своего друга Джекса.
– Джекс, мне нужно навести справку! – сказал Тэб. – Не помните ли вы преступника по имени Эрдферн, казненного за убийство лет…
Он посмотрел на сидевшую перед ним девушку и прибавил:
– Лет семнадцать или восемнадцать тому?
– Нет, – последовал тотчас же ответ. – Правда, против одного преступника по имени Эрдферн было возбуждено преследование за убийство, но он скрылся…
– А как было его имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18