Когда-то в молодости он не добился взаимности у девятнадцатилетней девушки, с которой учился вместе в народной школе.Потерпев неудачу, он стал жестоко мстить отвергнувшей его девушке, швырял ей в окно топор, бросал камни и однажды даже стрелял в отца девушки, к счастью, неудачно.Кюртен часто заводил дружбу с домашней прислугой, обещая девушкам жениться, выманивая у них сбережения. Его влияние на женщин было очень велико.Жена Кюртена когда-то была приговорена к пяти годам заключения в исправительном доме за то, что она в состоянии аффекта застрелила человека, обещавшего жениться на ней, а затем бросившего ее.Заключение подорвало ее морально и физически. За Кюртена она вышла замуж лет семь тому назад, не зная, что он уже несколько раз привлекался к суду.Госпожа Кюртен узнала о судебном прошлом своего мужа только после того, как против него было возбуждено следствие по обвинению в преступлении против нравственности.Она возбудила дело о разводе, но Кюртену удалось уговорить ее взять жалобу обратно. Когда его выпустили из тюрьмы, он остался без работы и стал «шлепером» в сомнительной гостинице.Кюртен жил вместе со своей женой в нищенской комнате под крышей на Меттманской улице, 71. Поселился он там около года тому назад. Для того, чтобы попасть в комнату, нужно было из коридора пройти через чердачное помещение, в котором был устроен водопровод с раковиной-корытом.Женщины, жившие в одном доме с Кюртеном, встречаясь с ним случайно на лестнице, часто говорили о том, что он производит на них жуткое впечатление.Они объясняли это тем, что он обладает странным, колючим взглядом и какой-то притворной вежливостью. Между тем в обращении с другими Кюртен производил впечатление человека застенчивого и немного нервного, но вовсе не неприятного. Петер был среднего роста, очень крепкого телосложения, моложав, светлый шатен, с резкими чертами лица.Отец Кюртена еще жив и живет в богадельне. Он был пьяницей и имел плохую репутацию.В семье было семеро детей, живы еще два брата и сестра. Оба брата — чернорабочие, живут в относительном достатке. Кроме Петера ни у кого из родственников не наблюдалось каких-либо отклонений в поведении. По мнению одного из братьев, Кюртён женился на своей теперешней жене, владевшей маленькой конфетной лавкой в Дюссельдорфе, только для того, чтобы обеспечить себе сносное существование. Жена была в полном его подчинении.В одном письме она жаловалась на то, что ей в браке очень тяжело живется, но говорила, что она твердо намерена остаться со своим мужем для того, чтобы помешать ему снова вступить на дурной путь. Братья и сестра избегали Петера, но с его женой встречались довольно часто.Петера Кюртена считали самым умным из братьев. Он обладал разнообразными познаниями и прекрасно знал уголовное право.Близкие к Кюртену люди отзывались о нем как о плохом товарище. Время от времени им овладевали навязчивые идеи, и он всегда был склонен к эксцессам. Из-за мелочей он мог прийти в бешенство, угрожая ножом.Часто видели у него крупные суммы денег, дамские золотые-вещицы, часы… Однажды, когда зашла речь о дюссельдорфском убийце и кто-то сказал, что его нужно было бы обезглавить. Кюртён разразился жутким смехом и воскликнул:— Что обезглавить! Хуже, чем обезглавить. Разорвать на мелкие куски его нужно.Кюртён, по словам его товарищей, был большим «бабником». Особенно сильно на него действовали молодые девушки-подростки. Он всегда умел сводить знакомство с девушками, которые ему нравились, и все они быстро попадали под его влияние. Кюртён терпеть не мог, чтоб его фотографировали. Только однажды одному из его друзей удалось снять его во время загородной прогулки.В 1907 году он был приговорен к восьми годам исправительного дома за тридцать четыре кражи, а в 1913 году за пятнадцать краж и случаев обмана к шести годам исправительного дома.
Все эти сведения заставили Горна серьезно призадуматься. Не было никаких сомнений в том, что Кюртен каким-то образом связан с таинственными убийствами. Но прямых улик все же не было.Впрочем, Горн был убежден, что главную роль в преступлениях играет кто-то другой, а Кюртен, быть может, только пассивный исполнитель чьей-то могучей злой воли.Во всяком случае, все это было пока еще очень сомнительно и шатко, и на этом колеблющемся фундаменте нельзя было построить ничего устойчивого, как нельзя строить дом на песке.В глубине души Горн очень сомневался в том, что Элиас убит. Ему казалось, что Якоб введен в заблуждение.Это сомнение вскоре превратилось почти в уверенность, когда в пруде, тщательно, по всем направлениям исследованном неутомимым и энергичным Зоммером, не оказалось никаких следов трупа.Однако на этом поиски трупа не прекращались. Мало ли какими способами можно уничтожить останки человека?Якоб был арестован, и Горн лично допрашивал его с глазу на глаз, не допуская ничьего вмешательства, которое могло только испортить дело.Тот долго отнекивался, но, припертый к стене Горном, в конце концов подтвердил все, о чем рассказал Зоммер.Выяснилось также, что Якоб, вскоре после предполагаемого убийства Элиаса, снова был в Графенбергском лесу и там нашел следы недавнего костра с обуглившимися костями.Горн с Зоммером лично обследовали Графенбургский лес и действительно нашли в указанном месте следы костра, но костей там не оказалось.Оставалось предполагать, что либо Якоб выдумал версию о костях, либо неведомый преступник скрыл следы преступления, либо Элиас жив.Самым простым, конечно, было бы арестовать Кюртена и путем перекрестных допросов заставить его сознаться а убийстве. Но Горна мало интересовало одно только убийство Элиаса. Ему нужно было установить, кто является виновником смерти многочисленных жертв.Он усилил наблюдение на Кюртеном, попутно не выпуская из поля зрения других лиц.Вскоре агент, наблюдавший за домом доктора Миллера, доложил ему об очень странном событии.Оказалось, что простой рабочий Петер Кюртен был у доктора Миллера.Что могло связывать старого миллионера-ученого с рабочим, имевшим криминальное, темное прошлое?Казалось, не было никаких причин для подобных отношений и связей.Это сообщение еще больше укрепило подозрения Горна, касавшиеся роли доктора Миллера в загадочной истории.Выяснилось, что Кюртен неоднократно посещал доктора и что эти визиты происходили на другой или третий день после убийства.Все это было странно и наводило на серьезные размышления.Зоммер узнал у соседей Кюртена, что тот страдал головными болями и галлюцинациями. Однажды он проговорился, что ходит к доктору Миллеру советоваться с ним по поводу своих болезней.Непонятно было только, почему доктор Миллер, уже лет тридцать или сорок не занимавшийся практикой, принимал у себя такого странного пациента.Жена Кюртена однажды рассказала соседям, что ее мужу мерещатся какие-то приведения, и нередко он вскакивает во сне и выкрикивает диким голосом страшные слова.Человеку заурядному трудно было бы разобраться во всем сумбуре этих сведений.Горн выслушал доклад бравого Зоммера и улыбнулся.— Хорошо, Зоммер, вы очень толковый парень. Я позабочусь о вашем повышении. Может быть, даже возьму вас потом с собой в Берлин.Зоммер просиял от неожиданной похвалы. Всем было известно, что верховный комиссар редко хвалил кого-нибудь.Непонятна была для сержанта и внезапная перемена настроения Горна. Он совершенно неожиданно повеселел, хотя, по мнению Зоммера, сообщенные им сведения нисколько не объясняли таинственных убийств, а еще больше запутывали дело. Глава 21.ДВА НОЧНЫХ ВИЗИТА Расцветающая сирень напоила воздух пряным, густым ароматом. Молодой месяц скупо освещал старинные, окаймленные деревьями, улицы. Редкие запоздалые прохожие казались персонажами какой-то романтической сказки. Конечно, вблизи это ощущение исчезало.Председатель общества страхования от несчастных случаев и его бухгалтер задержались у подъезда шикарного отеля.— Пора. Говорю тебе, что пора. У нас и так достаточно денег. Если Горн явится еще раз, то будет поздно.— Ты думаешь, это он написал письмо?— А кто же?— А это не мистификация?— Когда тебя упрячут лет на двадцать, тогда ты научишься отличать мистификацию от предупреждения.— Почему же он сразу нас не прихлопнул?— Горн бьет наверняка.Директор вынул из кармана листок бумаги со следующими строчками: «Пора кончать дело. Уходите, пока не поздно».— Ну, ладно, подумаем.Он пожал плечами и простился с товарищем.
Черная высокая тень метнулась через площадь и как будто вросла в стенку старинного особняка.Месяц, словно нарочно, закрыл тучу, и тень, незамеченной, беспрепятственно скользнула дальше. Только очень внимательный глаз мог заметить ее среди сплетений деревьев.Одно из окон оказалось неплотно закрытым — или руки проявили большую ловкость?Тень двигалась свободно и уверенно, как будто ее обладатель не раз бывал в этом доме.Из библиотеки — направо дверь, налево коридор и…
Доктор Миллер спал очень чутко. От едва слышного шума он проснулся, приоткрыл глаза и слегка повернул голову.Тихо. Но нет… в комнате все же кто-то есть.Он неслышно просунул руку под подушку и, нащупав рукоятку кинжала, медленно приподнялся.Его глаза быстро различили в полумраке тень, стоявшую неподвижно около комода, служившего доктору и туалетом.Все остальное произошло в несколько секунд. Доктор с поразительной для его возраста быстротой выскочил из постели и замахнулся.Выплывший месяц скользнул серебром по кинжалу и осветил слегка сгорбленную тень: в рамке черного капюшона мертвенным казалось белое, как мел, лицо с горящими глазами и ярко окрашенным пурпуровым ртом; рыжие волосы беспорядочными прядями спадали на лоб.Доктор отшатнулся и, глухо застонав, уронил кинжал.Тень бледного человека не больше секунды наслаждалась произведенным эффектом. Прежде чем доктор успел опомниться, послышался стук распахнутого окна, и тень метнулась в сад.Тихо. Доктор, стуча зубами, улегся в постель и зажег ночник. Привычными руками взял шприц, лежавший рядом на стуле, и, завернув рукав, сделал укол…Опять… галлюцинации…Доктор Миллер был убежден, что видел тень, а не живого человека.
Черная тень, тщательно закрывая лицо, мелькала по сонным улицам города, пряча под романтическим плащом трофей таинственного визита.Это был трофей, способный удивить кого угодно, или даже насмешить непосвященного.Таинственный предмет этот бил ничем иным, как самой обыкновенной гребенкой.Еще была глубокая ночь, когда та же самая темная фигура подошла к большому пятиэтажному дому на Меттманской улице, под номером 71.Проворные, умелые руки быстро справились с тяжелым засовом ворот… и человек, не возбуждая интереса дремавшего где-то на порядочном расстоянии сторожа неслышно скользнул в глубину колодца-двора.Так же неслышно он нащупал в темноте черный ход и быстро начал подниматься на последний этаж — мансардное помещение с маленькими окошечками.Здесь, в душных крохотных чердачных коморках, ютилась беднота…Осветив коридор электрическим фонарем, неизвестный человек быстро сориентировался и, найдя нужную дверь, попытался открыть ее отмычкой…Но отмычка не понадобилась, так как дверь не была заперта на ключ.Войдя в маленькую узкую переднюю, черный человек вынул из кармана носовой платок и небольшую баночку с какой-то жидкостью. Открыв пробку, он смочил платок этой жидкостью и, едва слышно ступая, двинулся дальше…При бледном свете месяца, тускло озарявшего убогую комнату, острые глаза различили две кровати, пару сломанных стульев и колченогий стол.На одной кровати лежала женщина с бледным, испитым, преждевременно состарившимся лицом, изнуренным голодом и тяжелой работой.Человек быстро подошел к ней и накинул на ее лицо платок, смоченный жидкостью…Женщина глухо застонала, зашевелилась, но через несколько минут снова затихла…Удушливый сладковатый запах распространился по комнате… Вдруг мужчина, лежавший на другой кровати, проснулся и вскочил на ноги…Он протер глаза и с удивлением осмотрелся кругом. Взгляд его упал на одинокую фигуру, стоявшую посреди комнаты…Месяц озарил черты лица таинственного посетителя.— Я пришел, Петер, — сказал человек глухим, монотонным голосом.Глаза Кюртена с ужасом устремились на него…— Ты, ты, Элиас? — глухо простонал он. — Ты опять меня мучаешь, проклятый… Но ведь ты тень? Я же тебя убил? Для чего ты снова являешься мне? Зачем ты мучаешь меня? Ты снова хочешь крови? К-ро-в-и… много крови… Тебе еще недостаточно всего того, что я сделал… Да отвечай же, недостаточно? Или мне нужно снова убить тебя? Убить убитого??? Второй раз…Он глядел на пришельца дикими, безумными, вылезающими из орбит глазами…— Двадцать жертв… — хрипло шептал он, — и тебе все еще мало… Когда же ты перестанешь мучить меня… Я ведь знаю, что ты только тень… тень… или ты встал из могилы, чтобы сосать мою кровь… вампир проклятый…Голос его пресекся… Он закачался и безмолвно рухнул на пол.
На следующее утро черный автомобиль Горна остановился перед особняком доктора Миллера.Слуга, открывший дверь после звонка комиссара, сообщил, что доктор ранним утром уехал в неизвестном направлении и вернется только через две недели.Горн, против ожидания, принял это известие совершенно спокойно и в ответ только усмехнулся.«Игра начинается, — сказал он самому себе. — Дичь направляется в ловушку… Посмотрим, что будет дальше». Глава 22.СЛУЧАЙ В ТУННЕЛЕ Сцепление разных загадочных обстоятельств иногда приводит к раскрытию самых запутанных дел.К числу таких загадочных происшествий принадлежал и случай в туннеле, оставшийся незамеченным широкой публикой. Немногие же посвященные в него имели веские причины не настаивать на его разглашении.
Из берлинского полицей-президиума вышла группа людей. Агенты провожали в командировку своего товарища. Насколько можно было судить из обрывков фраз, инспектор Рейхгольд направлялся в Дюссельдорф, где должен был принять участие в расследовании преступлений.Сам инспектор казался очень необщительным человеком: подняв воротник пальто, нахлобучив на глаза шляпу и засунув руки в карманы, он ограничивался только односложными замечаниями.Зато спутники его наперебой давали ему советы.— Имейте в виду, что там на вас страшно злы! Лучшему инспектору Шульце пришлось из-за вас оставить службу.— Вы никогда не видели Горна? Не человек, а дьявол, постарайтесь сразу зарекомендовать себя с лучшей стороны.Пожалуй, они говорили слишком громко: по крайней мере, пассажиры вагона скорого поезда Берлин-Дюссельдорф с большим любопытством прислушивались к разговору и рассматривали человека, к которому относились все эти напутствия.Но инспектор мало обращал внимания на провожающих, молча пожал им руки и поспешно прошел в купе, избегая лишних взглядов.Когда через несколько станций в купе на свободное место уселся какой-то молодой человек, инспектор даже не поднял глаз от книги, которую читал, сидя у окна.Живописные ландшафты, проносившиеся в окне, и все окружающее не слишком интересовали его.
— Разрешите представиться: инспектор Рейхгольд.Горн лениво протянул руку.— Очень приятно. Вы знакомы хоть немного с делом?— Я знаю все… Попутно могу вам доложить, что успел выяснить сегодня.— А именно?— Директор страхового общества Мюних — известный преступник, аферист, не брезгающий самыми темными делами…— Быстро, — улыбнулся Горн, — вы, оказывается, явились уже с некоторыми достижениями.Из-под полуопущенных век он спокойно разглядывал нового помощника.Рейхгольд был молодым человеком с густой шапкой каштановых волос, небольшими усиками и резкими чертами энергичного лица. Он сразу попал в тон верховному комиссару. В нем чувствовались уверенность и сила, не нуждающиеся в ложной скромности.Местные чины полиции, видя, как Горн передоверяет большую часть расследования помощнику, сделали заключение: Горн потерял интерес к делу.Да, несмотря на его славу и эксцентричность, симпатий горожан он постепенно лишался. Он ни с кем не делился своими наблюдениями и возникало впечатление, что Горн просто ничего не делает.Уход Мяча много способствовал этому охлаждению и даже открытому недовольству.— Откровенно говоря, господин инспектор, — заметил как-то Горн в разговоре со своим подчиненным, — я просто устал, и мне надоела эта канитель. Вы более молодой и уверенный, энергично возьметесь за дело, но… через месяц скажете то же самое. Самые талантливые сыщики иногда не могут довести дело до конца, и оно так и остается нераскрытым. Дюссельдорфский убийца никогда не будет пойман. Конечно, я говорю с вами совершенно конфиденциально, но это мое глубокое убеждение.— А я уверен в противном.— Молодость, — печально улыбнулся Горн.— У меня есть очень основательные подозрения относительно одного лица, и я попросил бы у вас приказа об его аресте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Все эти сведения заставили Горна серьезно призадуматься. Не было никаких сомнений в том, что Кюртен каким-то образом связан с таинственными убийствами. Но прямых улик все же не было.Впрочем, Горн был убежден, что главную роль в преступлениях играет кто-то другой, а Кюртен, быть может, только пассивный исполнитель чьей-то могучей злой воли.Во всяком случае, все это было пока еще очень сомнительно и шатко, и на этом колеблющемся фундаменте нельзя было построить ничего устойчивого, как нельзя строить дом на песке.В глубине души Горн очень сомневался в том, что Элиас убит. Ему казалось, что Якоб введен в заблуждение.Это сомнение вскоре превратилось почти в уверенность, когда в пруде, тщательно, по всем направлениям исследованном неутомимым и энергичным Зоммером, не оказалось никаких следов трупа.Однако на этом поиски трупа не прекращались. Мало ли какими способами можно уничтожить останки человека?Якоб был арестован, и Горн лично допрашивал его с глазу на глаз, не допуская ничьего вмешательства, которое могло только испортить дело.Тот долго отнекивался, но, припертый к стене Горном, в конце концов подтвердил все, о чем рассказал Зоммер.Выяснилось также, что Якоб, вскоре после предполагаемого убийства Элиаса, снова был в Графенбергском лесу и там нашел следы недавнего костра с обуглившимися костями.Горн с Зоммером лично обследовали Графенбургский лес и действительно нашли в указанном месте следы костра, но костей там не оказалось.Оставалось предполагать, что либо Якоб выдумал версию о костях, либо неведомый преступник скрыл следы преступления, либо Элиас жив.Самым простым, конечно, было бы арестовать Кюртена и путем перекрестных допросов заставить его сознаться а убийстве. Но Горна мало интересовало одно только убийство Элиаса. Ему нужно было установить, кто является виновником смерти многочисленных жертв.Он усилил наблюдение на Кюртеном, попутно не выпуская из поля зрения других лиц.Вскоре агент, наблюдавший за домом доктора Миллера, доложил ему об очень странном событии.Оказалось, что простой рабочий Петер Кюртен был у доктора Миллера.Что могло связывать старого миллионера-ученого с рабочим, имевшим криминальное, темное прошлое?Казалось, не было никаких причин для подобных отношений и связей.Это сообщение еще больше укрепило подозрения Горна, касавшиеся роли доктора Миллера в загадочной истории.Выяснилось, что Кюртен неоднократно посещал доктора и что эти визиты происходили на другой или третий день после убийства.Все это было странно и наводило на серьезные размышления.Зоммер узнал у соседей Кюртена, что тот страдал головными болями и галлюцинациями. Однажды он проговорился, что ходит к доктору Миллеру советоваться с ним по поводу своих болезней.Непонятно было только, почему доктор Миллер, уже лет тридцать или сорок не занимавшийся практикой, принимал у себя такого странного пациента.Жена Кюртена однажды рассказала соседям, что ее мужу мерещатся какие-то приведения, и нередко он вскакивает во сне и выкрикивает диким голосом страшные слова.Человеку заурядному трудно было бы разобраться во всем сумбуре этих сведений.Горн выслушал доклад бравого Зоммера и улыбнулся.— Хорошо, Зоммер, вы очень толковый парень. Я позабочусь о вашем повышении. Может быть, даже возьму вас потом с собой в Берлин.Зоммер просиял от неожиданной похвалы. Всем было известно, что верховный комиссар редко хвалил кого-нибудь.Непонятна была для сержанта и внезапная перемена настроения Горна. Он совершенно неожиданно повеселел, хотя, по мнению Зоммера, сообщенные им сведения нисколько не объясняли таинственных убийств, а еще больше запутывали дело. Глава 21.ДВА НОЧНЫХ ВИЗИТА Расцветающая сирень напоила воздух пряным, густым ароматом. Молодой месяц скупо освещал старинные, окаймленные деревьями, улицы. Редкие запоздалые прохожие казались персонажами какой-то романтической сказки. Конечно, вблизи это ощущение исчезало.Председатель общества страхования от несчастных случаев и его бухгалтер задержались у подъезда шикарного отеля.— Пора. Говорю тебе, что пора. У нас и так достаточно денег. Если Горн явится еще раз, то будет поздно.— Ты думаешь, это он написал письмо?— А кто же?— А это не мистификация?— Когда тебя упрячут лет на двадцать, тогда ты научишься отличать мистификацию от предупреждения.— Почему же он сразу нас не прихлопнул?— Горн бьет наверняка.Директор вынул из кармана листок бумаги со следующими строчками: «Пора кончать дело. Уходите, пока не поздно».— Ну, ладно, подумаем.Он пожал плечами и простился с товарищем.
Черная высокая тень метнулась через площадь и как будто вросла в стенку старинного особняка.Месяц, словно нарочно, закрыл тучу, и тень, незамеченной, беспрепятственно скользнула дальше. Только очень внимательный глаз мог заметить ее среди сплетений деревьев.Одно из окон оказалось неплотно закрытым — или руки проявили большую ловкость?Тень двигалась свободно и уверенно, как будто ее обладатель не раз бывал в этом доме.Из библиотеки — направо дверь, налево коридор и…
Доктор Миллер спал очень чутко. От едва слышного шума он проснулся, приоткрыл глаза и слегка повернул голову.Тихо. Но нет… в комнате все же кто-то есть.Он неслышно просунул руку под подушку и, нащупав рукоятку кинжала, медленно приподнялся.Его глаза быстро различили в полумраке тень, стоявшую неподвижно около комода, служившего доктору и туалетом.Все остальное произошло в несколько секунд. Доктор с поразительной для его возраста быстротой выскочил из постели и замахнулся.Выплывший месяц скользнул серебром по кинжалу и осветил слегка сгорбленную тень: в рамке черного капюшона мертвенным казалось белое, как мел, лицо с горящими глазами и ярко окрашенным пурпуровым ртом; рыжие волосы беспорядочными прядями спадали на лоб.Доктор отшатнулся и, глухо застонав, уронил кинжал.Тень бледного человека не больше секунды наслаждалась произведенным эффектом. Прежде чем доктор успел опомниться, послышался стук распахнутого окна, и тень метнулась в сад.Тихо. Доктор, стуча зубами, улегся в постель и зажег ночник. Привычными руками взял шприц, лежавший рядом на стуле, и, завернув рукав, сделал укол…Опять… галлюцинации…Доктор Миллер был убежден, что видел тень, а не живого человека.
Черная тень, тщательно закрывая лицо, мелькала по сонным улицам города, пряча под романтическим плащом трофей таинственного визита.Это был трофей, способный удивить кого угодно, или даже насмешить непосвященного.Таинственный предмет этот бил ничем иным, как самой обыкновенной гребенкой.Еще была глубокая ночь, когда та же самая темная фигура подошла к большому пятиэтажному дому на Меттманской улице, под номером 71.Проворные, умелые руки быстро справились с тяжелым засовом ворот… и человек, не возбуждая интереса дремавшего где-то на порядочном расстоянии сторожа неслышно скользнул в глубину колодца-двора.Так же неслышно он нащупал в темноте черный ход и быстро начал подниматься на последний этаж — мансардное помещение с маленькими окошечками.Здесь, в душных крохотных чердачных коморках, ютилась беднота…Осветив коридор электрическим фонарем, неизвестный человек быстро сориентировался и, найдя нужную дверь, попытался открыть ее отмычкой…Но отмычка не понадобилась, так как дверь не была заперта на ключ.Войдя в маленькую узкую переднюю, черный человек вынул из кармана носовой платок и небольшую баночку с какой-то жидкостью. Открыв пробку, он смочил платок этой жидкостью и, едва слышно ступая, двинулся дальше…При бледном свете месяца, тускло озарявшего убогую комнату, острые глаза различили две кровати, пару сломанных стульев и колченогий стол.На одной кровати лежала женщина с бледным, испитым, преждевременно состарившимся лицом, изнуренным голодом и тяжелой работой.Человек быстро подошел к ней и накинул на ее лицо платок, смоченный жидкостью…Женщина глухо застонала, зашевелилась, но через несколько минут снова затихла…Удушливый сладковатый запах распространился по комнате… Вдруг мужчина, лежавший на другой кровати, проснулся и вскочил на ноги…Он протер глаза и с удивлением осмотрелся кругом. Взгляд его упал на одинокую фигуру, стоявшую посреди комнаты…Месяц озарил черты лица таинственного посетителя.— Я пришел, Петер, — сказал человек глухим, монотонным голосом.Глаза Кюртена с ужасом устремились на него…— Ты, ты, Элиас? — глухо простонал он. — Ты опять меня мучаешь, проклятый… Но ведь ты тень? Я же тебя убил? Для чего ты снова являешься мне? Зачем ты мучаешь меня? Ты снова хочешь крови? К-ро-в-и… много крови… Тебе еще недостаточно всего того, что я сделал… Да отвечай же, недостаточно? Или мне нужно снова убить тебя? Убить убитого??? Второй раз…Он глядел на пришельца дикими, безумными, вылезающими из орбит глазами…— Двадцать жертв… — хрипло шептал он, — и тебе все еще мало… Когда же ты перестанешь мучить меня… Я ведь знаю, что ты только тень… тень… или ты встал из могилы, чтобы сосать мою кровь… вампир проклятый…Голос его пресекся… Он закачался и безмолвно рухнул на пол.
На следующее утро черный автомобиль Горна остановился перед особняком доктора Миллера.Слуга, открывший дверь после звонка комиссара, сообщил, что доктор ранним утром уехал в неизвестном направлении и вернется только через две недели.Горн, против ожидания, принял это известие совершенно спокойно и в ответ только усмехнулся.«Игра начинается, — сказал он самому себе. — Дичь направляется в ловушку… Посмотрим, что будет дальше». Глава 22.СЛУЧАЙ В ТУННЕЛЕ Сцепление разных загадочных обстоятельств иногда приводит к раскрытию самых запутанных дел.К числу таких загадочных происшествий принадлежал и случай в туннеле, оставшийся незамеченным широкой публикой. Немногие же посвященные в него имели веские причины не настаивать на его разглашении.
Из берлинского полицей-президиума вышла группа людей. Агенты провожали в командировку своего товарища. Насколько можно было судить из обрывков фраз, инспектор Рейхгольд направлялся в Дюссельдорф, где должен был принять участие в расследовании преступлений.Сам инспектор казался очень необщительным человеком: подняв воротник пальто, нахлобучив на глаза шляпу и засунув руки в карманы, он ограничивался только односложными замечаниями.Зато спутники его наперебой давали ему советы.— Имейте в виду, что там на вас страшно злы! Лучшему инспектору Шульце пришлось из-за вас оставить службу.— Вы никогда не видели Горна? Не человек, а дьявол, постарайтесь сразу зарекомендовать себя с лучшей стороны.Пожалуй, они говорили слишком громко: по крайней мере, пассажиры вагона скорого поезда Берлин-Дюссельдорф с большим любопытством прислушивались к разговору и рассматривали человека, к которому относились все эти напутствия.Но инспектор мало обращал внимания на провожающих, молча пожал им руки и поспешно прошел в купе, избегая лишних взглядов.Когда через несколько станций в купе на свободное место уселся какой-то молодой человек, инспектор даже не поднял глаз от книги, которую читал, сидя у окна.Живописные ландшафты, проносившиеся в окне, и все окружающее не слишком интересовали его.
— Разрешите представиться: инспектор Рейхгольд.Горн лениво протянул руку.— Очень приятно. Вы знакомы хоть немного с делом?— Я знаю все… Попутно могу вам доложить, что успел выяснить сегодня.— А именно?— Директор страхового общества Мюних — известный преступник, аферист, не брезгающий самыми темными делами…— Быстро, — улыбнулся Горн, — вы, оказывается, явились уже с некоторыми достижениями.Из-под полуопущенных век он спокойно разглядывал нового помощника.Рейхгольд был молодым человеком с густой шапкой каштановых волос, небольшими усиками и резкими чертами энергичного лица. Он сразу попал в тон верховному комиссару. В нем чувствовались уверенность и сила, не нуждающиеся в ложной скромности.Местные чины полиции, видя, как Горн передоверяет большую часть расследования помощнику, сделали заключение: Горн потерял интерес к делу.Да, несмотря на его славу и эксцентричность, симпатий горожан он постепенно лишался. Он ни с кем не делился своими наблюдениями и возникало впечатление, что Горн просто ничего не делает.Уход Мяча много способствовал этому охлаждению и даже открытому недовольству.— Откровенно говоря, господин инспектор, — заметил как-то Горн в разговоре со своим подчиненным, — я просто устал, и мне надоела эта канитель. Вы более молодой и уверенный, энергично возьметесь за дело, но… через месяц скажете то же самое. Самые талантливые сыщики иногда не могут довести дело до конца, и оно так и остается нераскрытым. Дюссельдорфский убийца никогда не будет пойман. Конечно, я говорю с вами совершенно конфиденциально, но это мое глубокое убеждение.— А я уверен в противном.— Молодость, — печально улыбнулся Горн.— У меня есть очень основательные подозрения относительно одного лица, и я попросил бы у вас приказа об его аресте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14