А окулист со своей таблицей вызывал у него комплекс неполноценности. Но и жить дальше со старыми очками Альфонс Альфонсович тоже больше не мог. То, что он путает меня с молоденькой и стройной Люсенькой, можно при желании счесть за подсознательный комплимент. То, что зовет Мусенькой, тоже еще простительно – Мусеньке еще нет тридцати, и она хороша собой. Но ведь настанет день, когда он обратится ко мне «Нинель Аристарховна»! И это будет последним днем наших хороших отношений – младшая моя свекровь весит около полутора центнеров и обожает огромные парики с начесом.
Так что новые очки я ему закажу, невзирая ни на какое сопротивление. Не хочу, чтобы наш уютный домашний мирок сотрясался еще и от этого скандала.
Глава вторая
Я размеренно кивала головой, изредка поглядывая на часы. Впрочем спешить мне, Иоанне Квасильевой, некуда. Честно говоря, я провожу дни в праздности, ожидая, пока мне под ноги подвернется очередной труп или рыдающий голос в телефонной трубке призовет меня искать и разоблачать банду убийц. Быть любительницей частного сыска – большая морока, и в промежутках между опасными делами праздность мне просто необходимо.
Только не подумайте, что так было всегда.
Долгие годы, устраивая свою личную жизнь и меняя мужей, я вдобавок преподавала русскую словесность и носилась задрав хвост по частным ученикам. Уходила из дому в восемь, возвращалась в десять, шатаясь от усталости. Все-таки поиски мужа – очень утомительное занятие. А они, мужья, расставаясь со мной, оставляли мне на память своих близких – как залог того, что они, мужья, когда-нибудь вернутся. Так ко мне попали старшая свекровь Авдотья Гавриловна, младшая свекровь Нинель Аристарховна и свекор Альфонс Альфонсович, причем если насчет свекровей я знала точно, чье это наследство, то со свекром возникали сложности – иногда мне казалось, что он и есть настоящий отец всех моих мужей, такие подробности сообщал о них старик…
Свекрови молодились, тратили свои пенсии на яркие наряды и макияж, мечтали в последний раз выйти замуж, свекор тоже не унимался. Он всегда любил одеться и с большой неохотой натягивал брючата, сшитые трудолюбивыми работниками фабрики «Смена». Примерно десять лет назад он не на шутку влюбился, но дама сердца с презрением отвергла его, предпочтя персонального пенсионера Изю Левинского, которому шестиюродная племянница Моника постоянно присылала шмотки из Америки. Свекор крепко запомнил эту беду – и теперь, когда Изя давно скончался, не упускает случая проехать на своем джипе мимо окон корыстолюбивой дамы. Окна выходят на пустырь, и обычно за свекром приходится посылать автокран. Он стоит у нас на заднем дворе, и зоотехник Гоша при необходимости, ругаясь и плюясь, садится за руль.
Так мы и жили в двухкомнатной квартирке – я, две свекрови, свекор, незамужняя дочка Нинели Аристарховны Светик, два внука Авдотьи Гавриловны, юные оболтусы, которых приходилось водить в школу под конвоем, и Алевтина Марковна, насчет которой я всегда сомневалась – вроде бы моей свекровью она быть не могла, я бы такое запомнила, но никто из старшего поколения ее за свою родственницу не признавал, а сама она всякий раз говорила иное. Еще с нами жили животные, к которым меня приохотил шестой супруг.
Но однажды кто-то из богов глянул на землю и решил, что нам не хватает приключений. И тут же произошел каскад невероятных событий.
Незамужняя Светик вела большую переписку по объявлениям. Отчаявшись найти себе белого жениха, она вышла замуж за пожилого негра и уехала с ним то ли в Камерун, то ли в Зимбабве. А там как раз произошел завершающий этап государственного переворота, перебили всех племенных вождей, и оказалось, что из всех претендентов на трон уцелел только Мвалабобе, благополучно пересидевший все тридцать четыре года гражданской войны в институте Дружбы народов имени Патриса Лумумбы.
Светик стала чем-то вроде королевы, мы поехали к ней в Африку… Словом, не буду пересказывать всех приключений, скажу только, что в результате мы стали обладателями огромного состояния. Теперь наша жизнь проходит между Африкой и Москвой, впрочем, Светик почти безвыездно живет в Африке, при ней – большая любительница жары Алевтина Марковна, мы же предпочитаем пригород Москвы, очень престижный поселок Вилкино, где построили себе скромный особняк, и…
Так что я собиралась написать?
Вспомнила. Я собиралась написать детектив, где было бы много убийств, я люблю писать такие детективы. Сперва все это случается со мной в жизни, а потом я сажусь и по свежим следам заношу все это в компьютер. Пока не забыла, что к чему, вернусь-ка я к сюжету.
Итак, мы вернулись в Вилкино, моя голова от соприкосновения с мокрым асфальтом совсем разболелась, и я, бросив раскрытую машину во дворе, сразу поплелась к себе на второй этаж, попросив старшую горничную Мусеньку приказать кому-нибудь из младших горничных забрать в багажнике десять блоков моих любимых сигарет «Голуаз».
– Ну так как? – выкрикивал, ковыляя следом за мной, свекор. – Ты это сделаешь?
– Что? Что надо сделать?
Свекор тяжело вздохнул.
– Подать в суд.
– На кого подать?
– На того мужика.
– Какого еще мужика?
– Чья матушка сбросила тебе в багажник дракона. Ты же моральный ущерб понесла! Вон, еле на ногах держишься!
– Никто не видел, как проклятый дракон свалился в багажник! – сердито воскликнула я. – Никто, кроме меня! А потом его вообще оттуда вытащили. Уже никому и ничего не докажешь.
– Кто вытащил?! – возмутился свекор. – Наоборот, я его еще глубже запихал! Я знал, что он нам понадобится! На драконе остались пальчики старухи – так что вызывай, Яшка, этого своего мента, и будет оформлять дело! Мусенька! Мусенька!
Когда нужно, старик перестает путать имена, я уже не раз в этом убедилась. И слух у него тоже подозрительно обостряется.
Появились старшая горничная Мусенька и младшая горничная Анечка с десятью блоками моих любимых сигарет «Голуаз».
– Положите сигареты на комод и спуститесь в гараж, – приказал свекор. – У Яшеньки в багажнике лежит дракон. Наденьте резиновые перчатки, достаньте его и принесите сюда.
Гараж у нас не маленький – у меня «вольво», у Альфонса Альфонсовича «джип»: у свекровей по «ауди», у внуков Авдотьи Гавриловны по крутому байку и по «ниссану», у Алевтины Марковны антикварная «победа», и еще несколько машин обслуги. Автокран, правда, уже не поместился.
Пока Мусенька ходила за драконом, я села за компьютер. Нужно было срочно настучать начало нового детектива.
Я иногда совершаю свои маленькие открытия. Например, такое. Начать нужно захватывающе. Вот, скажем, так:
"Я почувствовала опасность, но не успела поднять голову. Что-то страшное, тяжелое слетело с темнеющих небес, плюхнулось передо мной, и я увидела глядящие на меня снизу вверх огромные горящие глаза, увидела оскаленную пасть, толстые белые клыки, и уже каким-то краем подсознания уловила, что это чудовище покрыто крупной зеленой чешуей, толстой и совершенно непробиваемой. Оно должно было зарычать, или завизжать, или поразить меня инфразвуком, но оно лишь плотоядно смотрело, и тут длинный лиловый язык, свисающий из пасти, качнулся и обвел ее края точным злобным движением…
Не в силах разогнуться, я откачнулась от чудовища и села на мокрый асфальт."
А потом, когда мои читательницы заинтригованы, можно расслабиться и со вкусом рассказать историю моего семейства. Женщины любят, когда рассказываю про свое семейство и своих животных. Им тогда кажется, будто любая тетка, имеющая родственников и живность, может сидеть и писать детективы. А это далеко не так!
Пока я писала начало нового детектива, Альфонс Альфонсович исчез. Мы объявили розыск и обшарили весь особняк. Старик сильно разволновался из-за рухнувшего ко мне в багажник дракона. Чего доброго, лежит где-нибудь, держась за сердце, и даже застонать не может.
Его «джип» мирно стоял в гараже, а вот заглянуть на задний двор мы не догадались. Только на следующий день выяснилось, что свекор уперся на автокране. Я до сих пор понять не могу, что это с ним было: склероз или все-таки юмор.
– Я все выяснил! – сказал Альфонс Альфонсович, победно входя в мой кабинет. – Старуху зовут Изабелла Пафнутьевна…
Что-то зашевелилось в моей памяти. Я определенно слышала когда-то это сочетание – «Изабелла Пафнутьевна». И даже громко слышала! Но когда и где?!
– Изаболле Пафнутьевна Содомская. Квартира принадлежит ее зятю Михаилу Раймондюкасу…
– Психоаналитику? – радостно уточнила я.
– Психу, – поправил свекор. – Психом нужно быть, чтобы жениться на сумасшедшей теще.
Я привычно задала себе вопрос, склероз или юмор, а Альфонс Альфонсович продолжал:
– У бабы какая-то болезнь психики, может, шизофрения, а может, маниакально-депрессивный психоз – точно никто не знает. К ней ходит постоянная сиделка, но старуха ее на дух не переносит. Сажать тещу в психиатрическую лечебницу Раймондюкас не хочет – это бы значило расписаться в своей профессиональной несостоятельности. Кроме того, старуха ему зачем-то нужна живая, а в психушках такие условия, что бедная теща живо на тот свет отъедет. Вот он и запер несчастную в этой квартире.
Имя сумасшедшей тещи не давало мне покоя. Вроде бы я чувствовала, что с падения дракона в багажник начнется очередной детектив, а вроде бы что-то этому детективу препятствовало.
На следующий день я взяла наш семейный микроавтобус, зоотехника Гошу, дворника Афанасия и поехала покупать той бабульке в халате питьевую воду и холодильник. Сама села за руль и намучалась. После комфортабельного «вольво» с антистрессовым креслом переход к микроавтобусу оказался болезненным. Во-первыъ, от неудобного сиденья дико заломило спину, во-вторых, на педаль тормоза приходилось нажимать всем телом, в-третьих, растрясло из-за жутких амортизаторов.
Ругаясь сквозь зубы, я дорулила до магазина «Седьмой континент» и отправилась крушить прилавки. Всякий раз, когда я хочу сделать чтото приятное свидетелю, то не мелочусь. Питьевая вода стоила слишком дешево, а не не привыкла оставлять в магазине меньше пятисот долларов. Когда микроавтобус подкатил к нужному дому, он напоминал передвижной продмаг. А мы еще затолкали сзади трехкамерный холодильник, так что хлопот с разгрузкой хватило.
Возле подъезда, выходящего прямо на проспект, неподалеку от ларьков, стояли несколько подростков. Я высунулась в окошко:
– Мальчики, на пиво заработать хотите?
Я понимаю, что поить детей пивом плохо, но на Гоше и Афанасии лежал холодильник, а я не хотела тратить на благотворительность слишком много времени.
– Не вопрос, – откликнулись они слаженным хором, – делать чего?
– Продукты в первую квартимру отнесите.
Ребята споро потащили ящики и кульки, а я встала перед окном в ожидании благодарности.
Окно открылось. Оттуда вылетел пакет гречки, просвистел мимо моей головы и вмазался в асфальт. За пекотом последовали пачки геркулеса, кульки конфет, гирлянды сосисок, баночки йогуртов. Наконец вылетел и торт «Птичье молоко». Я стояла потрясенная. Что происходит со старушками, спрашивала я себя, что происходит?! Где благодарность?! До сих пор, коглда я, Яша Квасильева, делала старушкам подарки, они меня униженно благодарили и норовили чмокнуть в ручку!
Очевидно, мне попалась какая-то неправильная старушка.
Приказав Гоше с Афанасием загородить ей холодильником дверь, я дождалась рапорта о выполнении приказа, погрузила ребят в микроавтобус и уехала.
На душе было пакостно. Я все пыталась вспомнить, где же слышала это имя – «Изабелла Пафнутьевна». И никак не могла.
Глава третья
Свекор Альфонс Альфонсович совсем рехнулся. Он побывал у Михаила Раймондюкаса и требовал у психоаналитика отступных. Вернулся свекор благостный, расслабленный, и весь вечер делился воспоминаниями детства. Но странными были эти воспоминания – должно быть, Раймондюкас, убалтывая Альфонса Альфонсовича, перегнул палку. Сперва свекор просто рассказал, как гулял с няней в Летнем саду, убежал, заблудился, и был вовремя пойман. Я не возражала. Потом, когда он пошел по третьему заходу, его уже привел к няне городовой. Это было сомнительно, однако в пределах нормы. Углубляясь в детство все дальше и дальше, свекор добрался до самого заветного – как его потрепал по щечке государь император.
– Никорай Второй? – на всякий случай уточнила я.
– Окстись, голубка! – сказал на это свекор. – Отродясь на Руси не было императоров Николаев. А милость мне оказал государь Павел Петрович.
Тут только я поняла, что пора вмешиваться.
Сбежалась вся обслуга, хуже того – сбежались животные.
Тут, наверно, нужно еще немного рассказать о моей семье. Это недолго, и читать следует не слишком внимательно – все равно я неоднократно буду возвращаться к этой теме. И к концу моего рассказа вы будете разбираться в моей многочисленной родне и в животных лучше, чем я сама.
Дело в том, что я неоднократно выбегала замуж, но из этих затей решительно ничего хорошего не получалось. Вот разве что мой шестой муж приохотил меня к разведению земноводных и рептилий. Когда он под покровом ночной темноты сбежал от меня с одним рюкзаком, мне остались черепаха Мотя, игуана Георгий, два питона, Марик и Бобик, варан Афродита и совсем еще тогда юная крокодилица Дусенька. Жить с этими очаровательными созданиями в двухкомнатной квартире затруднительно, особенно если учесть, что Афродита тогда уже была ростом и весом с хорошего ротвейлера, Дусенька жила в террариуме площадью в два квадратных метра, а я еще имела двух свекровей, свекра, Светика, близнецов и непонятную Алевтину Марковну. Как получилось, что мужей я выгнала, а их родителей оставила, – долгая история. Понемногу я ее расскажу.
Дусеньку мы старались держать в особой комнате, а к гостям выпускали с мордой, обмотанной скотчем, потому что укус крокодилицы – дело серьезное. Но Георгий и Афродита свободно шастали по всему дому. И если Мотя всего-навсего подворачивалась под ноги, так что об ее панцирь цеплялись все гости, то Георгий имел трогательную привычку дремать на спинке дивана. Однажды мне пришлось оплатить дорогущего врача одной даме, которая почувствовала, что кто-то лезет сзади по дивану и кладет ей лапку на плечо, но решила, будто это домашняя кошка. Повернувшись и увидев милую чешуйчатую мордочку Георгия, она заорала благим матом и стала заикой. Лечили ее примерно полгода.
Так вот, сбежались все, включая зоотехника Гошу, который был в подвале, где мы разводим стерильных белых крыс. Простая крыса в корм животным не годится, он нее они подцепят инфекцию и загнутся. Так что у нас имелся целый крысиный питомник.
Я даже не заметила, что отсутствует моя старшая свекровь Авдотья Гавриловна. Она появилась, когда все было кончено, одетая шикарнее иной кинозвезды. Судя по всему, свекровь опять ездила в ночной клуб любоваться мужским стриптизом. Я делаю этот вывод, во-первых, потому, что она год назад повадилась в такого рода заведения и посещала их каждую неделю; во-вторых, потому, что ее макияж был смазан и искусственные ресницы наполовину отклеились; в-третьих, она держала за руку очаровательное создание ростом метр девяносто.
– Яшка, бросай старого дурака, собирайся, едем! – скомандовала старшая свекровь.
– Куда едем? – в ужасе спросила я, а свекор, лежащий в кресле, приподнялся и уставился на Авдотью Гавриловну вполне осмысленно.
– Развратница! – произнес он. – Ужо тебе! Исправительный дом вельми по тебе плачет, окаянная!
Прокляв психоаналитика Раймондюкаса от всего сердца, я прикрикнула на домашних, чтобы перестали галдеть, отошли от кресла и сняли с меня Марика с Бобиком. Вместе питоны тянут примерно полцентнера, и это слишком для женщины, весящей сорок девять килограммов. Когда они попали к нам в дом, это были очаровательные крошки с бархатистыми шкурками, а теперь и Марик, и Бобик стали трехметровыми пятнистыми верзилами неопределенного пола.
– К Расторгуевым! – заявила свекровь, потом отпустила мускулистую руку стриптизера, подбежала ко мне, изящно семеня, склонилась к уху и прошептала:
– Тебе не кажется, что красный бархат меня полнит?
Я оглядела ее статную фигуру. Да, подумала я, есть женщины в русских селеньях. Свекровь неправильно поняла мой оценивающий взгляд.
– Все. Сажусь на диету, снова триста граммов прибавила.
У меня за спиной зашипело. Я подумала, что это Марик или Бобик, которых Гоша смотал с меня и уложил в кресло. Но это была моя младшая свекровь Нинель Аристарховна, от третьего мужа Валерия Куропаткина у которой периоды бесчеловечной диеты и безрезультатной перемежались периодами щенячьего и очень даже результативного обжорства.
Нинель Аристарховна была тоже вся в бархате – но в бархатном халате, который ее, конечно, не стройнил, но и полнее не делал – просто полнее сделать ее было уже невозможно.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Труп-невидимка'
1 2 3
Так что новые очки я ему закажу, невзирая ни на какое сопротивление. Не хочу, чтобы наш уютный домашний мирок сотрясался еще и от этого скандала.
Глава вторая
Я размеренно кивала головой, изредка поглядывая на часы. Впрочем спешить мне, Иоанне Квасильевой, некуда. Честно говоря, я провожу дни в праздности, ожидая, пока мне под ноги подвернется очередной труп или рыдающий голос в телефонной трубке призовет меня искать и разоблачать банду убийц. Быть любительницей частного сыска – большая морока, и в промежутках между опасными делами праздность мне просто необходимо.
Только не подумайте, что так было всегда.
Долгие годы, устраивая свою личную жизнь и меняя мужей, я вдобавок преподавала русскую словесность и носилась задрав хвост по частным ученикам. Уходила из дому в восемь, возвращалась в десять, шатаясь от усталости. Все-таки поиски мужа – очень утомительное занятие. А они, мужья, расставаясь со мной, оставляли мне на память своих близких – как залог того, что они, мужья, когда-нибудь вернутся. Так ко мне попали старшая свекровь Авдотья Гавриловна, младшая свекровь Нинель Аристарховна и свекор Альфонс Альфонсович, причем если насчет свекровей я знала точно, чье это наследство, то со свекром возникали сложности – иногда мне казалось, что он и есть настоящий отец всех моих мужей, такие подробности сообщал о них старик…
Свекрови молодились, тратили свои пенсии на яркие наряды и макияж, мечтали в последний раз выйти замуж, свекор тоже не унимался. Он всегда любил одеться и с большой неохотой натягивал брючата, сшитые трудолюбивыми работниками фабрики «Смена». Примерно десять лет назад он не на шутку влюбился, но дама сердца с презрением отвергла его, предпочтя персонального пенсионера Изю Левинского, которому шестиюродная племянница Моника постоянно присылала шмотки из Америки. Свекор крепко запомнил эту беду – и теперь, когда Изя давно скончался, не упускает случая проехать на своем джипе мимо окон корыстолюбивой дамы. Окна выходят на пустырь, и обычно за свекром приходится посылать автокран. Он стоит у нас на заднем дворе, и зоотехник Гоша при необходимости, ругаясь и плюясь, садится за руль.
Так мы и жили в двухкомнатной квартирке – я, две свекрови, свекор, незамужняя дочка Нинели Аристарховны Светик, два внука Авдотьи Гавриловны, юные оболтусы, которых приходилось водить в школу под конвоем, и Алевтина Марковна, насчет которой я всегда сомневалась – вроде бы моей свекровью она быть не могла, я бы такое запомнила, но никто из старшего поколения ее за свою родственницу не признавал, а сама она всякий раз говорила иное. Еще с нами жили животные, к которым меня приохотил шестой супруг.
Но однажды кто-то из богов глянул на землю и решил, что нам не хватает приключений. И тут же произошел каскад невероятных событий.
Незамужняя Светик вела большую переписку по объявлениям. Отчаявшись найти себе белого жениха, она вышла замуж за пожилого негра и уехала с ним то ли в Камерун, то ли в Зимбабве. А там как раз произошел завершающий этап государственного переворота, перебили всех племенных вождей, и оказалось, что из всех претендентов на трон уцелел только Мвалабобе, благополучно пересидевший все тридцать четыре года гражданской войны в институте Дружбы народов имени Патриса Лумумбы.
Светик стала чем-то вроде королевы, мы поехали к ней в Африку… Словом, не буду пересказывать всех приключений, скажу только, что в результате мы стали обладателями огромного состояния. Теперь наша жизнь проходит между Африкой и Москвой, впрочем, Светик почти безвыездно живет в Африке, при ней – большая любительница жары Алевтина Марковна, мы же предпочитаем пригород Москвы, очень престижный поселок Вилкино, где построили себе скромный особняк, и…
Так что я собиралась написать?
Вспомнила. Я собиралась написать детектив, где было бы много убийств, я люблю писать такие детективы. Сперва все это случается со мной в жизни, а потом я сажусь и по свежим следам заношу все это в компьютер. Пока не забыла, что к чему, вернусь-ка я к сюжету.
Итак, мы вернулись в Вилкино, моя голова от соприкосновения с мокрым асфальтом совсем разболелась, и я, бросив раскрытую машину во дворе, сразу поплелась к себе на второй этаж, попросив старшую горничную Мусеньку приказать кому-нибудь из младших горничных забрать в багажнике десять блоков моих любимых сигарет «Голуаз».
– Ну так как? – выкрикивал, ковыляя следом за мной, свекор. – Ты это сделаешь?
– Что? Что надо сделать?
Свекор тяжело вздохнул.
– Подать в суд.
– На кого подать?
– На того мужика.
– Какого еще мужика?
– Чья матушка сбросила тебе в багажник дракона. Ты же моральный ущерб понесла! Вон, еле на ногах держишься!
– Никто не видел, как проклятый дракон свалился в багажник! – сердито воскликнула я. – Никто, кроме меня! А потом его вообще оттуда вытащили. Уже никому и ничего не докажешь.
– Кто вытащил?! – возмутился свекор. – Наоборот, я его еще глубже запихал! Я знал, что он нам понадобится! На драконе остались пальчики старухи – так что вызывай, Яшка, этого своего мента, и будет оформлять дело! Мусенька! Мусенька!
Когда нужно, старик перестает путать имена, я уже не раз в этом убедилась. И слух у него тоже подозрительно обостряется.
Появились старшая горничная Мусенька и младшая горничная Анечка с десятью блоками моих любимых сигарет «Голуаз».
– Положите сигареты на комод и спуститесь в гараж, – приказал свекор. – У Яшеньки в багажнике лежит дракон. Наденьте резиновые перчатки, достаньте его и принесите сюда.
Гараж у нас не маленький – у меня «вольво», у Альфонса Альфонсовича «джип»: у свекровей по «ауди», у внуков Авдотьи Гавриловны по крутому байку и по «ниссану», у Алевтины Марковны антикварная «победа», и еще несколько машин обслуги. Автокран, правда, уже не поместился.
Пока Мусенька ходила за драконом, я села за компьютер. Нужно было срочно настучать начало нового детектива.
Я иногда совершаю свои маленькие открытия. Например, такое. Начать нужно захватывающе. Вот, скажем, так:
"Я почувствовала опасность, но не успела поднять голову. Что-то страшное, тяжелое слетело с темнеющих небес, плюхнулось передо мной, и я увидела глядящие на меня снизу вверх огромные горящие глаза, увидела оскаленную пасть, толстые белые клыки, и уже каким-то краем подсознания уловила, что это чудовище покрыто крупной зеленой чешуей, толстой и совершенно непробиваемой. Оно должно было зарычать, или завизжать, или поразить меня инфразвуком, но оно лишь плотоядно смотрело, и тут длинный лиловый язык, свисающий из пасти, качнулся и обвел ее края точным злобным движением…
Не в силах разогнуться, я откачнулась от чудовища и села на мокрый асфальт."
А потом, когда мои читательницы заинтригованы, можно расслабиться и со вкусом рассказать историю моего семейства. Женщины любят, когда рассказываю про свое семейство и своих животных. Им тогда кажется, будто любая тетка, имеющая родственников и живность, может сидеть и писать детективы. А это далеко не так!
Пока я писала начало нового детектива, Альфонс Альфонсович исчез. Мы объявили розыск и обшарили весь особняк. Старик сильно разволновался из-за рухнувшего ко мне в багажник дракона. Чего доброго, лежит где-нибудь, держась за сердце, и даже застонать не может.
Его «джип» мирно стоял в гараже, а вот заглянуть на задний двор мы не догадались. Только на следующий день выяснилось, что свекор уперся на автокране. Я до сих пор понять не могу, что это с ним было: склероз или все-таки юмор.
– Я все выяснил! – сказал Альфонс Альфонсович, победно входя в мой кабинет. – Старуху зовут Изабелла Пафнутьевна…
Что-то зашевелилось в моей памяти. Я определенно слышала когда-то это сочетание – «Изабелла Пафнутьевна». И даже громко слышала! Но когда и где?!
– Изаболле Пафнутьевна Содомская. Квартира принадлежит ее зятю Михаилу Раймондюкасу…
– Психоаналитику? – радостно уточнила я.
– Психу, – поправил свекор. – Психом нужно быть, чтобы жениться на сумасшедшей теще.
Я привычно задала себе вопрос, склероз или юмор, а Альфонс Альфонсович продолжал:
– У бабы какая-то болезнь психики, может, шизофрения, а может, маниакально-депрессивный психоз – точно никто не знает. К ней ходит постоянная сиделка, но старуха ее на дух не переносит. Сажать тещу в психиатрическую лечебницу Раймондюкас не хочет – это бы значило расписаться в своей профессиональной несостоятельности. Кроме того, старуха ему зачем-то нужна живая, а в психушках такие условия, что бедная теща живо на тот свет отъедет. Вот он и запер несчастную в этой квартире.
Имя сумасшедшей тещи не давало мне покоя. Вроде бы я чувствовала, что с падения дракона в багажник начнется очередной детектив, а вроде бы что-то этому детективу препятствовало.
На следующий день я взяла наш семейный микроавтобус, зоотехника Гошу, дворника Афанасия и поехала покупать той бабульке в халате питьевую воду и холодильник. Сама села за руль и намучалась. После комфортабельного «вольво» с антистрессовым креслом переход к микроавтобусу оказался болезненным. Во-первыъ, от неудобного сиденья дико заломило спину, во-вторых, на педаль тормоза приходилось нажимать всем телом, в-третьих, растрясло из-за жутких амортизаторов.
Ругаясь сквозь зубы, я дорулила до магазина «Седьмой континент» и отправилась крушить прилавки. Всякий раз, когда я хочу сделать чтото приятное свидетелю, то не мелочусь. Питьевая вода стоила слишком дешево, а не не привыкла оставлять в магазине меньше пятисот долларов. Когда микроавтобус подкатил к нужному дому, он напоминал передвижной продмаг. А мы еще затолкали сзади трехкамерный холодильник, так что хлопот с разгрузкой хватило.
Возле подъезда, выходящего прямо на проспект, неподалеку от ларьков, стояли несколько подростков. Я высунулась в окошко:
– Мальчики, на пиво заработать хотите?
Я понимаю, что поить детей пивом плохо, но на Гоше и Афанасии лежал холодильник, а я не хотела тратить на благотворительность слишком много времени.
– Не вопрос, – откликнулись они слаженным хором, – делать чего?
– Продукты в первую квартимру отнесите.
Ребята споро потащили ящики и кульки, а я встала перед окном в ожидании благодарности.
Окно открылось. Оттуда вылетел пакет гречки, просвистел мимо моей головы и вмазался в асфальт. За пекотом последовали пачки геркулеса, кульки конфет, гирлянды сосисок, баночки йогуртов. Наконец вылетел и торт «Птичье молоко». Я стояла потрясенная. Что происходит со старушками, спрашивала я себя, что происходит?! Где благодарность?! До сих пор, коглда я, Яша Квасильева, делала старушкам подарки, они меня униженно благодарили и норовили чмокнуть в ручку!
Очевидно, мне попалась какая-то неправильная старушка.
Приказав Гоше с Афанасием загородить ей холодильником дверь, я дождалась рапорта о выполнении приказа, погрузила ребят в микроавтобус и уехала.
На душе было пакостно. Я все пыталась вспомнить, где же слышала это имя – «Изабелла Пафнутьевна». И никак не могла.
Глава третья
Свекор Альфонс Альфонсович совсем рехнулся. Он побывал у Михаила Раймондюкаса и требовал у психоаналитика отступных. Вернулся свекор благостный, расслабленный, и весь вечер делился воспоминаниями детства. Но странными были эти воспоминания – должно быть, Раймондюкас, убалтывая Альфонса Альфонсовича, перегнул палку. Сперва свекор просто рассказал, как гулял с няней в Летнем саду, убежал, заблудился, и был вовремя пойман. Я не возражала. Потом, когда он пошел по третьему заходу, его уже привел к няне городовой. Это было сомнительно, однако в пределах нормы. Углубляясь в детство все дальше и дальше, свекор добрался до самого заветного – как его потрепал по щечке государь император.
– Никорай Второй? – на всякий случай уточнила я.
– Окстись, голубка! – сказал на это свекор. – Отродясь на Руси не было императоров Николаев. А милость мне оказал государь Павел Петрович.
Тут только я поняла, что пора вмешиваться.
Сбежалась вся обслуга, хуже того – сбежались животные.
Тут, наверно, нужно еще немного рассказать о моей семье. Это недолго, и читать следует не слишком внимательно – все равно я неоднократно буду возвращаться к этой теме. И к концу моего рассказа вы будете разбираться в моей многочисленной родне и в животных лучше, чем я сама.
Дело в том, что я неоднократно выбегала замуж, но из этих затей решительно ничего хорошего не получалось. Вот разве что мой шестой муж приохотил меня к разведению земноводных и рептилий. Когда он под покровом ночной темноты сбежал от меня с одним рюкзаком, мне остались черепаха Мотя, игуана Георгий, два питона, Марик и Бобик, варан Афродита и совсем еще тогда юная крокодилица Дусенька. Жить с этими очаровательными созданиями в двухкомнатной квартире затруднительно, особенно если учесть, что Афродита тогда уже была ростом и весом с хорошего ротвейлера, Дусенька жила в террариуме площадью в два квадратных метра, а я еще имела двух свекровей, свекра, Светика, близнецов и непонятную Алевтину Марковну. Как получилось, что мужей я выгнала, а их родителей оставила, – долгая история. Понемногу я ее расскажу.
Дусеньку мы старались держать в особой комнате, а к гостям выпускали с мордой, обмотанной скотчем, потому что укус крокодилицы – дело серьезное. Но Георгий и Афродита свободно шастали по всему дому. И если Мотя всего-навсего подворачивалась под ноги, так что об ее панцирь цеплялись все гости, то Георгий имел трогательную привычку дремать на спинке дивана. Однажды мне пришлось оплатить дорогущего врача одной даме, которая почувствовала, что кто-то лезет сзади по дивану и кладет ей лапку на плечо, но решила, будто это домашняя кошка. Повернувшись и увидев милую чешуйчатую мордочку Георгия, она заорала благим матом и стала заикой. Лечили ее примерно полгода.
Так вот, сбежались все, включая зоотехника Гошу, который был в подвале, где мы разводим стерильных белых крыс. Простая крыса в корм животным не годится, он нее они подцепят инфекцию и загнутся. Так что у нас имелся целый крысиный питомник.
Я даже не заметила, что отсутствует моя старшая свекровь Авдотья Гавриловна. Она появилась, когда все было кончено, одетая шикарнее иной кинозвезды. Судя по всему, свекровь опять ездила в ночной клуб любоваться мужским стриптизом. Я делаю этот вывод, во-первых, потому, что она год назад повадилась в такого рода заведения и посещала их каждую неделю; во-вторых, потому, что ее макияж был смазан и искусственные ресницы наполовину отклеились; в-третьих, она держала за руку очаровательное создание ростом метр девяносто.
– Яшка, бросай старого дурака, собирайся, едем! – скомандовала старшая свекровь.
– Куда едем? – в ужасе спросила я, а свекор, лежащий в кресле, приподнялся и уставился на Авдотью Гавриловну вполне осмысленно.
– Развратница! – произнес он. – Ужо тебе! Исправительный дом вельми по тебе плачет, окаянная!
Прокляв психоаналитика Раймондюкаса от всего сердца, я прикрикнула на домашних, чтобы перестали галдеть, отошли от кресла и сняли с меня Марика с Бобиком. Вместе питоны тянут примерно полцентнера, и это слишком для женщины, весящей сорок девять килограммов. Когда они попали к нам в дом, это были очаровательные крошки с бархатистыми шкурками, а теперь и Марик, и Бобик стали трехметровыми пятнистыми верзилами неопределенного пола.
– К Расторгуевым! – заявила свекровь, потом отпустила мускулистую руку стриптизера, подбежала ко мне, изящно семеня, склонилась к уху и прошептала:
– Тебе не кажется, что красный бархат меня полнит?
Я оглядела ее статную фигуру. Да, подумала я, есть женщины в русских селеньях. Свекровь неправильно поняла мой оценивающий взгляд.
– Все. Сажусь на диету, снова триста граммов прибавила.
У меня за спиной зашипело. Я подумала, что это Марик или Бобик, которых Гоша смотал с меня и уложил в кресло. Но это была моя младшая свекровь Нинель Аристарховна, от третьего мужа Валерия Куропаткина у которой периоды бесчеловечной диеты и безрезультатной перемежались периодами щенячьего и очень даже результативного обжорства.
Нинель Аристарховна была тоже вся в бархате – но в бархатном халате, который ее, конечно, не стройнил, но и полнее не делал – просто полнее сделать ее было уже невозможно.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Труп-невидимка'
1 2 3