– Виите-ли, – адмирал вздохнул. – Все омоложенные на моей памяти перед сеансом облучения, как бы вам сказать, для храбрости принимали. Под мухой то есть под локатор шли. – Ну это вряд-ли, – Сергей Васильевич задумался. – Не вижу никаких причин. Ну конечно, в организме начинаются сложные биохимические процессы расщепления алкоголя… Но предположить что… Хотя, никакую гипотезу отметать нам сейчас нельзя, дело ответственное. В общем, экспертного заключения мы немедленно дать вам не можем. Необходимы тщательные исследования, экспертиза…
– Погодите-ка, – адмирал задумался. – Мне надо кое-что проверить… – он выбежал из камеры и ворвался в кабинет подчиненного ему полковника.– Андрей Владимирович! Срочно обзвоните выживших ветеранов КГБ и деликатно, не давая понять что и зачем, выясните, не выпивали ли они непосредственно перед сеансом. Держите все в глубочайшей тайне.
К вечеру все встало на свои места. Все без исключения выжившие ветераны крепко зашибали, в том числе и непосредственно перед поездкой на объект. Зато обоим погибшим чекистам пить было категорически запрещено из-за медицинских показаний.
Иван Степанович нахмурившись ходил по своему кабинету. – Неужели? – думал он, снова и снова перебирая факты. Но решительно ни к чему в объяснении адмирала Зеленкова придраться было нельзя. Ну да, и Генеральный… Во время того первого и успешного визита? Он еще необычно розовым был! – эта простая мысль окончательно доконала его, и генерал в отчаянии обхватил голову руками…
…
Заседание похоронной комиссии проходило в подавленной обстановке. Члены Политбюро сидели мрачные и испуганные. События последнего времени не вызывали у них решительно никаких положительных эмоций.
– Ну что же, товарищи, – выступающий был мрачен. – Нам сегодня предстоит решить вопрос о том, кто же из нас достоин занять место Генерального Секретаря.
В зале наступило тяжелое молчание. Сидевших в нем стариков охватил какой-то суеверный ужас. Умирать не хотелось никому.
– А может быть… – С места поднялся секретарь Политбюро по идеологическим вопросам. – Может быть нам пора уже уступить место Генерального секретаря кому-нибудь помоложе? У молодых, конечно, опыта недостаточно, наломают дров. Но мы поправим, если что. Так сказать в порядке эксперимента, посмотрим что получится. – Он злорадно усмехнулся. – Как говорится, марксизм не догма, а руководство к действию.
– Исключительно ценное и своевременное предложение! – почему-то захлебываясь от восторга поднялся с места плюгавенький старичок в черном костюме. – Пущай молодые на себе попробуют!
– А мы посмотрим. – загудело в зале. – А то они больно умные все! – А нет ли у нас достойной кандидатуры? – с надеждой спросил председательствующий. – А вот этот, прыткий. – с омерзением произнес старичок в черном костюме. – Все воду мутит, со Ставрополя. – Правильно, правильно, туда его! – одобрительно раздалось с мест. – Старички оживились, чувствуя, что угроза на этот раз прошла стороной. – Ну что же, пригласите Михаила Сергеевича – на лице у председателя появилась страдальческая и одновременно торжествующая гримаса.
Глава 15. Разброд.
С этими алкоголиками они совсем с ума посходили. Жизнь все хуже и хуже становится. Кролики из вивария исчезли совершенно, слухи ходят о том, что научные сотрудники их крадут и, извиняюсь, в пищу употребляют. Спасибо мамаше моей, что я кроликом не уродился, всему пределы есть, уважаемые товарищи. Если что, я живым не дамся, выцарапаю им глаза, подлецам.
Хозяин сник совсем, страдает. Правда, дама эта противная больше у нас в подвале не появляется. Зато сброду всякого хоть отбавляй.
Тьфу ты черт, неужели ради такой мерзости меня из дома забрали? Хотя, есть в этой истории и кое-что удивительное и приятное: мыши наконец появились! Я глазам своим не поверил. Сижу как-то ночью, вдруг шорох такой ласковый и пищание. И откуда она, родимая, взялась, тощая правда, но глазки ласковые и вся серенькая. Я ее даже ловить тогда не стал, только нежно накрыл сверху лапой и подержал немножко. Замерла она, усиками поводила, глазки закатила… Отпустил ее, а она прыть… И в щелку. Может интуиция у меня какая сработала, а может с нее род мышиный в Москве начался, но через несколько месяцев стало их видимо-невидимо. И что характерно, разжирели, морды наглые, самоуверенные.
Вот чего я не люблю, так это нахальства. Что Вы прикажете делать, когда такая раскормленная тварь нагло дефилирует мимо твоего носа, переваливаясь своими жирными боками, да еще пытается сгрызть лабораторное имущество… Ничего не поделаешь, наглецов и расхитителей надо учить… Так что в последнее время я за свое будущее успокоился. Имущество лабораторное в сохранности, я сыт, а мышиный приплод все возрастает и возрастает. Из-за перекрытий такой писк ночами слышится… Да и завхоз меня подкармливает, не забывает. Обаятельнейший мужик. Только поседел весь.
Словом, сдвинулось что-то. Возрождается природа, чувствую я оживление в воздухе. Или, может быть это просто весна? Никакая партия и правительство, коммунисты или даже демократы не в силах преодолеть это глобальное потепление. Тают сугробы, поют дикими, надрывными голосами птицы, а свет какой! Проблески солнечные играют на грязном подтаивающем снегу, пахнет прошлогодней травой, и молодые кошки, даже самые худые из них, кажутся особенно привлекательными…
– Алик, – завхоз был бледен. – Можно тебя на минутку… – Он что-то начал нервно шептать на ухо начальнику. – Саша! – Александр Константинович был возбужден! – Вызывайте милицию, быстрее! – Лицо его покраснело. – Что случилось? – Саша никогда не видел шефа в таком взвинченном состоянии.– Да что, что, у нас компьютеры украли. Новейшие, персональные, которые для обработки данных использовались. Вы представляете, еще вчера стояли на месте, а я с утра открыл лабораторию и их нет!– Да не может быть! – Саша от удивления потерял дар речи. Он вспомнил, что вчера вечером тайком ставил эксперименты, совершенно не связанные с проблемой алкоголизма. Они измеряли излучения мозга крысы. По черепу животного распространялась волна. Она зарождалась в одной точке, красное пятно разрасталось, потом медленно отрывалось от исходной точки и начинало плыть по полушарию, натыкаясь на препятствия и разрываясь на мелкие спиральные вихри, закручивающиеся вокруг очагов возбуждения, перепрыгивающие в соседнее полушарие, пока вся поверхность мозга не начинала напоминать цветомузыкальную установку, подмигивающую и мерцающую. По сведениям Саши, никто в мире еще такую удивительную картинку не наблюдал. Возбужденные, уходили они поздно вечером. В лаборатории остался только один Толик, сославшийся на необходимость срочно закончить свой опыт.
Милиционеры и следователи долго бродили по комнате, с опаской поглядывая на диковинные приборы. Следственная группа никаких улик не нашла и исчезла восвояси, оставив правда телефон следователя. Компьютеры пропали бесследно, а вместе с ними и результаты уникальных экспериментов.
– «Вечерку», «Вечерку»-то купили? – Танька вбежала в комнату возбужденная, раскрасневшаяся. – Да какая «Вечерка»? – Алик с раздражением подписывал какие-то бумажки. – А вы не слышали по телевизору, что-ли? – Таня удивленно посмотрела на Алика. – Сегодня «Вечерняя Москва» вышла заряженная экстрасенсом, от всех болезней помогает. Он весь тираж зарядил, такое творится, ни в одном киоске не достать! – Таня, вы вроде бы неглупая девушка, – Алик поморщился, а в такую чушь верите. Стыдно, ей богу. – Эх вы, а тетке моей знаете как вода заряженная помогла? Пять лет болью в коленке мучалась, спать не могла. А как Чумак воду зарядил, так все как рукой сняло, нет есть в этом что-то. – Я «Вечерку» выписываю, – устало сказал Саша. – Я тебе завтра принесу, лечись на здоровье. – Подозрения мучили его. Кроме Толика компьютеры украсть никто не мог. «Не может быть» – думал Саша, – «не мог он такого сделать». – Да чушь это! – Алик потер лоб пальцами. – А Кашпировского по телевизору видели? – Таня перешла на крик. – стольким людям он помог! Вчера одну глухонемую вылечил, бабка двадцать лет не разговаривала! А как он опухоли рассасывает! – А вы, Таня, знаете, что у нас в дирекции специальные файлы на всяких таких кудесников заведены. В первый отдел сходите, у них там папки такие зеленые лежат. Под кодовыми названиями «Шизо», так там есть и «Шизо-1» и «Шизо-2» и сколько угодно. А Кашпировский ваш болван натуральный, Сергей Васильевич его для исследований пригласил, а тот отказался. Ему бы только газеты заряжать! – Да что вы мне про Институт ваш толкуете, – Таня обиделась. – Вы даже алкоголиков распознать и вылечить не можете, не то что боль в колене.
Телефон пронзительно зазвонил. – Алик, – слышался из трубки усталый голос директора. – Готовься, приказ пришел на хозрасчет переходить. С пациентов теперь за исследования будем деньги брать, и из них научным сотрудникам зарплату выплачивать…
* * *
Молодой Генсек оказался изумительно здоров. До поры – до времени, коллективному руководству Политбюро удавалось удерживать не в меру прыткого коллегу от неразумных действий, но вскоре обстановка начала выходить из-под контроля и накаляться. История хранит тайну о том, кто, как, почему и когда принял отчаянное решение облучить новоиспеченного Генсека, но соответствующая рекомендация врачей в архивах имеется. Сеанс, однако, прошел неудачно. Всего через несколько минут после начала облучения руководитель партии почувствовал сильное жжение в области головы, решительно встал с кровати и приказал выпустить его из экранированной камеры. Проходя мимо зеркала, он увидел, что на лбу его светится огромное фиолетовое пятно, напоминающее кляксу. – Это еще что за безобразие, вы, понимаете, товарищи устроили! – возмутился он. – Вы, понимаете, облучать меня решили, ну я, понимаете, понимаю, розовый, заряженный, но пятна-то делать зачем!
От последующих сеансов облучения он решительно отказался. То-ли доложил кто-то ему, то-ли по собственной инициативе он действовал, возможно преследуя при этом и свои корыстные цели, но бетонированный подвал был преобразован в центр электронной разведки. Секретная установка была безжалостно разобрана на составные части и ночью, в обстановке глубокой тайны увезена в неизвестном направлении. Ведь кто его знает, а вдруг омоложение действительно имело место… Вскоре после ликвидации установки, быть может вследствие утечки информации из бывшего подземного центра, в России была объявлена безжалостная борьба с алкоголем. Пьяных отлавливали на улице, водку продавали по талонам и над выпившими гражданами, пойманными в вагонах метро или на улице устраивали показательные гражданские суды. Страшно сказать, хотя никто этого и не ожидал, но всенародная программа борьбы с употреблением горячительных напитков не обошла стороной и некоторых могущественных членов Политбюро, замеченных в злоупотреблении оными. В результате тайна взаимодействия алкоголя с мощным электромагнитным излучением так и осталась невыясненной, и ход истории был окончательно и бесповоротно определен.
Тем временем, уникальная баба из Ленинграда, двигавшая руками стаканы, померла во время одного из показательных сеансов, напрягшись сверх физиологических возможностей своего организма. Утерянный для науки феномен покоился вечным сном на одном из ленинградских кладбищ, и Алик, плюнув на все, поставил подпольный эксперимент. Он пригласил в лабораторию пожилого профессора, о котором в Москве ходила скандальная слава. По слухам, профессор обладал удивительными способностями и мог на расстоянии воздействовать на физические объекты. Профессор оказался пожилым и разумным человеком, скептически отзывающимся о своих возможностях. Алик недоверчиво ухмылялся, но эксперимент поставил.
Усталый профессор был отведен в соседнюю комнату и там заперт. Объективы приборов и датчики были направлены на небольшой резиновый шарик, спокойно лежащий на письменном столе. Была дана команда для начала эксперимента, и неожиданно приборы зарегистрировали сильнейшее электрическое поле. Шарик дернулся и покатился по столу, упал на паркетный пол, подпрыгнул несколько раз и замер. – Бог ты мой, – Алик был потрясен. – Скорее всего, наводки…– но мысли его были прерваны грубым стуком в дверь. – Ну это, – за дверью появился бывший студент Толя. Он был оживлен. – Вы, Александр Константинович, извините, но освободите помещение. В комнату вошли плотные, высокие мужики бандитского вида с огромными картонными коробками в руках. – Куда класть-то, хозяин? – спросил один из них с особенно бандитской рожей. – А вот здесь в углу, – Толя указал на экранированную камеру, затянутую тонкой металлической сеткой. – Как вы смеете! – Алик потерял дар речи. – Не смейте! – Он попытался преградить путь рослым мужикам. – Не суйся, хуже будет! – уверенно сказал один из них и оттолкнул щупленького человечка углом огромной коробки. – В Исполкоме все заверено, – Толик достал из кармана отпечатанный на машинке листик, покрытый фиолетовыми печатями. – Лаборатория за ненадобностью отселяется в Подмосковье, а здесь будет расположен склад Советско-Американского торгового центра «Домовой». Извините, но попрошу Вас освободить помещение. – Да что же вы делать собираетесь? – Алик не веря своим глазам крутил в руках бумажку. – Ну как, торговать, понятное дело. Давайте, давайте, загружайте, – Толя махнул рукой. – Компьютеры, нитки, селедка, программное обеспечение, спирт этиловый, пароходы списанные. – Это вы, – Алик задохнулся от негодования, – это Вы тогда компьютеры из лаборатории украли! – Не пойман, не вор. – Толик повернулся к профессору спиной, давая всем своим видом понять, что разговор окончен. – Начальный капитал, профессор, вещь необходимая. Не мне вас учить. Ну что же, теперь другие времена пошли. – Прости их Господи, ибо они не ведают, что творят, – неожиданно разразился библейской цитатой Алик. – А может быть, оно так и должно быть. Кто его знает…Тима, Тима. Пошли домой. …
Саша, покачиваясь, стоял в пивной. Сигаретный дым густым облаком обволакивал посетителей. Судорожно бросив в автомат монеты, он наполнял пивом трехлитровую банку, желтоватое горлышко которой высовывалось из засаленной авоськи. Дешевый портвейн, выпитый с утра, уже здорово ударил в голову. – Ну падла, обнаглел, смотри, он всю банку наполнить хочет. – Паря, отойди, имей совесть, дай кружку налить. – Сейчас, сейчас, – Саша бросил в прорезь автомата последнюю монету, пивной поток чихнул, выбросил клок желтоватой пены и иссяк. – Не обоссысь, – зло сказал кто-то из очереди. Саша бочком вывалился из шумной пивной. Улица расплывалась перед его взором, обшарпанные подворотни вызывали смертельную тоску. После закрытия лаборатории и пропажи всех экспериментальных данных, ему уже ничего не хотелось. Друзья один за другим уезжали в Америку, Англию, Австралию… Все на «А» – неожиданно стукнуло его только что сделанное открытие. Как-бы отсортировать по алфавиту? Австралия, Америка, Амстердам, Англия, Антверпен, Аахен. Нет, Аахен идет вначале. Антилы? Нет, на Антилах вроде бы никто из наших не работает… Задумавшись над алфавитным порядком стран и народов, он не заметил, как начал переходить улицу на красный свет светофора… Раздался визг тормозов и страшный удар подбросил его в воздух.
Переворачиваясь, и еще не ощущая боли, он увидел, что банка с пивом лопнула, и жидкость вязкой темной лужей растекалась по асфальту, с журчанием огибая стеклянные осколки. «Эх ты, мать, сколько пива понапрасну пропало!» – с отчаянием подумал он, и наступила темнота…
Эпилог…
Эх, зачем все это началось… Устал я. И возраст уже не тот. Нету былой силы в лапах, даже голуби за окном меня уже не радуют. И с чего они только такие жирные… Вот и вся история. Я иногда думаю, а если бы я не поленился тогда и этого таракана когтями поймал, что бы было? А с другой стороны, может быть все и к лучшему. А может быть и не в таракане дело, и не в экстрасенсах, а просто пробили часы истории. Ну что же, часы так часы. Зато лежу я теперь опять в своем кожаном кресле. А хозяин совсем сдвинулся, все на бумажках расчеты делает, какое поле куда распространяется и откуда. Дома жрать нечего, в магазине кусок колбасы больше чем его месячная зарплата стоит, а он все бумажки марает. Хуже экстрасенсов и секретарей ЦК, честное слово. Столько лет потеряно, стар я стал. И голодно опять, но ничего прожить пока можно. А никакие историки о настоящей истории так никогда и не узнают. Будут исписывать листочки своими домыслами.
А водки теперь стало видимо-невидимо. Да и мощных антенн хватает. В истории, как известно, все повторяется… Поживем-увидим.
А все-таки, если бы не таракан, по другому все бы повернулось… И ведь скажут, что все это чепуха и вымысел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Погодите-ка, – адмирал задумался. – Мне надо кое-что проверить… – он выбежал из камеры и ворвался в кабинет подчиненного ему полковника.– Андрей Владимирович! Срочно обзвоните выживших ветеранов КГБ и деликатно, не давая понять что и зачем, выясните, не выпивали ли они непосредственно перед сеансом. Держите все в глубочайшей тайне.
К вечеру все встало на свои места. Все без исключения выжившие ветераны крепко зашибали, в том числе и непосредственно перед поездкой на объект. Зато обоим погибшим чекистам пить было категорически запрещено из-за медицинских показаний.
Иван Степанович нахмурившись ходил по своему кабинету. – Неужели? – думал он, снова и снова перебирая факты. Но решительно ни к чему в объяснении адмирала Зеленкова придраться было нельзя. Ну да, и Генеральный… Во время того первого и успешного визита? Он еще необычно розовым был! – эта простая мысль окончательно доконала его, и генерал в отчаянии обхватил голову руками…
…
Заседание похоронной комиссии проходило в подавленной обстановке. Члены Политбюро сидели мрачные и испуганные. События последнего времени не вызывали у них решительно никаких положительных эмоций.
– Ну что же, товарищи, – выступающий был мрачен. – Нам сегодня предстоит решить вопрос о том, кто же из нас достоин занять место Генерального Секретаря.
В зале наступило тяжелое молчание. Сидевших в нем стариков охватил какой-то суеверный ужас. Умирать не хотелось никому.
– А может быть… – С места поднялся секретарь Политбюро по идеологическим вопросам. – Может быть нам пора уже уступить место Генерального секретаря кому-нибудь помоложе? У молодых, конечно, опыта недостаточно, наломают дров. Но мы поправим, если что. Так сказать в порядке эксперимента, посмотрим что получится. – Он злорадно усмехнулся. – Как говорится, марксизм не догма, а руководство к действию.
– Исключительно ценное и своевременное предложение! – почему-то захлебываясь от восторга поднялся с места плюгавенький старичок в черном костюме. – Пущай молодые на себе попробуют!
– А мы посмотрим. – загудело в зале. – А то они больно умные все! – А нет ли у нас достойной кандидатуры? – с надеждой спросил председательствующий. – А вот этот, прыткий. – с омерзением произнес старичок в черном костюме. – Все воду мутит, со Ставрополя. – Правильно, правильно, туда его! – одобрительно раздалось с мест. – Старички оживились, чувствуя, что угроза на этот раз прошла стороной. – Ну что же, пригласите Михаила Сергеевича – на лице у председателя появилась страдальческая и одновременно торжествующая гримаса.
Глава 15. Разброд.
С этими алкоголиками они совсем с ума посходили. Жизнь все хуже и хуже становится. Кролики из вивария исчезли совершенно, слухи ходят о том, что научные сотрудники их крадут и, извиняюсь, в пищу употребляют. Спасибо мамаше моей, что я кроликом не уродился, всему пределы есть, уважаемые товарищи. Если что, я живым не дамся, выцарапаю им глаза, подлецам.
Хозяин сник совсем, страдает. Правда, дама эта противная больше у нас в подвале не появляется. Зато сброду всякого хоть отбавляй.
Тьфу ты черт, неужели ради такой мерзости меня из дома забрали? Хотя, есть в этой истории и кое-что удивительное и приятное: мыши наконец появились! Я глазам своим не поверил. Сижу как-то ночью, вдруг шорох такой ласковый и пищание. И откуда она, родимая, взялась, тощая правда, но глазки ласковые и вся серенькая. Я ее даже ловить тогда не стал, только нежно накрыл сверху лапой и подержал немножко. Замерла она, усиками поводила, глазки закатила… Отпустил ее, а она прыть… И в щелку. Может интуиция у меня какая сработала, а может с нее род мышиный в Москве начался, но через несколько месяцев стало их видимо-невидимо. И что характерно, разжирели, морды наглые, самоуверенные.
Вот чего я не люблю, так это нахальства. Что Вы прикажете делать, когда такая раскормленная тварь нагло дефилирует мимо твоего носа, переваливаясь своими жирными боками, да еще пытается сгрызть лабораторное имущество… Ничего не поделаешь, наглецов и расхитителей надо учить… Так что в последнее время я за свое будущее успокоился. Имущество лабораторное в сохранности, я сыт, а мышиный приплод все возрастает и возрастает. Из-за перекрытий такой писк ночами слышится… Да и завхоз меня подкармливает, не забывает. Обаятельнейший мужик. Только поседел весь.
Словом, сдвинулось что-то. Возрождается природа, чувствую я оживление в воздухе. Или, может быть это просто весна? Никакая партия и правительство, коммунисты или даже демократы не в силах преодолеть это глобальное потепление. Тают сугробы, поют дикими, надрывными голосами птицы, а свет какой! Проблески солнечные играют на грязном подтаивающем снегу, пахнет прошлогодней травой, и молодые кошки, даже самые худые из них, кажутся особенно привлекательными…
– Алик, – завхоз был бледен. – Можно тебя на минутку… – Он что-то начал нервно шептать на ухо начальнику. – Саша! – Александр Константинович был возбужден! – Вызывайте милицию, быстрее! – Лицо его покраснело. – Что случилось? – Саша никогда не видел шефа в таком взвинченном состоянии.– Да что, что, у нас компьютеры украли. Новейшие, персональные, которые для обработки данных использовались. Вы представляете, еще вчера стояли на месте, а я с утра открыл лабораторию и их нет!– Да не может быть! – Саша от удивления потерял дар речи. Он вспомнил, что вчера вечером тайком ставил эксперименты, совершенно не связанные с проблемой алкоголизма. Они измеряли излучения мозга крысы. По черепу животного распространялась волна. Она зарождалась в одной точке, красное пятно разрасталось, потом медленно отрывалось от исходной точки и начинало плыть по полушарию, натыкаясь на препятствия и разрываясь на мелкие спиральные вихри, закручивающиеся вокруг очагов возбуждения, перепрыгивающие в соседнее полушарие, пока вся поверхность мозга не начинала напоминать цветомузыкальную установку, подмигивающую и мерцающую. По сведениям Саши, никто в мире еще такую удивительную картинку не наблюдал. Возбужденные, уходили они поздно вечером. В лаборатории остался только один Толик, сославшийся на необходимость срочно закончить свой опыт.
Милиционеры и следователи долго бродили по комнате, с опаской поглядывая на диковинные приборы. Следственная группа никаких улик не нашла и исчезла восвояси, оставив правда телефон следователя. Компьютеры пропали бесследно, а вместе с ними и результаты уникальных экспериментов.
– «Вечерку», «Вечерку»-то купили? – Танька вбежала в комнату возбужденная, раскрасневшаяся. – Да какая «Вечерка»? – Алик с раздражением подписывал какие-то бумажки. – А вы не слышали по телевизору, что-ли? – Таня удивленно посмотрела на Алика. – Сегодня «Вечерняя Москва» вышла заряженная экстрасенсом, от всех болезней помогает. Он весь тираж зарядил, такое творится, ни в одном киоске не достать! – Таня, вы вроде бы неглупая девушка, – Алик поморщился, а в такую чушь верите. Стыдно, ей богу. – Эх вы, а тетке моей знаете как вода заряженная помогла? Пять лет болью в коленке мучалась, спать не могла. А как Чумак воду зарядил, так все как рукой сняло, нет есть в этом что-то. – Я «Вечерку» выписываю, – устало сказал Саша. – Я тебе завтра принесу, лечись на здоровье. – Подозрения мучили его. Кроме Толика компьютеры украсть никто не мог. «Не может быть» – думал Саша, – «не мог он такого сделать». – Да чушь это! – Алик потер лоб пальцами. – А Кашпировского по телевизору видели? – Таня перешла на крик. – стольким людям он помог! Вчера одну глухонемую вылечил, бабка двадцать лет не разговаривала! А как он опухоли рассасывает! – А вы, Таня, знаете, что у нас в дирекции специальные файлы на всяких таких кудесников заведены. В первый отдел сходите, у них там папки такие зеленые лежат. Под кодовыми названиями «Шизо», так там есть и «Шизо-1» и «Шизо-2» и сколько угодно. А Кашпировский ваш болван натуральный, Сергей Васильевич его для исследований пригласил, а тот отказался. Ему бы только газеты заряжать! – Да что вы мне про Институт ваш толкуете, – Таня обиделась. – Вы даже алкоголиков распознать и вылечить не можете, не то что боль в колене.
Телефон пронзительно зазвонил. – Алик, – слышался из трубки усталый голос директора. – Готовься, приказ пришел на хозрасчет переходить. С пациентов теперь за исследования будем деньги брать, и из них научным сотрудникам зарплату выплачивать…
* * *
Молодой Генсек оказался изумительно здоров. До поры – до времени, коллективному руководству Политбюро удавалось удерживать не в меру прыткого коллегу от неразумных действий, но вскоре обстановка начала выходить из-под контроля и накаляться. История хранит тайну о том, кто, как, почему и когда принял отчаянное решение облучить новоиспеченного Генсека, но соответствующая рекомендация врачей в архивах имеется. Сеанс, однако, прошел неудачно. Всего через несколько минут после начала облучения руководитель партии почувствовал сильное жжение в области головы, решительно встал с кровати и приказал выпустить его из экранированной камеры. Проходя мимо зеркала, он увидел, что на лбу его светится огромное фиолетовое пятно, напоминающее кляксу. – Это еще что за безобразие, вы, понимаете, товарищи устроили! – возмутился он. – Вы, понимаете, облучать меня решили, ну я, понимаете, понимаю, розовый, заряженный, но пятна-то делать зачем!
От последующих сеансов облучения он решительно отказался. То-ли доложил кто-то ему, то-ли по собственной инициативе он действовал, возможно преследуя при этом и свои корыстные цели, но бетонированный подвал был преобразован в центр электронной разведки. Секретная установка была безжалостно разобрана на составные части и ночью, в обстановке глубокой тайны увезена в неизвестном направлении. Ведь кто его знает, а вдруг омоложение действительно имело место… Вскоре после ликвидации установки, быть может вследствие утечки информации из бывшего подземного центра, в России была объявлена безжалостная борьба с алкоголем. Пьяных отлавливали на улице, водку продавали по талонам и над выпившими гражданами, пойманными в вагонах метро или на улице устраивали показательные гражданские суды. Страшно сказать, хотя никто этого и не ожидал, но всенародная программа борьбы с употреблением горячительных напитков не обошла стороной и некоторых могущественных членов Политбюро, замеченных в злоупотреблении оными. В результате тайна взаимодействия алкоголя с мощным электромагнитным излучением так и осталась невыясненной, и ход истории был окончательно и бесповоротно определен.
Тем временем, уникальная баба из Ленинграда, двигавшая руками стаканы, померла во время одного из показательных сеансов, напрягшись сверх физиологических возможностей своего организма. Утерянный для науки феномен покоился вечным сном на одном из ленинградских кладбищ, и Алик, плюнув на все, поставил подпольный эксперимент. Он пригласил в лабораторию пожилого профессора, о котором в Москве ходила скандальная слава. По слухам, профессор обладал удивительными способностями и мог на расстоянии воздействовать на физические объекты. Профессор оказался пожилым и разумным человеком, скептически отзывающимся о своих возможностях. Алик недоверчиво ухмылялся, но эксперимент поставил.
Усталый профессор был отведен в соседнюю комнату и там заперт. Объективы приборов и датчики были направлены на небольшой резиновый шарик, спокойно лежащий на письменном столе. Была дана команда для начала эксперимента, и неожиданно приборы зарегистрировали сильнейшее электрическое поле. Шарик дернулся и покатился по столу, упал на паркетный пол, подпрыгнул несколько раз и замер. – Бог ты мой, – Алик был потрясен. – Скорее всего, наводки…– но мысли его были прерваны грубым стуком в дверь. – Ну это, – за дверью появился бывший студент Толя. Он был оживлен. – Вы, Александр Константинович, извините, но освободите помещение. В комнату вошли плотные, высокие мужики бандитского вида с огромными картонными коробками в руках. – Куда класть-то, хозяин? – спросил один из них с особенно бандитской рожей. – А вот здесь в углу, – Толя указал на экранированную камеру, затянутую тонкой металлической сеткой. – Как вы смеете! – Алик потерял дар речи. – Не смейте! – Он попытался преградить путь рослым мужикам. – Не суйся, хуже будет! – уверенно сказал один из них и оттолкнул щупленького человечка углом огромной коробки. – В Исполкоме все заверено, – Толик достал из кармана отпечатанный на машинке листик, покрытый фиолетовыми печатями. – Лаборатория за ненадобностью отселяется в Подмосковье, а здесь будет расположен склад Советско-Американского торгового центра «Домовой». Извините, но попрошу Вас освободить помещение. – Да что же вы делать собираетесь? – Алик не веря своим глазам крутил в руках бумажку. – Ну как, торговать, понятное дело. Давайте, давайте, загружайте, – Толя махнул рукой. – Компьютеры, нитки, селедка, программное обеспечение, спирт этиловый, пароходы списанные. – Это вы, – Алик задохнулся от негодования, – это Вы тогда компьютеры из лаборатории украли! – Не пойман, не вор. – Толик повернулся к профессору спиной, давая всем своим видом понять, что разговор окончен. – Начальный капитал, профессор, вещь необходимая. Не мне вас учить. Ну что же, теперь другие времена пошли. – Прости их Господи, ибо они не ведают, что творят, – неожиданно разразился библейской цитатой Алик. – А может быть, оно так и должно быть. Кто его знает…Тима, Тима. Пошли домой. …
Саша, покачиваясь, стоял в пивной. Сигаретный дым густым облаком обволакивал посетителей. Судорожно бросив в автомат монеты, он наполнял пивом трехлитровую банку, желтоватое горлышко которой высовывалось из засаленной авоськи. Дешевый портвейн, выпитый с утра, уже здорово ударил в голову. – Ну падла, обнаглел, смотри, он всю банку наполнить хочет. – Паря, отойди, имей совесть, дай кружку налить. – Сейчас, сейчас, – Саша бросил в прорезь автомата последнюю монету, пивной поток чихнул, выбросил клок желтоватой пены и иссяк. – Не обоссысь, – зло сказал кто-то из очереди. Саша бочком вывалился из шумной пивной. Улица расплывалась перед его взором, обшарпанные подворотни вызывали смертельную тоску. После закрытия лаборатории и пропажи всех экспериментальных данных, ему уже ничего не хотелось. Друзья один за другим уезжали в Америку, Англию, Австралию… Все на «А» – неожиданно стукнуло его только что сделанное открытие. Как-бы отсортировать по алфавиту? Австралия, Америка, Амстердам, Англия, Антверпен, Аахен. Нет, Аахен идет вначале. Антилы? Нет, на Антилах вроде бы никто из наших не работает… Задумавшись над алфавитным порядком стран и народов, он не заметил, как начал переходить улицу на красный свет светофора… Раздался визг тормозов и страшный удар подбросил его в воздух.
Переворачиваясь, и еще не ощущая боли, он увидел, что банка с пивом лопнула, и жидкость вязкой темной лужей растекалась по асфальту, с журчанием огибая стеклянные осколки. «Эх ты, мать, сколько пива понапрасну пропало!» – с отчаянием подумал он, и наступила темнота…
Эпилог…
Эх, зачем все это началось… Устал я. И возраст уже не тот. Нету былой силы в лапах, даже голуби за окном меня уже не радуют. И с чего они только такие жирные… Вот и вся история. Я иногда думаю, а если бы я не поленился тогда и этого таракана когтями поймал, что бы было? А с другой стороны, может быть все и к лучшему. А может быть и не в таракане дело, и не в экстрасенсах, а просто пробили часы истории. Ну что же, часы так часы. Зато лежу я теперь опять в своем кожаном кресле. А хозяин совсем сдвинулся, все на бумажках расчеты делает, какое поле куда распространяется и откуда. Дома жрать нечего, в магазине кусок колбасы больше чем его месячная зарплата стоит, а он все бумажки марает. Хуже экстрасенсов и секретарей ЦК, честное слово. Столько лет потеряно, стар я стал. И голодно опять, но ничего прожить пока можно. А никакие историки о настоящей истории так никогда и не узнают. Будут исписывать листочки своими домыслами.
А водки теперь стало видимо-невидимо. Да и мощных антенн хватает. В истории, как известно, все повторяется… Поживем-увидим.
А все-таки, если бы не таракан, по другому все бы повернулось… И ведь скажут, что все это чепуха и вымысел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15