Однако женщина не да-
ла мне уснуть прежде, чем я ушел на свою постель. Я
разделся, умылся, погрузился в неясную прелесть сно-
видений. Ни одного из них я не запомнил. Бывает так,
что целая стая снов осеняет наш покой, сменяясь ра-
достным и быстрым чередованием, свежестью счастья.
Подсознательно мне врезался в память один из них,
последний. Мне чудилось, что ранним утром я лежу у
себя в комнате, где прошло мое детство и юность. Я
сам еще юн, мне 17 лет. Сквозь сомкнутые веки я чув-
ствую, как золотые солнечные лучики врываются в ком-
нату и в сверкающих полосах пляшут серебряные пылин-
ки. Ласковый крошечный котенок играет, прыгает по
моему телу. Движения его щекочут меня. Вот он пробе-
жал по моим ногам, остановился, будто бы в раздумье,
или вернуться обратно, или свернуться клубком. Я яс-
но вижу его смешную мордочку, которая с любопытством
озирается вокруг. Он делает грациозное движение и
вдруг в острых щелочках его зрачков загорается инте-
рес - он увидел что-то привлекательное. Оно так
близко от его мордочки, что он не меняя позы может
достать его, надо только протянуть лапку. Такая за-
бавная игрушка. Он шаловливо трогает лапкой и смот-
рит, как она слегка качнулась. Котенок заинтересо-
вался. Осторожно приподняв двумя лапками этот пред-
мет, он рассматривает его. Это очень интересно. За-
бавная игрушка, словно учитывая его желание, подни-
мается, как живая. Он быстро ударяет ее лапкой и,
выгнув спину, взъерошив шерсть, приготовился защи-
щаться. Она обиделась на его дерзость, стала во весь
рост и оказалась больше, чем сам котенок. Он напу-
ган, его мучает любопытство. Кто знает, может быть
красный, свежий кусочек съедобен. Враг не хочет на-
падать, он не обращает внимания на пристальный взг-
ляд узких зрачков, он хочет опять уснуть, когда,
внезапно осмелев, котенок решает коснуться языком
его головки. Маленькие лапки с нетерпением перебира-
ют по коже. Это не удается и коготки чуть-чуть цара-
пают мне бедро и живот. Внезапно во мне пробудилось
сознание. Я увидел освещенное солнцем купе. Поезд
стоял. Женское личико, любопытное и смешное, как у
котенка, смотрело на меня. Незнакомка, ведь я не
знал еще, как ее зовут, сидела на постели, облоко-
тившись на столик, разделяющий наши диваны и наблю-
дала за мной. Теперь я мог разглядеть ее лицо. Оно
было прекрасно.
Неровные лучи солнца падали на короткие кудри,
дробились о них тысячами искорок, а в больших голу-
бых глазах светилась шаловливость. Я проследил нап-
равление ее взгляда и почувствовал, как краснею:
скинутое одеяло опустилось ниже пояса, белье откры-
вало тело. О!.. Это было не совсем скромное зрелище.
Скорее напротив, но оно не смутило мою соседку. Вы-
тянув руку, она перебирала напрягшуюся часть моего
тела, острые ногти царапали мне живот. Мгновенно сон
покинул меня. Она прочла это сразу по той искре, ко-
торая одновременно вспыхнула в моих глазах и под ее
рукой. Раздался мелодичный и совсем тихий смех:
- Наконец-то, разве можно быть таким соней? - я
хотел подвинуться к ней, но она предупредила меня. -
Не надо, хочу к вам!
Она быстро перебросила свое тело ко мне на ди-
ван. Я остался лежать неподвижно. Она села у меня в
ногах и по-очереди подобрала ножки. С улыбкой пос-
мотрела мне в лицо. Острые, чудесные груди просвечи-
вались скозь тонкий батист рубашки такой короткой,
что она оставляла открытыми ее ножки. Блестящие ко-
готки на них прижались к полотну простыни, круглые
колени слегка приподнимались, линии безупречной чис-
тоты вели от них к бедрам, розовому мрамору живота.
Там, где эти линии готовы были соединиться на меня
смотрел, разделяя их, большой удлиненный глаз. Он не
был светел и смешлив, как глаз женщины. Из-за густой
сети его приподнятых ресниц проникал глубокий взгляд
пристально и слегка расширенного разреза, из которо-
го чуть-чуть выглядывал зрачок.
Казалось, этот глубокий глаз мирно и неслышно
дышит, чуть заметно сужаясь и расширяясь. И с этим
дыханием приоткрывалась какая-то неведомая глубина.
Да, именно так. Мне казалось, что сама женщина прис-
тально и зовуще смотрит на меня, подчеркивая красоту
ее по-турецки сложенных ног. Этот настойчивый взгляд
потряс меня. По мне пробегали желания, и, зажженый
этим огнем светильник, выдал перед ней огненный язы-
чек пылающего тела. Насытившись волнением, которое
она читала в моих глазах, женщина приподнялась на
колени и меряющий меня взгляд стал еще глубже, рас-
ширяясь с нетерпением и вниманием. У меня не было
сил приподняться. Я ждал, Елена (я уже знал, как ее
зовут) придвинулась ближе. Круглые ее колени крепко
охватили мои бедра и она стала медленно опускаться
на то, что ее ждало, стоя во весь рост. Я знал, что
через секунду наступит наслаждение, столь же силь-
ное, как и испытанное несколько часов назад. Я ждал,
затаив дыхание.
Я почти ощутил, как мой член погружается в горя-
чую глубину. Но, едва коснувшись того, что ее ожида-
ло в этом погружении, Елена быстро привстала и села
спиной к моему лицу. Не знаю, сколько времени про-
должалась эта пытка блаженством. Ни на одну минуту
тело женщины не оставалось неподвижным, и в то же
время изгибы ее были такие вкрадчивые и медлитель-
ные, что казалось я никогда больше не смогу отвести
взор, так долго томивший меня. Она прижалась к моей
голове все так же, обнимая меня коленями. Вдруг я
ощутил у себя на губах шелковые ресницы, припухшие
веки закрывали мне рот и розовый требовательный зра-
чок коснулся моего языка. О! Теперь я был не так
безрассуден и не терпелив, как ночью. Я уже мог рас-
считывать силу и нежность моих ласк. Я не знаю, ка-
кие ласки наиболее отзывчивы и пленительны, я пос-
лушно откликнулся на зов моей страсти, почти жесто-
кой от невозможности найти себе удовлетворение. Еле-
на склонилась надо мной, внезапно ее талия наклони-
лась, руки упали к моим коленям, мои бедра ощутили
упругость ее груди. С невыразимым содроганием я ощу-
тил ее ласки, они же были непередаваемо сладостны.
Ножки Елены сжимали мою голову, ее ноготки бессозна-
тельно царапали мне ноги, ее литой ротик ласкал виб-
рирующую от наслаждения кожу неисчислимым количест-
вом поцелуев, легких, мгновенных, влажных. Потом го-
рячие губы впились в выдающуюся часть моего тела,
которая исчезла за их мягкой тканью так, что я чувс-
твовал прикосновения острых зубок, слегка сжимавших
напряженную часть тела. Момент сильнейшего упоения
приближался, тело женщины изгибалось в пароксизмах
страсти, руки рвали полотно простыни. Вдруг она вся
ослабела, словно раненая птица. Ее губы оторвались,
ноги расжались и безжизненное тело распростерлось
около меня. Ее горячая щека лежала на моих бедрах. Я
пока не был утомлен и хотел возобновить ласки, но ее
утомленный голос остановил меня:
- Нет, нет, подожди, дай мне прийти в себя! -
Медленно потекли минуты, солнце поднималось над го-
ризонтом и шелк волос отливал золотом. Они были так
близко, что мое дыхание шевелило их нити, на которых
блестела влага, как роса на утренней траве. Елена
приподняла голову и сейчас же откинулась опять, вы-
тянув ноги. Уютное тепло во впадине притянуло мои
губы. Это прикосновение пробудило Елену от легкого
покоя. Мелодичный тихий смешок мешал ей говорить. -
Ой, ой, оставь, я боюсь, ой! Не могу, ха-ха-ха, пус-
ти, боюсь щекотки...
Опять круглые колени охватили мои бедра, розовый
язычек выглянул из маленькой, жадно раскрытой пасти.
Жаркий зев ее приближался и, наконец, поглотил горя-
щий перед ним светильник. Влажно дышало ее тело вок-
руг воспаленного венчика. Я видел по лицу Елены, что
она опять поддается опьянению, ноздри ее раздвину-
лись, полузакрытые глаза мерцали почти бессознатель-
ной синевой. Рот приоткрылся, обнажая мелкий розовый
жемчуг зубов, сквозь который чуть слышен был взвол-
нованный шепот:
- Ну иди, иди же, теперь хорошо... нет, нет, не
спеши... делай это равномерно...
Она не только звала, ее рука вела за собой, ука-
зывая путь, но не пуская дальше, удерживая в глубине
своего тела часть моего существа, не давая ему сов-
сем погрузиться в блаженство. Она вытянула свои
стройные ножки так, что они оказались у меня под
мышками. Она откинулась назад всем корпусом и села
на мои колени. Я был готов закричать от невыносимой
боли, но в это же время восторг острого наслаждения
пронзил меня. Наверно и Елена испытывала боль, ей
было трудно говорить:
- Подожди еще несколько секунд... это так восхи-
тительно... Мне кажется, что я сейчас поднимусь на
воздух. - И она сделала движение, приподнимаясь,
чтобы ослабить напряжение живой пружины, и снова от-
кинулась назад, испытывая облегчение. О! Это была
непередаваемая пытка страсти, не знаю, смог бы я вы-
держать до конца, но в то время, когда Елена, опер-
шись руками о мои колени, откинулась назад, раздался
лязг буферов. Сильный толчок рванул поезд, руки жен-
щины не выдержали, и она всем телом опустилась на
меня, потряся до глубины мое тело, жаждущее минуты
последнего слияния. Ритм быстро несущегося поезда
удесятерил степень моих ласк и эта последняя минута
наступила. Елена заснула в моих объятиях, розовая,
обнаженная.

3
В Вильнюс поезд пришел около полудня. Я не нашел
в себе мужества расстаться с этой, внезапно попавшей
в мою жизнь женщиной. Мысль о разлуке казалась мне
дикой и нелепой. Все мои чувства, мысли желания были
пронизаны ею. Воспоминаниями нельзя было наслаждать-
ся. Приступ отчаяния испытал я, когда Елена оделась
и я увидел ее в строгом черном платье. Контраст это-
го одеяния с тем чувством, которое наполняло все
клетки моего тела, был так соблазнителен, что мне
захотелось тут же еще раз овладеть ею. Но она резко
отстранилась, как будто этот костюм напомнил ей то,
что с концом дороги кончится и наша близость. Я
спросил:
- Мы остановимся вместе?
Я очень этого хотел. Мой страх был напрасен, она
согласилась и еще по дороге в гостиницу я имел воз-
можность убедиться, что она не хочет забыть мое те-
ло. Мы ехали в открытом автомобиле. Она сидела не
слишком близко от меня. Нежный овал ее лица под чер-
ной вуалью был строг и печален, и это выражение со-
вершенно не вязалось с быстрыми движениями ее рук,
продолжавших ласкать меня. В гостинице нам предложи-
ли двухкомнатный номер, приняв нас за мужа и жену. Я
искоса взглянул на нее, боясь, что она откажется, но
она спокойно поднималась по лестнице, следом за ко-
ридорным, который нес чемодан.
Я до сих пор не знал, кто моя спутница. Ее траур
давал мне надежду, что она вдова. Судя по тому, как
охотно она согласилась занять со мной номер, общест-
венное мнение не имело для нее большого значения и
не могло служить препятствием к продолжению нашей
связи. Хотя остатки инстинктивной стыдливости в со-
четании с совершенным бесстыдством, с которым она
отдалась мне, и разнообразие ласк, придавшее такую
пикантность нашей близости, иногда смешили меня.
Так, например, она долго не открывала дверь, когда
я, вернувшись из парикмахерской, постучал в номер.
- Нет, нельзя, я не одета. - Я слышал шум перед-
вигаемых вещей. Я продолжал настаивать, но она, от-
казавшись открывать дверь, снова полураздраженно,
полушутливо отвечала. - Но ведь я совсем раздета. Да
вы с ума сошли. Фу, какой стыд. Нет, ни за что.
Пожалуй не стоит говорить, что как только я был
впущен в комнату ( а на это потребовалось значитель-
но меньше времени, чем надо, чтобы одеться) эта
стыдливость стала совсем не строгой. Мы довольно
много бродили по городу, заходили в старый монас-
тырь, блуждали по темным аллеям парка, и даже совер-
шили прогулку по быстрой речке среди тенистых бере-
гов. Лодка медленно скользила по темной воде, легкий
ветерок освежал наши разгоряченные головы. Было уди-
вительно хорошо. Наступил тихий и нежный вечер, ког-
да мы вернулись в гостиницу, чтобы отдохнуть и пере-
одеться. Нечего говорить, что нам удалось только
второе. Я все не мог равнодушно видеть, как из глу-
бокого траура обнажается стройное тело, гибкое и мо-
лодое. Каждое ее движение, пойманное моими глазами,
немедленно передавалось безошибочным рефлексом по
всему телу, сосредотачивая кровь, мускулы, силы,
вновь пробуждающееся желание. Нет, эти полчаса нам
отдыхать не пришлось! В сиреневом сумраке вечера бы-
ло заметно, какие глубокие сладострастные тени легли
у Елены под глазами. Эти глаза мерцали, то вспыхивая
огоньком пережитого наслаждения, то потухали от тя-
жести перенесенной усталости. Ее руки, ослабленные в
объятиях, беспомощно повисли вдоль склоненного в ис-
томе тела. Заласканные мною колени сжимались лениво
и бессильно, маленьким ступням передавалось их мед-
ленное движение, отчетливо обвивался вокруг юных бе-
дер тяжелый шелк черного платья. Когда я следил за
ее движениями, мне казалось, что я вижу обнаженные
линии точеных икр. Лаская глазами уютные ямочки под
круглыми коленями, я созерцал безукоризненный подъем
бедер, увенчанных как ореолом рыжеватыми волосами,
под пушистым клубком которых вздымался розовый мра-
мор живота. Мне казалось, что я погрузился взглядом
полным наслаждения в таинственные места, в которых
темнела едва приоткрытая дверь, сжатая сведенными
стройными ножками. Но в то же время усталость одоле-
вала мною.
Она делала движения вялыми, ленивыми руками,
внезапно сковывала движения ног и расслабляющей вол-
ной проходила по икрам. Я начинал опасаться того
повторного страшного паралича, который так внезапно
овладел мною в поезде. Я хотел отказаться от ласк,
чувствуя, что дремота начинает окутывать мое созна-
ние, но все еще мечтал о нежном объятии и трепетал
при мысли, что завтра может быть, должен буду расс-
таться с Еленой. Мы рано пришли домой, поужинав у
Шумана, где на счастье удалось получить несколько
бутылок вина. Я выпил их почти один потому, что Еле-
на, сделав несколько глотков, сказала, что она пьяна
и без вина.
- Нет! Теперь спать, - решительно сказала она на
мою попытку обнять ее.
Мы вошли в комнату. Несколькими быстрыми движе-
ниями она сбросила с себя платье, которое упало у ее
ног, открывая совершенно новое существо. Не садясь,
она стоя, держась за спинку стула, сняла чулки, вы-
соко открыв молодую белизну ножек, потянула за те-
семку, нетерпеливо пошевелив бедрами, отчего края
батистовой рубашки разошлись и снова сошлись, обна-
жив на мгновение кудрявый холмик. Как будто чужое,
бешеное существо, с невыносимой силой пытающееся ра-
зорвать преграду, мешающую ему наслаждаться этим
зрелищем поднялось во мне. Да, трепетать и сдержи-
ваться было невозможно! Вся моя мужская гордость
встала на дыбы. Я тоже встал. Елена насмешливо, че-
рез плечо, поглядела на меня, потом сбросила лифчик,
осталась в одной коротенькой рубашке, едва прикры-
вавшей ее прелести, и, подойдя к умывальнику, стала
умываться. Я следил за ней, поглощенный желанием,
сдерживать которое с каждой минутой становилось все
труднее. Высоко подняв над головой руки, она потяну-
лась к верху ленивым движением, от которого подня-
лась рубашка, открыв то место, которое я ждал. Я за-
мер в ожидании, но как будто угадав мое желание,
Елена рассмеялась, и, наклонившись над нишей, стала
брызгать воду себе в лицо, вскрикивая от удовольст-
вия. Тело напряглось, округлилось, она как бы пред-
лагала себя для совокупления. Слегка откинувшись,
она смотрела с улыбкой, в которой снова показалось
знакомое мерцание приближающейся страсти. Все мое
существо напряглось, как убийца, готовый вонзить нож
в тело жертвы. И я вонзил его. Я погрузил клинок в
горячую влажную рану на всю глубину с таким неистов-
ством, что Елена затрепетала. Ее голова откинулась,
руки судорожно вцепились в мраморный столик. Малень-
кие ступни оторвались от пола и обвились вокруг моих
напряженных ног. Я не знаю чей стон, мой или ее раз-
дался, приглушенный приливом нового наслаждения.
Упоение охватило Елену почти мгновенно. Она безжиз-
ненно повисла у меня на руках, ее ноги шатались и
она наверно упала бы, если бы ее не поддерживала
опора более страстная и крепкая.
- Подожди... больше не могу. Ради бога, отнеси
меня на кровать. - Я схватил ее на руки и понес, как
добычу. Пружины матраса застонали с жалобой и оби-
дой, когда на них обрушилась тяжесть наших тел.
1 2 3