Здесь выложена электронная книга Уик-энд автора по имени Токарева Виктория Самойловна. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Токарева Виктория Самойловна - Уик-энд.
Размер архива с книгой Уик-энд равняется 13.34 KB
Уик-энд - Токарева Виктория Самойловна => скачать бесплатную электронную книгу
Виктория Токарева
Уик-энд
Токарева Виктория
Уик-энд
Виктория ТОКАРЕВА
УИК-ЭНД
По утрам она делала гимнастику. Махала руками и ногами. Гнула спину вперед и назад.
- А ты не боишься упасть и сломать шею? - пугалась я.
- Я чувствую, когда граница, - отвечала Нинон.
- А как ты чувствуешь?
- Центром тяжести. Он в позвоночнике. Я чувствую грань между "да" и "нет".
После зарядки Нинон направляется в душ. Плещется долго. Я вхожу следом и замечаю, что колонка течет. Распаялась.
Наша хозяйка у которой мы снимаем дачу, умоляет только об одном: не смешивать воду в колонке. Отечественные колонки рассчитаны на один режим: холодная или горячая. Нинон это знает. Но для здоровья и удобства ей нужно смешать воду, и значит, все остальное не идет в расчет: хозяйка, ремонт колонки, деньги водопроводчику. Все эти мелочи Нинон не учитывает.
Я вошла в кухню и сказала:
- Нинон! Какая же ты сволочь!
Нинон пьет кофе - свежая, благоухающая, с маникюром и педикюром. Она кивает головой в знак согласия: дескать - сволочь, что ж поделаешь...
Ничего не поделаешь. Я вызываю по телефону водопроводчика и сажусь пить кофе. Уже за столом я вспоминаю, что забыла свой кофе в Москве.
- Дай мне ложку, - прошу я. - Иначе я не проснусь.
- Не могу. Я привезла только в расчете на себя.
Я вздыхаю, но делать нечего. Нинон - это Нинон. От нее надо либо отказываться, либо принимать такую, как есть.
Я ее люблю, а значит, понимаю. Любят не только хороших, любят всяких.
Нинон эгоистичная и жадная до судорог. Однако жадность - это инстинкт самосохранения, поэтому дети и старики, как правило, жадные. Я застала Нинон в среднем возрасте - между ребенком и старухой. Нам обеим под сорок. Мы на середине жизненного пути. Вторая половина идет быстрее. Но сейчас не об этом.
Наша дружба с Нинон имеет дачный фундамент. Мы вместе снимаем дачу - одну на двоих. Аренда на зимние месяцы стоит недорого, даже для меня, учительницы русского языка в общеобразовательной школе.
Нинон - переводчица. Она знает немецкий, французский, испанский, португальский, а заодно и все славянские: польский, югославский, болгарский. Нинон - полиглот. Она невероятно чувствует природу языка и может подолгу разглагольствовать на эту тему. Меня интересует одно: кто дал народам их язык? Откуда он взялся: испанский, французский и так далее? Это результат эволюции?
Нинон не знает. И никто не знает. Значит, язык - спущен Богом. Так же, как и сам человек.
Нинон любит профессию и владеет ею в совершенстве. Ее приглашают переводить на международные выставки. Она и сама похожа на иностранку: большеротая, большеглазая, тип Софи Лорен, но нежнее. Ее красота не такая агрессивная.
Что касается меня, то я - белая, несмелая ромашка полевая. У меня золотые кудряшки и лишний вес. Мечта офицера, коим и является мой муж. У меня муж полковник. Нинон снисходительно называет его "красноармеец".
Мы с Нинон совершенно разные - внешне и внутренне. Она худая, я толстая. Она светская, я домашняя. Она жадная, я равнодушна к собственности. Она атеистка, я верующая. Но при этом мы дружим. Нам вместе интересно. Она меня опекает, критикует, ей нравится быть сильной. Она самоутверждается за мой счет, а я не против.
Мы вместе уезжаем на дачу, проводим субботу и воскресенье - Нинон называет это уик-энд. Мы гуляем на большие расстояния, смотрим телевизор, обмениваемся впечатлениями, отдыхаем от Москвы, от семьи.
У каждой из нас неполная семья. У меня муж без детей. У нее - дети без мужа. Неизвестно, что хуже.
Мы обе страдаем - каждая по-своему. Я страдаю от пустоты, а она - от неблагодарности.
Ее муж, Всеволод, в повседневности Севка, достался ей иногородним студентом. Она его прописала в Москве, выучила, содержала до тех пор, пока он не встал на ноги. Он встал и ушел к другой, оставив ей двоих маленьких детей. Теперь детям пятнадцать и шестнадцать - сын и дочь. Соня и Сева. В выходные дни, пользуясь отсутствием матери, дети собирают в доме ровесников. Эти ровесники портят мебель. Недавно оторвали колесико от кресла и потеряли. Колесико не купить, поскольку кресло с выставки. В одном экземпляре. Надо заказывать колесико, потом вызывать плотника - все это время, деньги, усилия...
Я слушаю и киваю головой.
- Какие свиньи, - комментирую я.
Я - единственный человек, который понимает Нинон. Всем остальным это надоело. Ну сколько можно про кресло и про колесико и про неблагодарность. Уши вянут...
Пока мы завтракаем, я звоню в контору и вызываю водопроводчика. Водопроводчик Семен появляется довольно быстро, чинит - меняет какую-то трубку. Называет цену. Нинон вздыхает и говорит, что она внесет свою половину. Значит, вторую половину должна платить я, хотя испортила колонку Нинон. Но я счастлива, что мне досталась половина, а не целая сумма. Могло быть и так.
* * *
Мы уходим на прогулку, в этом смысл уик-энда: двигаешься, дышишь, покрываешь большие расстояния, проветриваешься кислородом.
Как хороша природа Подмосковья. Всякая природа красива, и джунгли в том числе. Но джунгли - это чужое. А Подмосковье - свое. Лес... березовая роща... заброшенная почти деревушка. Грубая бедность прикрыта снегом. Все смотрится романтично.
Нинон шагает рядом на крепких страусиных ногах, шапочка над глазами, черные пряди вдоль лица. Чистый снег пахнет арбузными корками, а может быть, это парфюм Нинон. Она душится японскими духами, которые имеют запах арбуза.
Нинон идет размеренно, как верблюд. Я задыхаюсь, а она нет. Я прошу:
- Давай передохнем... Нинон не соглашается:
- Останавливаться нельзя. Нельзя терять ритм.
Я чертыхаюсь, но все-таки иду. И вдруг через какое-то время ощущаю, что у меня открылось второе дыхание. Действительно стало легче.
Нинон усложняет задачу. Она выбирает наиболее трудные тропинки, а еще лучше бездорожье, чтобы проваливаться по колено. Трудно поверить, что с ней ЭТО было. Может быть, она выдумывает... Но нет. Такое не выдумывают.
Дело в том, что несколько лет назад Нинон пережила тяжелую болезнь. Она не любит это вспоминать. Это тайна, которую она поведала только мне. И я приняла тайну на сердце.
Была болезнь в стадии 2-6. Всего четыре стадии. Была операция. После операции навалилась депрессия, хотела покончить с собой, но нельзя. Дети маленькие. Их надо поднять, хотя бы до совершеннолетия. Кроме нее поднимать некому. Мать старая, муж у другой. Нинон поняла, что у нее только один выход: выстоять и выжить. И она выживала. Буквально вытаскивала себя за волосы из болота, как барон Мюнхгаузен. Не лекарствами - образом жизни. Закаливание, ограничение и нагрузка - вот три кита, на которых держится ее существование.
Закаливание - это обливать себя холодной водой. Ограничение - мало есть, только чтобы не умереть с голоду. Вес должен быть минимальным. Сердцу легче обслужить легкое тело.
Нагрузки - ходьба. В Москве она забыла про транспорт, везде ходила пешком, покрывала в день по тридцать километров. На субботу и воскресенье выезжала за город - и эти же расстояния на свежем воздухе.
Когда Нинон видела, что пора возвращаться, а не хватает километров, она специально сбивалась в пути. Мы кружили и блуждали, как партизаны. Выбившись из сил, садились на сваленную березу.
Нинон может разговаривать только на одну тему: о своем муже Севке. С ее слов - это сексуальный гигант, она была с ним счастлива как ни с кем, и если изменяла - только в отместку. Их отношения с Севкой - это чередование бешеных ссор и бешеных совокуплений. Середины не было. По гороскопу Нинон змея, а Севка тигр. Это абсолютно несовместное сочетание. Змея норовит ужалить исподтишка, а тигр сожрать в открытую. Вот они и разошлись. Но после Севки Нинон выпала на холод. Треснула душа, как если бы раскаленное окунуть в ледяное. Поэтому Нинон заболела. Но она не умрет. Выживет ему назло.
Мы с Нинон поднимаемся и идем дальше, Севке назло. Тигр думает, что он уничтожил змею, наступил на нее лапой. Нет. Она выскользнула и вперед, вперед...
И я следом за Нинон, а куда деваться? Я в основном молчу, в диалог не вступаю. Мне и рассказывать нечего. Мой муж - мой первый и единственный мужчина. А я у него - единственная женщина. Бывает и так.
- Ты ему никогда не изменяла? - поражается Нинон.
- Я верующая. Нам это нельзя, - оправдываюсь я.
- Ерунда. Православие разрешает грешить и каяться.
- Значит, русским можно, а татарам нельзя? - уточняю я.
- Можно всем. Без страстей жизнь скучна.
Я подумала: "А со страстями получается стадия 2-6". Но промолчала.
В брежневские времена не было казино, ночных клубов. Никаких развлечений. Левые романы - это единственное, что было доступно советским гражданам. Многие ныряли в левые романы от скуки, от невостребованности. Это как бы часть социума.
Мы движемся совершенно одни по снежному полю. Если посмотреть сверху - две черные точки на белом.
Я не ропщу. Мы скованы одной цепью - дружбой.
К двум часам мы возвращаемся на дачу - морозные, проветренные и голодные. Хочется есть, есть, есть...
Нинон разрешает себе лепесток мяса, кучку капусты и кусочек черного хлеба, который я называю "сто двадцать пять блокадных грамм".
Я в это время ем кусок жареной печенки величиной с мужскую галошу.
- Ужас... - пугается Нинон. - Печень вырабатывает холестерин. Ты ешь сплошной холестерин.
Звонит телефон. Ей звонят, она звонит. Ей все нужны, и она нужна всем. Нинон - как волнорез, о который разбиваются многие волны. Ее приглашают в гости, в театр, на выставку. Ее хотят видеть, слышать и вдыхать. Нинон пользуется успехом. Успех - это насыщенная гордость. Нинон полна гордостью до краев и забывает о своих неприятностях и даже о болезни.
Таково защитное свойство человеческой психики.
После еды вырабатывается гормон покоя. Мы ложимся и засыпаем. В Испании это называется сиеста.
За три года такой жизни я похудела, окрепла и помолодела. Все это замечают. Даже мои ученики.
Наступила перестройка и принесла свой сюжет и свои декорации.
Дети Нинон выросли. Им двадцать и двадцать один. Сын влюбился в немку и уехал в Германию. Дочь завела себе друга по имени Олег, и они стали жить вместе в центре Москвы.
У меня все по-старому, кроме учеников. Ученики сдают выпускные экзамены и исчезают во времени. Ученики текут, как вода, как река, как сама жизнь.
Мы по-прежнему ездим с Нинон на уик-энды. Дача прежняя, прогулки те же самые, но не по снегу, а по изумрудной траве.
Лето. Шагается легко. Нинон жалуется по обыкновению, а я слушаю. "Кому повем печаль мою..."
Нинон живет одна. Это хорошо, поскольку никто не мучает. Но и плохо, потому что все - не по ее.
Друг Сони занимается бизнесом: купи-продай... Что он продает, что покупает - непонятно. Единственная мечта Нинон, чтобы этого Олега не было в помине. Пусть бросит Соню или в крайнем случае - пусть его отстрелят.
Так и случилось. Нинон накаркала. Приманила несчастье. Однажды Олег вошел в лифт. В лифте стоял невысокий мужичок и улыбался.
- Вам на какой? - спросил Олег.
- На последний, - отозвался мужичок.
Олег нажал свою кнопку с цифрой "пять". Лифт начал подниматься. Мужичок выстрелил, не переставая улыбаться. Пуля попала в середину тела, между грудью и животом.
Лифт остановился на пятом этаже. Мужичок вышел и, насвистывая, побежал вниз. А Олег выполз на площадку и успел позвонить в дверь. Соня открыла, и ей на руки осел любимый, окровавленный, теряющий сознание. Как в кино.
Соня позвонила матери, а уж потом в "Скорую". Нинон ринулась в спасение ненавистного ей Олега. Она доставала по своим каналам редчайшие лекарства, платила бешеные деньги, при ее-то жадности.
Олег выжил. Они с Соней уехали в Швейцарию отдыхать. Значит, было на что. Настроение у Олега было жуткое. Он буквально заглянул смерти в лицо и боялся, что это повторится.
Видно, что-то не то продавал. Но все обошлось. Ему позвонили и сказали: выжил - твоя удача. Живи. Но больше дорогу нам не переходи. Мы это не любим. Олег поклялся, что больше дорогу не перейдет, будет держаться подальше.
Жизнь вошла в свое русло. Нинон снова стала ненавидеть Олега.
- Это человек не нашего круга, - возмущается Нинон.
- Сейчас круги перемешались, - говорю я. И это правда.
- Моя мать из глухомани вышла замуж за городского. Это был путь наверх. Я поднялась еще выше. Я знаю пять языков. Моя дочь должна была подняться выше меня. Или хотя бы на уровне. А она... Пала ниже, чем мать. Та хоть трудом зарабатывала, а этот ворует. Зачем я его спасала? Думаешь, он мне благодарен?
- Думаю, да. Без всякого сомнения.
- Хоть бы деньги за лекарство отдал. Я говорю: Соня, скажи Олегу, пусть отдаст тысячу долларов за лекарство. А она: "Мама, как тебе не стыдно..." Представляешь?
- Скажи сама, - советую я.
- Неудобно... Получается, что я совершила благородный поступок, а теперь требую за это деньги.
- Тогда не требуй...
- Они сами должны понимать. А они не хотят понимать. Трахаются, и все.
- А ты что делала в их возрасте? - напоминаю я. - То же самое...
Нинон замолкает. Уходит в себя. Она сделала для своих детей все, что могла, и больше, чем могла. Она выжила. А они - неблагодарные. Один уехал, и с концами. Как будто его нет. А другая продолжает доить мать как дойную корову.
- Ну почему все только в одну сторону? - вопрошает Нинон. - Почему я должна все время давать?
- Так это же хорошо. Значит, ты сильная. Рука дающего да не оскудеет.
Перед нами широкая протока. Это уже не ручей, но еще не речка.
Нинон скидывает с себя одежду и голая, как нимфа, погружает себя в воду. Вода ее омывает. Лицо светлеет и становится детским. Она не плывет, а ходит на руках по дну, как земноводное. Нинон меня зовет, но я боюсь застудиться. Я еще надеюсь когда-нибудь родить.
- Холод лечит, - успокаивает Нинон. - Не бойся...
Я осторожно захожу в воду и сажусь на дно. Тело мгновенно привыкает к разности температур. Какое блаженство... Вода уносит мои печали и разъедающие думы Нинон. Кажется, что в природе нет никого и ничего, как в первый день творения: только синее небо, хрустальная вода и голый человек.
Вечером мы идем в гости.
В дачном поселке много общих знакомых. На соседней улице живут Брики. Я их так зову. Вообще у них другая фамилия. Общее с Бриками - треугольник. Женщина и двое мужчин. Она - немолода, с жидкими волосами и очень близорука. Очки, как бинокли, от этого глаза за очками кажутся мелкими, как точки. Ее зовут Рита. Говорят, у нее золотые мозги и душа тоже вполне золотая.
У них постоянно бывают гости. Я замечаю, что Нинон метет еду, как пылесос. В гостях она не столь привередлива. И когда на общем блюде остается еда, типа сациви или салата, Нинон подвигает к себе блюдо и сметает могучим ураганом своего аппетита, который приходится постоянно сдерживать.
Все это замечают, но легко прощают. Ей можно больше, чем остальным. Почему? Потому что она ТАКАЯ.
Я смотрю на Бриков. Они мне нравятся: все вместе и каждый в отдельности. Мужчины породистые и самодостаточные. Нинон красивее и моложе, чем Рита. Но у Риты - двое. А у Нинон - ни одного. Несправедливо. Однако я догадываюсь, в чем дело. Нинон эгоистична, ничем не делится, ни деньгами, ни душой. А Рита делится всем.
Мужчины за столом - физики и лирики, смотрят на меня с большим одобрением. Я к этому привыкла. Я нравлюсь всем слоям и прослойкам. Но я свято соблюдаю заповедь: не прелюбодействуй. Я твердо знаю, что мой брак держится на моей верности. Если верности не будет - все рухнет, и очень быстро. Поэтому я устойчива и спокойна, и это добавляет мне козырей.
В конце вечеринки мы поем песни Юрия Визбора.
"Милая моя, солнышко лесное..." Вообще, это неграмотно. Солнышко не бывает лесное или речное. Оно - одно. Но в этой ошибке столько очарования и нежности: солнышко лесное...
Я смотрю на Нинон. Улыбка перебегает от уголков ее губ к глазам. Наконец-то она сыта и счастлива. Она забыла про Севку, про болезни, про неблагодарность... Счастлива, и все. В мире столько нежности на самом деле.
Время шло. В стране установился непонятный строй: капитализм по-русски.
Дача накрылась медным тазом, как говорят мои ученики. Наша дачная хозяйка продолжает сдавать, но за доллары. В стране все всё сдают, иначе не выжить.
Нинон оформила документы и укатила в Германию, поближе к сыну. Прежде чем уехать, она сдала свою квартиру американцу за бешеные деньги. Квартира у Нинон большая, элегантная, в хорошем районе. За американца платила фирма, так что все довольны - и американец, и Нинон. А фирме все равно, она будет переводить деньги в русский банк Нинон, на валютный счет.
Я в очередной раз попыталась забеременеть, и это случилось, но ненадолго. Должно быть, Бог отменил мою ветку. Ему видней. Это очень жаль, потому что я создана для материнства. У меня просторные бедра, чтобы родить, грудь, чтобы кормить, и лицо, чтобы склониться над ребенком.
Уик-энд - Токарева Виктория Самойловна => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Уик-энд автора Токарева Виктория Самойловна дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Уик-энд у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Уик-энд своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Токарева Виктория Самойловна - Уик-энд.
Если после завершения чтения книги Уик-энд вы захотите почитать и другие книги Токарева Виктория Самойловна, тогда зайдите на страницу писателя Токарева Виктория Самойловна - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Уик-энд, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Токарева Виктория Самойловна, написавшего книгу Уик-энд, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Уик-энд; Токарева Виктория Самойловна, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн