КЕЙЗ И МЕЧТАТЕЛЬ


Если бы в тот самый момент, когда умер Кейз, кто-нибудь направил
лазерный луч (очень плотный, самой высокой интенсивности) в эту точку с
Земли, и если бы вы смогли прокатиться на этом луче в течение лет этак
тысячи (вы, конечно же, не смогли бы этого сделать, и в любом случае,
никто не направлял, никто не знал), вы могли бы увидеть его гроб.
Он не был задуман как таковой. На случай, если с кораблями что-нибудь
происходит, у них есть спасательные шлюпки, а в шлюпках есть спасательные
жилеты, на случай если что-нибудь происходит с ними, и гроб некогда служил
именно этой цели; но ныне и многие века он был гробом Кейза.
О висел в бессветии, его пронзительные сигналы широкого диапазона о
помощи замолчали навсегда. Он медленно двигался, давным-давно подтолкнутый
исчезнувшим светом, ибо ему так и не было приказа остановиться.
Кейз, которому исполнилось тысяча и несколько сотен и, наверно, пару
десятков и еще немного (но, в конце концов, разве покойники становятся
старше?), лежал в герметически закрытом цилиндре, одетый в рабочую одежду
(которая давным-давно - даже по меркам Кейза - превратилась практически в
ничто), состоявшую из ткани, едва достаточной для того, чтобы удержать его
нарукавную повязку: старший лейтенант, и скученный символ области его
службы - Xn. Если вы владеете искусством дешифровки, то поймете, что это
означает: ЭКС на многих уровнях: экстрасолнечный, экстрагалактический,
экстратемпоральный и так далее; плюс вероятностная матрица: экс-патриант,
экс-служащий, экс кто-то там еще... ибо оказываясь в Xn ни один человек не
строил насчет себя планов.
Нечто невидимое, неразличимое, всего однажды скользнуло рядом с
гробом Кейза (так как одного раза было достаточно) и после этого возникло
что-то такое, что находилось совершенно за пределами опыта Кейза,
приобретенного им за все время исследований, открытий и приключений его
сознательной жизни. Это была стробоскопическая вспышка, которая гораздо
быстрее, чем мог заметить глаз или отметить мозг, пульсируя становилась
все больше и больше до тех пор пока не достигла точки в десяти метрах от
кувыркавшегося гроба, где и остановилась, мерцая. При этом не было
никакого торможения, ибо не было и никакого движения в привычном смысле. С
каждой пульсацией корабль - ибо это действительно был космический корабль
- переставал существовать ЗДЕСЬ и появлялся ТАМ. Расстояние между ЗДЕСЬ и
ТАМ находилось под контролем и могло существенно изменяться; так и должно
было быть, так как приближение - если его можно назвать приближением, на
корабле, который сам по себе никогда не двигался) удваивало свой видимый
промежуток, за исключением последних трех пульсаций, во время которых
приближение равнялось метрам, одному метру, нескольким сантиметрами.
Короткая пауза, затем из бесшовного корпуса корабля выскользнул диск,
по размерам не превышающий блюдце, завис на мгновение около медленно
кувыркавшегося гроба, затем сдвинулся назад и завертелся в ритме его
вращения. Он переместился к одному из концов гроба и выпустил струйку
огня, потом еще одну. Кувыркание замедлилось, а с третьей струйкой
прекратилось.
Еще одна пауза, во время которой излучения с корабля прозондировали,
омыли, обыскали, ощупали, проверили и перепроверили. Затем на цельном
корпусе появились две линии, затем еще две перпендикулярно первым, образуя
прямоугольник. Казалось, внутри прямоугольника корпус растворился.
Крошечное блюдце сдвинулось и разместилось за гробом, выпустило аккуратную
струю пламени и гроб въехал в дверь точно в точке пересечения воображаемых
диагоналей прямоугольника.
Внутри из палубы взметнулись вверх четыре колоны бледно-оранжевого
света, поддерживающие и направляющие гроб до тех пор, пока он полностью не
оказался внутри, после чего прямоугольное отверстие затуманилось потемнело
и снова превратилось в непроницаемый бесшовный корпус. С кратким резким
шипением появилось атмосферное давление, сравнивая окружавшую гроб среду с
тем что находилось внутри него. Затем оранжевые лучи повернули гроб и
двинули его к пятнышку на передней переборке, которое открылось и стало
входом в коридор, высокий и овальный в сечении, освещенный непонято откуда
исходившим, не дававшим теней слабым голубовато-белым светом. И сова
проход за гробом закрылся и последний двинулся плавно и тихо вдоль по
коридору, мимо ряда закрытых овальных дверей и затворенных проходов к
открытой двери в дальнем конце. Здесь лучи проверили гроб, повернули его и
подтолкнули в комнату. Он остановился в свободном от оборудования
пространстве. Слева, явно, находилась какая-то очень сложная панель
управления, хотя на ней не было никаких выключателей, а только стрелки
маленьких дисков, плавающих сантиметрах в двадцати над панелью, и
светящиеся в активном состоянии и каждый каким-то собственным оттенком и с
интенсивностью, соответствующей степени функционирования. Справа
находилось огромное скопление индикаторов. Кейз (если бы он, конечно, был
жив) ни за что не смог бы в них разобраться.
На дорожке, которая теперь окружала гроб, появился голубой человек в
капюшоне и перчатках, его тело сверкало, хотя и не слишком ярко, его
нельзя было назвать прозрачным, но он не был и сплошным, и, казалось, он
находился не совсем в фокусе зрения. Он ни разу ни к чему не прикоснулся
своими маленькими руками и двигался не шагая, - казалось, скользил или
плыл от одной точки к другой.
Некоторое время он стоял, заложив назад руки и склонив одетую в
капюшон голову, рассматривая гроб, затем повернулся к панели управления.
Он быстро включил полдесятка систем, проведя рукой между корпусом и
плавающими дисками, которые после этого загорались. В передней части
комнаты открылись ворота и из них появились две металлические руки,
державшие полукруг светящейся шины, они двинулись вдоль гроба потом вниз и
назад. Поле искривленной шины сделало верхнюю половину гроба прозрачной.
Руки исчезли, ворота закрылись. Голубой человек быстро, ни к чему не
прикасаясь поводил руками над корпусом панели и светящиеся разными цветами
плавающие диски снова потемнели.
Голубой человек сложил руки за спиной и долго стоял, рассматривая
тело внутри гроба - (слишком длинные - по сравнению с его собственными)
руки и ноги, слегка выступающие кости над глазами трупа, тяжелые грудные
мышцы и плоский живот. Спустя некоторое время он скользнул к другому концу
гроба и изучил новый вид, полые иголки по-прежнему воткнуты в предплечья,
на голове - бронзового цвета небольшой шлем, из-под которого торчат густые
волосы, и самое удивительное - это явление голубой человек разглядывал
особенно долго - борода Кейза, некогда заставлявшая его стыдиться и
чувствовать себя неловко, а позже ставшая флагом его вызывающего
поведения. В последние дни своей жизни он позволил отрасти ей гораздо
длиннее пределов, установленных Xn.
Голубой человек вернулся к панели управления и набрал сложную
последовательность. И снова дверь в передней части комнаты открылась, в
нее въехал какой-то новый аппарат и приблизился к гробу. Он был похож а
кусочек настоящего планетария, сложный прожектор с линзами на шарнирах,
корпусами маленьких и очень разных генераторов поля, установочной рамкой и
несколькими парами сложенных, оснащенных инструментами рук. Складные ноги
поднялись над гробом и разместили прожектор над ним. Голубой человек
быстро и уверенно взмахнул руками и прожектор ожил, засветившись
нитеподобными лучами, некоторые были видимыми и яркими: голубыми, золотыми
и алыми; некоторые были невидимы, но слабо свистели в редкой атмосфере,
созданной в комнате, чтобы соответствовать той, что была внутри роба. Эти
лучи были зондами и стимуляторами, они давили и тянули, приводили в
движение и анализировали, брали образцы и проверяли.
Не останавливаясь, они подводили итоги и предпринимали дальнейшие
действия. Механические руки ощупали и размягчили печати. Газы смешивались
и впрыскивались, пока атмосфера в комнате не стала по качеству, типу и
давлению приемлемыми (процесс, который никаким образом не повлиял на
голубого человека), затем печати были сорваны и гроб открылся. В то время
как тело оставалось на прежнем месте, открытый гроб скользнул вниз и
сквозь палубу. Казалось, труп Кейза парит в воздухе, чего на самом деле не
было, ибо хотя сила тяжести и отсутствовала, от сдвига его удерживали
лучи, в то время как присевшая машина отсоединяла трубки от иголок,
воткнутых в руки Кейза, заменяя их содержимое чем-то новым. Тот же процесс
был проделан и с маленьким бронзовым шлемом, все его проводки были
проанализированы, продублированы, оригиналы были отсоединены и отброшены.
Диатермическое поле настроило температуру тела и одновременно все иголки с
трубочками воткнулись в пах, в живот, в шею. Теплая жидкость потекла по
ним, а в это время лучи мягко манипулировали связками, мышцами, грудью.
...И вдруг Кейз сел, (но вы не можете сесть паря в воздухе)
поддерживаемый неосязаемыми силовыми колоннами и опутанный оканчивающимися
иголками трубочками, электродами и зондами. Несмотря на это, его движение
было таким неожиданным и таким сильным, что даже быстрые рефлексы голубого
человека и встроенные надежные элементы систем, не удержали его от резкого
сердитого взмаха и вымученного крика "Джен!". Но он успел сделать только
это и тут же сильный транквилизатор проник в его мозг, и он заснул,
расслабившись.
Трубочки аккуратно вернули его на прежнее место.
Сломанная полая иголка была вытащена, и заменена другой.
И спящий человек - это не мертвый человек. ПУСТЬ ПОСПИТ, сказал
главный компьютер, и голубой человек растаял, свет померк, и Кейз остался
спать.
"Джен!"
Вымученный и хриплый, да, но это не было похоже на тот слог, который
рвал его горло и полмозга, смешавшись с продолжавшимся разрушением его
химических двигателей, вызванным потерей ускорения, усиленный болью,
растерянностью, ужасом, любовью и усталостью (он не знал о любви до этого)
во время того ужасного взлета, последнего перед тем, как он умер. Были
спасательные жилеты, гробы, стоявшие рядом на откосе, куда он и Джен
притащили их, и в которые они забрались перед самым нападением - кого? -
здесь был провал в памяти - и...
И его устройство взлетело, а ее нет.
Никто никогда не был так беспомощен и в такой ярости. Программа,
заложенная в спасательные жилеты, была такой простой; он сам установил
последовательность команд, предпринял не подлежащие изменению меры
предосторожности и заблокировал их, связав свой пульт управления с ее,
чтобы избежать любых возможных накладок. И...
И его устройство стартовало, а ее нет, нет, нет.
Джен!
Кейз спал в сумраке, внешне свободно паря, а фактически окруженный
клеткой, образованной мягкими, непрерывными лучами. После достаточного
числа часов (главный компьютер в точности знал значение "достаточно"),
непонятно откуда льющийся свет усилился, а вместе с ним появилась фигура
голубого человека, которая стала почти плотной. Приблизившись к панели,
незнакомец активизировал некоторые контрольные устройства на
противоположном блоке и внимательно посмотрел на них. Явно
удовлетворенный, он повернулся назад, аккуратно наладил некоторые приборы,
и затем провел рукой за главным диском-переключателем.
Мгновенно послышался глубокий гул, интенсивность которого нарастала
до тех пор, пока голубая рука не остановила ее, затем стала меняться его
высота, снова вниз, затем снова вверх и ровно. Он начал пульсировать:
одиннадцать, четырнадцать, шестнадцать циклов... восемнадцать... и на этом
остановился. Затем последовала серия гармонических тонов, высоких
обертонов, многократно повторяющихся звуков, тонов, разделенных долями
секунды, пульсирующих с определенной частотой, все это производило
впечатление целого оркестра, вся структура звука постоянно
самонастраивалась в соответствии с самой собой и с показаниями, идущими от
бронзового шлема Кейза, до тех пор, пока все это живое благозвучие не было
подогнано в точности к нему, к излучению его мозга, воротам его разума,
тончайших височных клеток, нейронам и синапсам его мозга.
Кейз уже не спал.
Это было нечто гораздо более глубокое, чем сон.
Что-то принялось давить на оболочку его мозга, мягко, настойчиво,
пока стена не растворилась и оно не вошло. Оно отыскало еще незанятые
клетки памяти, с уважением относясь к накопленному и личному, ничего не
ища, а только прося места для размещения новых знаний. Когда таковое было
найдено, это что-то удалилось, оставляя (запомните, это всего лишь
фигуральное выражение) черту в каждой ячейке.
И вот по этим черточкам быстро потекли новые знания и новая
способность восприятия и формирования идей. Язык. Идеологическая,
аналогическая, мифологическая основа языка. Кейз получил все, что, как
можно было бы ожидать, должен был знать и уметь коллега и современник
голубого человека, кроме знаний о себе и своем нынешнем положении. Это он
узнает сам, в свое время: последний жест уважения.
Гипнотический звук ослабел. Свет слегка изменился. Голубой человек
заложил руки за спину и ждал.
Кейз проснулся.

Нет конца чудесам Вселенной, и для того чтобы их найти не нужен
никакой полет воображения через время и пространство. Человек двадцатого
века мог, если ему этого очень хотелось, провести пол жизни узнавая все,
что можно узнать о квадратном метре верхнего слоя почвы в двадцать
сантиметров глубиной. Он найдет животных и насекомых с удивительными
способностями, которые могут говорить на языке запахов также хорошо, как и
на языке звуков; целые поколения, живущие в состоянии агрессии и защиты;
грибы, которые могут сплести петлю достаточно быстро и крепко, чтобы
поймать саламандру, достаточно гениальных, чтобы затем окутать и
переварить ее. На микрофизическом уровне существуют бесконечно тонкие
явления растворения и взвешенного состояния, замораживания и оттаивания,
пока живые существа инкапсулируются и образуют оболочку и перерождаются...
нет предела чудесам.
Рассмотрим теперь клеща крупного рогатого скота. Выводясь в земле, он
сбрасывает оболочку и снова растет и спаривается. Наконец, самка, заключив
в себя сперму, ползет. Не имея глаз, она, тем не менее ползет вверх до тех
пор, пока не найдет конечность, на которой будет висеть до тех пор, пока
ее рефлексы не загорятся от единственной особой искорки: запаха масляной
кислоты, которая присутствует в поте теплокровных млекопитающих. При этом
она подпрыгивает, и, если промахнется, будет ползти снова, пока не найдет
другую конечность, и не повиснет на ней в ожидании - известен случай,
когда она провисела так ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ - и все равно будет реагировать
мгновенно и полноценно в присутствии одной единственной вещи, которую она
по своей природе может взять и в которой нуждается. День она будет
кормиться, после чего выпустит хранимую сперму на яйца, которые несет в
себе. Затем она падает и умирает, а оплодотворенные яйца готовы повторить
цикл.
Таким образом, ее жизнь состоит из мгновений и эпизодов (как и наша)
и, если бы вы могли с ней поговорить, она смогла бы вспомнить следующие
эпизоды: повторное сбрасывание оболочки, спаривание, путь наверх, прыжок,
ожидание, в засуху, мороз, ливень, грозу - ну, это был другой момент,
другое мгновение, потому что во время этого периода ее можно назвать
живой, только неправильно употребив это слово; это было другое мгновение,
менее запоминающееся, чем первое погружение в теплую кровь.
Первое пробуждение Кейза, таким образом, было всего лишь мгновением
после того ужасного старта (ибо он мог, но не хотел вспоминать длительное
отчаяние, во время которого предоставил себя во власть поддерживающих
жизнь систем спасательного жилета. Он мог отказаться от них из-за горя и
ярости, не будь его собственная программа безжалостной и неизменной, он
сам заложил ее в жилеты, бесчувственную, автоматическую, нестираемую.
Но она не сработала, не сработала.
1 2 3 4 5 6