Деннис со своим катком прокладывал
дорожки, а Том и Чаб сменяли друг друга в кабине бульдозера, который
использовали теперь в две смены, чтобы компенсировать отсутствие Семерки.
В промежутках прораб и заместитель возились с вешками и картой. Пиблз
проводил техосмотр, а в свободное время собирал свою мастерскую, чинил
системы охлаждения, перезаряжал батареи. Операторы сами заправляли свои
машины и это не отнимало много времени. Камни и мергель из огромной выемки
в центре площадки перевозили на край болота, которое лежало на дальнем
конце проектируемого аэродрома. Потом самосвалы, чьи огромные колеса
поднимали клубы пыли, ссыпали свой груз и разравнивали его, а потом по
вновь образованной суше проходил фыркающий двухцилиндровый бульдозер.
Когда на пути проходчиков встал завал, они взорвали его аккуратно
расставленными шестидесяти-процентными зарядами динамита, образовавшуюся
яму заполнили камнями из руин, насыпали мергелем и пустили каток.
Кончив обустраивать мастерскую, Пиблз поднялся вверх по холму
посмотреть на Семерку. Обнаружив машину, он некоторое время стоял, потирая
затылок, потом покачал головой, спустился вниз и нашел Тома.
- Я тут видел Семерку, - сказал он, когда воющий двухцилиндровик
остановился и с него спрыгнул Том.
- И что ты нашел?
Пиблз развел руками.
- Вот такой список, - он опять покачал головой. - Том, что там
произошло на самом деле?
- Сошел с ума предохранительный клапан, и она пошла гулять, - быстро
и твердо сказал Том.
- Да, но... - Какое-то время он глядел Тому в глаза, потом вздохнул.
- Ну, ладно, Том. Все равно я не могу чинить ее там. Мне нужен этот
бульдозер, чтобы стащить ее вниз. И мне нужна помощь - там начисто
заклинило ручной тормоз, и правая гусеница слетела с направляющих.
- Ох-х. Вот почему она не могла добраться до мальчика на стартере. У
нее гусеницы не крутились, да?
- Чудо, что она прошла, сколько прошла. Гусеница выглядит так, как
будто ее кто-то жевал. Машина шла на передних направляющих. И это еще не
все. Капот треснул, как и говорил Харрис, и Бог знает, что я найду внутри.
- А зачем беспокоиться?
- Что?
- Мы можем обойтись и без этого бульдозера, - сказал Том. - Оставь
ее, где стоит. У тебя и без этого полно работы.
- Но почему?
- Но ведь не обязательно устраивать всю эту возню.
Пиблз потер пальцем кончик носа и сказал.
- У меня есть запасной капот, есть направляющие, есть даже лишний
стартер. И у меня есть материалы, я могу сделать те части, которых не
хватает, - он показал на кучи земли, оставленные самосвалами. - Вы держите
на приколе второй каток, потому что используете эту машину как бульдозер.
И не говори мне, что вам не нужен второй. Если все пойдет, как идет, тебе
придется остановить один или два самосвала.
- Я подумал о том же, как только закрыл рот, - выдавил Том. -
Поехали.
Они сели и поехали к зарослям на берегу, чтобы забрать кабель и
несколько инструментов.
Дейзи Этта все еще стояла на краю плато, ее прожекторы были наведены
на то место, где мягкий дерн еще хранил отпечаток тела юноши и следы
носильщиков. Вид у нее был весьма плачевный - оливковый корпус здесь и там
пестрел царапинами, в некоторых местах металл уже был затянут красно-бурой
ржавчиной. И хотя земля была ровной, машина не могла стоять прямо. Ее
правая гусеница слетела с направляющих, а потому Семерка скособочилась,
как человек со сломанным бедром. И то, что заменяло ей сознание, усиленно
работало над главным парадоксом бульдозера, который обязан осознать каждый
оператор, осваивающий эту машину.
Этот парадокс - самая тяжело усваиваемая вещь в профессии. Бульдозер,
ползущая мощь, толстокожий шумный бегемот, воплощение знаменитой
неудержимой силы. Ошарашенный этим зрелищем новичок, в голове которого
крутятся позаимствованные у телевидения картинки непобедимых армейских
танков, начинает работу с ощущением безграничной власти и пытается смести
все преграды на своем пути, не зная о хрупкости стального радиатора,
ломкости марганцовистого лезвия, плавкости перегретого баббита и, главное,
о той легкости, с которой гусеницы вязнут в грязи. Вылезая, чтобы
взглянуть на машину, которая за двадцать секунд превратилась в груду
металлолома, или обнаружив, что не видит собственных гусениц, оператор
испытывает то удивленное чувство вины, которое захлестывает каждого
человека, совершившего крупную ошибку.
Итак, она стояла там, Дейзи Этта, сломанная и бесполезная. Ее
построили эти мягкие упрямые двуногие, если они похожи на другие расы,
строившие машины, они смогут позаботиться о ней. Способность изменить
напряжение пружины, двигать контрольный штырь, или сводить до нуля трение
подшипника или гайки не поможет заделать трещину в головке цилиндра или
привести в чувство перегревшийся стартер. Этот урок следовало выучить. И
он был выучен. Дейзи Этта отремонтируют и в следующий раз - да, в
следующий раз она хотя бы будет знать свои собственные слабости.
Том подогнал свою машину и поставил ее рядом с Семеркой, едва не
коснувшись лезвием корпуса Дейзи Этта. Они слезли, и Пиблз склонился над
расплющенной правой гусеницей.
- Осторожней, - предостерег Том.
- Почему?
- Ну так, просто. - Он обошел машину, с профессиональным вниманием
осматривая корпус и приставки. Вдруг быстро шагнул вперед и ухватил кран
слива горючего. Тот был закрыт. Том повернул ручку - из крана потекла
золотистая жидкость. Он завернул его, залез наверх и открыл крышку на баке
с топливом. Взял мерный прут, вытер его о брюки, опустил и вытащил.
Бак был на три четверти полон.
- Что случилось? - спросил Пиблз, с любопытством глядя на
вытянувшееся лицо Тома.
- Пиби, я открыл кран, чтобы спустить горючее. Я оставил его -
жидкость текла на землю. Она завернула кран.
- Нет, Том, эта история слишком тебя достала. Ты только подумал, что
сделал это. Мне случалось видеть, как сам собой закрывается разношенный
главный клапан - когда при работающем моторе топливная помпа засасывает
его обратно. Но чтобы кран - не может быть.
- Главный клапан? - Том поднял сидение и посмотрел. Одного взгляда
было достаточно, чтобы понять, что он открыт. - Она его тоже открыла.
- Ладно, о'кей, не смотри на меня так. - Пиблз был близок к ярости
как никогда в жизни. - Ну и что с того?
Том не ответил. Он был не из тех людей, кто, столкнувшись с чем-либо
выше своего понимания, начинает сомневаться в собственной вменяемости. Он
был твердо убежден, что то, что он видел и чувствовал и было тем, что
произошло на самом деле. В нем не было того постоянного страха перед
безумием, который мог бы испытать на его месте человек с более тонкой
нервной организацией. Он не сомневался ни в себе, ни в том, что видел, а
потому мог всецело сосредоточиться на поисках ответа на вопрос "почему"?
Он инстинктивно понял, что поделиться своим невероятным опытом с
кем-нибудь еще, значило поставить дополнительную преграду у себя на
дороге. Потому он молчал как устрица и продолжал методично и внимательно
осматривать машину.
Сорвавшаяся гусеница так плотно намоталась сама на себя, что не
вставало вопроса о том, следует ли чинить ее на месте. Ее насадят обратно
внизу, в мастерской. Операция эта требует огромной осторожности - немного
силы, приложенной не в ту сторону, и придется менять весь трак. Вдобавок
ко всему, лезвие Семерки уткнулось в землю, его нужно было поднять, чтобы
сдвинуть машину, а гидравлический подъемник не мог работать при
выключенном моторе.
Пиблз отмотал двадцать футов полудюймового кабеля с кормы второго
бульдозера, проковырял дырочку в земле под лезвием и пропустил в нее
кабель, потом перелез через лезвие и привязал кабель к большому крюку,
торчащему из днища. Другой конец кабеля он швырнул на землю перед машиной.
Том забрался в кабину второго бульдозера, готовый к буксировке. Пиблз
прикрепил конец кабеля к машине Тома, взлетел в кабину Семерки. Он перевел
машину на нейтраль, отсоединил рычаг управления, перевел лезвие в
"плавающее" положение и поднял руку.
Том перегнулся через поручни и, глядя назад, медленно тронулся,
выбирая слабину кабеля. Кабель выпрямился, натянулся и поднял вверх лезвие
Семерки. Пиблз просигналил, что можно ослабить кабель и закрепил лезвие.
- Неплохая штука - эта гидравлическая система! - крикнул Пиблз, когда
Том снизил обороты. - Теперь двигайся и поверни направо так круто, как
только сможешь повернуть, не зацепив гусеницу. Посмотрим, сможем ли мы
довести ее домой на собственных траках.
Том подался назад, потом резко повернулся направо, натянув кабель
почти под прямым углом ко второй машине. Пиблз взял в зажим правый трак и
освободил оба ведущих рычага. Теперь левая гусеница могла вращаться
свободно, а правая не могла совсем. Том ехал на первой скорости в четверть
мощности, так что его машина еле ползла. Семерка дрогнула и начала
поворачиваться на неподвижной правой гусенице, огромное давление машины
приходилось на переднюю часть трека. Пиблз движением ноги снял Семерку с
правого тормоза, снова поставил, снова снял - серией резких точных
движений. Трак сдвигался на несколько дюймов и останавливался, давление
смещалось, гусеница ходила вперед-назад-вбок. Еще один толчок, щелчок - и
гусеница встала на место - на пять своих направляющих и два ведущих.
Пиблз спустился и буквально влез головой в трак, вертелся туда-сюда,
пытаясь определить, где поломаны фаланги, где сбиты шипы. Том подошел и
вытащил его, ухватив за пояс.
- С этим ты и в мастерской разберешься, - сказал он, улыбкой маскируя
нервозность. - Ты думаешь, она поедет?
- Еще как. Впервые в жизни вижу, чтобы такой покалеченный трак так
легко пришел в себя. Черт побери, это выглядело так, как будто она
помогала нам!
- Иногда так оно и есть, - сдержанно ответил Том. - Ты лучше
переберись на буксир, Пиби, а я останусь с этой штукой.
- Как скажешь.
Со всей возможной осторожностью они поехали вниз по склону. Том
слегка придерживал тормоза, а второй бульдозер старался все время идти по
прямой. И они привезли Дейзи Этта вниз к мастерской Пиблза, а там сняли с
нее треснувшую головку цилиндра, стартер, вынули выгоревшие от перегрева
детали, и оставили ее совершенно беспомощной.
А потом снова собрали.
- А я говорю, что это было чистой воды хладнокровное убийство, -
горячо сказал Деннис. - И мы выполняем приказы такого парня! Мы же должны
что-то предпринять? - Они стояли около охладителя. Деннис подогнал туда
машину, чтобы перехватить Чаба.
Сигара Чаба Хортона ходила вверх-вниз, как заевший семафор.
- Кончай с этим. Приемная комиссия прибудет сюда через каких-то две
недели. Мы сможем подать им рапорт. Вдобавок, я не знаю, что именно там
произошло, и ты не знаешь тоже. А сейчас нам нужно строить этот чертов
аэродром.
- Ты не знаешь, что там случилось, наверху? Чаб, ты разумный парень.
Достаточно разумный, чтобы управиться с этой работой лучше Тома Джегера,
даже если бы он не сошел с ума. И ты достаточно умен, чтобы не поверить
всему этому трепу о бульдозере, сбежавшем из под обезьяны-смазчика.
Послушай... - он наклонился вперед и постучал ладонью по груди Чаба. - Он
говорил, что полетел предохранительный клапан. Я видел этот клапан своими
глазами и слышал, как старина Пиблз говорил, что он в полном порядке.
Контрольный штырь дросселя вышел из пазов - да. Но ты же знаешь, что
случается с машиной, когда ломается дроссель. Она крутится вхолостую или
останавливается совсем. Во всяком случае, она не бегает сама по себе.
- Возможно это так, но...
- Но что? Ничего! Парень, совершивший убийство, явно не в своем уме.
Тот, кто сделал это однажды может сделать это снова и я не хочу, что бы
следующий несчастный случай произошел со мной!
И тут крепкую, но не очень светлую голову Чаба посетили две мысли.
Первая: что Деннис, которого Чаб не любил, но не мог стряхнуть, явно хочет
втравить его в какое-то неприятное дело. И вторая: что несмотря на свои
ловкие речи, Деннис смертельно перепуган.
- Что ты хочешь сделать - позвать шерифа?
Деннис рассмеялся, оценив шутку. Но с колеи не сошел.
- Я скажу, что мы можем сделать. Раз ты тоже здесь, он - не
единственный, кто знает работу. Если мы перестанем выполнять его приказы и
начнем выполнять твои, он ничего не сможет сделать. А ты справишься.
- Брось это дело, Деннис, - с внезапной яростью вспыхнул Чаб. - Что
думаешь ты делаешь? Вручаешь мне ключи от королевства? На кой черт тебе,
чтобы я здесь командовал? - он встал. - Ну сделаем мы, как ты говоришь.
Что, строительство от этого быстрее пойдет? Или денег у меня в кармане
прибавится? Чего я по-твоему хочу - славы? Я однажды отказался от
возможности стать членом совета. Что ты думаешь, я пальцем пошевелю, чтобы
заставить банду олухов выполнять мои приказы - особенно, если они и так
это делают?
- Да, Чаб, конечно, но я не поднимаю волну просто ради удовольствия.
Я вовсе не это имел в виду. Но пока мы не сделаем что-нибудь с этим
парнем, мы все в опасности. Ты можешь впустить эту мысль в свою башку?
- Слушай, болтун. Если человек хорошо работает, у него нет времени
попадать в истории. Это я о Томе говорю - но и тебе неплохо бы запомнить.
Залезай на свою тарахтелку и катись в мергельную яму. - Захваченный
врасплох, Деннис повернулся к своей машине.
- Какая жалость, что ты не можешь переносить землю ртом, - сказал,
уходя, Чаб. - Тогда тебя можно было бы оставить здесь заканчивать работу в
одиночку.
Чаб медленно шел по направлению к зарослям, подкидывая камешки
железной линейкой и тихо ругаясь про себя. Он был по сути своей человеком
простым, а потому верил, что в мире все просто. Он предпочитал делать то
дело, которое знал, и не терпел сложностей и неожиданностей. Он много лет
проработал на строительстве оператором и начальником партии
геологоразведки и был известен одним редким качеством - при любых
обстоятельствах держался в стороне от клик, группировок и прочей
"внутренней политики", составлявшей смысл жизни большинства людей на
строительстве. Его тревожили и раздражали те закулисные игры, с которыми
приходилось сталкиваться, практически на любой должности. Если интрига
была элементарной, Чаб находил ее омерзительной, а нечто более сложное
начисто выбивало его из колеи. Он был достаточно глуп, чтобы его
врожденная порядочность лезла изо всех щелей его поведения. Он понимал,
что полная честность по отношению к начальству и подчиненным достаточно
болезненна для всех заинтересованных сторон, но не мог, да и не хотел
вести себя иначе. Если у Чаба портился зуб, он не вырывал. Если ему не по
делу учинял разнос суперинтендант, то получал полную и четкую
характеристику проблемы, а если ему это не нравилось, что ж, Чаб мог найти
другую работу. И если перетягивание каната между группировками становлюсь
ему поперек города, он прямо так и говорил - и требовал расчет. Или
спускал пары и оставался. Его несколько эгоистическая, но детская реакция
на вещи, мешающие ему работать заслужила ему уважение со стороны
большинства его начальников. И сейчас - как всегда - он точно знал, что
делать. Только - ну как ты будешь выяснять у человека, убил он или нет?
Он быстро нашел прораба - тот подкручивал болты на новом траке
Семерки огромным гаечным ключом.
- Привет, Чаб. Как хорошо, что ты завернул сюда. Давай намотаем кусок
трубки на конец этой штуки и поставим все на место.
Чаб принес трубку, они намотали ее на конец четырехфутового гаечного
ключа и принялись давить так, что пот с них лился градом. Время от времени
Том заглядывал в клиренс бульдозера и что-то там проверял, он сказал, что
все в порядке, они выпрямились и какое-то время стояли там, на солнцепеке,
восстанавливая дыхание.
- Том, - выдохнул Чаб, - ты убил этого пуэрториканца?
Том повернулся так, как будто к его шее прижали зажженную сигарету.
- Видишь ли, - пояснил Чаб, - если ты убил, тебе нельзя руководить
работами.
- Это плохая тема для шуток, - отрезал Том.
- Я не шучу. Так это твоя работа?
- Нет! - Том опустился на бочонок, вытирая лицо платком. - Кто вбил
тебе это в голову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10