Но что тут, собственно, дискуссионного? Разве не ясно, что Слуцкий здесь маневрирует и старается прикрыть фальшивым упрёком против Ленина и большевиков действительные прорехи в позиции левых в Германии? Разве не ясно, что большевики не могли поддерживать левых в Германии, то и дело колебавшихся между большевизмом и меньшевизмом, без серьёзных оговорок, без серьёзной критики их ошибок, не изменяя рабочему классу и его революции? Мошеннические маневры нужно заклеймить, а не превращать в предмет дискуссии.
Да, большевики поддерживали левых социал-демократов в Германии лишь с известными серьёзными оговорками, критикуя их полуменьшевистские ошибки. Но за это надо их приветствовать, а не упрекать. Есть люди, которые сомневаются в этом? Обратимся к наиболее известным фактам из истории. а) В 1903 году выявились серьёзные разногласия между большевиками и меньшевиками в России по вопросу о членстве в партии. Своей формулировкой о членстве в партии большевики хотели создать организационную узду против наплыва непролетарских элементов в партию. Опасность такого наплыва была тогда более чем реальна, ввиду буржуазно-демократического характера русской революции. Русские меньшевики отстаивали противоположную позицию, открывающую широко двери партии непролетарским элементам. Ввиду важности вопросов русской революции для мирового революционного движения западноевропейские социал-демократы решили вмешаться в дело. Вмешались и левые социал-демократы в Германии, Парвус и Роза Люксембург, тогдашние лидеры левых. И что же? Оба они высказались за меньшевиков, против большевиков. При этом было брошено обвинение по адресу большевиков в ультрацентрализме и бланкистских тенденциях. Впоследствии эти пошлые и мещанские эпитеты были подхвачены меньшевиками и разнесены по всему миру.
б) В 1905 году развернулись разногласия между большевиками и меньшевиками в России о характере русской революции. Большевики отстаивали идею союза рабочего класса с крестьянством при гегемонии пролетариата. Большевики утверждали, что дело надо вести к революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства с тем, чтобы от революции буржуазно-демократической перейти немедленно к революции социалистической при обеспечении поддержки со стороны деревенской бедноты. Меньшевики в России отвергали идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции, политике союза рабочего класса с крестьянством они предпочли политику соглашения с либеральной буржуазией, а революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства объявили реакционной бланкистской схемой, противоречащей развитию буржуазной революции. Как отнеслись к этим спорам левые в германской социал-демократии, Парвус и Роза Люксембург? Они сочинили утопическую и полуменьшевистскую схему перманентной революции (уродливое изображение марксовой схемы революции), проникнутую насквозь меньшевистским отрицанием политики союза рабочего класса и крестьянства, и противопоставили её большевистской схеме революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. В дальнейшем эта полуменьшевистская схема перманентной революции была подхвачена Троцким (отчасти Мартовым) и превращена в орудие борьбы против ленинизма.
в) В период перед войной в партиях II Интернационала выступил на сцену, как один из актуальнейших вопросов, вопрос национально-колониальный, вопрос об угнетённых нациях и колониях, вопрос об освобождении угнетённых наций и колоний, вопрос о путях борьбы с империализмом, вопрос о путях свержения империализма. В интересах развёртывания пролетарской революции и окружения империализма большевики предложили политику поддержки освободительного движения угнетённых наций и колоний на базе самоопределения наций и развили схему единого фронта между пролетарской революцией передовых стран и революционно-освободительным движением народов колоний и угнетённых стран. Оппортунисты всех стран, социал-шовинисты и социал-империалисты всех стран не замедлили ополчиться в связи с этим против большевиков. Большевиков травили, как бешеных собак. Какую позицию заняли тогда левые социал-демократы на Западе? Они развили полуменьшевистскую теорию империализма, отвергли принцип самоопределения наций в его марксистском понимании (вплоть до отделения и образования самостоятельных государств), отвели тезис о серьёзном революционном значении освободительного движения колоний и угнетённых стран, отвели тезис о возможности единого фронта между пролетарской революцией и национально-освободительным движением и противопоставили всю эту полуменьшевистскую кашу, являющуюся сплошной недооценкой национально-колониального вопроса, —марксистской схеме большевиков. Известно, что эту полуменьшевистскую кашу подхватил потом Троцкий и использовал её, как орудие борьбы против ленинизма.
Таковы всем известные ошибки левых социал-демократов в Германии.
Я уже не говорю о других ошибках германских левых, раскритикованных в соответствующих статьях Ленина.
Не говорю также об ошибках, допущенных ими при оценке политики большевиков в период Октябрьского переворота.
О чем говорят эти ошибки германских левых, взятые из истории довоенного периода, как не о том, что левые социал-демократы, несмотря на свою левизну, не освободились еще от меньшевистского багажа?
Конечно, у левых в Германии были не только серьёзные ошибки. Они имеют за собой также большие и серьёзные революционные дела. Я имею в виду целый ряд их заслуг и революционных выступлений по вопросам внутренней политики и, в частности, избирательной борьбы, по вопросам парламентской и внепарламентской борьбы, об общей забастовке, о войне, о революции 1905 года в России и т. д. Именно поэтому и считались с ними большевики, как с левыми, и поддерживали их, толкали их вперед. Но это не уничтожает и не может уничтожить того факта, что левые социал-демократы в Германии вместе с тем имели за собой целый ряд серьёзнейших политических и теоретических ошибок, что они не освободились еще от меньшевистского груза и нуждались ввиду этого в серьёзнейшей критике со стороны большевиков.
Судите теперь сами, могли ли Ленин и большевики поддерживать левых социал-демократов на Западе без серьёзных оговоров, без серьёзной критики их ошибок, не изменяя интересам рабочего класса, не изменяя интересам революции, не изменяя коммунизму?
Не ясно ли, что Слуцкий, упрекая Ленина и большевиков в том, по поводу чего он должен был бы их приветствовать, если бы он был большевиком,— разоблачает себя до конца, как полуменьшевика, как замаскированного троцкиста?
Слуцкий делает предположение, что Ленин и большевики в своей оценке левых на Западе исходили из своих фракционных соображений, что, стало быть, русские большевики приносили в жертву интересам своей фракции великое дело международной революции. Едва ли нужно доказывать, что не может быть ничего пошлее и гнуснее такого предположения. Не может быть ничего пошлее, так как даже оголтелые пошляки из меньшевиков начинают понимать, что русская революция не есть частное дело русских, что она, наоборот, является делом рабочего класса всего мира, делом мировой пролетарской революции. Не может быть ничего гнуснее, так как даже профессиональные клеветники из II Интернационала начинают понимать, что последовательный и до конца революционный интернационализм большевиков является образцом пролетарского интернационализма для рабочих всех стран.
Да, русские большевики выдвигали на первый план коренные вопросы русской революции, вроде вопросов о партии, об отношении марксистов к буржуазно-демократической революции, о союзе рабочего класса и крестьянства, о гегемонии пролетариата, о парламентской и внепарламентской борьбе, об общей забастовке, о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую, о диктатуре пролетариата, об империализме, о самоопределении наций, об освободительном движении угнетённых наций и колоний, о политике поддержки этого движения и т. п. Они выдвигали эти вопросы, как пробный камень, на котором они проверяли революционную выдержанность левых социал-демократов на Западе. Имели ли они на это право? Да, имели. Не только имели, но обязаны были поступать таким образом. Они обязаны были поступать таким образом, так как все эти вопросы были вместе с тем коренными вопросами мировой революции, задачам которой подчиняли большевики свою политику, свою тактику. Они обязаны были поступать таким образом, так как только на таких вопросах можно было проверять по-настоящему революционность тех или иных группировок II Интернационала. Спрашивается, в чём же тут “фракционность” русских большевиков и при чём здесь “фракционные” соображения?
Ленин еще в 1902 году писал в своей брошюре “Что делать?”, что “история поставила теперь перед нами ближайшую задачу, которая является наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было другой страны”, что “осуществление этой задачи, разрушение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата”. Со времени выхода в свет брошюры “Что делать?” прошло 30 лет. Никто не смеет отрицать, что события за этот период блестяще подтвердили слова Ленина. Но не следует ли из этого, что русская революция была (и остаётся) узловым пунктом мировой революции, что коренные вопросы русской революции являлись вместе с тем (и являются теперь) коренными вопросами мировой революции?
Не ясно ли, что только на таких коренных вопросах можно было проверить по-настоящему революционность левых социал-демократов на Западе?
Не ясно ли, что люди, рассматривающие эти вопросы, как вопросы “фракционные”,— разоблачают себя до конца, как пошляков и перерожденцев?
3) Слуцкий утверждает, что не найдено еще достаточного количества официальных документов, свидетельствующих о решительной и непримиримой борьбе Ленина (большевиков) против центризма. Этим бюрократическим тезисом оперирует он, как неотразимым аргументом в пользу того положения, что Ленив (большевики), стало быть, недооценивал опасности центризма во II Интернационале. Вы берётесь дискуссировать против этой галиматьи, против этого жульнического крючкотворства. Но что тут собственно дискуссионного? Разве не ясно и так, что разговорами о документах Слуцкий старается прикрыть убожество и фальшь своей так называемой установки?
Слуцкий считает существующие партийные документы недостаточными. Почему, на каком основании? Разве всем известных документов по линии II Интернационала, так же как и по линии внутрипартийной борьбы в российской социал-демократии, недостаточно для того, чтобы со всей ясностью демонстрировать революционную непримиримость Ленина и большевиков в их борьбе против оппортунистов и центристов? Знаком ли, вообще, Слуцкий с этими документами? Какие ему нужны ещё документы?
Допустим, что кроме уже известных документов будет найдена куча других документов в виде, скажем, резолюций большевиков, лишний раз трактующих о необходимости изничтожения центризма. Значит ли это, что наличия только лишь бумажных документов достаточно для того, чтобы демонстрировать действительную революционность и действительную непримиримость большевиков по отношению к центризму? Кто же, кроме безнадёжных бюрократов, может полагаться на одни лишь бумажные документы? Кто же, кроме архивных крыс, не понимает, что партии и лидеров надо проверять по их делам , прежде всего, а не только по их декларациям? История знает немало социалистов, которые с готовностью подписывали любые революционные резолюции, чтобы отписаться от назойливых критиков. Но это еще не значит, что они проводили в жизнь эти резолюции. История знает, далее, немало социалистов, которые с пеной у рта требовали от рабочих партий других стран самых что ни на есть революционных действий. Но это еще не значит, что они не пасовали в своей собственной партии или в своей собственной стране перед своими оппортунистами, перед своей буржуазией. Не потому ли учил нас Ленин проверять революционные партии, течения, лидеров не по их декларациям и резолюциям, а по их делам?
Не ясно ли, что если Слуцкий в самом деле хотел проверить непримиримость Ленина и большевиков в их отношении к центризму, он должен был сделать основой своей статьи не отдельные документы и два — три личных письма, а проверку большевиков по их делам , по их истории, по их действиям? Разве у нас, у российской социал-демократии, не было оппортунистов, центристов? Разве большевики не вели решительную и непримиримую борьбу со всеми этими течениями? Разве эти течения не были связаны и идейно и организационно с оппортунистами и центристами на Западе? Разве большевики не разгромили оппортунистов и центристов так, как не громила их ни одна левая группа в мире? Как можно говорить после всего этого, что Ленин и большевики недооценивали опасности центризма? Почему Слуцкий пренебрёг этими фактами, имеющими решающее значение для характеристики большевиков? Почему он не использовал наиболее надёжный метод проверки Ленина и большевиков по их делам, по их действиям? Почему он предпочёл менее надёжный метод копания в случайно подобранных бумагах?
Потому, что обращение к более надёжному методу проверки большевиков по их делам мигом опрокинуло бы вверх дном всю установку Слуцкого.
Потому, что проверка большевиков по их делам показала бы, что большевики являются единственной в мире революционной организацией, которая разгромила до конца оппортунистов и центристов и изгнала их вон из партии.
Потому, что обращение к действительным делам и действительной истории большевиков показало бы, что учителя Слуцкого — троцкисты были главной и основной группой, насаждавшей в России центризм в создавшей для этого специальную организацию, как очаг центризма, в виде Августовского блока.
Потому, что проверка большевиков по их делам окончательно разоблачила бы Слуцкого, как фальсификатора истории нашей партии, пытающегося прикрыть центризм троцкизма довоенного периода клеветническими обвинениями Ленина и большевиков в недооценке опасности центризма.
Вот как обстоит дело, товарищи редакторы, со Слуцким и его статьёй.
Вы видите, что редакция совершила ошибку, допустив дискуссию с фальсификатором истории нашей партии.
Что могло толкнуть редакцию на этот неправильный путь?
Я думаю, что на этот путь толкнул её гнилой либерализм, имеющий теперь среди одной части большевиков некоторое распространение. Некоторые большевики думают, что троцкизм есть фракция коммунизма, правда, ошибающаяся, делающая немало глупостей, иногда даже антисоветская, но всё же фракция коммунизма. Отсюда —некоторый либерализм в отношении троцкистов и троцкистски-мыслящих людей. Едва ли нужно доказывать, что такой взгляд на троцкизм является глубоко ошибочным и вредным. На самом деле троцкизм давно уже перестал быть фракцией коммунизма. На самом деле троцкизм есть передовой отряд контрреволюционной буржуазии, ведущей борьбу против коммунизма, против Советской власти, против строительства социализма в СССР.
Кто дал контрреволюционной буржуазии духовное, идеологическое оружие против большевизма в виде тезиса о невозможности построения социализма в нашей стране, в виде тезиса о неизбежности перерождения большевиков и т. п.? Это оружие дал ей троцкизм. Нельзя считать случайностью тот факт, что все антисоветские группировки в СССР в своих попытках обосновать неизбежность борьбы с Советской властью ссылались на известный тезис троцкизма о невозможности построения социализма в нашей стране, о неизбежности перерождения Советской власти, о вероятности возврата к капитализму.
Кто дал контрреволюционной буржуазии в СССР тактическое оружие в виде попыток открытых выступлений против Советской власти? Это оружие дали ей троцкисты, пытавшиеся устроить антисоветские демонстрации в Москве и Ленинграде 7 ноября 1927 года. Это факт, что антисоветские выступления троцкистов подняли дух у буржуазии и развязали вредительскую работу буржуазных специалистов.
Кто дал контрреволюционной буржуазии организационное оружие в виде попыток устройства подпольных антисоветских организаций? Это оружие дали ей троцкисты, организовавшие свою собственную антибольшевистскую нелегальную группу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Да, большевики поддерживали левых социал-демократов в Германии лишь с известными серьёзными оговорками, критикуя их полуменьшевистские ошибки. Но за это надо их приветствовать, а не упрекать. Есть люди, которые сомневаются в этом? Обратимся к наиболее известным фактам из истории. а) В 1903 году выявились серьёзные разногласия между большевиками и меньшевиками в России по вопросу о членстве в партии. Своей формулировкой о членстве в партии большевики хотели создать организационную узду против наплыва непролетарских элементов в партию. Опасность такого наплыва была тогда более чем реальна, ввиду буржуазно-демократического характера русской революции. Русские меньшевики отстаивали противоположную позицию, открывающую широко двери партии непролетарским элементам. Ввиду важности вопросов русской революции для мирового революционного движения западноевропейские социал-демократы решили вмешаться в дело. Вмешались и левые социал-демократы в Германии, Парвус и Роза Люксембург, тогдашние лидеры левых. И что же? Оба они высказались за меньшевиков, против большевиков. При этом было брошено обвинение по адресу большевиков в ультрацентрализме и бланкистских тенденциях. Впоследствии эти пошлые и мещанские эпитеты были подхвачены меньшевиками и разнесены по всему миру.
б) В 1905 году развернулись разногласия между большевиками и меньшевиками в России о характере русской революции. Большевики отстаивали идею союза рабочего класса с крестьянством при гегемонии пролетариата. Большевики утверждали, что дело надо вести к революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства с тем, чтобы от революции буржуазно-демократической перейти немедленно к революции социалистической при обеспечении поддержки со стороны деревенской бедноты. Меньшевики в России отвергали идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции, политике союза рабочего класса с крестьянством они предпочли политику соглашения с либеральной буржуазией, а революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства объявили реакционной бланкистской схемой, противоречащей развитию буржуазной революции. Как отнеслись к этим спорам левые в германской социал-демократии, Парвус и Роза Люксембург? Они сочинили утопическую и полуменьшевистскую схему перманентной революции (уродливое изображение марксовой схемы революции), проникнутую насквозь меньшевистским отрицанием политики союза рабочего класса и крестьянства, и противопоставили её большевистской схеме революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. В дальнейшем эта полуменьшевистская схема перманентной революции была подхвачена Троцким (отчасти Мартовым) и превращена в орудие борьбы против ленинизма.
в) В период перед войной в партиях II Интернационала выступил на сцену, как один из актуальнейших вопросов, вопрос национально-колониальный, вопрос об угнетённых нациях и колониях, вопрос об освобождении угнетённых наций и колоний, вопрос о путях борьбы с империализмом, вопрос о путях свержения империализма. В интересах развёртывания пролетарской революции и окружения империализма большевики предложили политику поддержки освободительного движения угнетённых наций и колоний на базе самоопределения наций и развили схему единого фронта между пролетарской революцией передовых стран и революционно-освободительным движением народов колоний и угнетённых стран. Оппортунисты всех стран, социал-шовинисты и социал-империалисты всех стран не замедлили ополчиться в связи с этим против большевиков. Большевиков травили, как бешеных собак. Какую позицию заняли тогда левые социал-демократы на Западе? Они развили полуменьшевистскую теорию империализма, отвергли принцип самоопределения наций в его марксистском понимании (вплоть до отделения и образования самостоятельных государств), отвели тезис о серьёзном революционном значении освободительного движения колоний и угнетённых стран, отвели тезис о возможности единого фронта между пролетарской революцией и национально-освободительным движением и противопоставили всю эту полуменьшевистскую кашу, являющуюся сплошной недооценкой национально-колониального вопроса, —марксистской схеме большевиков. Известно, что эту полуменьшевистскую кашу подхватил потом Троцкий и использовал её, как орудие борьбы против ленинизма.
Таковы всем известные ошибки левых социал-демократов в Германии.
Я уже не говорю о других ошибках германских левых, раскритикованных в соответствующих статьях Ленина.
Не говорю также об ошибках, допущенных ими при оценке политики большевиков в период Октябрьского переворота.
О чем говорят эти ошибки германских левых, взятые из истории довоенного периода, как не о том, что левые социал-демократы, несмотря на свою левизну, не освободились еще от меньшевистского багажа?
Конечно, у левых в Германии были не только серьёзные ошибки. Они имеют за собой также большие и серьёзные революционные дела. Я имею в виду целый ряд их заслуг и революционных выступлений по вопросам внутренней политики и, в частности, избирательной борьбы, по вопросам парламентской и внепарламентской борьбы, об общей забастовке, о войне, о революции 1905 года в России и т. д. Именно поэтому и считались с ними большевики, как с левыми, и поддерживали их, толкали их вперед. Но это не уничтожает и не может уничтожить того факта, что левые социал-демократы в Германии вместе с тем имели за собой целый ряд серьёзнейших политических и теоретических ошибок, что они не освободились еще от меньшевистского груза и нуждались ввиду этого в серьёзнейшей критике со стороны большевиков.
Судите теперь сами, могли ли Ленин и большевики поддерживать левых социал-демократов на Западе без серьёзных оговоров, без серьёзной критики их ошибок, не изменяя интересам рабочего класса, не изменяя интересам революции, не изменяя коммунизму?
Не ясно ли, что Слуцкий, упрекая Ленина и большевиков в том, по поводу чего он должен был бы их приветствовать, если бы он был большевиком,— разоблачает себя до конца, как полуменьшевика, как замаскированного троцкиста?
Слуцкий делает предположение, что Ленин и большевики в своей оценке левых на Западе исходили из своих фракционных соображений, что, стало быть, русские большевики приносили в жертву интересам своей фракции великое дело международной революции. Едва ли нужно доказывать, что не может быть ничего пошлее и гнуснее такого предположения. Не может быть ничего пошлее, так как даже оголтелые пошляки из меньшевиков начинают понимать, что русская революция не есть частное дело русских, что она, наоборот, является делом рабочего класса всего мира, делом мировой пролетарской революции. Не может быть ничего гнуснее, так как даже профессиональные клеветники из II Интернационала начинают понимать, что последовательный и до конца революционный интернационализм большевиков является образцом пролетарского интернационализма для рабочих всех стран.
Да, русские большевики выдвигали на первый план коренные вопросы русской революции, вроде вопросов о партии, об отношении марксистов к буржуазно-демократической революции, о союзе рабочего класса и крестьянства, о гегемонии пролетариата, о парламентской и внепарламентской борьбе, об общей забастовке, о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую, о диктатуре пролетариата, об империализме, о самоопределении наций, об освободительном движении угнетённых наций и колоний, о политике поддержки этого движения и т. п. Они выдвигали эти вопросы, как пробный камень, на котором они проверяли революционную выдержанность левых социал-демократов на Западе. Имели ли они на это право? Да, имели. Не только имели, но обязаны были поступать таким образом. Они обязаны были поступать таким образом, так как все эти вопросы были вместе с тем коренными вопросами мировой революции, задачам которой подчиняли большевики свою политику, свою тактику. Они обязаны были поступать таким образом, так как только на таких вопросах можно было проверять по-настоящему революционность тех или иных группировок II Интернационала. Спрашивается, в чём же тут “фракционность” русских большевиков и при чём здесь “фракционные” соображения?
Ленин еще в 1902 году писал в своей брошюре “Что делать?”, что “история поставила теперь перед нами ближайшую задачу, которая является наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было другой страны”, что “осуществление этой задачи, разрушение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата”. Со времени выхода в свет брошюры “Что делать?” прошло 30 лет. Никто не смеет отрицать, что события за этот период блестяще подтвердили слова Ленина. Но не следует ли из этого, что русская революция была (и остаётся) узловым пунктом мировой революции, что коренные вопросы русской революции являлись вместе с тем (и являются теперь) коренными вопросами мировой революции?
Не ясно ли, что только на таких коренных вопросах можно было проверить по-настоящему революционность левых социал-демократов на Западе?
Не ясно ли, что люди, рассматривающие эти вопросы, как вопросы “фракционные”,— разоблачают себя до конца, как пошляков и перерожденцев?
3) Слуцкий утверждает, что не найдено еще достаточного количества официальных документов, свидетельствующих о решительной и непримиримой борьбе Ленина (большевиков) против центризма. Этим бюрократическим тезисом оперирует он, как неотразимым аргументом в пользу того положения, что Ленив (большевики), стало быть, недооценивал опасности центризма во II Интернационале. Вы берётесь дискуссировать против этой галиматьи, против этого жульнического крючкотворства. Но что тут собственно дискуссионного? Разве не ясно и так, что разговорами о документах Слуцкий старается прикрыть убожество и фальшь своей так называемой установки?
Слуцкий считает существующие партийные документы недостаточными. Почему, на каком основании? Разве всем известных документов по линии II Интернационала, так же как и по линии внутрипартийной борьбы в российской социал-демократии, недостаточно для того, чтобы со всей ясностью демонстрировать революционную непримиримость Ленина и большевиков в их борьбе против оппортунистов и центристов? Знаком ли, вообще, Слуцкий с этими документами? Какие ему нужны ещё документы?
Допустим, что кроме уже известных документов будет найдена куча других документов в виде, скажем, резолюций большевиков, лишний раз трактующих о необходимости изничтожения центризма. Значит ли это, что наличия только лишь бумажных документов достаточно для того, чтобы демонстрировать действительную революционность и действительную непримиримость большевиков по отношению к центризму? Кто же, кроме безнадёжных бюрократов, может полагаться на одни лишь бумажные документы? Кто же, кроме архивных крыс, не понимает, что партии и лидеров надо проверять по их делам , прежде всего, а не только по их декларациям? История знает немало социалистов, которые с готовностью подписывали любые революционные резолюции, чтобы отписаться от назойливых критиков. Но это еще не значит, что они проводили в жизнь эти резолюции. История знает, далее, немало социалистов, которые с пеной у рта требовали от рабочих партий других стран самых что ни на есть революционных действий. Но это еще не значит, что они не пасовали в своей собственной партии или в своей собственной стране перед своими оппортунистами, перед своей буржуазией. Не потому ли учил нас Ленин проверять революционные партии, течения, лидеров не по их декларациям и резолюциям, а по их делам?
Не ясно ли, что если Слуцкий в самом деле хотел проверить непримиримость Ленина и большевиков в их отношении к центризму, он должен был сделать основой своей статьи не отдельные документы и два — три личных письма, а проверку большевиков по их делам , по их истории, по их действиям? Разве у нас, у российской социал-демократии, не было оппортунистов, центристов? Разве большевики не вели решительную и непримиримую борьбу со всеми этими течениями? Разве эти течения не были связаны и идейно и организационно с оппортунистами и центристами на Западе? Разве большевики не разгромили оппортунистов и центристов так, как не громила их ни одна левая группа в мире? Как можно говорить после всего этого, что Ленин и большевики недооценивали опасности центризма? Почему Слуцкий пренебрёг этими фактами, имеющими решающее значение для характеристики большевиков? Почему он не использовал наиболее надёжный метод проверки Ленина и большевиков по их делам, по их действиям? Почему он предпочёл менее надёжный метод копания в случайно подобранных бумагах?
Потому, что обращение к более надёжному методу проверки большевиков по их делам мигом опрокинуло бы вверх дном всю установку Слуцкого.
Потому, что проверка большевиков по их делам показала бы, что большевики являются единственной в мире революционной организацией, которая разгромила до конца оппортунистов и центристов и изгнала их вон из партии.
Потому, что обращение к действительным делам и действительной истории большевиков показало бы, что учителя Слуцкого — троцкисты были главной и основной группой, насаждавшей в России центризм в создавшей для этого специальную организацию, как очаг центризма, в виде Августовского блока.
Потому, что проверка большевиков по их делам окончательно разоблачила бы Слуцкого, как фальсификатора истории нашей партии, пытающегося прикрыть центризм троцкизма довоенного периода клеветническими обвинениями Ленина и большевиков в недооценке опасности центризма.
Вот как обстоит дело, товарищи редакторы, со Слуцким и его статьёй.
Вы видите, что редакция совершила ошибку, допустив дискуссию с фальсификатором истории нашей партии.
Что могло толкнуть редакцию на этот неправильный путь?
Я думаю, что на этот путь толкнул её гнилой либерализм, имеющий теперь среди одной части большевиков некоторое распространение. Некоторые большевики думают, что троцкизм есть фракция коммунизма, правда, ошибающаяся, делающая немало глупостей, иногда даже антисоветская, но всё же фракция коммунизма. Отсюда —некоторый либерализм в отношении троцкистов и троцкистски-мыслящих людей. Едва ли нужно доказывать, что такой взгляд на троцкизм является глубоко ошибочным и вредным. На самом деле троцкизм давно уже перестал быть фракцией коммунизма. На самом деле троцкизм есть передовой отряд контрреволюционной буржуазии, ведущей борьбу против коммунизма, против Советской власти, против строительства социализма в СССР.
Кто дал контрреволюционной буржуазии духовное, идеологическое оружие против большевизма в виде тезиса о невозможности построения социализма в нашей стране, в виде тезиса о неизбежности перерождения большевиков и т. п.? Это оружие дал ей троцкизм. Нельзя считать случайностью тот факт, что все антисоветские группировки в СССР в своих попытках обосновать неизбежность борьбы с Советской властью ссылались на известный тезис троцкизма о невозможности построения социализма в нашей стране, о неизбежности перерождения Советской власти, о вероятности возврата к капитализму.
Кто дал контрреволюционной буржуазии в СССР тактическое оружие в виде попыток открытых выступлений против Советской власти? Это оружие дали ей троцкисты, пытавшиеся устроить антисоветские демонстрации в Москве и Ленинграде 7 ноября 1927 года. Это факт, что антисоветские выступления троцкистов подняли дух у буржуазии и развязали вредительскую работу буржуазных специалистов.
Кто дал контрреволюционной буржуазии организационное оружие в виде попыток устройства подпольных антисоветских организаций? Это оружие дали ей троцкисты, организовавшие свою собственную антибольшевистскую нелегальную группу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32