А теперь? Теперь - дело другое. Теперь имеются у нас уже целые слои крестьянства, глядящие на совхозы и колхозы, как на источник помощи крестьянскому хозяйству семенами, улучшенным скотом, машинами, тракторами. Теперь подавай только машины и тракторы, - дело колхозов пойдет вперед усиленным темпом.
Откуда взялся такой перелом среди известных, довольно значительных слоев крестьянства? Что ему благоприятствовало?
Прежде всего развитие кооперации и кооперативной общественности. Не может быть сомнения, что, без мощного развития кооперации, особенно сельскохозяйственной, создавшей психологическую базу среди крестьян в пользу колхозов, у нас не было бы той тяги к колхозам, которая проявляется теперь целыми слоями крестьянства.
Большую роль сыграло здесь также наличие хорошо устроенных колхозов, давших крестьянам хорошие образцы того, как можно улучшить сельское хозяйство, объединяя мелкие крестьянские хозяйства в крупные, в коллективные хозяйства.
Сыграло тут свою роль также наличие благоустроенных совхозов, помогавших крестьянам в деле улучшения хозяйства. Я уже не говорю о других фактах, хорошо известных всем вам. Вот вам еще одно условие, которого не было у нас раньше и которое имеется теперь у нас.
Далее, можно ли утверждать, что мы имели возможность года два или три назад серьёзно финансировать колхозы и совхозы, отпуская на это дело сотни миллионов рублей? Нет, нельзя утверждать. Вы знаете хорошо, что у нас не хватало средств даже на развитие того минимума промышленности, без которого вообще невозможна никакая индустриализация, не говоря уже о реконструкции сельского хозяйства. Могли ли мы отнять эти средства у промышленности, представляющей базу индустриализации страны, и передать их колхозам и совхозам? Ясно, что не могли. Ну, а теперь? Теперь у нас есть средства для развития колхозов и совхозов.
Можно ли, наконец, утверждать, что мы уже имели года два или три назад достаточную базу в индустрии для усиленного снабжения сельского хозяйства машинами, тракторами и т. д.? Нет, нельзя этого утверждать. Тогда задача состояла в том, чтобы создать минимум индустриальной базы для снабжения сельского хозяйства в будущем машинами и тракторами. На создание этой базы и ушли у нас тогда наши скудные финансовые средства. Ну, а теперь? Теперь у нас есть эта индустриальная база для сельского хозяйства. Во всяком случае она, эта самая база, создаётся у нас ускоренным темпом.
Выходит, что условия, необходимые для массового развития колхозов и совхозов, создались у нас лишь в последнее время. Вот как обстоит дело, товарищи. Вот почему нельзя говорить, что мы опоздали с развитием новых форм смычки.
ж) БУХАРИН КАК ТЕОРЕТИК
Таковы в основном главные ошибки теоретика правой оппозиции — Бухарина — в основных вопросах нашей политики.
Говорят, что Бухарин является одним из теоретиков нашей партии. Это, конечно, верно. Но дело в том, что с теорией у него не всё обстоит благополучно. Это видно хотя бы из того, что он нагромоздил целую кучу ошибок по вопросам партийной теории и политики, только что охарактеризованных мною. Не может быть, чтобы эти ошибки, ошибки по линии Коминтерна, ошибки по вопросам о классовой борьбе, об обострении классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки,— не может быть, чтобы все эти ошибки появились у него случайно. Нет, эти ошибки не случайны. Они, эти ошибки Бухарина, вышли из неправильной его теоретической установки, из его теоретических изъянов. Да, Бухарин теоретик, но теоретик он не вполне марксистский, теоретик, которому надо еще доучиваться для того, чтобы стать марксистским теоретиком.
Ссылаются на известное письмо товарища Ленина о Бухарине как о теоретике. Давайте зачитаем это письмо:
“Из молодых членов ЦК, —говорит Ленин, —хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены в вполне марксистским; ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)” (Стенограмма июльского пленума 1926 г., вып. IV, стр. 66).
Итак теоретик без диалектики. Теоретик-схоластик. Теоретик, чьи “теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским”. Такова характеристика теоретической физиономии Бухарина, данная Лениным.
Вы сами понимаете, товарищи, что такому теоретику надо еще доучиваться. И если бы Бухарин понимал, что он теоретик не вполне еще законченный, что он нуждается в том, чтобы доучиться, что он теоретик, который еще не усвоил диалектику, а диалектика есть душа марксизма, — если бы это он понимал, то он был бы скромнее, и- от этого партия лишь выиграла бы. Но беда в том, что Бухарин не страдает скромностью. Беда в том, что он не только не страдает скромностью, но он берётся даже учить нашего учителя Ленина по целому ряду вопросов и прежде всего по вопросу о государстве. Вот в чём беда Бухарина.
Позвольте сослаться по этому случаю на известный теоретический спор между Лениным и Бухариным по вопросу о государстве, разыгравшийся в 1916 году. Это важно нам для того, чтобы вскрыть как непомерные претензии Бухарина, собирающегося учить Ленина, так и корни его теоретических слабостей в таких важных вопросах, как вопрос о диктатуре пролетариата, о классовой борьбе и т. д.
Как известно, в журнале “Интернационал Молодёжи” появилась в 1916 году статья Бухарина, направленная, по сути дела, против товарища Ленина, за подписью Nota Bene. В этой статье Бухарин пишет:
“...Совершенно ошибочно искать различия между социалистами и анархистами в том, что первые—сторонники, вторые— противники государства. Различие в самом деле заключается в том, что революционная социал-демократия хочет сорганизовать новое общественное производство как централизованное, т. е. технически наиболее прогрессивное, тогда как децентрализованное анархическое производство означало бы лишь шаг назад к старой технике, к старой форме предприятий...”
“...Для социал-демократии, которая является или по крайней мере должна быть воспитательницей масс, теперь более чем когда-либо, необходимо подчёркивать свою принципиальную враждебность к государству... Теперешняя война показала, как глубоко корни государственности проникли в души рабочих”.
Критикуя эти взгляды Бухарина, Ленин говорит в известной статье, опубликованной в 1916 году:
“Это неверно. Автор ставит вопрос о том, в чём отличив отношения социалистов и анархистов в государству, а отвечает не на этот, а на другой вопрос, в чём различие их отношения к экономической основе будущего общества. Это очень важный и необходимый вопрос, конечно. Но отсюда не вытекает, чтобы можно было забывать главное в различии отношения социалистов в анархистов к государству. Социалисты стоят за использование современного государства и его учреждений в борьбе за освобождение рабочего класса, а равно за необходимость использовать государство для своеобразной переходной формы от капитализма к социализму. Такой переходной формой, тоже государством, является диктатура пролетариата. Анархисты хотят “отменить” государство, “взорвать” (“sprengen”) его, как выражается в одном месте т. Nota Bene, ошибочно приписывая этот взгляд социалистам. Социалисты—автор цитировал, к сожалению, слишком неполно относящиеся сюда слова Энгельса — признают “отмирание”, постепенное “засыпание” государства после экспроприации буржуазии”...
“Чтобы “подчёркивать” “принципиальную враждебность” к государству, надо действительно “ясно” понять её, а у автора как раз ясности нет. Фраза же о “корнях государственности” совсем уже путаная, не марксистская и не социалистическая. Не “государственность” столкнулась с отрицанием государственности, а оппортунистическая политика (т. е. оппортунистическое, реформистское, буржуазное отношение к государству)
столкнулась с революционной социал-демократической политикой (т. е. с революционным социал-демократическим отношением к государству буржуазному и к использованию государства против буржуазии для её свержения). Это вещи совсем, совсем различные” (т. XIX, стр. 296).
Кажется ясно, в чём тут дело и в какую полуанархическую лужу угодил Бухарин!
Стан . Ленин тогда в развёрнутом виде еще не формулировал необходимость “взрыва” государства. Бухарин, делая анархистские ошибки, подходил к формулировке этого вопроса.
Сталин . Нет, речь идёт сейчас не об этом, речь идёт об отношении к государству вообще, речь идёт о том, что, по мнению Бухарина, рабочий класс должен быть принципиально враждебен ко всякому государству, в том числе и к государству рабочего класса.
Стан. Ленин тогда говорил только об использовании государства, ничего не говоря в критике Бухарина о “взрыве”.
Сталин . Ошибаетесь: “взрыв” государства есть не марксистская, а анархистская формула. Смею заверить вас, что речь идёт здесь о том, что рабочие должны подчеркнуть, по мнению Бухарина (и анархистов), свою принципиальную враждебность ко всякому государству, стало быть и к государству переходного периода, к государству рабочего класса.
Попробуйте-ка растолковать нашим рабочим, что рабочий класс должен проникнуться принципиальной враждебностью к пролетарской диктатуре, которая тоже ведь есть государство.
Позиция Бухарина, изложенная в его статье в “Интернационале Молодёжи”, есть позиция отрицания государства в период, переходный от капитализма к социализму.
Бухарин проглядел здесь “мелочь”, а именно — он проглядел целый переходный период, когда рабочий класс не может обойтись без своего собственного государства, если он действительно хочет подавлять буржуазию и строить социализм. Это — во-первых.
Во-вторых, неверно, что товарищ Ленин не касался тогда в своей критике теории “взрыва”, “отмены” государства вообще. Ленин не только касался этой теории, как это видно из приведённых мною цитат, но он еще раскритиковал её как теорию анархистскую, противопоставив ей теорию образования и использования нового государства после свержения буржуазии, а именно — государства пролетарской диктатуры.
Наконец, нельзя смешивать анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства с марксистской теорией “отмирания” пролетарского государства, или “слома”, “разбития” буржуазно-государственной машины. Кое-кто склонен смешивать эти два различных понятия, думая, что они представляют выражение одной и той же мысли. Но это неверно. Ленин исходил именно из марксистской теории “слома” буржуазно-государственной машины и “отмирания” пролетарского государства, когда он критиковал анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства вообще.
Может быть нелишне будет, если я приведу здесь, в целях большей ясности, одну из рукописей тов. Ленина о государстве, написанную, по всей видимости, в конце 1916 или в начале 1917 года (до февральской революции 1917 г.). Из этой рукописи можно легко усмотреть, что:
а) критикуя полуанархистские ошибки Бухарина 110 вопросу о государстве, Ленин исходил из марксистской теории “отмирания” пролетарского государства и “слома” буржуазно-государственной машины,
б) хотя Бухарин, по выражению Ленина, “ближе к истине, чем Каутский”, но он всё же “вместо разоблачения каутскианцев помогает им своими ошибками”. Вот текст этой рукописи:
“Чрезвычайно большую важность по вопросу о государстве имеет письмо Энгельса к Бебелю от 18—28 марта 1875 года. Вот главнейшее место полностью:
“...Свободное народное государство превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле . “Народным государством” анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем “Коммунистический Манифест” говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается (sich auflost) и исчезает . Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается (курсив Энгельса) в государстве, он нуждается в нём не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестаёт существовать . Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова государство (курсив Энгельса) слово: “община” (Gemeinwesen), прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову “коммуна””.
Это, пожалуй, самое замечательное и, наверное, самое резкое место, так сказать, “против государства” у Маркса и Энгельса.
“Бросить надо всю болтовню о государстве”.
“Коммуна была уже не государством в собственном смысле” (а чем же? переходной формой от государства к негосударству, очевидно!).
Анархисты нам довольно “кололи глаза” (in die Zahne geworfen, буквально — тыкали в морду) “народным государством” (Маркс и Энгельс, значит, стыдились этой явной ошибки своих немецких друзей; — однако они считали её, и разумеется по тогдашним обстоятельствам правильно считали, несравненно менее важной ошибкой, чем ошибка анархистов. Это NB!!).
Государство “само собою разлагается (“распускается”) (Nota Bene) и исчезает”... (ср. позже: “отмирает”) “со введением социалистического общественного строя”...
Государство есть “временное учреждение”, которое надобно “в борьбе, в революции”... (надобно пролетариату, разумеется)...
Государство нужно не для свободы, а для подавления ( Niederhaltung не есть подавление, собственно, а удержание от реставрации, держание в покорности) противников пролетариата .
Когда будет свобода, тогда не будет государства.
“Мы” (т. е. Энгельс и Маркс) предложили бы “везде” (в программе) говорить вместо “государство” — “община” (Gemeinwesen), “коммуна”!!!
Отсюда видно, как опошлили, опоганили Маркса а Энгельса не только оппортунисты, но и Каутский.
Оппортунисты ни одной из этих 8 богатейших мыслей не поняли!!
Они взяли только практическую надобность настоящего: использовать политическую борьбу, использовать современное государство для обучения, воспитания пролетариата, для “вырывания уступок”. Это верно (против анархистов), но это еще лишь 1/100 марксизма, если можно так арифметически выразиться.
Каутский совсем затушевал (или забыл? или не понял?) в своей пропагандистской и вообще публицистической работе пп. 1, 2, 5, 6, 7, 8 и “Zerbrechen” Маркса (в полемике с Паннекуком в 1912 или 1913 г. (см. ниже, стр. 45—47) Каутский совсем уже свалился в оппортунизм по этому вопросу).
От анархистов нас отличает (a ) использование государства теперь и (b ) во время революции пролетариата (“диктатура пролетариата”)—пункты, важнейшие для практики, тотчас. (Их-то и забыл Бухарин!)
От оппортунистов — более глубокие, “более вечные” истины о (b b ) “временном” характере государства, о (a a ) вреде “болтовни” о нём теперь, о (g g ) не совсем государственном характере диктатуры пролетариата, о (d d ) противоречии государства и свободы, о (e e ) более правильной идее (понятии, программном термине) “общины” вместо государства, о (z z ) “разбитии” (Zernbrechen) бюрократически-военной машины.
Не забыть еще, что диктатуру пролетариата открытые оппортунисты Германии (Бернштейн, Кольб etc.) прямо отрицают, а официальная программа и Каутский косвенно, молча о ней в повседневной агитации и терпя ренегатство Кольбов и К".
Бухарину было писано в августе 1916 г.: “дай дозреть твоим мыслям о государстве”. Он же, не дав дозреть, полез в печать как “Nota Bene” и сделал это так, что вместо разоблачения каутскианцев помог им своими ошибками!! А по сути дела Бухарин ближе к истине, чем Каутский”.
Такова краткая история теоретического спора по вопросу о государстве.
Казалось бы, дело ясное: Бухарин допустил полуанархистские ошибки, — пора исправить эти ошибки и пойти дальше по стопам Ленина. Но так могут думать лишь ленинцы. Бухарин, оказывается, с этим не согласен. Он утверждает, наоборот, что ошибался не он, а Ленин, что не он пошёл или должен пойти по стопам Ленина, а, наоборот, Ленин оказался вынужденным пойти по стопам Бухарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Откуда взялся такой перелом среди известных, довольно значительных слоев крестьянства? Что ему благоприятствовало?
Прежде всего развитие кооперации и кооперативной общественности. Не может быть сомнения, что, без мощного развития кооперации, особенно сельскохозяйственной, создавшей психологическую базу среди крестьян в пользу колхозов, у нас не было бы той тяги к колхозам, которая проявляется теперь целыми слоями крестьянства.
Большую роль сыграло здесь также наличие хорошо устроенных колхозов, давших крестьянам хорошие образцы того, как можно улучшить сельское хозяйство, объединяя мелкие крестьянские хозяйства в крупные, в коллективные хозяйства.
Сыграло тут свою роль также наличие благоустроенных совхозов, помогавших крестьянам в деле улучшения хозяйства. Я уже не говорю о других фактах, хорошо известных всем вам. Вот вам еще одно условие, которого не было у нас раньше и которое имеется теперь у нас.
Далее, можно ли утверждать, что мы имели возможность года два или три назад серьёзно финансировать колхозы и совхозы, отпуская на это дело сотни миллионов рублей? Нет, нельзя утверждать. Вы знаете хорошо, что у нас не хватало средств даже на развитие того минимума промышленности, без которого вообще невозможна никакая индустриализация, не говоря уже о реконструкции сельского хозяйства. Могли ли мы отнять эти средства у промышленности, представляющей базу индустриализации страны, и передать их колхозам и совхозам? Ясно, что не могли. Ну, а теперь? Теперь у нас есть средства для развития колхозов и совхозов.
Можно ли, наконец, утверждать, что мы уже имели года два или три назад достаточную базу в индустрии для усиленного снабжения сельского хозяйства машинами, тракторами и т. д.? Нет, нельзя этого утверждать. Тогда задача состояла в том, чтобы создать минимум индустриальной базы для снабжения сельского хозяйства в будущем машинами и тракторами. На создание этой базы и ушли у нас тогда наши скудные финансовые средства. Ну, а теперь? Теперь у нас есть эта индустриальная база для сельского хозяйства. Во всяком случае она, эта самая база, создаётся у нас ускоренным темпом.
Выходит, что условия, необходимые для массового развития колхозов и совхозов, создались у нас лишь в последнее время. Вот как обстоит дело, товарищи. Вот почему нельзя говорить, что мы опоздали с развитием новых форм смычки.
ж) БУХАРИН КАК ТЕОРЕТИК
Таковы в основном главные ошибки теоретика правой оппозиции — Бухарина — в основных вопросах нашей политики.
Говорят, что Бухарин является одним из теоретиков нашей партии. Это, конечно, верно. Но дело в том, что с теорией у него не всё обстоит благополучно. Это видно хотя бы из того, что он нагромоздил целую кучу ошибок по вопросам партийной теории и политики, только что охарактеризованных мною. Не может быть, чтобы эти ошибки, ошибки по линии Коминтерна, ошибки по вопросам о классовой борьбе, об обострении классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки,— не может быть, чтобы все эти ошибки появились у него случайно. Нет, эти ошибки не случайны. Они, эти ошибки Бухарина, вышли из неправильной его теоретической установки, из его теоретических изъянов. Да, Бухарин теоретик, но теоретик он не вполне марксистский, теоретик, которому надо еще доучиваться для того, чтобы стать марксистским теоретиком.
Ссылаются на известное письмо товарища Ленина о Бухарине как о теоретике. Давайте зачитаем это письмо:
“Из молодых членов ЦК, —говорит Ленин, —хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены в вполне марксистским; ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)” (Стенограмма июльского пленума 1926 г., вып. IV, стр. 66).
Итак теоретик без диалектики. Теоретик-схоластик. Теоретик, чьи “теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским”. Такова характеристика теоретической физиономии Бухарина, данная Лениным.
Вы сами понимаете, товарищи, что такому теоретику надо еще доучиваться. И если бы Бухарин понимал, что он теоретик не вполне еще законченный, что он нуждается в том, чтобы доучиться, что он теоретик, который еще не усвоил диалектику, а диалектика есть душа марксизма, — если бы это он понимал, то он был бы скромнее, и- от этого партия лишь выиграла бы. Но беда в том, что Бухарин не страдает скромностью. Беда в том, что он не только не страдает скромностью, но он берётся даже учить нашего учителя Ленина по целому ряду вопросов и прежде всего по вопросу о государстве. Вот в чём беда Бухарина.
Позвольте сослаться по этому случаю на известный теоретический спор между Лениным и Бухариным по вопросу о государстве, разыгравшийся в 1916 году. Это важно нам для того, чтобы вскрыть как непомерные претензии Бухарина, собирающегося учить Ленина, так и корни его теоретических слабостей в таких важных вопросах, как вопрос о диктатуре пролетариата, о классовой борьбе и т. д.
Как известно, в журнале “Интернационал Молодёжи” появилась в 1916 году статья Бухарина, направленная, по сути дела, против товарища Ленина, за подписью Nota Bene. В этой статье Бухарин пишет:
“...Совершенно ошибочно искать различия между социалистами и анархистами в том, что первые—сторонники, вторые— противники государства. Различие в самом деле заключается в том, что революционная социал-демократия хочет сорганизовать новое общественное производство как централизованное, т. е. технически наиболее прогрессивное, тогда как децентрализованное анархическое производство означало бы лишь шаг назад к старой технике, к старой форме предприятий...”
“...Для социал-демократии, которая является или по крайней мере должна быть воспитательницей масс, теперь более чем когда-либо, необходимо подчёркивать свою принципиальную враждебность к государству... Теперешняя война показала, как глубоко корни государственности проникли в души рабочих”.
Критикуя эти взгляды Бухарина, Ленин говорит в известной статье, опубликованной в 1916 году:
“Это неверно. Автор ставит вопрос о том, в чём отличив отношения социалистов и анархистов в государству, а отвечает не на этот, а на другой вопрос, в чём различие их отношения к экономической основе будущего общества. Это очень важный и необходимый вопрос, конечно. Но отсюда не вытекает, чтобы можно было забывать главное в различии отношения социалистов в анархистов к государству. Социалисты стоят за использование современного государства и его учреждений в борьбе за освобождение рабочего класса, а равно за необходимость использовать государство для своеобразной переходной формы от капитализма к социализму. Такой переходной формой, тоже государством, является диктатура пролетариата. Анархисты хотят “отменить” государство, “взорвать” (“sprengen”) его, как выражается в одном месте т. Nota Bene, ошибочно приписывая этот взгляд социалистам. Социалисты—автор цитировал, к сожалению, слишком неполно относящиеся сюда слова Энгельса — признают “отмирание”, постепенное “засыпание” государства после экспроприации буржуазии”...
“Чтобы “подчёркивать” “принципиальную враждебность” к государству, надо действительно “ясно” понять её, а у автора как раз ясности нет. Фраза же о “корнях государственности” совсем уже путаная, не марксистская и не социалистическая. Не “государственность” столкнулась с отрицанием государственности, а оппортунистическая политика (т. е. оппортунистическое, реформистское, буржуазное отношение к государству)
столкнулась с революционной социал-демократической политикой (т. е. с революционным социал-демократическим отношением к государству буржуазному и к использованию государства против буржуазии для её свержения). Это вещи совсем, совсем различные” (т. XIX, стр. 296).
Кажется ясно, в чём тут дело и в какую полуанархическую лужу угодил Бухарин!
Стан . Ленин тогда в развёрнутом виде еще не формулировал необходимость “взрыва” государства. Бухарин, делая анархистские ошибки, подходил к формулировке этого вопроса.
Сталин . Нет, речь идёт сейчас не об этом, речь идёт об отношении к государству вообще, речь идёт о том, что, по мнению Бухарина, рабочий класс должен быть принципиально враждебен ко всякому государству, в том числе и к государству рабочего класса.
Стан. Ленин тогда говорил только об использовании государства, ничего не говоря в критике Бухарина о “взрыве”.
Сталин . Ошибаетесь: “взрыв” государства есть не марксистская, а анархистская формула. Смею заверить вас, что речь идёт здесь о том, что рабочие должны подчеркнуть, по мнению Бухарина (и анархистов), свою принципиальную враждебность ко всякому государству, стало быть и к государству переходного периода, к государству рабочего класса.
Попробуйте-ка растолковать нашим рабочим, что рабочий класс должен проникнуться принципиальной враждебностью к пролетарской диктатуре, которая тоже ведь есть государство.
Позиция Бухарина, изложенная в его статье в “Интернационале Молодёжи”, есть позиция отрицания государства в период, переходный от капитализма к социализму.
Бухарин проглядел здесь “мелочь”, а именно — он проглядел целый переходный период, когда рабочий класс не может обойтись без своего собственного государства, если он действительно хочет подавлять буржуазию и строить социализм. Это — во-первых.
Во-вторых, неверно, что товарищ Ленин не касался тогда в своей критике теории “взрыва”, “отмены” государства вообще. Ленин не только касался этой теории, как это видно из приведённых мною цитат, но он еще раскритиковал её как теорию анархистскую, противопоставив ей теорию образования и использования нового государства после свержения буржуазии, а именно — государства пролетарской диктатуры.
Наконец, нельзя смешивать анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства с марксистской теорией “отмирания” пролетарского государства, или “слома”, “разбития” буржуазно-государственной машины. Кое-кто склонен смешивать эти два различных понятия, думая, что они представляют выражение одной и той же мысли. Но это неверно. Ленин исходил именно из марксистской теории “слома” буржуазно-государственной машины и “отмирания” пролетарского государства, когда он критиковал анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства вообще.
Может быть нелишне будет, если я приведу здесь, в целях большей ясности, одну из рукописей тов. Ленина о государстве, написанную, по всей видимости, в конце 1916 или в начале 1917 года (до февральской революции 1917 г.). Из этой рукописи можно легко усмотреть, что:
а) критикуя полуанархистские ошибки Бухарина 110 вопросу о государстве, Ленин исходил из марксистской теории “отмирания” пролетарского государства и “слома” буржуазно-государственной машины,
б) хотя Бухарин, по выражению Ленина, “ближе к истине, чем Каутский”, но он всё же “вместо разоблачения каутскианцев помогает им своими ошибками”. Вот текст этой рукописи:
“Чрезвычайно большую важность по вопросу о государстве имеет письмо Энгельса к Бебелю от 18—28 марта 1875 года. Вот главнейшее место полностью:
“...Свободное народное государство превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле . “Народным государством” анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем “Коммунистический Манифест” говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается (sich auflost) и исчезает . Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается (курсив Энгельса) в государстве, он нуждается в нём не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестаёт существовать . Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова государство (курсив Энгельса) слово: “община” (Gemeinwesen), прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову “коммуна””.
Это, пожалуй, самое замечательное и, наверное, самое резкое место, так сказать, “против государства” у Маркса и Энгельса.
“Бросить надо всю болтовню о государстве”.
“Коммуна была уже не государством в собственном смысле” (а чем же? переходной формой от государства к негосударству, очевидно!).
Анархисты нам довольно “кололи глаза” (in die Zahne geworfen, буквально — тыкали в морду) “народным государством” (Маркс и Энгельс, значит, стыдились этой явной ошибки своих немецких друзей; — однако они считали её, и разумеется по тогдашним обстоятельствам правильно считали, несравненно менее важной ошибкой, чем ошибка анархистов. Это NB!!).
Государство “само собою разлагается (“распускается”) (Nota Bene) и исчезает”... (ср. позже: “отмирает”) “со введением социалистического общественного строя”...
Государство есть “временное учреждение”, которое надобно “в борьбе, в революции”... (надобно пролетариату, разумеется)...
Государство нужно не для свободы, а для подавления ( Niederhaltung не есть подавление, собственно, а удержание от реставрации, держание в покорности) противников пролетариата .
Когда будет свобода, тогда не будет государства.
“Мы” (т. е. Энгельс и Маркс) предложили бы “везде” (в программе) говорить вместо “государство” — “община” (Gemeinwesen), “коммуна”!!!
Отсюда видно, как опошлили, опоганили Маркса а Энгельса не только оппортунисты, но и Каутский.
Оппортунисты ни одной из этих 8 богатейших мыслей не поняли!!
Они взяли только практическую надобность настоящего: использовать политическую борьбу, использовать современное государство для обучения, воспитания пролетариата, для “вырывания уступок”. Это верно (против анархистов), но это еще лишь 1/100 марксизма, если можно так арифметически выразиться.
Каутский совсем затушевал (или забыл? или не понял?) в своей пропагандистской и вообще публицистической работе пп. 1, 2, 5, 6, 7, 8 и “Zerbrechen” Маркса (в полемике с Паннекуком в 1912 или 1913 г. (см. ниже, стр. 45—47) Каутский совсем уже свалился в оппортунизм по этому вопросу).
От анархистов нас отличает (a ) использование государства теперь и (b ) во время революции пролетариата (“диктатура пролетариата”)—пункты, важнейшие для практики, тотчас. (Их-то и забыл Бухарин!)
От оппортунистов — более глубокие, “более вечные” истины о (b b ) “временном” характере государства, о (a a ) вреде “болтовни” о нём теперь, о (g g ) не совсем государственном характере диктатуры пролетариата, о (d d ) противоречии государства и свободы, о (e e ) более правильной идее (понятии, программном термине) “общины” вместо государства, о (z z ) “разбитии” (Zernbrechen) бюрократически-военной машины.
Не забыть еще, что диктатуру пролетариата открытые оппортунисты Германии (Бернштейн, Кольб etc.) прямо отрицают, а официальная программа и Каутский косвенно, молча о ней в повседневной агитации и терпя ренегатство Кольбов и К".
Бухарину было писано в августе 1916 г.: “дай дозреть твоим мыслям о государстве”. Он же, не дав дозреть, полез в печать как “Nota Bene” и сделал это так, что вместо разоблачения каутскианцев помог им своими ошибками!! А по сути дела Бухарин ближе к истине, чем Каутский”.
Такова краткая история теоретического спора по вопросу о государстве.
Казалось бы, дело ясное: Бухарин допустил полуанархистские ошибки, — пора исправить эти ошибки и пойти дальше по стопам Ленина. Но так могут думать лишь ленинцы. Бухарин, оказывается, с этим не согласен. Он утверждает, наоборот, что ошибался не он, а Ленин, что не он пошёл или должен пойти по стопам Ленина, а, наоборот, Ленин оказался вынужденным пойти по стопам Бухарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16