Это еще не построение социалистического общества, но это всё необходимое и достаточное для этого построения” (см. т. XXVII, стр. 392).
Иначе говоря, при диктатуре пролетариата у нас имеются, оказывается, все данные, необходимые для того, чтобы построить полное социалистическое общество, преодолевая все и всякие внутренние затруднения, ибо мы можем и мы должны преодолеть их своими собственными силами.
Кажется, ясно.
Возражение о том, что сравнительная экономическая отсталость нашей страны исключает возможность построения социализма, Ленин берёт в атаку и опрокидывает его, как нечто несовместимое с социализмом:
“До бесконечия шаблонным является у них довод,— говорит Ленин, — который они выучили наизусть во время развития западно-европейской социал-демократии, и который состоит в том что мы не доросли до социализма, что у нас нет, как выражаются разные “учёные” господа из них, объективных экономических предпосылок для социализма” (см. т. XXVII, стр. 399).
В противном случае нечего было брать власть в октябре и устраивать Октябрьскую революцию. Ибо если возможность и необходимость построения полного социалистического общества исключается по тем или иным соображениям, то тем самым теряет смысл и Октябрьская революция. Кто отрицает возможность построения социализма в одной стране, тот должен обязательно отрицать и правомерность Октябрьской революции. И наоборот: кто не верит в Октябрь, тот не должен признавать возможности победы социализма в условиях капиталистического окружения. Связь между неверием в Октябрь и непризнанием социалистических возможностей в нашей стране — полная и непосредственная.
“Я знаю,— говорит Ленин,— есть, конечно, мудрецы, считающие себя очень умными и даже называющие себя социалистами, которые уверяют, что не следовало брать власти до тех пор, пока не разразится революция во всех странах. Они не подозревают, что, говоря так, они отходят от революции и переходят на сторону буржуазии. Ждать, пока трудящиеся классы совершат революцию в международном масштабе,— это значит всем застыть в ожидании. Это бессмыслица” (см. т. XXIII, стр. 9).
Так обстоит дело с противоречиями первого порядка, с противоречиями внутреннего характера, с вопросом о возможности построения социализма в условиях капиталистического окружения.
Перейдём теперь к противоречиям второго порядка, к противоречиям внешним, имеющимся между нашей страной, как страной социализма, и всеми остальными странами, как странами капитализма.
В чём состоят эти противоречия?
Они состоят в том, что, пока есть капиталистическое окружение, должна быть и опасность интервенции со стороны капиталистических стран, а пока есть такая опасность, должна быть и опасность реставрации, опасность восстановления капиталистических порядков в нашей стране.
Можно ли считать эти противоречия вполне преодолимыми для одной страны? Нет, нельзя. Ибо усилий одной страны, если даже эта страна является страной пролетарской диктатуры, недостаточно для того, чтобы полностью гарантировать её от опасности интервенции. Полная гарантия от интервенции, а значит, и окончательная победа социализма возможна, ввиду этого, лишь в международном масштабе, лишь в результате совместных усилий пролетариев ряда стран, или — ещё лучше — лишь в результате победы пролетариев нескольких стран.
Что такое окончательная победа социализма?
Окончательная победа социализма есть полная гарантия от попыток интервенции, а значит, и реставрации, ибо сколько-нибудь серьёзная попытка реставрации может иметь место лишь при серьёзной поддержке извне, лишь при поддержке международного капитала. Поэтому поддержка нашей революции со стороны рабочих всех стран, а тем более победа этих рабочих хотя бы в нескольких странах, является необходимым условием полной гарантии первой победившей страны от попыток интервенции и реставрации, необходимым условием окончательной победы социализма.
“Пока наша Советская республика,— говорит Ленин,— останется одинокой окраиной всего капиталистического мира, до тех пор думать... об исчезновении тех или иных опасностей было бы совершенно смешным фантазёрством и утопизмом Конечно пока такие коренные противоположности остались,— остаются и опасности, и от них никуда не убежишь” (см. т. XXVI, стр. 29).
И далее:
“Мы живём не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистскими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов либо одно, либо другое победит” (см. т. XXIV, стр. 122).
Вот почему говорит Ленин, что:
“Окончательно победить можно только в мировом масштабе и только совместными усилиями рабочих всех стран” (см. т. XXIII, стр. 9).
Так обстоит дело с противоречиями второго порядка.
Кто смешивает первую группу противоречий, совершенно преодолимых усилиями одной страны, со второй группой противоречий, требующих для своего разрешения усилий пролетариев нескольких стран,— тот допускает грубейшую ошибку против ленинизма, тот либо путаник, либо неисправимый оппортунист.
Некоторым образчиком такой перепутаницы могло бы послужить письмо одного товарища, присланное мне в январе этого года, по вопросу о победе социализма в одной стране. Он пишет с недоумением:
“Вы говорите, что ленинская теория... заключается в том, что социализм может победить в одной стране. Я, к сожалению, не нашёл указаний в соответствующих местах у Ленина о победе социализма в одной стране”.
Беда, конечно, не в том, что этот товарищ, которого я считаю одним из лучших товарищей из нашей учащейся молодёжи, “не нашёл указаний в соответствующих местах у Ленина о победе социализма в одной стране”. Придёт время, когда он прочтёт и найдёт, наконец, такие указания. Беда в том, что он спутал противоречия внутренние с противоречиями внешними и запутался вконец в этой перепутанице. Не лишне будет, быть может, познакомить вас с моим ответом на письмо этого товарища. Вот он:
“Речь идёт не о полной победе, а о победе социализма вообще, т. е. о том, чтобы прогнать помещиков и капиталистов, взять власть, отбить атаки империализма и начать строить социалистическое хозяйство, — всё это может вполне удаться пролетариату в одной стране, но полная гарантия от реставрации может быть обеспечена лишь в результате “совместных усилий пролетариев нескольких стран”.
Глупо было бы начинать Октябрьскую революцию в России при убеждении, что победивший пролетариат России при явном сочувствии со стороны пролетариев других стран, но при отсутствии победы в нескольких странах, “не может устоять против консервативной Европы”. Это не марксизм, а самый заурядный оппортунизм, троцкизм и всё что угодно. Если бы теория Троцкого была правильна, то не был бы прав Ильич, утверждающий, что Россию нэповскую превратим в социалистическую, что мы имеем “всё необходимое для построения полного социалистического общества”· (см. “О кооперации”)...
Самое опасное в нашей политической практике — это попытка рассматривать победившую пролетарскую страну, как нечто пассивное, способное лишь топтаться на месте до момента появления помощи со стороны победивших пролетариев других стран. Допустим, что в течение пяти — десяти лет существования советского строя в России не будет еще революции на Западе; допустим что за этот период наша Республика всё же просуществует как Советская Республика, строящая социалистическую экономику в условиях нэпа,—думаете ли Вы, что за эти пять—десять лет наша страна будет заниматься толчением воды, а не организацией социалистического хозяйства? Стоит поставить этот вопрос, чтобы понять всю опасность теории отрицания победы социализма в одной стране.
Но значит ли это, что победа эта будет полной, окончательной? Нет, не значит.., ибо, пока есть капиталистическое окружение, всегда будет опасность военной интервенции”. (Январь 1925 года.)
Так обстоит дело с вопросом о судьбах социализма в нашей стране с точки зрения известной резолюции XIV конференции нашей партии.
V
ПОЛИТИКА ПАРТИИ В ДЕРЕВНЕ
Перехожу к пятой группе вопросов.
Раньше чем перейти к резолюциям XIV конференции, трактующим о политике партии в деревне, я хотел бы остановиться в нескольких словах на шумихе, которую подняла буржуазная печать в связи с той критикой наших собственных недочётов в деревне, которую предприняла наша партия. Буржуазная пресса скачет и играет, уверяя всех и вся, что открытая критика наших собственных недочётов является признаком слабости Советской власти, признаком её разложения и распада. Нечего и говорить, что вся эта шумиха является насквозь фальшивой и лживой.
Самокритика есть признак силы, а не слабости нашей партии. Только сильная партия, имеющая корни в жизни и идущая к победе, может позволить себе ту беспощадную критику своих собственных недостатков, которую она допустила и будет всегда допускать на глазах перед всем народом. Партия, скрывающая правду от народа, партия, боящаяся света и критики, есть не партия, а клика обманщиков, обречённых на гибель. Господа буржуа мерят нас на свой аршин. Они боятся света и старательно прячут правду от народа, прикрывая свои недочеты парадной вывеской благополучия. И вот, они думают, что и мы, коммунисты, должны прятать правду от народа. Они боятся света, потому что стоит им допустить сколько-нибудь серьёзную самокритику, сколько-нибудь свободную критику своих собственных недочётов, чтобы не осталось камня на камне от буржуазного строя. И вот, они думают, что если мы, коммунисты, допускаем самокритику, то это признак того, что мы окружены и висим в воздухе. На свой аршин мерят нас они, почтенные буржуа и социал-демократы. Только партии, уходящие в прошлое и обречённые на гибель, могут бояться света и критики. Мы не боимся ни того, ни другого, не боимся потому, что мы — партия восходящая, идущая к победе. Вот почему самокритика, ведущаяся уже несколько месяцев, является признаком величайшей силы, а не слабости нашей партии, средством её укрепления, а не разложения.
А теперь перейдём к вопросу о политике партии в деревне.
Какие новые моменты можно было бы отметить в деревне в связи с новой обстановкой внутреннего и международного характера?
Я думаю, что можно было бы отметить четыре основных факта:
1) изменение международной обстановки и замедленный темп революции, диктующие выбор наименее болезненных, хотя бы и длительных, путей для приобщения крестьянства к социалистическому строительству, для строительства социализма вместе с крестьянством;
2) хозяйственный рост деревни и процесс расслоения крестьянства, требующие ликвидации пережитков военного коммунизма в деревне;
3) политическая активность крестьянства, требующая изменения старых методов руководства и администрирования в деревне;
4) перевыборы Советов, вскрывшие тот несомненный факт, что в целом ряде районов нашей страны середняк оказался на стороне кулака против бедняка.
В чем состоит, в связи с этими новыми фактами, основная задача партии в деревне?
Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни, приходят к тому выводу, что основная задача партии — это разжечь классовую борьбу в деревне. Это неверно. Это — пустая болтовня. Не в этом теперь наша главная задача. Это — перепевы старых меньшевистских песен из старой меньшевистской энциклопедии.
Главное теперь вовсе не в том, чтобы разжечь классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сплотить середняков вокруг пролетариата, завоевать их вновь. Главное теперь состоит в том, чтобы сомкнуться с основной массой крестьянства, поднять её материальный и культурный уровень и двинуться вперед вместе с этой основной массой по пути к социализму. Главное состоит в том, чтобы строить социализм вместе с крестьянством, обязательно вместе с крестьянством и обязательно под руководством рабочего класса, ибо руководство рабочего класса является основной гарантией того, что строительство пойдёт по пути к социализму. В этом теперь основная задача партии. Может быть не лишне будет вспомнить слова Ильича на этот счёт, сказанные им в момент введения нэпа и сохранившие до сего времени всю свою силу:
“Весь гвоздь в том, чтобы двигаться теперь вперёд несравненно более широкой и мощной массой, не иначе как вместе с крестьянством” (см. т. XXVII, стр. 272).
И далее:
“Сомкнуться с крестьянской массой, с рядовым трудовым крестьянством, и начать двигаться вперёд неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали, но зато так, что действительно будет двигаться вся масса с нами. Тогда и ускорение этого движения в своё время наступит такое, о котором мы сейчас и мечтать не можем” (см. т. XXVII, стр. 231—232).
В связи с этим перед нами стоят две основные задачи в деревне.
1) Во-первых, надо добиться того, чтобы крестьянское хозяйство было включено в общую систему советского хозяйственного развития. Раньше дело происходило так, что мы имели два параллельных процесса:
город шёл своим путём, деревня — своим. Капиталист старался включить крестьянское хозяйство в систему капиталистического развития. Но это включение происходило в порядке обнищания крестьянских масс и обогащения верхней прослойки крестьянства. Известно, что этот путь оказался чреватым революцией. После победы пролетариата включение крестьянского хозяйства в общую систему советского хозяйственного развития состоит в том, чтобы создать условия, могущие двинуть вперёд народное хозяйство на основе постепенного, но неуклонного подъёма благосостояния большинства крестьян, т. е. по пути, противоположному тому, по которому капиталисты вели и приглашали итти крестьянство до революции.
Но как включить крестьянское хозяйство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию. Через кооперацию кредитную, кооперацию сельскохозяйственную, кооперацию потребительскую, кооперацию промысловую.
Таковы те пути и дорожки, через которые медленно, но основательно должно включиться крестьянское хозяйство в общую систему социалистического строительства.
2) Вторая задача состоит в том, чтобы постепенно, но неуклонно проводить линию ликвидации старых методов администрирования и руководства в деревне, линию оживления Советов, линию превращения Советов в настоящие выборные органы, линию насаждения в деревне начал советской демократии. Ильич говорил, что пролетарская диктатура есть высший тип демократии для большинства трудящихся. Ильич говорил, что этот высший тип демократии может быть введён лишь после взятия власти пролетариатом и после того, как мы получим возможность укрепить эту власть. Так вот, эта фаза укрепления Советской власти и насаждения советской демократии уже началась. Мы должны итти этим путём осторожно и не торопясь, создавая в ходе работы вокруг партии многочисленный актив из беспартийного крестьянства.
Если первая задача, задача включения крестьянского хозяйства в общую систему хозяйственного строительства, даёт нам возможность запрячь крестьянство в общую упряжку с пролетариатом по пути построения социализма, то вторая задача, задача насаждения советской демократии и оживления Советов в деревне, должна дать нам возможность переделать наш государственный аппарат, связать его с народными массами, сделать его здоровым и честным, простым и дешёвым, для того, чтобы создать условия, облегчающие постепенный переход от общества с диктатурой пролетариата в общество коммунистическое.
Таковы основные линии резолюций, принятых XIV конференцией нашей партии по вопросу о политике нашей партии в деревне.
Сообразно с этим должен измениться и метод партийного руководства в деревне.
У нас есть люди в партии, утверждающие, что коль скоро имеется нэп, а капитализм начинает временно стабилизоваться, то наша задача состоит в том, чтобы провести политику максимального зажима как в партии, так и в государственном аппарате, так, чтобы всё скрипело кругом. Я должен сказать, что эта политика является неправильной и гибельной. Нам нужен теперь не максимальный зажим, а максимальная гибкость как в политике, так и в организации, максимальная гибкость как в политическом, так и в организационном руководстве. Без этого нам не удержать руля при настоящих сложных условиях. Максимальная гибкость нужна нам для того, чтобы сохранить руль за партией и обеспечить партии полное руководство.
Далее. Необходимо, чтобы коммунисты в деревне отказались от уродливых форм администрирования. Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношении к крестьянству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Иначе говоря, при диктатуре пролетариата у нас имеются, оказывается, все данные, необходимые для того, чтобы построить полное социалистическое общество, преодолевая все и всякие внутренние затруднения, ибо мы можем и мы должны преодолеть их своими собственными силами.
Кажется, ясно.
Возражение о том, что сравнительная экономическая отсталость нашей страны исключает возможность построения социализма, Ленин берёт в атаку и опрокидывает его, как нечто несовместимое с социализмом:
“До бесконечия шаблонным является у них довод,— говорит Ленин, — который они выучили наизусть во время развития западно-европейской социал-демократии, и который состоит в том что мы не доросли до социализма, что у нас нет, как выражаются разные “учёные” господа из них, объективных экономических предпосылок для социализма” (см. т. XXVII, стр. 399).
В противном случае нечего было брать власть в октябре и устраивать Октябрьскую революцию. Ибо если возможность и необходимость построения полного социалистического общества исключается по тем или иным соображениям, то тем самым теряет смысл и Октябрьская революция. Кто отрицает возможность построения социализма в одной стране, тот должен обязательно отрицать и правомерность Октябрьской революции. И наоборот: кто не верит в Октябрь, тот не должен признавать возможности победы социализма в условиях капиталистического окружения. Связь между неверием в Октябрь и непризнанием социалистических возможностей в нашей стране — полная и непосредственная.
“Я знаю,— говорит Ленин,— есть, конечно, мудрецы, считающие себя очень умными и даже называющие себя социалистами, которые уверяют, что не следовало брать власти до тех пор, пока не разразится революция во всех странах. Они не подозревают, что, говоря так, они отходят от революции и переходят на сторону буржуазии. Ждать, пока трудящиеся классы совершат революцию в международном масштабе,— это значит всем застыть в ожидании. Это бессмыслица” (см. т. XXIII, стр. 9).
Так обстоит дело с противоречиями первого порядка, с противоречиями внутреннего характера, с вопросом о возможности построения социализма в условиях капиталистического окружения.
Перейдём теперь к противоречиям второго порядка, к противоречиям внешним, имеющимся между нашей страной, как страной социализма, и всеми остальными странами, как странами капитализма.
В чём состоят эти противоречия?
Они состоят в том, что, пока есть капиталистическое окружение, должна быть и опасность интервенции со стороны капиталистических стран, а пока есть такая опасность, должна быть и опасность реставрации, опасность восстановления капиталистических порядков в нашей стране.
Можно ли считать эти противоречия вполне преодолимыми для одной страны? Нет, нельзя. Ибо усилий одной страны, если даже эта страна является страной пролетарской диктатуры, недостаточно для того, чтобы полностью гарантировать её от опасности интервенции. Полная гарантия от интервенции, а значит, и окончательная победа социализма возможна, ввиду этого, лишь в международном масштабе, лишь в результате совместных усилий пролетариев ряда стран, или — ещё лучше — лишь в результате победы пролетариев нескольких стран.
Что такое окончательная победа социализма?
Окончательная победа социализма есть полная гарантия от попыток интервенции, а значит, и реставрации, ибо сколько-нибудь серьёзная попытка реставрации может иметь место лишь при серьёзной поддержке извне, лишь при поддержке международного капитала. Поэтому поддержка нашей революции со стороны рабочих всех стран, а тем более победа этих рабочих хотя бы в нескольких странах, является необходимым условием полной гарантии первой победившей страны от попыток интервенции и реставрации, необходимым условием окончательной победы социализма.
“Пока наша Советская республика,— говорит Ленин,— останется одинокой окраиной всего капиталистического мира, до тех пор думать... об исчезновении тех или иных опасностей было бы совершенно смешным фантазёрством и утопизмом Конечно пока такие коренные противоположности остались,— остаются и опасности, и от них никуда не убежишь” (см. т. XXVI, стр. 29).
И далее:
“Мы живём не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистскими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов либо одно, либо другое победит” (см. т. XXIV, стр. 122).
Вот почему говорит Ленин, что:
“Окончательно победить можно только в мировом масштабе и только совместными усилиями рабочих всех стран” (см. т. XXIII, стр. 9).
Так обстоит дело с противоречиями второго порядка.
Кто смешивает первую группу противоречий, совершенно преодолимых усилиями одной страны, со второй группой противоречий, требующих для своего разрешения усилий пролетариев нескольких стран,— тот допускает грубейшую ошибку против ленинизма, тот либо путаник, либо неисправимый оппортунист.
Некоторым образчиком такой перепутаницы могло бы послужить письмо одного товарища, присланное мне в январе этого года, по вопросу о победе социализма в одной стране. Он пишет с недоумением:
“Вы говорите, что ленинская теория... заключается в том, что социализм может победить в одной стране. Я, к сожалению, не нашёл указаний в соответствующих местах у Ленина о победе социализма в одной стране”.
Беда, конечно, не в том, что этот товарищ, которого я считаю одним из лучших товарищей из нашей учащейся молодёжи, “не нашёл указаний в соответствующих местах у Ленина о победе социализма в одной стране”. Придёт время, когда он прочтёт и найдёт, наконец, такие указания. Беда в том, что он спутал противоречия внутренние с противоречиями внешними и запутался вконец в этой перепутанице. Не лишне будет, быть может, познакомить вас с моим ответом на письмо этого товарища. Вот он:
“Речь идёт не о полной победе, а о победе социализма вообще, т. е. о том, чтобы прогнать помещиков и капиталистов, взять власть, отбить атаки империализма и начать строить социалистическое хозяйство, — всё это может вполне удаться пролетариату в одной стране, но полная гарантия от реставрации может быть обеспечена лишь в результате “совместных усилий пролетариев нескольких стран”.
Глупо было бы начинать Октябрьскую революцию в России при убеждении, что победивший пролетариат России при явном сочувствии со стороны пролетариев других стран, но при отсутствии победы в нескольких странах, “не может устоять против консервативной Европы”. Это не марксизм, а самый заурядный оппортунизм, троцкизм и всё что угодно. Если бы теория Троцкого была правильна, то не был бы прав Ильич, утверждающий, что Россию нэповскую превратим в социалистическую, что мы имеем “всё необходимое для построения полного социалистического общества”· (см. “О кооперации”)...
Самое опасное в нашей политической практике — это попытка рассматривать победившую пролетарскую страну, как нечто пассивное, способное лишь топтаться на месте до момента появления помощи со стороны победивших пролетариев других стран. Допустим, что в течение пяти — десяти лет существования советского строя в России не будет еще революции на Западе; допустим что за этот период наша Республика всё же просуществует как Советская Республика, строящая социалистическую экономику в условиях нэпа,—думаете ли Вы, что за эти пять—десять лет наша страна будет заниматься толчением воды, а не организацией социалистического хозяйства? Стоит поставить этот вопрос, чтобы понять всю опасность теории отрицания победы социализма в одной стране.
Но значит ли это, что победа эта будет полной, окончательной? Нет, не значит.., ибо, пока есть капиталистическое окружение, всегда будет опасность военной интервенции”. (Январь 1925 года.)
Так обстоит дело с вопросом о судьбах социализма в нашей стране с точки зрения известной резолюции XIV конференции нашей партии.
V
ПОЛИТИКА ПАРТИИ В ДЕРЕВНЕ
Перехожу к пятой группе вопросов.
Раньше чем перейти к резолюциям XIV конференции, трактующим о политике партии в деревне, я хотел бы остановиться в нескольких словах на шумихе, которую подняла буржуазная печать в связи с той критикой наших собственных недочётов в деревне, которую предприняла наша партия. Буржуазная пресса скачет и играет, уверяя всех и вся, что открытая критика наших собственных недочётов является признаком слабости Советской власти, признаком её разложения и распада. Нечего и говорить, что вся эта шумиха является насквозь фальшивой и лживой.
Самокритика есть признак силы, а не слабости нашей партии. Только сильная партия, имеющая корни в жизни и идущая к победе, может позволить себе ту беспощадную критику своих собственных недостатков, которую она допустила и будет всегда допускать на глазах перед всем народом. Партия, скрывающая правду от народа, партия, боящаяся света и критики, есть не партия, а клика обманщиков, обречённых на гибель. Господа буржуа мерят нас на свой аршин. Они боятся света и старательно прячут правду от народа, прикрывая свои недочеты парадной вывеской благополучия. И вот, они думают, что и мы, коммунисты, должны прятать правду от народа. Они боятся света, потому что стоит им допустить сколько-нибудь серьёзную самокритику, сколько-нибудь свободную критику своих собственных недочётов, чтобы не осталось камня на камне от буржуазного строя. И вот, они думают, что если мы, коммунисты, допускаем самокритику, то это признак того, что мы окружены и висим в воздухе. На свой аршин мерят нас они, почтенные буржуа и социал-демократы. Только партии, уходящие в прошлое и обречённые на гибель, могут бояться света и критики. Мы не боимся ни того, ни другого, не боимся потому, что мы — партия восходящая, идущая к победе. Вот почему самокритика, ведущаяся уже несколько месяцев, является признаком величайшей силы, а не слабости нашей партии, средством её укрепления, а не разложения.
А теперь перейдём к вопросу о политике партии в деревне.
Какие новые моменты можно было бы отметить в деревне в связи с новой обстановкой внутреннего и международного характера?
Я думаю, что можно было бы отметить четыре основных факта:
1) изменение международной обстановки и замедленный темп революции, диктующие выбор наименее болезненных, хотя бы и длительных, путей для приобщения крестьянства к социалистическому строительству, для строительства социализма вместе с крестьянством;
2) хозяйственный рост деревни и процесс расслоения крестьянства, требующие ликвидации пережитков военного коммунизма в деревне;
3) политическая активность крестьянства, требующая изменения старых методов руководства и администрирования в деревне;
4) перевыборы Советов, вскрывшие тот несомненный факт, что в целом ряде районов нашей страны середняк оказался на стороне кулака против бедняка.
В чем состоит, в связи с этими новыми фактами, основная задача партии в деревне?
Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни, приходят к тому выводу, что основная задача партии — это разжечь классовую борьбу в деревне. Это неверно. Это — пустая болтовня. Не в этом теперь наша главная задача. Это — перепевы старых меньшевистских песен из старой меньшевистской энциклопедии.
Главное теперь вовсе не в том, чтобы разжечь классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сплотить середняков вокруг пролетариата, завоевать их вновь. Главное теперь состоит в том, чтобы сомкнуться с основной массой крестьянства, поднять её материальный и культурный уровень и двинуться вперед вместе с этой основной массой по пути к социализму. Главное состоит в том, чтобы строить социализм вместе с крестьянством, обязательно вместе с крестьянством и обязательно под руководством рабочего класса, ибо руководство рабочего класса является основной гарантией того, что строительство пойдёт по пути к социализму. В этом теперь основная задача партии. Может быть не лишне будет вспомнить слова Ильича на этот счёт, сказанные им в момент введения нэпа и сохранившие до сего времени всю свою силу:
“Весь гвоздь в том, чтобы двигаться теперь вперёд несравненно более широкой и мощной массой, не иначе как вместе с крестьянством” (см. т. XXVII, стр. 272).
И далее:
“Сомкнуться с крестьянской массой, с рядовым трудовым крестьянством, и начать двигаться вперёд неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали, но зато так, что действительно будет двигаться вся масса с нами. Тогда и ускорение этого движения в своё время наступит такое, о котором мы сейчас и мечтать не можем” (см. т. XXVII, стр. 231—232).
В связи с этим перед нами стоят две основные задачи в деревне.
1) Во-первых, надо добиться того, чтобы крестьянское хозяйство было включено в общую систему советского хозяйственного развития. Раньше дело происходило так, что мы имели два параллельных процесса:
город шёл своим путём, деревня — своим. Капиталист старался включить крестьянское хозяйство в систему капиталистического развития. Но это включение происходило в порядке обнищания крестьянских масс и обогащения верхней прослойки крестьянства. Известно, что этот путь оказался чреватым революцией. После победы пролетариата включение крестьянского хозяйства в общую систему советского хозяйственного развития состоит в том, чтобы создать условия, могущие двинуть вперёд народное хозяйство на основе постепенного, но неуклонного подъёма благосостояния большинства крестьян, т. е. по пути, противоположному тому, по которому капиталисты вели и приглашали итти крестьянство до революции.
Но как включить крестьянское хозяйство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию. Через кооперацию кредитную, кооперацию сельскохозяйственную, кооперацию потребительскую, кооперацию промысловую.
Таковы те пути и дорожки, через которые медленно, но основательно должно включиться крестьянское хозяйство в общую систему социалистического строительства.
2) Вторая задача состоит в том, чтобы постепенно, но неуклонно проводить линию ликвидации старых методов администрирования и руководства в деревне, линию оживления Советов, линию превращения Советов в настоящие выборные органы, линию насаждения в деревне начал советской демократии. Ильич говорил, что пролетарская диктатура есть высший тип демократии для большинства трудящихся. Ильич говорил, что этот высший тип демократии может быть введён лишь после взятия власти пролетариатом и после того, как мы получим возможность укрепить эту власть. Так вот, эта фаза укрепления Советской власти и насаждения советской демократии уже началась. Мы должны итти этим путём осторожно и не торопясь, создавая в ходе работы вокруг партии многочисленный актив из беспартийного крестьянства.
Если первая задача, задача включения крестьянского хозяйства в общую систему хозяйственного строительства, даёт нам возможность запрячь крестьянство в общую упряжку с пролетариатом по пути построения социализма, то вторая задача, задача насаждения советской демократии и оживления Советов в деревне, должна дать нам возможность переделать наш государственный аппарат, связать его с народными массами, сделать его здоровым и честным, простым и дешёвым, для того, чтобы создать условия, облегчающие постепенный переход от общества с диктатурой пролетариата в общество коммунистическое.
Таковы основные линии резолюций, принятых XIV конференцией нашей партии по вопросу о политике нашей партии в деревне.
Сообразно с этим должен измениться и метод партийного руководства в деревне.
У нас есть люди в партии, утверждающие, что коль скоро имеется нэп, а капитализм начинает временно стабилизоваться, то наша задача состоит в том, чтобы провести политику максимального зажима как в партии, так и в государственном аппарате, так, чтобы всё скрипело кругом. Я должен сказать, что эта политика является неправильной и гибельной. Нам нужен теперь не максимальный зажим, а максимальная гибкость как в политике, так и в организации, максимальная гибкость как в политическом, так и в организационном руководстве. Без этого нам не удержать руля при настоящих сложных условиях. Максимальная гибкость нужна нам для того, чтобы сохранить руль за партией и обеспечить партии полное руководство.
Далее. Необходимо, чтобы коммунисты в деревне отказались от уродливых форм администрирования. Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношении к крестьянству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34