Харитон помешан на практике фон Штайна, от которой почти все отказались. С Арцимовичем и Мамеляном я работала директней.
– В Угре? – спросил я, расставляя шахматные фигуры. – S-пластилин проект?
– Yep, – закурила она.
– Сравнивать S-пластилин и ГС-3 некорректно, – я сделал ход е4.
– S-пластилин! – засмеялся Бочвар. – Марта, вы блефуете! S-пластилин! Витя Борцони делал для них in-out. Там все было как в саванне . Все сразу получилось, я видел пульпу Это топ-директ, рипс. Его тело весило четыре тонны, кожа вулканизировалась прямо на глазах. Но, Марта, сравнивать эти проекты… – он тряхнул головой так, что звякнули его надбровные полумесяцы. – Ваши Арцимович с Мамеляном простые штукари по сравнению со всеми нами.
– Мне плевать на бант, я отвечаю за совместимость. Это вам и Витте придется жевать стекло. У вашего гениального Агвидора будет очень средний разброс . Я это вижу . Будет средняя вонь, – Карпенкофф подошла к стене, выпустила дым на текстуру. Ворсинки жадно зашевелились.
– Марта, не прессуйте вымя, – зевнул Бочвар. – Basta. Мы все хотим денег. И комфортной обратной дороги Правда, Борис?
Я кивнул.
– Борис не из разговорчивых, – Карпенкофф подошла ко мне, покачиваясь на котурнах.
– И горжусь этим, – буркнул я, разыгрывая испанскую партию.
– Ненавижу зиму, – Бочвар сел на стойку. – Хуже зимы только музыка 137. Еще «Кати»? Я кивнул. Он метнул мне кубик,
Не мой напиток, – потушила папиросу Карпенкофф. – Дубовый аквавит есть?
– Конечно! – Бочвар быстро нашел, открыл, налил.
– Другое дело. Цзодэ хэнь ягуаньди, – глотнула она. Вошел полковник.
– Самое красное занятие! – усмехнулся он.
– Присоединяйтесь к нам, Serge, – приветливо качнулась Карпенкофф. – Анжей сегодня виночерпий. Что вы пьете в буран?
– Все равно, – расслабился полковник. – Только не пиво и вино.
– Доверьтесь мне, – она показала ему стакан с дубовым аквавитом. – Это бетонный щит против буранов.
– Как говорил Мао: когда дуют северные ветры, надо строить не щиты, а ветряные мельницы! – прохрюкал Бочвар, наливая полковнику.
– Рипс, тут легче взорвать, чем построить, – расстегнул ошейник полковник. – Сибирь! Штурмеры свиньи. Не могли поиметь правильный форберайтен, задроебы. Весь провайдинг скользит.
– А я ужеее хочууу домооой! – пропел тенором Бочвар.
– Кто с объектами? – спросил я полковника.
– Лейтенант Петерсон, – полковник выпил и посмотрел на меня выцветшими глазами. – Буран их возбуждает. Толстого-4 вырвало желчью, Пастернак-1 бился головой об стену.
– Рипс! – я встал. – Когда это случилось?
– Отдыхайте, Глогер, – полковник положил мне на плечо свою маленькую, но крепкую руку. – Там все уже пинъаньди. Петерсон опытный мед. Вообще, все пока тип-тирип-по трейсу.
Он постучал пальцем по своему широкому подбородку.
– Все, кроме ваших TFG, – вставил я, переходя в эндшпиль.
– Почему наших ? – усмехнулся полковник. – Мы все здесь в одном гробу .
– TFG – ваша практика . Serge, – Карпенкофф подошла к нему сзади, сложила ладони малым кольцом над его седым затылком. – Уууу, как у вас много gusanos. Вы золотарь ?
– Я бабочка , – улыбнулся он.
– Правильно, вы не золотарь , – продолжала сканировать она. – Вы старый добрый ADAR. Правда?
– Это видно и без кольца, – полковник достал табакерку и быстро понюхал. – Марта, рипс, вы не Сандра Джадд. Вам необходимо поиметь .
– Я имею, – она сбросила след и поцеловала его в затылок.
– Анаконда, рипс уебох! – вздрогнул полковник. – Жаль, что в командировках женщины не заводят KLOPOV!
Все засмеялись, и я тоже.
«Катя Бобринская» способствует восприятию коллек-юмора. Вошел Харитон в заиндевевшем костюматоре:
– Хромо-dis не в семи.
– Сколько? – поставил стакан Бочвар.
– 30 на 6, 32 на 4. Генетики зашевелились.
– Это все из-за бурана, – вышел первым Бочвар.
– Агвидор большой мастер по замораживанию чужих отцов , – глядя в глаза полковнику, произнесла Карпенкофф. – Я всегда верила в ross-термодинамик.
Она вышла.
– Двинем раскрасить , – застегнул ошейник полковник. – Борис, в два я жду ваших трэйсов.
– Fertig, рипс нимада, – пробурчал я. Полковник скрылся за дверью.
– Рипс чоуди шици! – Харитон содрал с себя костюматор, подошел к стойке бара. – Все на соплях. Все, все на сиреневых соплях.
– Россия, – заматовал я себя в три хода. – Сыграем?
– Гной и мед в этой стране – близнецы братья. Иван Вишневский прав, – он сел напротив, стал расставлять фигуры.
– Это в вас говорит еврей, – я зажал белую и черную пешки в кулаках. – Вишневский написал много топ-директа в Москве и Бохуме. Но цитировать его в Восточной Сибири – obtoston. Сверление воздуха.
– Я сверлю всю жизнь себя , – он шлепнул по кулаку с черной пешкой. – Fine. Люблю играть от обороны… рипс, а что здесь пили? – он понюхал воздух.
– Водку и дубовый аквавит, – я снова пошел е4.
– Too much, – он ответил не задумываясь е5. – Кукурузное пиво есть? «Astor»?
– Я не бармен (f4).
– Рипс, я же не прошу вас налить (ef).
– Вы только спрашиваете (Кf3)?
– Я только спрашиваю (d6).
– Пиво – не мой напиток (d4).
– Вы – типичный пятидесятник (g5).
– И горжусь этим (Сс4).
– Плюс-директ. Но пить я ничего не буду (g4).
– Это ваша POROLAMA (С:f4).
– Рипс лаовай нимада (gf).
– «На белом exeron плюс тип-тирип-по трейсу» (Ф:f3).
– Вы любите этот сенсор-фильм? Этот соплевун ? (Кf6).
– Не нарушайте моей L-гармонии (Кс3).
– У вас врожденный midirex (Сg7)?
– У меня врожденный шен-шен (0-0).
– О чем вы говорили с полковником (0-0)?
– О его полях (Сg5).
– Рипс, у него есть поля (Кbd7)?
– Не считайте его клон-штангистом (Кd5).
– Ни в коем случае. Это madam Карпенкофф – клон-штангистка (h6).
– Она давит крыс по вашему поводу (С:f6).
–Я не рикша для генетиков (К:f6).
– Как ex-амазонке ей нужны гарантии (К:f6).
– Каждый сосет свое масло (С:f6).
– Она трескается из-за батарей (Ф:Г6).
– Батареи – мой цайюань (Ф:Г6).
– Сомнения – ее ба (Л:f6).
– Рипс, нимада (Крg7).
– Вы не пьете с утра. Поэтому – не в ударе (Лаf1).
– Рипс, а как я защищу f7 (Ce6)?
– Это жирный палиатив, как говорит наш президент (С:е6).
– Скотство (fe).
– Maybe warscheinlich (Л:е6),
– С вами играть не комфортно, – он смешал фигуры. – Вы играете как В1В 3000.
– Это комплимент?
– Вам виднее, – Харитон нашел за стойкой шар лива, открыл. – A propos, кто сейчас чемпион мира?
– По штанге?
– Нет, по шахматам. В1В 3000?
– Уже нет, Осенью его разорвал МЭИ ЛЮ 8. 12:6.
– Эта Карпенкофф… – Харитон брезгливо тряхнул платиновыми волосами. – У меня это четвертая командировка . И каждый раз – минус-директ с генетиками. Я для них всегда – умный лао бай син с непредсказуемым разбросом. А что заносит ex-амазонок в Сибирь? Деньги?
– Наверно, – я нашарил еще один кубик водки. – Но может быть и не только деньги.
– А что же еще? Сухая вагина и топ-абильный анус? – засмеялся он, отсасывая пиво из шара.
– Вы слишком физиологичны, – потянулся я. – Карпенкофф – не кусок оттаявшей протопульпы. Она умная и сильная. У нее своя гибкая М-стратегия.
– Плевать, – отмахнулся Харитон. – Если она не бреется – это не дает ей право сканировать мою печень. Я не дую в ее хромо-фризер, пусть и она не сморкается в мой термотроп.
– Как говорил покойный Фридман: «Эксперимент заставит всех присесть на мрамор», – заметил я не без желчи.
– У вас сушеный юмор, – соскучился Харитон. – Вы наверно тюрили сухие отношения с негативистами. Или со стариками? У меня был один старик – такая прелесть, рипс лаовай. Хватит на всю жизнь.
– «Старики – надежда человечества», – процитировал я.
– Чей это кал ? – поморщился Харитон.
– Тони де Виньо. Из нобелевской речи.
– Жаль, что этот ша гуа рано умер, – он поднял с пола костюматор. – Мы бы с Карпенкофф поставили ему носорожий анус.
– У вас есть два повода: его клонировать, а с ней начать тюрить мокрые отношения, – выпил я.
– Да ну вас. Нагнали на меня splin, – он двинулся к двери. – Вечером натравлю на вас Витте. Он хорошо играет. Почти как этот МЭИ ЛЮ.
– He's wellcome, сяо бень.
Едва за этим «молодцом из Лян Шань Бо» хлюпнула дверь, я приблизился к стойке бара, вытряхнул из сэйка ледяную пирамиду, наполнил треть картофельной водкой «Степан Разин», добавил: 20 мл «Deep blue», 20 мл тюленьего молока. 10 мл елового джина, 10 мл муравьиного спирта, бросил крупинку каменной соли, поставил на 2 минуты под желтый лазер – и – если бы ты, ядовитый мальчик мой, коснулся своими смешливыми губами этого напитка, то навсегда забыл бы имя Ричи ван дер Мууна. Salut, стервец.
Boris.
P.S. А клон-голубкам буран не помеха. Эти твари пролетят сквозь все. Даже сквозь Великую китайскую стену
9 января.
Началось, слава Космосу.
Погода улеглась, после ланча нам подвезли TFG. Генетики хотели начать завтра, но полковник настоял.
Я был не против. У Харитона тоже не было соплей .
Витте слегка поломался, но Карпенкофф сильно его не поддержала. И в 20.34 мы запустили .
Рипс ша гуа, я вижу тебя сидящего в твоей GERO-KUNST пещере, жующего пакистанскую саранчу и запивающего ее голландским пивом.
Что значит для тебя – мультисексера, предателя и протея эта короткая фраза: МЫ ЗАПУСТИЛИ?
Nihil.
Я всегда завидовал твоей способности ничему не удивляться.
Впрочем, это зависть калеки без органа, так что она некорректна , рипс лаовай.
Собственно, мне тоже пока нечему удивляться. Хотя я не каждый день в ГС- командировках . К твоему гнойному сведению, в России были всего ДВЕ попытки получения ГС: ГС-1 загнал в трещину пень тань ша гуа Сафонов; ГС-2 три года назад бездарно засушило МИНОБО, испугавшись санкций IKGC. В первом проекте логостимулятором был Зветан Капидич, во втором Юрий Барабанофф. Оба – super-плюс-ваны своего дела.
Но ГС – коллективный ханкун мудень, в котором отсутствие любой гниды кладет под rezak весь проект.
Понимая это, мы ВСЕ в 20.00 вышли наверх, разделись, составили большое кольцо и совершили старую добрую самадхи Лта-на-дуг. Мандалу на снегу солдаты выложили синим песком. Полярная ночь стояла чудесная: высокие звезды. северное сияние, безветрие.
В 20.34 Харитон включил систему, а я раздал объектам бумагу и пишущие средства.
Генетики в духе .
Военные тоже.
В общем, внешне – все благоприятствует. Я молюсь каждые полчаса. И разрываю по шесть своих волос, чтобы удержать гексаграмму КУНЬ (исполнение).
Пожелай же ГС-3 плюс-плюс-плюс директа и молись за проект по-русски. Целую тебя по алым частям.
Boboboboboboboboboboboris.
12 января.
Всё!!!
Мы сделали ЭТО, нежный мальчик мой. И мы сделали ЭТО впервые в России. Поздравь твоего активного друга.
Я молился, генетики молились, полковник молился – и Нефритовый Император услышал наши робкие голоса из бетонной o , укрытой чистым сибирским снегом.
Все системы сработали, все объекты живы и после скрипт-процесса впали в анабиоз. Плюс-плюс-директ. Мы ходим по коридору и улыбаемся друг другу, как байчи.
К 9.34 первая фаза ГС-3 благополучно завершена. Неужели я увижу ГОЛУБОЕ САЛО?
Подождем, рипс хуайдань.
Теперь остается только ждать. Буду, рипс нимада. Начну писать тебе письма, длинные, как твой божественный о l о . Но только не сегодня. Потому что?
Сначала я пошлю тебе то, что здесь уже никому не нужно.
Кроме меня.
Но все по порядку, рипс. Первым завершил скрипт-процесс Достоевский-2. Когда индикатор вспыхнул и система отключилась, я с двумя сержантами вошел в его камеру. Зрелище, скажу тебе, не для чженцзеди гунян: после 12 часового скрипт-процесса объект сильно деформировался: грудная клетка еще сильнее выдалась вперед, разорвав скафандр, ребра прорвали кожу. сквозь них видны внутренности и бьющееся сердце. Патология черепа усилилась, та самая «ручка пилы», торчащая из лица выступила еще дальше, словно Всевышний тщетно пытался вытянуть ее из человеческого чада. Она поросла густыми черными волосами. Руки Достоевского-2 как бы обуглились, стальной карандаш прирос к ним навеки. Алмазный песок Достоевский-2 втянул носом весь в себя. А это значит, что твой гениальный друг не ошибся с Erregen-объектом. (И не только с этим, рипс!)
После отключения BIOSa и непродолжительных конвульсий объект впал в накопительный анабиоз.
Который?
Продлится 3-4 месяца.
Голубое сало будет откладываться у него в нижней части спины и на внутренней стороне бедер. Посылаю тебе (для моей скрипт-коллекции, naturlich) его ТЕКСТ, благодаря которому в теле автора отложится до 6 кг голубого сала. Целую.
Boris.
Достоевский-2
Граф Решетовский
В самом конце июля в третьем часу пополудни, в чрезвычайно дождливое и не по-летнему промозглое время, забрызганная дорожной грязью коляска с накидным верхом, запряженная парою невзрачных лошадей, перекатила через А-в мост и остановилась на Г-ой улице возле подъезда серого дома в три этажа и все это было до чрезвычайности как это не совсем-с и про куриное слово про куриное слово совсем уж не хорошо.
Из коляски вышли два солидных господина, одетых, впрочем уже не по-летнему, да и не по-петербургски: Степан Ильич Костомаров, советник госдепартамента по особым поручениям был одет в короткий овчинный тулуп, подпоясанный дохлою, но чрезвычайно длинною змеею желто-черного окраса, члены другого – богатого наследника рано умершего генерала и посему – человека без определенных занятий Сергея Сергеевича Воскресенского были обтянуты узким пестрым шелком на манер венецианских арлекинов, дающих представления на площадях когда он имел удовольствие выказывать свое а она эта подлая тварь совсем уж.
Бывают иные люди, один вид которых действует на нас как-то внезапно подавляюще и умиляюще, отчего грудь сжимается и беспричинные слезы выступают на глазах и это очень жалко-с если человек предрасположен а к чему это уж сами постарайтесь понять не негодная ведь.
Такое точно впечатление на немногочисленных прохожих произвели своим появлением Костомаров и Воскресенский; двое простолюдинов, студент и пожилая дама остановились, как вкопанные в землю столбы, столбы столбы столбы-с столбы, да, верстовые столбы, и с нескрываемым волнением проводили глазами удивительную пару до самого подъезда. Трехэтажный дом этот принадлежал графу Дмитрию Александровичу Решетовскому и был одним из тех замечательных в своем роде домов, к коим по вторникам или четвергам, как пчелы к улью, да, как проворные, хлопотливые пчелки к новому, добротно обделанному улью хотя ульи имеют разную конструкцию есть колоды есть домики и борть и земляные ульи-с и так изволит тянуться тянется светская петербургская публика. Впрочем, так как была среда, визитеров встретил не швейцар в расшитой золотом ливрее, а хромой казак Мишка, верный ординарец графа, прошедший с ним всю турецкую кампанию и ставший для графа своеобразным Санчо Пансой, однако это полная катастрофа и нельзя же представить его положение и по положению вовсе не обязан быть подноготным кавалергардом или просто скверным человеком а по-русски – подлецом.
Без всякого недоумения на избитом оспой лице Мишка снял с господ их необычную одежду и захромал наверх, быстро быстро быстро быстро быстро – доложить графу Господа же, оставшись наедине, принялись самым решительным образом ощупывать-с ощупывать-с ощупывать-с друг друга. Степан Ильич своими длинными костистыми пальцами вцепился в покатые плечи Сергея Сергеевича и, проворно как-то слишком уж проворно как-то по-вороньему проворно-с проворно-с перебирая по ним, стал спускаться ниже-с ниже-с ниже-с – по груди, животу и бедрам Воскресенского прямо к самым его ногам в щегольски отвороченных швейцарских сапогах. Воскресенский, обхвативши пухлыми руками талию Степана Ильича, принялся чрезвычайно быстро общипывать его спину мелкими, но довольно-таки чувствительными щипками, от коих кожа кожица кожища толстенная местами как у африканских буйволов-с на спине Костомарова в тот час же посинела и набухла кровью.
– Сергей Сергеевич, я настоятельно прошу вас об одной услуге, – первым нарушил тишину мертвую мертвую мертвую Костомаров, возвращаясь к прерванному разговору. – Покуда мы еще здесь и, стало быть, можем говорить без свидетелей, откровенно, я прошу вас не напоминать графу про ту скверную сквернейшую пресквернейшую историю с этой дамой, от коей всех нас тошнит тошнит тошнит.
1 2 3 4 5 6
– В Угре? – спросил я, расставляя шахматные фигуры. – S-пластилин проект?
– Yep, – закурила она.
– Сравнивать S-пластилин и ГС-3 некорректно, – я сделал ход е4.
– S-пластилин! – засмеялся Бочвар. – Марта, вы блефуете! S-пластилин! Витя Борцони делал для них in-out. Там все было как в саванне . Все сразу получилось, я видел пульпу Это топ-директ, рипс. Его тело весило четыре тонны, кожа вулканизировалась прямо на глазах. Но, Марта, сравнивать эти проекты… – он тряхнул головой так, что звякнули его надбровные полумесяцы. – Ваши Арцимович с Мамеляном простые штукари по сравнению со всеми нами.
– Мне плевать на бант, я отвечаю за совместимость. Это вам и Витте придется жевать стекло. У вашего гениального Агвидора будет очень средний разброс . Я это вижу . Будет средняя вонь, – Карпенкофф подошла к стене, выпустила дым на текстуру. Ворсинки жадно зашевелились.
– Марта, не прессуйте вымя, – зевнул Бочвар. – Basta. Мы все хотим денег. И комфортной обратной дороги Правда, Борис?
Я кивнул.
– Борис не из разговорчивых, – Карпенкофф подошла ко мне, покачиваясь на котурнах.
– И горжусь этим, – буркнул я, разыгрывая испанскую партию.
– Ненавижу зиму, – Бочвар сел на стойку. – Хуже зимы только музыка 137. Еще «Кати»? Я кивнул. Он метнул мне кубик,
Не мой напиток, – потушила папиросу Карпенкофф. – Дубовый аквавит есть?
– Конечно! – Бочвар быстро нашел, открыл, налил.
– Другое дело. Цзодэ хэнь ягуаньди, – глотнула она. Вошел полковник.
– Самое красное занятие! – усмехнулся он.
– Присоединяйтесь к нам, Serge, – приветливо качнулась Карпенкофф. – Анжей сегодня виночерпий. Что вы пьете в буран?
– Все равно, – расслабился полковник. – Только не пиво и вино.
– Доверьтесь мне, – она показала ему стакан с дубовым аквавитом. – Это бетонный щит против буранов.
– Как говорил Мао: когда дуют северные ветры, надо строить не щиты, а ветряные мельницы! – прохрюкал Бочвар, наливая полковнику.
– Рипс, тут легче взорвать, чем построить, – расстегнул ошейник полковник. – Сибирь! Штурмеры свиньи. Не могли поиметь правильный форберайтен, задроебы. Весь провайдинг скользит.
– А я ужеее хочууу домооой! – пропел тенором Бочвар.
– Кто с объектами? – спросил я полковника.
– Лейтенант Петерсон, – полковник выпил и посмотрел на меня выцветшими глазами. – Буран их возбуждает. Толстого-4 вырвало желчью, Пастернак-1 бился головой об стену.
– Рипс! – я встал. – Когда это случилось?
– Отдыхайте, Глогер, – полковник положил мне на плечо свою маленькую, но крепкую руку. – Там все уже пинъаньди. Петерсон опытный мед. Вообще, все пока тип-тирип-по трейсу.
Он постучал пальцем по своему широкому подбородку.
– Все, кроме ваших TFG, – вставил я, переходя в эндшпиль.
– Почему наших ? – усмехнулся полковник. – Мы все здесь в одном гробу .
– TFG – ваша практика . Serge, – Карпенкофф подошла к нему сзади, сложила ладони малым кольцом над его седым затылком. – Уууу, как у вас много gusanos. Вы золотарь ?
– Я бабочка , – улыбнулся он.
– Правильно, вы не золотарь , – продолжала сканировать она. – Вы старый добрый ADAR. Правда?
– Это видно и без кольца, – полковник достал табакерку и быстро понюхал. – Марта, рипс, вы не Сандра Джадд. Вам необходимо поиметь .
– Я имею, – она сбросила след и поцеловала его в затылок.
– Анаконда, рипс уебох! – вздрогнул полковник. – Жаль, что в командировках женщины не заводят KLOPOV!
Все засмеялись, и я тоже.
«Катя Бобринская» способствует восприятию коллек-юмора. Вошел Харитон в заиндевевшем костюматоре:
– Хромо-dis не в семи.
– Сколько? – поставил стакан Бочвар.
– 30 на 6, 32 на 4. Генетики зашевелились.
– Это все из-за бурана, – вышел первым Бочвар.
– Агвидор большой мастер по замораживанию чужих отцов , – глядя в глаза полковнику, произнесла Карпенкофф. – Я всегда верила в ross-термодинамик.
Она вышла.
– Двинем раскрасить , – застегнул ошейник полковник. – Борис, в два я жду ваших трэйсов.
– Fertig, рипс нимада, – пробурчал я. Полковник скрылся за дверью.
– Рипс чоуди шици! – Харитон содрал с себя костюматор, подошел к стойке бара. – Все на соплях. Все, все на сиреневых соплях.
– Россия, – заматовал я себя в три хода. – Сыграем?
– Гной и мед в этой стране – близнецы братья. Иван Вишневский прав, – он сел напротив, стал расставлять фигуры.
– Это в вас говорит еврей, – я зажал белую и черную пешки в кулаках. – Вишневский написал много топ-директа в Москве и Бохуме. Но цитировать его в Восточной Сибири – obtoston. Сверление воздуха.
– Я сверлю всю жизнь себя , – он шлепнул по кулаку с черной пешкой. – Fine. Люблю играть от обороны… рипс, а что здесь пили? – он понюхал воздух.
– Водку и дубовый аквавит, – я снова пошел е4.
– Too much, – он ответил не задумываясь е5. – Кукурузное пиво есть? «Astor»?
– Я не бармен (f4).
– Рипс, я же не прошу вас налить (ef).
– Вы только спрашиваете (Кf3)?
– Я только спрашиваю (d6).
– Пиво – не мой напиток (d4).
– Вы – типичный пятидесятник (g5).
– И горжусь этим (Сс4).
– Плюс-директ. Но пить я ничего не буду (g4).
– Это ваша POROLAMA (С:f4).
– Рипс лаовай нимада (gf).
– «На белом exeron плюс тип-тирип-по трейсу» (Ф:f3).
– Вы любите этот сенсор-фильм? Этот соплевун ? (Кf6).
– Не нарушайте моей L-гармонии (Кс3).
– У вас врожденный midirex (Сg7)?
– У меня врожденный шен-шен (0-0).
– О чем вы говорили с полковником (0-0)?
– О его полях (Сg5).
– Рипс, у него есть поля (Кbd7)?
– Не считайте его клон-штангистом (Кd5).
– Ни в коем случае. Это madam Карпенкофф – клон-штангистка (h6).
– Она давит крыс по вашему поводу (С:f6).
–Я не рикша для генетиков (К:f6).
– Как ex-амазонке ей нужны гарантии (К:f6).
– Каждый сосет свое масло (С:f6).
– Она трескается из-за батарей (Ф:Г6).
– Батареи – мой цайюань (Ф:Г6).
– Сомнения – ее ба (Л:f6).
– Рипс, нимада (Крg7).
– Вы не пьете с утра. Поэтому – не в ударе (Лаf1).
– Рипс, а как я защищу f7 (Ce6)?
– Это жирный палиатив, как говорит наш президент (С:е6).
– Скотство (fe).
– Maybe warscheinlich (Л:е6),
– С вами играть не комфортно, – он смешал фигуры. – Вы играете как В1В 3000.
– Это комплимент?
– Вам виднее, – Харитон нашел за стойкой шар лива, открыл. – A propos, кто сейчас чемпион мира?
– По штанге?
– Нет, по шахматам. В1В 3000?
– Уже нет, Осенью его разорвал МЭИ ЛЮ 8. 12:6.
– Эта Карпенкофф… – Харитон брезгливо тряхнул платиновыми волосами. – У меня это четвертая командировка . И каждый раз – минус-директ с генетиками. Я для них всегда – умный лао бай син с непредсказуемым разбросом. А что заносит ex-амазонок в Сибирь? Деньги?
– Наверно, – я нашарил еще один кубик водки. – Но может быть и не только деньги.
– А что же еще? Сухая вагина и топ-абильный анус? – засмеялся он, отсасывая пиво из шара.
– Вы слишком физиологичны, – потянулся я. – Карпенкофф – не кусок оттаявшей протопульпы. Она умная и сильная. У нее своя гибкая М-стратегия.
– Плевать, – отмахнулся Харитон. – Если она не бреется – это не дает ей право сканировать мою печень. Я не дую в ее хромо-фризер, пусть и она не сморкается в мой термотроп.
– Как говорил покойный Фридман: «Эксперимент заставит всех присесть на мрамор», – заметил я не без желчи.
– У вас сушеный юмор, – соскучился Харитон. – Вы наверно тюрили сухие отношения с негативистами. Или со стариками? У меня был один старик – такая прелесть, рипс лаовай. Хватит на всю жизнь.
– «Старики – надежда человечества», – процитировал я.
– Чей это кал ? – поморщился Харитон.
– Тони де Виньо. Из нобелевской речи.
– Жаль, что этот ша гуа рано умер, – он поднял с пола костюматор. – Мы бы с Карпенкофф поставили ему носорожий анус.
– У вас есть два повода: его клонировать, а с ней начать тюрить мокрые отношения, – выпил я.
– Да ну вас. Нагнали на меня splin, – он двинулся к двери. – Вечером натравлю на вас Витте. Он хорошо играет. Почти как этот МЭИ ЛЮ.
– He's wellcome, сяо бень.
Едва за этим «молодцом из Лян Шань Бо» хлюпнула дверь, я приблизился к стойке бара, вытряхнул из сэйка ледяную пирамиду, наполнил треть картофельной водкой «Степан Разин», добавил: 20 мл «Deep blue», 20 мл тюленьего молока. 10 мл елового джина, 10 мл муравьиного спирта, бросил крупинку каменной соли, поставил на 2 минуты под желтый лазер – и – если бы ты, ядовитый мальчик мой, коснулся своими смешливыми губами этого напитка, то навсегда забыл бы имя Ричи ван дер Мууна. Salut, стервец.
Boris.
P.S. А клон-голубкам буран не помеха. Эти твари пролетят сквозь все. Даже сквозь Великую китайскую стену
9 января.
Началось, слава Космосу.
Погода улеглась, после ланча нам подвезли TFG. Генетики хотели начать завтра, но полковник настоял.
Я был не против. У Харитона тоже не было соплей .
Витте слегка поломался, но Карпенкофф сильно его не поддержала. И в 20.34 мы запустили .
Рипс ша гуа, я вижу тебя сидящего в твоей GERO-KUNST пещере, жующего пакистанскую саранчу и запивающего ее голландским пивом.
Что значит для тебя – мультисексера, предателя и протея эта короткая фраза: МЫ ЗАПУСТИЛИ?
Nihil.
Я всегда завидовал твоей способности ничему не удивляться.
Впрочем, это зависть калеки без органа, так что она некорректна , рипс лаовай.
Собственно, мне тоже пока нечему удивляться. Хотя я не каждый день в ГС- командировках . К твоему гнойному сведению, в России были всего ДВЕ попытки получения ГС: ГС-1 загнал в трещину пень тань ша гуа Сафонов; ГС-2 три года назад бездарно засушило МИНОБО, испугавшись санкций IKGC. В первом проекте логостимулятором был Зветан Капидич, во втором Юрий Барабанофф. Оба – super-плюс-ваны своего дела.
Но ГС – коллективный ханкун мудень, в котором отсутствие любой гниды кладет под rezak весь проект.
Понимая это, мы ВСЕ в 20.00 вышли наверх, разделись, составили большое кольцо и совершили старую добрую самадхи Лта-на-дуг. Мандалу на снегу солдаты выложили синим песком. Полярная ночь стояла чудесная: высокие звезды. северное сияние, безветрие.
В 20.34 Харитон включил систему, а я раздал объектам бумагу и пишущие средства.
Генетики в духе .
Военные тоже.
В общем, внешне – все благоприятствует. Я молюсь каждые полчаса. И разрываю по шесть своих волос, чтобы удержать гексаграмму КУНЬ (исполнение).
Пожелай же ГС-3 плюс-плюс-плюс директа и молись за проект по-русски. Целую тебя по алым частям.
Boboboboboboboboboboboris.
12 января.
Всё!!!
Мы сделали ЭТО, нежный мальчик мой. И мы сделали ЭТО впервые в России. Поздравь твоего активного друга.
Я молился, генетики молились, полковник молился – и Нефритовый Император услышал наши робкие голоса из бетонной o , укрытой чистым сибирским снегом.
Все системы сработали, все объекты живы и после скрипт-процесса впали в анабиоз. Плюс-плюс-директ. Мы ходим по коридору и улыбаемся друг другу, как байчи.
К 9.34 первая фаза ГС-3 благополучно завершена. Неужели я увижу ГОЛУБОЕ САЛО?
Подождем, рипс хуайдань.
Теперь остается только ждать. Буду, рипс нимада. Начну писать тебе письма, длинные, как твой божественный о l о . Но только не сегодня. Потому что?
Сначала я пошлю тебе то, что здесь уже никому не нужно.
Кроме меня.
Но все по порядку, рипс. Первым завершил скрипт-процесс Достоевский-2. Когда индикатор вспыхнул и система отключилась, я с двумя сержантами вошел в его камеру. Зрелище, скажу тебе, не для чженцзеди гунян: после 12 часового скрипт-процесса объект сильно деформировался: грудная клетка еще сильнее выдалась вперед, разорвав скафандр, ребра прорвали кожу. сквозь них видны внутренности и бьющееся сердце. Патология черепа усилилась, та самая «ручка пилы», торчащая из лица выступила еще дальше, словно Всевышний тщетно пытался вытянуть ее из человеческого чада. Она поросла густыми черными волосами. Руки Достоевского-2 как бы обуглились, стальной карандаш прирос к ним навеки. Алмазный песок Достоевский-2 втянул носом весь в себя. А это значит, что твой гениальный друг не ошибся с Erregen-объектом. (И не только с этим, рипс!)
После отключения BIOSa и непродолжительных конвульсий объект впал в накопительный анабиоз.
Который?
Продлится 3-4 месяца.
Голубое сало будет откладываться у него в нижней части спины и на внутренней стороне бедер. Посылаю тебе (для моей скрипт-коллекции, naturlich) его ТЕКСТ, благодаря которому в теле автора отложится до 6 кг голубого сала. Целую.
Boris.
Достоевский-2
Граф Решетовский
В самом конце июля в третьем часу пополудни, в чрезвычайно дождливое и не по-летнему промозглое время, забрызганная дорожной грязью коляска с накидным верхом, запряженная парою невзрачных лошадей, перекатила через А-в мост и остановилась на Г-ой улице возле подъезда серого дома в три этажа и все это было до чрезвычайности как это не совсем-с и про куриное слово про куриное слово совсем уж не хорошо.
Из коляски вышли два солидных господина, одетых, впрочем уже не по-летнему, да и не по-петербургски: Степан Ильич Костомаров, советник госдепартамента по особым поручениям был одет в короткий овчинный тулуп, подпоясанный дохлою, но чрезвычайно длинною змеею желто-черного окраса, члены другого – богатого наследника рано умершего генерала и посему – человека без определенных занятий Сергея Сергеевича Воскресенского были обтянуты узким пестрым шелком на манер венецианских арлекинов, дающих представления на площадях когда он имел удовольствие выказывать свое а она эта подлая тварь совсем уж.
Бывают иные люди, один вид которых действует на нас как-то внезапно подавляюще и умиляюще, отчего грудь сжимается и беспричинные слезы выступают на глазах и это очень жалко-с если человек предрасположен а к чему это уж сами постарайтесь понять не негодная ведь.
Такое точно впечатление на немногочисленных прохожих произвели своим появлением Костомаров и Воскресенский; двое простолюдинов, студент и пожилая дама остановились, как вкопанные в землю столбы, столбы столбы столбы-с столбы, да, верстовые столбы, и с нескрываемым волнением проводили глазами удивительную пару до самого подъезда. Трехэтажный дом этот принадлежал графу Дмитрию Александровичу Решетовскому и был одним из тех замечательных в своем роде домов, к коим по вторникам или четвергам, как пчелы к улью, да, как проворные, хлопотливые пчелки к новому, добротно обделанному улью хотя ульи имеют разную конструкцию есть колоды есть домики и борть и земляные ульи-с и так изволит тянуться тянется светская петербургская публика. Впрочем, так как была среда, визитеров встретил не швейцар в расшитой золотом ливрее, а хромой казак Мишка, верный ординарец графа, прошедший с ним всю турецкую кампанию и ставший для графа своеобразным Санчо Пансой, однако это полная катастрофа и нельзя же представить его положение и по положению вовсе не обязан быть подноготным кавалергардом или просто скверным человеком а по-русски – подлецом.
Без всякого недоумения на избитом оспой лице Мишка снял с господ их необычную одежду и захромал наверх, быстро быстро быстро быстро быстро – доложить графу Господа же, оставшись наедине, принялись самым решительным образом ощупывать-с ощупывать-с ощупывать-с друг друга. Степан Ильич своими длинными костистыми пальцами вцепился в покатые плечи Сергея Сергеевича и, проворно как-то слишком уж проворно как-то по-вороньему проворно-с проворно-с перебирая по ним, стал спускаться ниже-с ниже-с ниже-с – по груди, животу и бедрам Воскресенского прямо к самым его ногам в щегольски отвороченных швейцарских сапогах. Воскресенский, обхвативши пухлыми руками талию Степана Ильича, принялся чрезвычайно быстро общипывать его спину мелкими, но довольно-таки чувствительными щипками, от коих кожа кожица кожища толстенная местами как у африканских буйволов-с на спине Костомарова в тот час же посинела и набухла кровью.
– Сергей Сергеевич, я настоятельно прошу вас об одной услуге, – первым нарушил тишину мертвую мертвую мертвую Костомаров, возвращаясь к прерванному разговору. – Покуда мы еще здесь и, стало быть, можем говорить без свидетелей, откровенно, я прошу вас не напоминать графу про ту скверную сквернейшую пресквернейшую историю с этой дамой, от коей всех нас тошнит тошнит тошнит.
1 2 3 4 5 6