Она мягко ответила:
— Бен. Дорогой, милый Бен.
— Я хотел бы остаться у тебя на ночь.
Мне показалось, что ответила она с сожалением:
— Нет, Бен. Все сразу догадаются. А я не хочу.
Утро началось так же, как завершился предыдущий день. У всех было отличное настроение, за завтраком слышался смех. Слуги в два счета свернули лагерь, уложили все в грузовики, и в семь утра мы съехали с дороги и двинулись по краю котловины. «Лендровер» впереди, грузовики по нашему следу, через кусты и буйную траву, через сухие русла, которые, извиваясь, спускались в котловину.
Мы двигались уже около часа, когда я увидел среди деревьев впереди какое-то движение, и на открытое место выбежали и вереницей побежали от нас три великолепных капских сернобыка. Двигались они тяжело, точно толстые пони, их бледно-багровая шкура и сложный черно-белый узор на мордах были отлично видны на фоне серой почвы.
Лорен нажал на тормоза, и старый матабеле точно рассчитанным профессиональным движением сунул ему в руки большой «Магнум Холланд и Холланд» 375-го калибра. Лорен выпрыгнул из машины и побежал, пригибаясь, прячась за жесткой травой, которая росла по краю котловины.
— Он собирается их убить? — тихо спросила Салли. Я кивнул, и она продолжала: — Но зачем?
— Это одно из его любимых занятий.
— Но они так прекрасны, — возразила она.
— Да, — согласился я.
В котловине, примерно в шестистах ярдах от «лендровера», сернобыки остановились. Теперь они стояли к нам боком. И внимательно смотрели, высоко подняв головы с прямыми тонкими рогами.
— Что он делает? — Салли указала на Лорена, который все еще бежал по краю котловины.
— Он играет по правилам, — объяснил я. — Неприлично стрелять ближе чем в пятистах ярдах от машины.
— Веселый спорт, — пробормотала она, прикусив губу и переводя взгляд с Лорена на сернобыков. Неожиданно она выпрыгнула из «лендровера» и взобралась на капот. Сложила руки у рта и крикнула:
— Бегите, глупые! Бегите, черт вас возьми!
Она сорвала шляпу и замахала ею над головой, подпрыгивая на капоте и завывая, как привидение. В котловине сернобыки галопом бросились в сторону, в кусты. Я взглянул на маленькую фигурку Лорена: он сел, упершись локтями в колени, наклонив голову к телескопическому прицелу. Ружье дернулось, из ствола вырвался дым, но прошло не менее двух секунд, прежде чем мы услышали звук выстрела. Первый сернобык ткнулся носом в землю и опрокинулся в белую пыль. Лорен выстрелил снова, и второе животное перевернулось, дергая ногами в воздухе. Последний сернобык бежал в одиночестве.
За моей спиной старый подносчик ружей сказал другому на синдебеле:
— Да. Вот это охотник!
Салли слезла с кузова и молча села, а я повел «лендровер» туда, где ждал Лорен. Он протянул ружье подносчику, и когда я передавал ему руль, кабину заполнил едкий запах сгоревшего кордита. Лорен взглянул на Салли.
— Спасибо, — сказал он, — я предпочитаю стрелять по бегущему зверю.
— Почему вы не убили всех трех? — Голос ее звучал ровно, без злобы.
— Лицензия у меня только на двух.
— Боже, — сказала Салли голосом, в котором теперь звучали гнев и возмущение, — как чертовски трогательно. Не часто встретишь истинного джентльмена.
Лорен подъехал туда, где лежали мертвые животные. Пока слуги свежевали и разделывали добычу, Салли сидела молча, отвернувшись, низко надвинув шляпу на лоб, не отрываясь от книги.
Я стоял рядом с Лореном в ярком солнечном свете, который казался еще более ослепительным от блеска соленой поверхности, и смотрел, как подносчики оружия делают надрезы на шкурах и разделывают туши с уверенностью и точностью хирургов с Харли-стрит.
— Мог бы предупредить, что она из этих, — горько сказал мне Лорен. — Мы не раз еще пожалеем, что я послушался тебя и разрешил ей поехать с нами. — Я не ответил, и он продолжал: — Я готов отправить ее назад в Маун на одном из грузовиков. — Это было настолько невыполнимо, что я и ухом не повел, а Лорен сразу добавил: — Она твоя ассистентка — постарайся держать ее в узде!
Я отошел, давая ему время успокоиться, и с сиденья рядом с Салли — она не отрывалась от книги — взял папку с картами. Я обошел машину и расстелил на капоте крупномасштабную космическую карту. Спустя две минуты подошел Лорен. Навигация — одно из его увлечений, и он в ней хорошо разбирается.
— Мы выедем здесь, — он указал на сухое русло, проходившее по восточному краю котловины, — и пойдем по компасу.
— Интересно, какова там местность.
— Песчаный вельд, скорее всего. Я там никогда не был.
— Спросим шоферов, — предложил я.
— Хорошая мысль. — Лорен подозвал двух шоферов и подносчиков оружия, которые закончили разделывать добычу, предоставив остальное — с полным на то правом — слугам.
— Нам надо туда. — Лорен показал на карте. — Вон к тем холмам. У них нет названия, но они отходят от противоположного края котловины вот тут.
Шоферам понадобилось несколько минут, чтобы разобраться в обозначениях, и тут в них произошла замечательная перемена: их лица превратились в тупые непонимающие маски.
— Что за местность между котловиной и холмами? — спросил Лорен. Он ничего не заметил. (Шоферы украдкой переглянулись.) — Ну? — поторопил Лорен.
— Я не знаю эту землю. Никогда не слышал о холмах, — сказал старший, Джозеф, и продолжил лгать: — Там много песка и речные русла, которые невозможно пересечь.
— Там нет воды, — подхватил второй шофер, Дэвид. — Я там никогда не был. И никогда не слышал о холмах.
— Что ищут белые люди? — спросил старик-подносчик на синдебеле. Очевидно, карта ничего ему не говорила.
— Они хотят отправиться к Катуба Нгази, — быстро ответил шофер. Они были убеждены, что ни Лорен, ни я не понимаем их языка и можно свободно разговаривать в нашем присутствии. Так я впервые услышал это название. Катуба Нгази — Кровавые холмы.
— Что ты им сказал? — спросил старик.
— Что мы ничего не знаем об этом месте.
— Хорошо, — согласился старик. — Скажи им, что тут много слонов, что по эту сторону котловины — дикие животные.
Шофер послушно доложил нам эти сведения и страшно расстроился, когда на нас это не подействовало.
— Ну, — добродушно сказал им Лорен, — значит, сегодня вы кое-что узнаете. Впервые в жизни вы увидите эти холмы. — Он скатал карту. — Погрузите мясо, и поедем.
Через пять минут настроение экспедиции переменилось. Салли и весь прочий штат впали в глубокое уныние. Смех и шутки смолкли, всюду виднелись хмурые лица, слуги перешептывались. Темп работы упал почти до нуля, и потребовалось почти полчаса, чтобы погрузить разделанных сернобыков. Тем временем я отвел Лорена в сторону от машин и быстро пересказал ему разговор африканцев.
— Кровавые холмы! Великолепно! — воодушевился Лорен. — Эти люди наверняка знают о руинах. Это, вероятно, табу.
— Да, — согласился я. — Но теперь нужно ждать попыток саботажа. Посмотри на них. — Мы повернулись и стали следить за медленными, почти сомнамбулическими движениями нашего штата. — Я думаю, добираться до Кровавых холмов нам придется долго — дольше, чем позволяет время.
Мы снова выехали из котловины — двигаться по ней было опасно, зыбучие пески способны засосать целый грузовик — и, продолжив движение по сравнительно надежному краю, пересекли еще одно глубокое русло, предварительно отыскав место, где берега не так круты. Мы ехали уже около двадцати минут, когда наконец заметили, что грузовики не следуют за нами. Подождав десять минут — и Лорен, и я сгорали от нетерпения — мы повернули обратно по собственному следу.
Один из грузовиков повис на крутом берегу. Одно его переднее и одно заднее колесо не касались земли, но середина прочно застряла. Второй грузовик стоял поблизости, и четырнадцать взрослых мужчин праздно сидели или стояли рядом, и не думая вытаскивать застрявшую машину.
— Джозеф! — окликнул Лорен шофера. — Как это случилось?
Джозеф равнодушно пожал плечами, но ему трудно было скрыть удовлетворение.
— Ну ладно, джентльмены, попробуем выбраться, — с иронией сказал Лорен. Полчаса спустя, вопреки усилиям всех четырнадцати, вопреки многочисленным включениям и выключениям двигателя и переключению скоростей — этим истово занимался Джозеф — грузовик по-прежнему висел на обрыве. Наконец все выбрались из углубления и с интересом посмотрели на нас с Лореном.
— Ну что, Бен? — Лорен повернулся ко мне и начал расстегивать куртку.
— Конечно, Ло, — согласился я. Я порадовался: Лорен был в хорошей форме. Тело его выглядело твердым, как скала, без единой клеточки жира. При росте шесть футов два дюйма у Лорена безупречная мускулистая фигура.
Я не стал снимать рубашку. На мое тело, хоть и не менее сильное, чем у Лорена, смотреть не так приятно.
— Сначала передний конец, — предложил Лорен.
Грузовик разгрузили, половину горючего слили в канистры. Я прикинул, что передняя часть грузовика весит чуть больше двухсот фунтов. Покрутил руками, разминая мышцы. Слуги смотрели удивленно, один засмеялся. Даже Салли отложила книгу и выбралась из «лендровера», чтобы лучше видеть.
Мы с Лореном подошли к передку машины, наклонились, крепко взялись за него, чуть расставили ноги для упора.
— До конца, партнер?
— До конца, Ло. — Я улыбнулся в ответ, и мы начали подъем. Я медленно, по очереди задействовал мышцы, равномерно распределяя напряжение, подключая плечи, бедра, живот. Мертвая масса сопротивлялась, и я пустил в ход резервы, чувствуя, как растет напряжение и дыхание обжигает горло.
— Давай! — выдохнул рядом Лорен, и я рванул изо всех сил. Перед глазами завертелись алые круги. Передок ровно поднялся, и я услышал изумленные восклицания зрителей.
Мы поставили колеса на землю в стороне от края, подошли к задней части и проделали то же самое. И начали смеяться, вначале тихо, потом все громче и громче. Лорен обнял меня за плечи и подвел к зрителям, которые теперь смотрели неуверенно и беспокойно переминались.
— Вы, — сказал, обращаясь к ним, Лорен, — вы сборище старых дев и хихикающих девственниц. Переведи им, Джозеф.
Я отметил, что Джозеф очень точно выполнил приказание.
— А что касается тебя, Джозеф, то ты дурак. — Лорен сделал короткий танцующий шаг к нему и ударил ладонью по лицу. Звук получился оглушительный, а сила удара развернула Джозефа и свалила его с ног. Он ошеломленно сел, из угла рта, там, где он прикусил верхнюю губу, показалась струйка крови. — Вы видите, я по-прежнему смеюсь, — обратился Лорен к испуганной аудитории. — Я даже еще не рассердился. Подумайте, что будет, если вы меня по-настоящему рассердите.
Трехтонку живо нагрузили заново, и мы тронулись в путь.
— Ну, — сказала Салли, — теперь мы можем рассчитывать на полное взаимопонимание до конца пути. Почему большой белый бвана не воспользовался хлыстом, зачем пачкал руки?
— Объясни ей, Бен. — Лорен не смотрел на нас. Я торопливо рассказал Салли о саботаже, с которым мы столкнулись.
— Я уверен, Лорену тоже не хотелось бить этого человека, Сал. Но Джозеф сознательно засадил грузовик. У нас всего три с половиной дня, чтобы добраться до Кровавых холмов, и мы не можем позволить себе никаких отсрочек.
Салли немедленно забыла о злосчастном Джозефе.
— Кровавые холмы! — восхитилась она. — Боже, я представляю себе человеческие жертвоприношения и…
— Скорее, просто холмы красного цвета, — заметил я.
— И вся эта история с табу. — Салли не обратила внимания на мои слова. — Должно быть, из-за руин. О боже, у меня просто кровь кипит — храмы, полные драгоценностей, реликты и письменные документы целой цивилизации, могилы, оружие…
— Отметь абсолютно беспристрастный, лишенный романтики и исключительно научный подход моей ассистентки, — сказал я Лорену, и он улыбнулся.
— К моему великому огорчению на этот раз я чувствую то же самое, — признал он.
— Да вы поумнели, голубчик, — ядовито откликнулась Салли.
* * *
Было уже два часа дня, когда мы добрались до восточного края котловины, откуда нам предстояло начать движение к холмам по компасу, и почти сразу стало ясно, что сегодня нам туда не добраться. Путь оказался трудным, песчаный вельд хватал машины за колеса и превратил нашу поездку в движение чуть не ползком. Много раз грузовики застревали в песке, и их приходилось вытягивать с помощью четырехколесной трансмиссии «лендровера». Каждый такой случай вызывал продолжительные извинения со стороны шофера и экипажа злосчастного грузовика.
Песок поглотил всякий след недавних дождей, но о них говорили свежая зелень, покрывшая колючие кусты и акации, и — еще более выразительно — буйство диких цветов, которые толстым ковром укрыли все поверхности.
Три долгих года засухи их семена и луковицы спали, ожидая пору изобилия, и теперь алые огоньки короля чаки сверкали среди полей незабудок наманква. Звездные лилии, эрики, золотые газании и десятки других цветов создавали царское зрелище и смягчали утомительность нашего черепашьего продвижения.
На каждой вынужденной остановке я оставлял Лорена ругаться и понукать работников и уходил с фотоаппаратом прочь от машин.
Заход солнца застал нас в пятнадцати милях от холмов, и, взобравшись на верхние ветви акации с плоской кроной, под которой мы разбили лагерь, на востоке у горизонта я увидел холмы. Озаренные последними лучами солнца, они казались оранжево-красными. Я сидел на развилке дерева и смотрел на них, пока солнце не зашло и они не слились с темным небом.
Странное чувство охватило меня, когда я смотрел на далекие холмы. Ожидание загадочной судьбы заполнило душу вялой истомой и меланхолией, вселило беспокойство и неуверенность.
Когда я спустился, Лорен один сидел у костра, глядя на пламя. Он пил виски.
— Где Салли? — спросил я.
— Пошла спать. В дурном настроении. Мы спорили о кровавом спорте и избиении черных. — Лорен взглянул на палатку, которая светилась изнутри.
Мы с Лореном ели жареную печень сернобыка, запивая теплым красным капским вином, а от костра слуг доносилось пение. Поев, мы какое-то время сидели молча, потом прикончили вино.
— Устал, — сказал наконец Лорен и поднялся. — Пойду позвоню Ларкину. Обещал связываться с ним каждый второй вечер. До завтра, Бен.
Я смотрел, как он идет к «лендроверу» и включает рацию. Сквозь шорохи и треск атмосферного электричества донесся пьяный голос Ларкина. Несколько минут, пока Лорен разговаривал, я прислушивался. Потом тоже встал и ушел от лагерного костра.
В темноте беспокойство и неуверенность вернулись. Туши сернобыков привлекли к лагерю стаю гиен, и из колючих зарослей долетал их хохот и визг. Поэтому далеко от лагеря я не отходил. Я подошел к палатке Салли, испытывая удовольствие от ее близости, потом пошел к костру слуг, беззвучно ступая по мягкому песку. Когда я подошел, говорил старик-подносчик. Остальные, сидя на корточках у низко горящего костра, внимательно слушали. Я ясно слышал его слова, и они пробудили мою память. Холодок пробежал по спине, призрачные пальцы коснулись рук и шеи, волосы встали дыбом.
— Зло на земле и в умах людей должно быть уничтожено навсегда.
Эти самые слова я слышал от Тимоти Магебы. Слова были те же, язык другой. Я зачарованно смотрел на источенные временем черты старого матабеле. Он как будто почувствовал мой взгляд, повернул голову и увидел меня.
И снова заговорил, предупреждая остальных: «Осторожнее, тут Паук». Они прозвали меня Пауком из-за маленького тела и длинных конечностей. Его слова как будто освободили слуг от заклятия, они зашевелились, закашляли, поглядывая на меня. Я повернулся и отошел, но слова старика матабеле продолжали звучать в памяти, усиливая беспокойство.
В палатке Салли было темно, у Лорена тоже. Я пошел к себе и долго лежал без сна, слушая лай гиен и гадая, что принесет завтра. Одно было несомненно: к полудню мы узнаем, природное или искусственное происхождение имеют линии на фотографии. С этой мыслью я наконец заснул.
На следующее утро в десять часов с переднего сиденья «лендровера» стали видны холмы. Над самыми высокими акациями, занимая весь горизонт, показались оранжево-красные вершины, высокие — прямо перед нами и уменьшающиеся — по сторонам.
Я вел машину, а Лорен, сверяясь с картой и фотографией, направлял меня к самому высокому месту. Мы увидели на фоне неба группу гигантских канделябров —
1 2 3 4 5 6 7 8 9
— Бен. Дорогой, милый Бен.
— Я хотел бы остаться у тебя на ночь.
Мне показалось, что ответила она с сожалением:
— Нет, Бен. Все сразу догадаются. А я не хочу.
Утро началось так же, как завершился предыдущий день. У всех было отличное настроение, за завтраком слышался смех. Слуги в два счета свернули лагерь, уложили все в грузовики, и в семь утра мы съехали с дороги и двинулись по краю котловины. «Лендровер» впереди, грузовики по нашему следу, через кусты и буйную траву, через сухие русла, которые, извиваясь, спускались в котловину.
Мы двигались уже около часа, когда я увидел среди деревьев впереди какое-то движение, и на открытое место выбежали и вереницей побежали от нас три великолепных капских сернобыка. Двигались они тяжело, точно толстые пони, их бледно-багровая шкура и сложный черно-белый узор на мордах были отлично видны на фоне серой почвы.
Лорен нажал на тормоза, и старый матабеле точно рассчитанным профессиональным движением сунул ему в руки большой «Магнум Холланд и Холланд» 375-го калибра. Лорен выпрыгнул из машины и побежал, пригибаясь, прячась за жесткой травой, которая росла по краю котловины.
— Он собирается их убить? — тихо спросила Салли. Я кивнул, и она продолжала: — Но зачем?
— Это одно из его любимых занятий.
— Но они так прекрасны, — возразила она.
— Да, — согласился я.
В котловине, примерно в шестистах ярдах от «лендровера», сернобыки остановились. Теперь они стояли к нам боком. И внимательно смотрели, высоко подняв головы с прямыми тонкими рогами.
— Что он делает? — Салли указала на Лорена, который все еще бежал по краю котловины.
— Он играет по правилам, — объяснил я. — Неприлично стрелять ближе чем в пятистах ярдах от машины.
— Веселый спорт, — пробормотала она, прикусив губу и переводя взгляд с Лорена на сернобыков. Неожиданно она выпрыгнула из «лендровера» и взобралась на капот. Сложила руки у рта и крикнула:
— Бегите, глупые! Бегите, черт вас возьми!
Она сорвала шляпу и замахала ею над головой, подпрыгивая на капоте и завывая, как привидение. В котловине сернобыки галопом бросились в сторону, в кусты. Я взглянул на маленькую фигурку Лорена: он сел, упершись локтями в колени, наклонив голову к телескопическому прицелу. Ружье дернулось, из ствола вырвался дым, но прошло не менее двух секунд, прежде чем мы услышали звук выстрела. Первый сернобык ткнулся носом в землю и опрокинулся в белую пыль. Лорен выстрелил снова, и второе животное перевернулось, дергая ногами в воздухе. Последний сернобык бежал в одиночестве.
За моей спиной старый подносчик ружей сказал другому на синдебеле:
— Да. Вот это охотник!
Салли слезла с кузова и молча села, а я повел «лендровер» туда, где ждал Лорен. Он протянул ружье подносчику, и когда я передавал ему руль, кабину заполнил едкий запах сгоревшего кордита. Лорен взглянул на Салли.
— Спасибо, — сказал он, — я предпочитаю стрелять по бегущему зверю.
— Почему вы не убили всех трех? — Голос ее звучал ровно, без злобы.
— Лицензия у меня только на двух.
— Боже, — сказала Салли голосом, в котором теперь звучали гнев и возмущение, — как чертовски трогательно. Не часто встретишь истинного джентльмена.
Лорен подъехал туда, где лежали мертвые животные. Пока слуги свежевали и разделывали добычу, Салли сидела молча, отвернувшись, низко надвинув шляпу на лоб, не отрываясь от книги.
Я стоял рядом с Лореном в ярком солнечном свете, который казался еще более ослепительным от блеска соленой поверхности, и смотрел, как подносчики оружия делают надрезы на шкурах и разделывают туши с уверенностью и точностью хирургов с Харли-стрит.
— Мог бы предупредить, что она из этих, — горько сказал мне Лорен. — Мы не раз еще пожалеем, что я послушался тебя и разрешил ей поехать с нами. — Я не ответил, и он продолжал: — Я готов отправить ее назад в Маун на одном из грузовиков. — Это было настолько невыполнимо, что я и ухом не повел, а Лорен сразу добавил: — Она твоя ассистентка — постарайся держать ее в узде!
Я отошел, давая ему время успокоиться, и с сиденья рядом с Салли — она не отрывалась от книги — взял папку с картами. Я обошел машину и расстелил на капоте крупномасштабную космическую карту. Спустя две минуты подошел Лорен. Навигация — одно из его увлечений, и он в ней хорошо разбирается.
— Мы выедем здесь, — он указал на сухое русло, проходившее по восточному краю котловины, — и пойдем по компасу.
— Интересно, какова там местность.
— Песчаный вельд, скорее всего. Я там никогда не был.
— Спросим шоферов, — предложил я.
— Хорошая мысль. — Лорен подозвал двух шоферов и подносчиков оружия, которые закончили разделывать добычу, предоставив остальное — с полным на то правом — слугам.
— Нам надо туда. — Лорен показал на карте. — Вон к тем холмам. У них нет названия, но они отходят от противоположного края котловины вот тут.
Шоферам понадобилось несколько минут, чтобы разобраться в обозначениях, и тут в них произошла замечательная перемена: их лица превратились в тупые непонимающие маски.
— Что за местность между котловиной и холмами? — спросил Лорен. Он ничего не заметил. (Шоферы украдкой переглянулись.) — Ну? — поторопил Лорен.
— Я не знаю эту землю. Никогда не слышал о холмах, — сказал старший, Джозеф, и продолжил лгать: — Там много песка и речные русла, которые невозможно пересечь.
— Там нет воды, — подхватил второй шофер, Дэвид. — Я там никогда не был. И никогда не слышал о холмах.
— Что ищут белые люди? — спросил старик-подносчик на синдебеле. Очевидно, карта ничего ему не говорила.
— Они хотят отправиться к Катуба Нгази, — быстро ответил шофер. Они были убеждены, что ни Лорен, ни я не понимаем их языка и можно свободно разговаривать в нашем присутствии. Так я впервые услышал это название. Катуба Нгази — Кровавые холмы.
— Что ты им сказал? — спросил старик.
— Что мы ничего не знаем об этом месте.
— Хорошо, — согласился старик. — Скажи им, что тут много слонов, что по эту сторону котловины — дикие животные.
Шофер послушно доложил нам эти сведения и страшно расстроился, когда на нас это не подействовало.
— Ну, — добродушно сказал им Лорен, — значит, сегодня вы кое-что узнаете. Впервые в жизни вы увидите эти холмы. — Он скатал карту. — Погрузите мясо, и поедем.
Через пять минут настроение экспедиции переменилось. Салли и весь прочий штат впали в глубокое уныние. Смех и шутки смолкли, всюду виднелись хмурые лица, слуги перешептывались. Темп работы упал почти до нуля, и потребовалось почти полчаса, чтобы погрузить разделанных сернобыков. Тем временем я отвел Лорена в сторону от машин и быстро пересказал ему разговор африканцев.
— Кровавые холмы! Великолепно! — воодушевился Лорен. — Эти люди наверняка знают о руинах. Это, вероятно, табу.
— Да, — согласился я. — Но теперь нужно ждать попыток саботажа. Посмотри на них. — Мы повернулись и стали следить за медленными, почти сомнамбулическими движениями нашего штата. — Я думаю, добираться до Кровавых холмов нам придется долго — дольше, чем позволяет время.
Мы снова выехали из котловины — двигаться по ней было опасно, зыбучие пески способны засосать целый грузовик — и, продолжив движение по сравнительно надежному краю, пересекли еще одно глубокое русло, предварительно отыскав место, где берега не так круты. Мы ехали уже около двадцати минут, когда наконец заметили, что грузовики не следуют за нами. Подождав десять минут — и Лорен, и я сгорали от нетерпения — мы повернули обратно по собственному следу.
Один из грузовиков повис на крутом берегу. Одно его переднее и одно заднее колесо не касались земли, но середина прочно застряла. Второй грузовик стоял поблизости, и четырнадцать взрослых мужчин праздно сидели или стояли рядом, и не думая вытаскивать застрявшую машину.
— Джозеф! — окликнул Лорен шофера. — Как это случилось?
Джозеф равнодушно пожал плечами, но ему трудно было скрыть удовлетворение.
— Ну ладно, джентльмены, попробуем выбраться, — с иронией сказал Лорен. Полчаса спустя, вопреки усилиям всех четырнадцати, вопреки многочисленным включениям и выключениям двигателя и переключению скоростей — этим истово занимался Джозеф — грузовик по-прежнему висел на обрыве. Наконец все выбрались из углубления и с интересом посмотрели на нас с Лореном.
— Ну что, Бен? — Лорен повернулся ко мне и начал расстегивать куртку.
— Конечно, Ло, — согласился я. Я порадовался: Лорен был в хорошей форме. Тело его выглядело твердым, как скала, без единой клеточки жира. При росте шесть футов два дюйма у Лорена безупречная мускулистая фигура.
Я не стал снимать рубашку. На мое тело, хоть и не менее сильное, чем у Лорена, смотреть не так приятно.
— Сначала передний конец, — предложил Лорен.
Грузовик разгрузили, половину горючего слили в канистры. Я прикинул, что передняя часть грузовика весит чуть больше двухсот фунтов. Покрутил руками, разминая мышцы. Слуги смотрели удивленно, один засмеялся. Даже Салли отложила книгу и выбралась из «лендровера», чтобы лучше видеть.
Мы с Лореном подошли к передку машины, наклонились, крепко взялись за него, чуть расставили ноги для упора.
— До конца, партнер?
— До конца, Ло. — Я улыбнулся в ответ, и мы начали подъем. Я медленно, по очереди задействовал мышцы, равномерно распределяя напряжение, подключая плечи, бедра, живот. Мертвая масса сопротивлялась, и я пустил в ход резервы, чувствуя, как растет напряжение и дыхание обжигает горло.
— Давай! — выдохнул рядом Лорен, и я рванул изо всех сил. Перед глазами завертелись алые круги. Передок ровно поднялся, и я услышал изумленные восклицания зрителей.
Мы поставили колеса на землю в стороне от края, подошли к задней части и проделали то же самое. И начали смеяться, вначале тихо, потом все громче и громче. Лорен обнял меня за плечи и подвел к зрителям, которые теперь смотрели неуверенно и беспокойно переминались.
— Вы, — сказал, обращаясь к ним, Лорен, — вы сборище старых дев и хихикающих девственниц. Переведи им, Джозеф.
Я отметил, что Джозеф очень точно выполнил приказание.
— А что касается тебя, Джозеф, то ты дурак. — Лорен сделал короткий танцующий шаг к нему и ударил ладонью по лицу. Звук получился оглушительный, а сила удара развернула Джозефа и свалила его с ног. Он ошеломленно сел, из угла рта, там, где он прикусил верхнюю губу, показалась струйка крови. — Вы видите, я по-прежнему смеюсь, — обратился Лорен к испуганной аудитории. — Я даже еще не рассердился. Подумайте, что будет, если вы меня по-настоящему рассердите.
Трехтонку живо нагрузили заново, и мы тронулись в путь.
— Ну, — сказала Салли, — теперь мы можем рассчитывать на полное взаимопонимание до конца пути. Почему большой белый бвана не воспользовался хлыстом, зачем пачкал руки?
— Объясни ей, Бен. — Лорен не смотрел на нас. Я торопливо рассказал Салли о саботаже, с которым мы столкнулись.
— Я уверен, Лорену тоже не хотелось бить этого человека, Сал. Но Джозеф сознательно засадил грузовик. У нас всего три с половиной дня, чтобы добраться до Кровавых холмов, и мы не можем позволить себе никаких отсрочек.
Салли немедленно забыла о злосчастном Джозефе.
— Кровавые холмы! — восхитилась она. — Боже, я представляю себе человеческие жертвоприношения и…
— Скорее, просто холмы красного цвета, — заметил я.
— И вся эта история с табу. — Салли не обратила внимания на мои слова. — Должно быть, из-за руин. О боже, у меня просто кровь кипит — храмы, полные драгоценностей, реликты и письменные документы целой цивилизации, могилы, оружие…
— Отметь абсолютно беспристрастный, лишенный романтики и исключительно научный подход моей ассистентки, — сказал я Лорену, и он улыбнулся.
— К моему великому огорчению на этот раз я чувствую то же самое, — признал он.
— Да вы поумнели, голубчик, — ядовито откликнулась Салли.
* * *
Было уже два часа дня, когда мы добрались до восточного края котловины, откуда нам предстояло начать движение к холмам по компасу, и почти сразу стало ясно, что сегодня нам туда не добраться. Путь оказался трудным, песчаный вельд хватал машины за колеса и превратил нашу поездку в движение чуть не ползком. Много раз грузовики застревали в песке, и их приходилось вытягивать с помощью четырехколесной трансмиссии «лендровера». Каждый такой случай вызывал продолжительные извинения со стороны шофера и экипажа злосчастного грузовика.
Песок поглотил всякий след недавних дождей, но о них говорили свежая зелень, покрывшая колючие кусты и акации, и — еще более выразительно — буйство диких цветов, которые толстым ковром укрыли все поверхности.
Три долгих года засухи их семена и луковицы спали, ожидая пору изобилия, и теперь алые огоньки короля чаки сверкали среди полей незабудок наманква. Звездные лилии, эрики, золотые газании и десятки других цветов создавали царское зрелище и смягчали утомительность нашего черепашьего продвижения.
На каждой вынужденной остановке я оставлял Лорена ругаться и понукать работников и уходил с фотоаппаратом прочь от машин.
Заход солнца застал нас в пятнадцати милях от холмов, и, взобравшись на верхние ветви акации с плоской кроной, под которой мы разбили лагерь, на востоке у горизонта я увидел холмы. Озаренные последними лучами солнца, они казались оранжево-красными. Я сидел на развилке дерева и смотрел на них, пока солнце не зашло и они не слились с темным небом.
Странное чувство охватило меня, когда я смотрел на далекие холмы. Ожидание загадочной судьбы заполнило душу вялой истомой и меланхолией, вселило беспокойство и неуверенность.
Когда я спустился, Лорен один сидел у костра, глядя на пламя. Он пил виски.
— Где Салли? — спросил я.
— Пошла спать. В дурном настроении. Мы спорили о кровавом спорте и избиении черных. — Лорен взглянул на палатку, которая светилась изнутри.
Мы с Лореном ели жареную печень сернобыка, запивая теплым красным капским вином, а от костра слуг доносилось пение. Поев, мы какое-то время сидели молча, потом прикончили вино.
— Устал, — сказал наконец Лорен и поднялся. — Пойду позвоню Ларкину. Обещал связываться с ним каждый второй вечер. До завтра, Бен.
Я смотрел, как он идет к «лендроверу» и включает рацию. Сквозь шорохи и треск атмосферного электричества донесся пьяный голос Ларкина. Несколько минут, пока Лорен разговаривал, я прислушивался. Потом тоже встал и ушел от лагерного костра.
В темноте беспокойство и неуверенность вернулись. Туши сернобыков привлекли к лагерю стаю гиен, и из колючих зарослей долетал их хохот и визг. Поэтому далеко от лагеря я не отходил. Я подошел к палатке Салли, испытывая удовольствие от ее близости, потом пошел к костру слуг, беззвучно ступая по мягкому песку. Когда я подошел, говорил старик-подносчик. Остальные, сидя на корточках у низко горящего костра, внимательно слушали. Я ясно слышал его слова, и они пробудили мою память. Холодок пробежал по спине, призрачные пальцы коснулись рук и шеи, волосы встали дыбом.
— Зло на земле и в умах людей должно быть уничтожено навсегда.
Эти самые слова я слышал от Тимоти Магебы. Слова были те же, язык другой. Я зачарованно смотрел на источенные временем черты старого матабеле. Он как будто почувствовал мой взгляд, повернул голову и увидел меня.
И снова заговорил, предупреждая остальных: «Осторожнее, тут Паук». Они прозвали меня Пауком из-за маленького тела и длинных конечностей. Его слова как будто освободили слуг от заклятия, они зашевелились, закашляли, поглядывая на меня. Я повернулся и отошел, но слова старика матабеле продолжали звучать в памяти, усиливая беспокойство.
В палатке Салли было темно, у Лорена тоже. Я пошел к себе и долго лежал без сна, слушая лай гиен и гадая, что принесет завтра. Одно было несомненно: к полудню мы узнаем, природное или искусственное происхождение имеют линии на фотографии. С этой мыслью я наконец заснул.
На следующее утро в десять часов с переднего сиденья «лендровера» стали видны холмы. Над самыми высокими акациями, занимая весь горизонт, показались оранжево-красные вершины, высокие — прямо перед нами и уменьшающиеся — по сторонам.
Я вел машину, а Лорен, сверяясь с картой и фотографией, направлял меня к самому высокому месту. Мы увидели на фоне неба группу гигантских канделябров —
1 2 3 4 5 6 7 8 9