Константин СИТНИКОВ

ЭЛИКСИР ЖИЗНИ




Заключительные органные аккорды мощной волной прокатились под
высокими каменными сводами и смолкли. Еще несколько мгновений в воздухе, в
стенах и в самой глубине моего существа сохранялась остаточная вибрация,
но постепенно и она сошла на нет. Я открыл глаза и увидел, что между
рядами церковных скамеек ко мне пробирается сторож-горбун. Я был один в
полутемном притворе. Не дожидаясь, пока старик доковыляет до меня, я
повернулся и вышел на улицу.
Мне слегка нездоровилось, носовые пазухи были как будто ватой забиты.
Два раза чихнув с надрывом, я вытер губы клетчатым платком и сунул его в
рукав джинсовой курточки. Сказывались последствия многочасового воздушного
путешествия в пронизывающей насквозь воздушной струе.
Узкие улочки старого города были наполнены сумерками. Задрав голову,
я с трудом разглядел, что короткая фигурная стрелка настенных часов
показывает десять. Позеленевший от старости готический шпиль церкви
Святого Духа склонялся надо мной, готовый вот-вот упасть прямо на меня.
До полуночи оставалось еще два часа, и мне предстояло где-то провести
их. Я прошел мимо средневековой аптеки с жестяной вывеской, пересек
небольшую площадь, выложенную булыжником, и в задумчивости остановился
возле одного из каменных столбов Ратуши. В него было вбито тяжелое
железное кольцо, слишком узкое для человеческой шеи, однако
предназначенное именно для того, чтобы приковывать к позорному столбу
преступников. Наверное, это были очень тощие и голодные преступники с
худыми, жилистыми шеями.
Крошечное кафе в Ратуше было открыто. Возле него, на воздухе, стояло
несколько молодых людей: каждый с чашечкой кофе в одной руке и сигаретой в
другой. Внутри было темно, тусклый красный светильник в виде фарфорового
купидона плавал в слоистых облаках табачного дыма. Я с трудом протиснулся
к стойке и заказал кофе без сахара. Кофе был дорогой и горький до кислоты
во рту. Я выпил две чашки и, чувствуя головокружение, вышел на свежий
воздух. Странным образом в тесноте крошечного кафе я чувствовал себя более
одиноким, чем в пустой церкви, наполненной звуками органа.
Прошло всего полчаса. Подумав, я решил, что, пожалуй, уже не успею
сходить в церковь Александра Невского на Замковом холме. И еще я подумал,
что, вероятно, больше никогда не увижу его, несмотря на все уверения
Магистра. Но если я о чем-то и жалел, то только об этом. Все остальное
давным-давно потеряло для меня всякое значение. Я смотрел на редких в этот
час прохожих, и меня самого пугало то безразличие, какое я к ним
испытывал. Впрочем, что им было до моего безразличия?
В половине двенадцатого я вернулся на Ратушную площадь, уже полностью
опустевшую. В тесном переулке позади Ратуши было темно и холодно. От
глухой каменной стены тянуло сыростью. На противоположной стороне горбатой
улочки, в сплошном ряду средневековых домов, находился городской музей
пыток. Низкая дубовая дверь была заперта. Литая бронзовая ручка отдавала
холодком, вызвавшим у меня легкий озноб.
Короткая дрожь, похожая на судорогу, прошла по моему телу.
- Надеюсь, ты не забыл заклинание? - спросил Магистр.
Его резкий, скрипучий голос раздался, как всегда, неожиданно: разве
можно привыкнуть к голосу, звучащему у тебя прямо в голове? В нем
явственно слышалась насмешка.
- Я помню, - кротко сказал я.
Сейчас мне не хотелось препираться с Магистром.
- Тогда чего же ты ждешь? - спросил он раздраженно.
- Когда ты, ап-чхи! угомонишься.
Он сердито замолчал.
Я проговорил заклинание. Замок щелкнул и раскрылся. Дверь отворилась
тяжело, с протяжным скрипом, словно нехотя. Я вошел в темное помещение,
слишком тесное для выставочного зала, но, похоже, вполне пригодное для
зала пыток. Справа и слева в темноте угадывались еще более темные участки
арочных проемов, открывавшихся в смежные помещения.
- Налево, - распорядился Магистр.
Я повернул налево, но не успел сделать и двух шагов, как споткнулся о
вытянутый носок испанского сапога и едва не разбил голову об острый угол
массивной дыбы.
- Осторожней, - зашипел Магистр, - ты свернешь мне шею!
- Если я, ап-чхи! и сверну кому-то шею, то, ап-чхи! только себе, -
возразил я, чихая и потирая лоб, на котором уже вздулась здоровенная
шишка.
- Плевать бы мне на твою шею, если бы она не была у нас общей!
- Посмотрел бы я, ап-чхи! как бы ты стал плевать на мою шею, если,
ап-чхи! у тебя и языка-то собственного нету!
- Нету?
- Нету!
Тут я почувствовал, что мой язык начинает шевелиться у меня во рту
против моей воли: это Магистр пытался управлять им изнутри. Я схватил
кончик языка рукой и проговорил злорадно:
- У-хах? Хъе'? (Ну как? Съел?)
Язык был скользкий и верткий. Но все же я крепко держал его большим и
указательным пальцами правой руки. И вдруг моя левая рука схватила мою
правую руку и принялась отдирать ее от моего же языка. Некоторое время я
отчаянно боролся с самим собой, с переменным успехом. Наконец,
обессиленный, я предложил Магистру перемирие, и мы двинулись дальше.
- Ты уверен, что это здесь? - спросил я вслух, хотя достаточно было
проговорить свой вопрос мысленно.
Я тоже начинал чувствовать раздражение: какого черта! Он помыкал
мной, как мальчишкой, - на том лишь основании, что случайно оказался
заключен в моей черепной коробке.
Больше всего меня раздражало его твердое убеждение в том, что он-то и
является истинным хозяином моего тела и моего разума, а значит волен
делать и с тем и с другим все, что ему ни заблагорассудится.
- Почему ты выбрал именно меня? - спросил я его однажды.
Это было спустя несколько недель после того, как он заговорил в моей
голове впервые. Тогда я еще не переставал удивляться его присутствию в
моем сознании, хотя уже и не испытывал того потрясения, какое он вызывал
во мне своим внезапным появлением поначалу.
- Почему ты выбрал именно меня? - вот что спросил я..
- Выбрал тебя?! - возмущенно отозвался Магистр. - Это мое несчастье,
что я оказался в теле такого ничтожества, как ты!
- Ну так убирайся из меня к черту! - огрызнулся я в ответ.
- Как я могу убраться из тебя, если я - частица твоего сознания? -
возразил он. - Я существую лишь в твоем сознании, и твое сознание - это
единственное место, где я существую.
Так замысловато он мне это объяснил.
- Получается, ты - всего лишь мое воображение? - заключил я.
- Вовсе нет, вовсе нет!
- Но если меня не будет, - настаивал я, - то исчезнешь и ты, разве не
так?
Но его не удовлетворили мои доводы:
- Если в доме случится пожар, и в этом пожаре сгорит его жилец, ты
что, тоже скажешь, что жилец и дом - это одно и то же? Ты - это всего лишь
мой дом, не более того...
- Хорошо, - перебил я его, - пусть я - это всего лишь дом, но этот
дом был уже заселен, когда ты влез в него без разрешения. Не значит ли
это, что ты - просто вор, забравшийся на чужую территорию?
- Я отказываюсь обсуждать этот вопрос с тобой!
Этим все наши разговоры и кончались. Он надолго замолкал, а мне
только того и надо было. Я уже устал чувствовать себя шизофреником.
Сказать по правде, не очень-то я и нуждался в его ответах. Боюсь, я и
сам слишком хорошо знал, где и когда я подхватил Магистра, - да-да, именно
подхватил, как подхватывают простуду или дурную болезнь. Это произошло три
месяца назад, когда я неожиданно для самого себя увлекся средневековыми
латинскими рукописями и вычитал в одной из них (это было пожелтевшее от
времени долговое обязательство) о некоем Раймондусе Джулиусе (не путать с
Раймондусом Луллиусом и Джулиусом Родменом!), задолжавшем своему
заимодавцу триста монет. Это и был мой Магистр. Впоследствии я узнал, что
сия невзрачная бумажка является единственным документом, сохранившим для
истории имя моего нового знакомца. В ту же ночь он явился мне во сне и с
отвратительной усмешкой заявил, что отныне переселяется в мое сознание и
будет обитать в нем до тех пор, пока не подыщет себе местечко получше.
- Береги себя, - частенько говаривал он мне с той фальшивой
заботливостью, которая меняет заряд слов на противоположный. - Ты -
единственное, что у меня есть.
Однажды я решил подшутить над Магистром. Я хотел просто попугать его.
Раз уж он так трясся за мою шкуру, что ж, я пощекочу ему нервы. Помню, я
стоял посередине бетонного моста через железнодорожные пути, и ни с того
ни с сего у меня возникло непреодолимое желание спрыгнуть вниз. Оно было
настолько внезапным и сильным, что чувство самосохранения просто не успело
сработать. Я уже перевалился через перила - и только тут Магистр, которого
моя выходка застала врасплох, пришел в себя. Надо отдать должное его
реакции, она оказалась молниеносной. Он рванул мое тело в противоположную
сторону, и оно упало на изъеденный дождями бетон моста. В тот раз я
избежал неминуемой смерти, но не избавился от жгучего желания умереть,
неожиданно открывшегося мне во всей своей наготе.
В конце концов это стало целью и смыслом моей жизни. Покончить со
своим бездарным существованием - что может быть более разумным и
необходимым? Я взрезал себе вены бритвенным лезвием, я травился кухонным
газом и димедролом. Однако всякий раз, когда я слишком близко приближался
к последней черте, Магистр силой останавливал меня. Под его неусыпной и
надежной опекой я совершенно утратил всякое чувство самосохранения. Я
постоянно играл со смертью и наслаждался ни с чем не сравнимым ощущением
ее близости, как вы, быть может, наслаждаетесь близостью с любимой
женщиной.
С той же страстью, с какой я стремился к смерти, Магистр жаждал
бессмертия. Это чисто фрейдистское сочетание прямо противоположных
устремлений неожиданным образом придало мне устойчивости и душевной
уравновешенности, какой я не знал никогда раньше.
Пользуясь моим телом как своим собственным, Магистр не мог не
передать и мне хотя бы небольшую частичку своих сверхъестественных знаний.
Он научил меня некоторым простеньким заклинаниям, таким как заклинание для
снятия замков и для разрешения любых уз, в том числе брачных, заклинание
для насылания порчи и тому подобные. Особенное удовольствие доставляло мне
заклинание, дающее возможность летать по воздуху, и, хотя самостоятельно,
без помощи Магистра, мне удавалось оторваться от земли самое большее на
несколько мгновений, это было просто восхитительно. За то, что Магистр
поделился со мной этим заклинанием, я готов был многое простить ему и,
даже понимая, что им руководили прежде всего корыстные интересы, был
искренне ему благодарен.
Когда Магистр был в хорошем настроении, он любил рассказывать о том,
кем он был раньше, до несчастного случая в своей алхимической лаборатории.
Что это был за случай, я мог только догадываться, - возможно, взрыв
от неосторожной химической реакции, стоившей Магистру жизни? Как бы то ни
было, в прошлом Магистр действительно был магистром. Он жил в XVI веке в
славном городе Ревеле (ныне Таллинн), в собственном каменном доме позади
городской Ратуши, успешно занимался претворением золота в свинец (с
обратным процессом дела обстояли гораздо хуже) и тщетно пытался отыскать
рецепт эликсира бессмертия.
Да, Магистр до сих пор продолжал мечтать о бессмертии. И он хотел
наделить бессмертием мою плоть - вовсе не из альтруистических побуждений,
как вы понимаете, а только потому, что по нелепой случайности сам оказался
ее заложником.
Несколько дней назад Магистр сказал мне:
- Пришло время, мальчик мой, узнать тебе всю правду. Скоро, очень
скоро, если всемогущей судьбе будет угодно, я достигну своей заветной
цели. Тебе выпала высокая честь помочь мне в этом многотрудном деле.
Я знал: когда Магистр начинает говорить высоким слогом, следует
держать ушки на макушке.
Магистр продолжал:
- Сегодня исполняется ровно четыреста лет с того рокового дня, а
точнее ночи, когда произошел тот трагический и вместе с тем многообещающий
случай, о котором, я знаю, ты давно уже жаждешь узнать. Слушай же, и пусть
моя история послужит тебе назиданием!
И он рассказал мне, что произошло с ним четыреста лет тому назад.
Поистине, это была самая причудливая история, какую мне привелось
когда-либо выслушать.
Однажды Магистр засиделся в своей потаенной лаборатории допоздна. Ему
казалось, еще немного, и он найдет секрет Эликсира Жизни, дарующего
бессмертие. Он уже держал в руках колбу с зеленоватой жидкостью, однако в
ее составе не хватало какого-то важного элемента. Только вот какого?
Вдруг раздался громкий стук в дверь лаборатории. От неожиданности
Магистр едва не выронил из рук колбу. Никто не знал о его потаенной
лаборатории, даже слуги, и все же кто-то властно и настойчиво стучал
кулаком в дверь.
- Кто там? - хрипло спросил он. - Входите!
Дверь отворилась, и в нее один за другим вошли трое мужчин в темных
одеяниях с низко опущенными капюшонами. Лица их были скрыты густой тенью.
Они держались как равные, однако говорил только один из них, и в голосе
его слышалась редкая властность. Он назвал Магистра по имени и обратился к
нему с такими словами:
- Слышал ли ты о тайном обществе Розы и Креста?
Магистр ответил отрицательно. Мужчина с удовлетворением кивнул.
- Мы свято храним свою тайну. Но теперь настало время посвятить в нее
и тебя. Знай же, что наше братство основано в 1400 году от Рождества
Христова Высочайше Просветленным Отцом нашим Христианом Розенкрейцером. Ты
вплотную приблизился к вратам высочайшей мудрости, и мы пришли, чтобы
помочь тебе открыть эти врата. Вот здесь, - мужчина вытащил из складок
своего одеяния небольшой кожаный мешочек и протянул его Магистру, - здесь
находится Порошок, который позволит тебе достичь давно желанной цели.
Надеюсь, тебе достанет прозорливости воспользоваться им по назначению.
Если мы не ошиблись в своих предположениях и ты сумеешь достичь
бессмертия, мы примем тебя в свое Братство. Если же нет, то даже и не
пытайся искать нас, коли не хочешь потратить остаток своей и без того
короткой жизни на тщетные поиски. Смотри же, не упусти свой шанс! А теперь
прощай!
С этими словами трое мужчин повернулись и прежним порядком вышли из
лаборатории.
Одно мгновение Магистр стоял в замешательстве, сжимая в руке кожаный
мешочек, а затем бросился следом за странными гостями. Однако за дверью
уже никого не было. Магистр поднял на ноги сонных слуг и вместе с ними
перевернул весь дом в поисках незваных гостей, но все напрасно. Все двери
и окна были крепко заперты изнутри, и ничто не говорило о недавнем
посещении троих незнакомцев.
Вернувшись в свою лабораторию и заперев дверь, Магистр снова взял в
руки мешочек с порошком. Неужели это и есть то самое недостающее звено,
которое он искал столько лет?! Неужели ему только и осталось, что высыпать
этот чудесный порошок в зеленую жидкость?
В величайшем волнении Магистр развязал драгоценный мешочек и уже
занес его над колбой, как неожиданно его охватило сомнение. Высыпать
порошок в жидкость или, наоборот, жидкостью залить порошок? Что там болтал
этот властный человек о недостатке прозорливости и о возможности упустить
свой шанс?
В раздумчивости Магистр бросил взгляд на аптекарские весы и
рассмеялся. Ему показалось, что он нашел решение. Он быстро разделил
порошок на две равные части и высыпал одну из них в зеленую жидкость. Он
не ожидал такой бурной реакции. Жидкость вскипела, из колбы повалили
густые клубы дыма, стекло обожгло пальцы.
- Свершилось! - воскликнул Магистр и залпом осушил склянку.
О том, что за этим последовало, невозможно говорить без смеха. Обычно
душа покидает бренную плоть с последним тихим выдохом. Душа Магистра
вылетела из него с треском и непередаваемыми ароматами через задний
проход.
Объясняя мне свою неудачу, Магистр начинал горячиться:
- Нужно было залить порошок жидкостью, а вовсе не высыпать его
сверху! Это была моя единственная ошибка, оплошность, стоившая мне
бессмертия и самой жизни. Но теперь-то уж я не дам маху! Теперь-то я
сделаю все как надо!
Этот разговор произошел несколько дней назад.
- Теперь?
1 2