И консьерж месье Альбер тоже знал.
— Что вы об этом думаете, Альбер?
— Разумеется, то же, что и вы.
— Вам сообщили про графиню?
Ответом стал кивок.
— Я иду наверх…
Но, поскольку месье Жилю не хотелось идти туда одному, он выбрал себе в спутники одного из молодых людей в куртках и с напомаженными волосами, которые регистрировали въезжающих. Проходя мимо консьержа, снова занявшего свое место, месье Жиль сказал ему:
— Дайте знать медсестре. Пусть она немедленно спустится в номер 347.
Вестибюль не был пуст, как ночью. Три американца по-прежнему обсуждали, каким рейсом им лучше лететь.
Только что приехавшая пара заполняла карточки за регистрационным столом. Цветочница была на своем обычном месте, и продавщица газет тоже — обе недалеко от киоскера, продававшего театральные билеты. В креслах сидели и ждали несколько человек, среди них — старшая продавщица знаменитого кутюрье, которая принесла коробку с платьями.
Наверху, в ванной комнате номера 347, у директора больше не хватало смелости смотреть на тучное тело полковника, которое лежало в ванне в смешной позе: голова была под водой, наружу выступал только живот.
— Вызови мне…
Звонок телефона рядом в спальне привел директора в себя, и он бросился туда.
— Месье Жиль? — Это был голос телефонистки. — Я смогла найти доктора Фрера у одного из его пациентов на улице Франциска Первого. Он будет здесь через несколько минут.
Молодой регистратор спросил:
— Кого я должен вызвать?
Разумеется, полицию. Когда происходит несчастье такого рода, это необходимо. Месье Жиль был знаком с полицейским комиссаром своего квартала, но эти двое не любили друг друга. Кроме того, полицейские из комиссариата иногда вели себя недостаточно тактично, а это не могло не вызывать беспокойства в таком отеле, как «Георг Пятый».
— Вызови мне уголовную полицию.
— Кого?
— Начальника.
Месье Жиль и начальник уголовной полиции часто оказывались рядом на званых обедах, и, хотя сказали друг другу лишь несколько фраз, этого было достаточно, чтобы считаться знакомыми.
— Алло! Это начальник уголовной полиции? Извините, месье Бенуа, что я вас беспокою. Говорит Жиль, директор «Георга Пятого». Алло! Сейчас только что случилось… Я хочу сказать… Я только что узнал… — Он не знал, как говорить про такое. — К несчастью, речь идет о важном лице, о человеке, известном во всем мире…
О полковнике Уорде… Да, Дэвид Уорд. Минуту назад один из моих служащих обнаружил его мертвым в ванне. Нет, больше я ничего не знаю. Я решил, что лучше сразу позвонить вам. С минуты на минуту я жду врача.
Бесполезно просить вас…
Просить, разумеется, о том, чтобы не было шума. Директор совершенно не хотел, чтобы журналисты и фотографы осаждали его отель.
— Нет… Разумеется, нет… Обещаю вам, что никто ни к чему не прикоснется… Я лично буду в этом номере.
Сейчас как раз пришел доктор Фрер. Хотите поговорить с ним?
Доктор, еще ничего не знавший, взял трубку, которую ему подавали:
— Доктор Фрер слушает. Алло! Да… Я был у больного и только что пришел. Что вы сказали? Я не могу утверждать, что это один из моих пациентов, но я с ним знаком. Всего один раз мне пришлось лечить его от безобидного гриппа.
Как так? Наоборот, очень крепкое, несмотря на ту жизнь, которую он ведет… которую он вел, если хотите… Извините меня: я еще не видел тело… Разумеется… Да… Да… Я вас понял… До скорой встречи, господин начальник полиции.
Вы хотите снова поговорить с директором? Нет?
Доктор положил трубку и спросил:
— Где он?
— В ванне.
— Начальник уголовной полиции советует ни до чего не дотрагиваться, пока он кого-нибудь не пришлет.
Месье Жиль обратился к молодому человеку из службы приема:
— Можешь идти вниз. Пусть служащие ждут людей из полиции и, когда те придут, проведут их наверх по-тихому. И пожалуйста, никакой болтовни на эту тему в вестибюле… Понятно?
— Да, господин директор.
В кабинете Мегрэ раздался звонок.
— Вы не можете на минуту подняться ко мне?
Комиссара уже в третий раз отрывали от работы с тех пор, как он начал писать отчет по поводу вооруженного ограбления. Он зажег трубку, которая погасла, потому что он за ней не следил, прошел по коридору и постучал в дверь начальника.
— Входите, Мегрэ. Садитесь…
К дождю начали примешиваться лучи солнца, и один из них блестел на медной чернильнице начальника полиции.
— Вы знаете, кто такой полковник Уорд?
— Я видел его имя в газетах. Это тот, у которого три или четыре жены, да?
— Его только что нашли мертвым в его ванне в «Георге Пятом».
Мегрэ выслушал это с полнейшей невозмутимостью, потому что его ум все еще был занят делом о вооруженном грабеже.
— Думаю, будет лучше всего, если туда поедете вы сами. Врач, который более или менее постоянно обслуживает этот отель, сейчас сказал мне, что у полковника еще вчера было прекрасное здоровье и, насколько ему известно, тот никогда не страдал болезнью сердца. Этим займется пресса, и не только французская, а многих стран…
Мегрэ терпеть не мог истории со слишком известными людьми, которых можно трогать только в перчатках.
— Я еду туда, — сказал он.
Опять придется отложить отчет! С недовольным видом Мегрэ открыл дверь комнаты инспекторов и стал думать, кого выбрать себе в спутники. Жанвье был на месте, но тоже занят вооруженным ограблением.
— Вот что: зайди ко мне в кабинет и попробуй продолжить мой отчет. А ты, Лапуэнт… — Молодой Лапуэнт поднял голову. Он был вне себя от счастья. — Надень шляпу: ты пойдешь со мной.
Потом комиссар сказал Люка:
— Если меня будут спрашивать, я в «Георге Пятом».
— Это по поводу отравления?
Люка покраснел: вопрос сорвался у него с языка сам собой.
— Какого отравления?
— Графини… — пробормотал Люка.
— О чем ты говоришь?
— Сегодня утром в донесениях было что-то про графиню с итальянской фамилией, которая пыталась покончить с собой в «Георге Пятом». Я ничего не сказал вам только потому, что…
— Где это донесение?
Люка порылся в куче бумаг, громоздившейся у него на столе, и вынул оттуда листок — донесение на официальном бланке.
— Она не умерла, вот почему я…
Мегрэ прочел те несколько строк, о которых вспомнил его помощник.
— Ее смогли опросить?
— Не знаю. Кто-то из VIII округа ходил в больницу в Нейи. Я пока не знаю, была ли графиня в состоянии говорить…
Мегрэ не знал, что в эту же ночь, чуть раньше двух часов утра, графиня Пальмиери и полковник Дэвид Уорд вышли из такси перед отелем «Георг Пятый» и консьерж нисколько не удивился, увидев, что они вместе идут к нему за своими ключами.
Жюль, коридорный, дежуривший на их этаже, тоже не удивился, когда, отвечая на звонок из 332 номера, увидел полковника у графини.
— Как обычно, Жюль! — сказала графиня.
Это означало: бутылка «Крага» сорок седьмого года и непочатая, даже не открытая бутылка «Джони Уокера»: полковник опасался пить виски, которое открыл не сам.
Люка ожидал выговора, но вместо этого Мегрэ изумленно посмотрел на него, словно был не в состоянии поверить, что самый давний товарищ по работе мог оказаться таким бестолковым. И от этого Люка почувствовал себя виноватым больше, чем от любого выговора.
— Идем, Лапуэнт.
По пути они столкнулись с одним мелким негодяем, которого комиссар вызвал к себе.
— Приди ко мне сегодня днем.
— Во сколько часов, шеф?
— Во сколько захочешь.
— Мне брать машину? — спросил Лапуэнт.
Машину они взяли, и Лапуэнт сел за руль.
В «Георге Пятом» портье уже имел на этот счет указания:
— Оставьте машину здесь. Я ее припаркую.
Все получили указания. Пока двое полицейских шли по «Георгу Пятому», двери тут же открывались перед ними, и они мгновенно оказались в 347-м номере, где уже находился директор, предупрежденный по телефону.
Мегрэ не часто выпадал случай работать в «Георге Пятом», но все же его вызывали в этот отель два или три раза, так что он был знаком с месье Жилем и теперь пожал ему руку. Доктор Фрер ждал в гостиной возле столика на одной ножке, куда поставил свой черный чемоданчик. Это был хороший человек, очень спокойный, лечивший влиятельных людей и знавший почти столько же их тайн, сколько сам Мегрэ. Только он вырос в другом мире, куда полицейским редко случалось входить.
— Он мертв?
Врач кивнул.
— Когда примерно умер?
— Точное время позволит установить только вскрытие, если будет приказ его провести — а я предполагаю, что такой приказ будет.
— Это не несчастный случай?
— Подойдите посмотреть…
Мегрэ так же, как месье Жиль, не оценил по достоинству то зрелище, которое представляло собой голое тело в ванне.
— Я его не двигал, потому что с медицинской точки зрения это было бесполезно. На первый взгляд это похоже на один из тех несчастных случаев, которые происходят в ванных чаще, чем принято считать. Человек поскользнулся, голова ударилась о край, и…
— Я знаю… Только от этого не остаются следы на плечах. Вы это хотите сказать?
Мегрэ тоже заметил два более темных, чем кожа рядом, пятна, похожих на кровоподтеки, на плечах мертвеца.
— Вы думаете, ему помогли умереть, да?
— Не знаю… Я бы предпочел, чтобы этот вопрос решил судебно-медицинский эксперт…
— Когда вы в последний раз видели полковника живым?
— Примерно неделю назад, когда приходил сделать укол графине.
Месье Жиль нахмурился. Может быть, он хотел избежать разговора об этой женщине?
— Графине с итальянской фамилией?
— Графине Пальмиери.
— Той, которая этой ночью пыталась покончить с собой?
— По правде говоря, я не уверен, что она пыталась всерьез. Что она проглотила много фенобарбитала, это точно. Но я знаю, что она постоянно принимает его по вечерам. Она приняла большую дозу, но сомневаюсь, что проглотила так много, чтобы это могло привести к смерти.
— Имитация самоубийства?
— Этот вопрос я как раз задаю себе…
Оба, и доктор, и Мегрэ, часто имели дело с женщинами — и почти всегда это были красивые женщины, которые из-за ссоры, разочарования или любовной истории принимали столько снотворного, чтобы оно вызвало симптомы отравления, но не поставило под угрозу жизнь.
— Вы говорите, что полковник был у графини, когда вы делали ей укол?
— Я делал ей эти уколы два раза в неделю, когда она жила в Париже. Витамины В и С. Ничего серьезного у нее не было. Переутомление… Понимаете?
— А полковник?..
Месье Жиль предпочел ответить на этот вопрос сам:
— Полковник и графиня были в очень близких отношениях… Но жили в разных номерах, и я всегда спрашивал себя отчего, потому что…
— Он был ее любовником?
— Это была признанная, можно сказать, узаконенная обществом близость.
Еще два года назад, если я не ошибаюсь, полковник потребовал у жены развод, и в их кругу ожидали, что, став свободным, он сразу женится на графине.
Мегрэ чуть не спросил с притворной наивностью: «В каком кругу?»
Зачем спрашивать? Тут зазвонил телефон, и Лапуэнт взглянул на шефа, чтобы понять, что делать. Было заметно, что обстановка отеля произвела впечатление на молодого инспектора.
— Ответь…
— Алло? Что? Да, он здесь… Да, это я…
— Кто это? — спросил Мегрэ.
— Люка. Он хотел бы сказать пару слов.
— Алло, Люка…
Для того чтобы исправить свою утреннюю ошибку, Люка созвонился с американской больницей в Нейи.
— Простите меня, шеф. Я же никогда не прощу себе этого! Она не вернулась в отель?
Графиня Пальмиери только что вышла из своей палаты, где ее оставили одну, и сбежала из больницы. Никто даже не подумал помещать ей сделать это.
Глава 2
В которой продолжается рассказ о людях, чьи имена все время появляются в газетах — и не в рубрике «Происшествия»
Примерно в этот момент произошел случай, сам по себе незначительный, но который тем не менее, должно быть, влиял на настроение Мегрэ в течение всего этого расследования. Осознавал это Лапуэнт или комиссар приписал ему то, чего не было?
Уже немного раньше, когда месье Жиль заговорил о круге, к которому принадлежали графиня Пальмиери и полковник Уорд, комиссар едва не спросил: «Какой это круг?»
Это напомнило ему о том, что он пережил однажды, когда только начинал служить в полиции. Ему было примерно столько же лет, сколько теперь Лапуэнту, и его послали провести простую проверку данных в тот самый квартал, где он находился теперь, куда-то между площадью Этуаль и Сеной, — название улицы он уже не помнил.
Это еще было время особняков, «усадеб», как их иначе называли. У молодого Мегрэ было чувство, что он попал в другой мир. Больше всего его поразило то, какой полной была тишина, как далеко был этот мир от толпы и оглушительного рева городского транспорта. Здесь были слышны только пение птиц и ритмичный стук копыт, когда лошади несли на себе в Булонский лес всадниц и всадников в светло-зеленой одежде.
Даже служебные постройки здесь выглядели так, словно хранили какую-то тайну. Во дворах шоферы начищали до блеска машины, а иногда на крыльце или у окна можно было увидеть камердинера в полосатом жилете или дворецкого в белом галстуке.
О жизни «господ», почти всегда носивших известные имена — имена, которые по утрам люди читали в «Фигаро» или «Галуа», тогдашний инспектор Мегрэ почти ничего не знал, и когда он звонил у одного из этих величественных подъездов, в горле у него стоял комок.
Сегодня в 347-м номере он, конечно, больше не был тем давнишним новичком. Да и большинство особняков исчезли, и многие еще недавно тихие улицы стали торговыми.
Но все же он был в том месте, которое пришло на смену аристократическим кварталам, и отель «Георг Пятый» высился посреди этих мест как центр особого мира, с которым комиссар был мало знаком.
Имена тех, кто еще спал или завтракал в соседних номерах, печатали газеты. Сам этот проспект, улица Франциска Первого и проспект Монтеня представляли собой отдельный мир, где на домах были таблички с именами великих кутюрье, а в витринах, даже если это была простая витрина магазинчика, торговавшего рубашками и блузками, можно было увидеть вещи, которых больше не найти нигде.
Лапуэнт жил в скромных меблированных комнатах на левом берегу. Не растерялся ли он от всего этого? Не чувствовал ли, как когда-то давно сам Мегрэ, невольное почтение к этой роскоши, существование которой вдруг открыл для себя?
«Полицейский — идеальный полицейский — должен чувствовать себя свободно в любой среде».
Мегрэ сам сказал это однажды. Всю свою жизнь он старался забыть о поверхностных различиях, которые существуют между людьми, старался соскрести с людей верхний слой краски, чтобы увидеть под разнообразными внешними обликами голую человеческую суть.
Однако в это утро что-то раздражало комиссара в окружавшей атмосфере — раздражало против его воли. Директор, месье Жиль, был прекрасным человеком, несмотря на полосатые брюки, некоторую профессиональную слащавость манер и боязнь скандалов. Таким же был и врач, который привык лечить знаменитых людей.
Между ними словно существовало что-то вроде сговора. Они говорили теми же словами, что и все остальные люди, и все-таки — на другом языке. Когда они произносили «графиня» или «полковник», эти слова приобретали значение, непонятное для простых смертных.
В общем, эти люди были посвящены в своего рода тайну. Они принадлежали — пусть лишь на самых малых ролях — к особому миру, и комиссар, желая быть вежливым и честным, не хотел сразу, без причины, вести себя по отношению к этому миру враждебно.
Все это Мегрэ смутно почувствовал, пока клал на место телефонную трубку и поворачивался к врачу, чтобы спросить у него:
— Как вы считаете: если бы графиня действительно приняла такую дозу барбитурата, способную бы ее убить, была бы она в состоянии после вашего лечения, полчаса назад, например, встать на ноги без посторонней помощи и выйти из больницы?
— Она ушла?
Ставни в спальне были по-прежнему закрыты, но в гостиной их открыли, и в спальню проникло немного солнца — вернее, один солнечный блик. Врач стоял возле столика, на котором лежал его чемоданчик, директор отеля — возле двери в гостиную, а Лапуэнт — справа и немного позади Мегрэ.
Мертвец по-прежнему лежал в ванне, и ванная комната, дверь которой оставалась открытой, была самым ярко освещенным помещением в номере.
Снова зазвонил телефон. Директор поднял трубку. Перед этим он взглянул на комиссара, словно попросил разрешения.
— Алло, да?.. Это я… Он поднимается наверх?
Все посмотрели на директора, а он с озабоченным лицом пытался найти нужные слова. В этот момент кто-то открыл снаружи дверь, выходившую в коридор.
Вошедший, мужчина лет пятидесяти, с серебристо-седыми волосами, смуглый от загара, в светло-сером шерстяном костюме, оглядел по очереди всех, кто был в комнате, и наконец заметил месье Жиля.
— А! Вы здесь… Что случилось с Дэвидом? Где он?
— Увы, месье Арнольд…
Директор жестом указал на ванную комнату, а потом, совершенно естественно перейдя на другой язык, спросил по-английски:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Мегрэ путешествует'
1 2 3
— Что вы об этом думаете, Альбер?
— Разумеется, то же, что и вы.
— Вам сообщили про графиню?
Ответом стал кивок.
— Я иду наверх…
Но, поскольку месье Жилю не хотелось идти туда одному, он выбрал себе в спутники одного из молодых людей в куртках и с напомаженными волосами, которые регистрировали въезжающих. Проходя мимо консьержа, снова занявшего свое место, месье Жиль сказал ему:
— Дайте знать медсестре. Пусть она немедленно спустится в номер 347.
Вестибюль не был пуст, как ночью. Три американца по-прежнему обсуждали, каким рейсом им лучше лететь.
Только что приехавшая пара заполняла карточки за регистрационным столом. Цветочница была на своем обычном месте, и продавщица газет тоже — обе недалеко от киоскера, продававшего театральные билеты. В креслах сидели и ждали несколько человек, среди них — старшая продавщица знаменитого кутюрье, которая принесла коробку с платьями.
Наверху, в ванной комнате номера 347, у директора больше не хватало смелости смотреть на тучное тело полковника, которое лежало в ванне в смешной позе: голова была под водой, наружу выступал только живот.
— Вызови мне…
Звонок телефона рядом в спальне привел директора в себя, и он бросился туда.
— Месье Жиль? — Это был голос телефонистки. — Я смогла найти доктора Фрера у одного из его пациентов на улице Франциска Первого. Он будет здесь через несколько минут.
Молодой регистратор спросил:
— Кого я должен вызвать?
Разумеется, полицию. Когда происходит несчастье такого рода, это необходимо. Месье Жиль был знаком с полицейским комиссаром своего квартала, но эти двое не любили друг друга. Кроме того, полицейские из комиссариата иногда вели себя недостаточно тактично, а это не могло не вызывать беспокойства в таком отеле, как «Георг Пятый».
— Вызови мне уголовную полицию.
— Кого?
— Начальника.
Месье Жиль и начальник уголовной полиции часто оказывались рядом на званых обедах, и, хотя сказали друг другу лишь несколько фраз, этого было достаточно, чтобы считаться знакомыми.
— Алло! Это начальник уголовной полиции? Извините, месье Бенуа, что я вас беспокою. Говорит Жиль, директор «Георга Пятого». Алло! Сейчас только что случилось… Я хочу сказать… Я только что узнал… — Он не знал, как говорить про такое. — К несчастью, речь идет о важном лице, о человеке, известном во всем мире…
О полковнике Уорде… Да, Дэвид Уорд. Минуту назад один из моих служащих обнаружил его мертвым в ванне. Нет, больше я ничего не знаю. Я решил, что лучше сразу позвонить вам. С минуты на минуту я жду врача.
Бесполезно просить вас…
Просить, разумеется, о том, чтобы не было шума. Директор совершенно не хотел, чтобы журналисты и фотографы осаждали его отель.
— Нет… Разумеется, нет… Обещаю вам, что никто ни к чему не прикоснется… Я лично буду в этом номере.
Сейчас как раз пришел доктор Фрер. Хотите поговорить с ним?
Доктор, еще ничего не знавший, взял трубку, которую ему подавали:
— Доктор Фрер слушает. Алло! Да… Я был у больного и только что пришел. Что вы сказали? Я не могу утверждать, что это один из моих пациентов, но я с ним знаком. Всего один раз мне пришлось лечить его от безобидного гриппа.
Как так? Наоборот, очень крепкое, несмотря на ту жизнь, которую он ведет… которую он вел, если хотите… Извините меня: я еще не видел тело… Разумеется… Да… Да… Я вас понял… До скорой встречи, господин начальник полиции.
Вы хотите снова поговорить с директором? Нет?
Доктор положил трубку и спросил:
— Где он?
— В ванне.
— Начальник уголовной полиции советует ни до чего не дотрагиваться, пока он кого-нибудь не пришлет.
Месье Жиль обратился к молодому человеку из службы приема:
— Можешь идти вниз. Пусть служащие ждут людей из полиции и, когда те придут, проведут их наверх по-тихому. И пожалуйста, никакой болтовни на эту тему в вестибюле… Понятно?
— Да, господин директор.
В кабинете Мегрэ раздался звонок.
— Вы не можете на минуту подняться ко мне?
Комиссара уже в третий раз отрывали от работы с тех пор, как он начал писать отчет по поводу вооруженного ограбления. Он зажег трубку, которая погасла, потому что он за ней не следил, прошел по коридору и постучал в дверь начальника.
— Входите, Мегрэ. Садитесь…
К дождю начали примешиваться лучи солнца, и один из них блестел на медной чернильнице начальника полиции.
— Вы знаете, кто такой полковник Уорд?
— Я видел его имя в газетах. Это тот, у которого три или четыре жены, да?
— Его только что нашли мертвым в его ванне в «Георге Пятом».
Мегрэ выслушал это с полнейшей невозмутимостью, потому что его ум все еще был занят делом о вооруженном грабеже.
— Думаю, будет лучше всего, если туда поедете вы сами. Врач, который более или менее постоянно обслуживает этот отель, сейчас сказал мне, что у полковника еще вчера было прекрасное здоровье и, насколько ему известно, тот никогда не страдал болезнью сердца. Этим займется пресса, и не только французская, а многих стран…
Мегрэ терпеть не мог истории со слишком известными людьми, которых можно трогать только в перчатках.
— Я еду туда, — сказал он.
Опять придется отложить отчет! С недовольным видом Мегрэ открыл дверь комнаты инспекторов и стал думать, кого выбрать себе в спутники. Жанвье был на месте, но тоже занят вооруженным ограблением.
— Вот что: зайди ко мне в кабинет и попробуй продолжить мой отчет. А ты, Лапуэнт… — Молодой Лапуэнт поднял голову. Он был вне себя от счастья. — Надень шляпу: ты пойдешь со мной.
Потом комиссар сказал Люка:
— Если меня будут спрашивать, я в «Георге Пятом».
— Это по поводу отравления?
Люка покраснел: вопрос сорвался у него с языка сам собой.
— Какого отравления?
— Графини… — пробормотал Люка.
— О чем ты говоришь?
— Сегодня утром в донесениях было что-то про графиню с итальянской фамилией, которая пыталась покончить с собой в «Георге Пятом». Я ничего не сказал вам только потому, что…
— Где это донесение?
Люка порылся в куче бумаг, громоздившейся у него на столе, и вынул оттуда листок — донесение на официальном бланке.
— Она не умерла, вот почему я…
Мегрэ прочел те несколько строк, о которых вспомнил его помощник.
— Ее смогли опросить?
— Не знаю. Кто-то из VIII округа ходил в больницу в Нейи. Я пока не знаю, была ли графиня в состоянии говорить…
Мегрэ не знал, что в эту же ночь, чуть раньше двух часов утра, графиня Пальмиери и полковник Дэвид Уорд вышли из такси перед отелем «Георг Пятый» и консьерж нисколько не удивился, увидев, что они вместе идут к нему за своими ключами.
Жюль, коридорный, дежуривший на их этаже, тоже не удивился, когда, отвечая на звонок из 332 номера, увидел полковника у графини.
— Как обычно, Жюль! — сказала графиня.
Это означало: бутылка «Крага» сорок седьмого года и непочатая, даже не открытая бутылка «Джони Уокера»: полковник опасался пить виски, которое открыл не сам.
Люка ожидал выговора, но вместо этого Мегрэ изумленно посмотрел на него, словно был не в состоянии поверить, что самый давний товарищ по работе мог оказаться таким бестолковым. И от этого Люка почувствовал себя виноватым больше, чем от любого выговора.
— Идем, Лапуэнт.
По пути они столкнулись с одним мелким негодяем, которого комиссар вызвал к себе.
— Приди ко мне сегодня днем.
— Во сколько часов, шеф?
— Во сколько захочешь.
— Мне брать машину? — спросил Лапуэнт.
Машину они взяли, и Лапуэнт сел за руль.
В «Георге Пятом» портье уже имел на этот счет указания:
— Оставьте машину здесь. Я ее припаркую.
Все получили указания. Пока двое полицейских шли по «Георгу Пятому», двери тут же открывались перед ними, и они мгновенно оказались в 347-м номере, где уже находился директор, предупрежденный по телефону.
Мегрэ не часто выпадал случай работать в «Георге Пятом», но все же его вызывали в этот отель два или три раза, так что он был знаком с месье Жилем и теперь пожал ему руку. Доктор Фрер ждал в гостиной возле столика на одной ножке, куда поставил свой черный чемоданчик. Это был хороший человек, очень спокойный, лечивший влиятельных людей и знавший почти столько же их тайн, сколько сам Мегрэ. Только он вырос в другом мире, куда полицейским редко случалось входить.
— Он мертв?
Врач кивнул.
— Когда примерно умер?
— Точное время позволит установить только вскрытие, если будет приказ его провести — а я предполагаю, что такой приказ будет.
— Это не несчастный случай?
— Подойдите посмотреть…
Мегрэ так же, как месье Жиль, не оценил по достоинству то зрелище, которое представляло собой голое тело в ванне.
— Я его не двигал, потому что с медицинской точки зрения это было бесполезно. На первый взгляд это похоже на один из тех несчастных случаев, которые происходят в ванных чаще, чем принято считать. Человек поскользнулся, голова ударилась о край, и…
— Я знаю… Только от этого не остаются следы на плечах. Вы это хотите сказать?
Мегрэ тоже заметил два более темных, чем кожа рядом, пятна, похожих на кровоподтеки, на плечах мертвеца.
— Вы думаете, ему помогли умереть, да?
— Не знаю… Я бы предпочел, чтобы этот вопрос решил судебно-медицинский эксперт…
— Когда вы в последний раз видели полковника живым?
— Примерно неделю назад, когда приходил сделать укол графине.
Месье Жиль нахмурился. Может быть, он хотел избежать разговора об этой женщине?
— Графине с итальянской фамилией?
— Графине Пальмиери.
— Той, которая этой ночью пыталась покончить с собой?
— По правде говоря, я не уверен, что она пыталась всерьез. Что она проглотила много фенобарбитала, это точно. Но я знаю, что она постоянно принимает его по вечерам. Она приняла большую дозу, но сомневаюсь, что проглотила так много, чтобы это могло привести к смерти.
— Имитация самоубийства?
— Этот вопрос я как раз задаю себе…
Оба, и доктор, и Мегрэ, часто имели дело с женщинами — и почти всегда это были красивые женщины, которые из-за ссоры, разочарования или любовной истории принимали столько снотворного, чтобы оно вызвало симптомы отравления, но не поставило под угрозу жизнь.
— Вы говорите, что полковник был у графини, когда вы делали ей укол?
— Я делал ей эти уколы два раза в неделю, когда она жила в Париже. Витамины В и С. Ничего серьезного у нее не было. Переутомление… Понимаете?
— А полковник?..
Месье Жиль предпочел ответить на этот вопрос сам:
— Полковник и графиня были в очень близких отношениях… Но жили в разных номерах, и я всегда спрашивал себя отчего, потому что…
— Он был ее любовником?
— Это была признанная, можно сказать, узаконенная обществом близость.
Еще два года назад, если я не ошибаюсь, полковник потребовал у жены развод, и в их кругу ожидали, что, став свободным, он сразу женится на графине.
Мегрэ чуть не спросил с притворной наивностью: «В каком кругу?»
Зачем спрашивать? Тут зазвонил телефон, и Лапуэнт взглянул на шефа, чтобы понять, что делать. Было заметно, что обстановка отеля произвела впечатление на молодого инспектора.
— Ответь…
— Алло? Что? Да, он здесь… Да, это я…
— Кто это? — спросил Мегрэ.
— Люка. Он хотел бы сказать пару слов.
— Алло, Люка…
Для того чтобы исправить свою утреннюю ошибку, Люка созвонился с американской больницей в Нейи.
— Простите меня, шеф. Я же никогда не прощу себе этого! Она не вернулась в отель?
Графиня Пальмиери только что вышла из своей палаты, где ее оставили одну, и сбежала из больницы. Никто даже не подумал помещать ей сделать это.
Глава 2
В которой продолжается рассказ о людях, чьи имена все время появляются в газетах — и не в рубрике «Происшествия»
Примерно в этот момент произошел случай, сам по себе незначительный, но который тем не менее, должно быть, влиял на настроение Мегрэ в течение всего этого расследования. Осознавал это Лапуэнт или комиссар приписал ему то, чего не было?
Уже немного раньше, когда месье Жиль заговорил о круге, к которому принадлежали графиня Пальмиери и полковник Уорд, комиссар едва не спросил: «Какой это круг?»
Это напомнило ему о том, что он пережил однажды, когда только начинал служить в полиции. Ему было примерно столько же лет, сколько теперь Лапуэнту, и его послали провести простую проверку данных в тот самый квартал, где он находился теперь, куда-то между площадью Этуаль и Сеной, — название улицы он уже не помнил.
Это еще было время особняков, «усадеб», как их иначе называли. У молодого Мегрэ было чувство, что он попал в другой мир. Больше всего его поразило то, какой полной была тишина, как далеко был этот мир от толпы и оглушительного рева городского транспорта. Здесь были слышны только пение птиц и ритмичный стук копыт, когда лошади несли на себе в Булонский лес всадниц и всадников в светло-зеленой одежде.
Даже служебные постройки здесь выглядели так, словно хранили какую-то тайну. Во дворах шоферы начищали до блеска машины, а иногда на крыльце или у окна можно было увидеть камердинера в полосатом жилете или дворецкого в белом галстуке.
О жизни «господ», почти всегда носивших известные имена — имена, которые по утрам люди читали в «Фигаро» или «Галуа», тогдашний инспектор Мегрэ почти ничего не знал, и когда он звонил у одного из этих величественных подъездов, в горле у него стоял комок.
Сегодня в 347-м номере он, конечно, больше не был тем давнишним новичком. Да и большинство особняков исчезли, и многие еще недавно тихие улицы стали торговыми.
Но все же он был в том месте, которое пришло на смену аристократическим кварталам, и отель «Георг Пятый» высился посреди этих мест как центр особого мира, с которым комиссар был мало знаком.
Имена тех, кто еще спал или завтракал в соседних номерах, печатали газеты. Сам этот проспект, улица Франциска Первого и проспект Монтеня представляли собой отдельный мир, где на домах были таблички с именами великих кутюрье, а в витринах, даже если это была простая витрина магазинчика, торговавшего рубашками и блузками, можно было увидеть вещи, которых больше не найти нигде.
Лапуэнт жил в скромных меблированных комнатах на левом берегу. Не растерялся ли он от всего этого? Не чувствовал ли, как когда-то давно сам Мегрэ, невольное почтение к этой роскоши, существование которой вдруг открыл для себя?
«Полицейский — идеальный полицейский — должен чувствовать себя свободно в любой среде».
Мегрэ сам сказал это однажды. Всю свою жизнь он старался забыть о поверхностных различиях, которые существуют между людьми, старался соскрести с людей верхний слой краски, чтобы увидеть под разнообразными внешними обликами голую человеческую суть.
Однако в это утро что-то раздражало комиссара в окружавшей атмосфере — раздражало против его воли. Директор, месье Жиль, был прекрасным человеком, несмотря на полосатые брюки, некоторую профессиональную слащавость манер и боязнь скандалов. Таким же был и врач, который привык лечить знаменитых людей.
Между ними словно существовало что-то вроде сговора. Они говорили теми же словами, что и все остальные люди, и все-таки — на другом языке. Когда они произносили «графиня» или «полковник», эти слова приобретали значение, непонятное для простых смертных.
В общем, эти люди были посвящены в своего рода тайну. Они принадлежали — пусть лишь на самых малых ролях — к особому миру, и комиссар, желая быть вежливым и честным, не хотел сразу, без причины, вести себя по отношению к этому миру враждебно.
Все это Мегрэ смутно почувствовал, пока клал на место телефонную трубку и поворачивался к врачу, чтобы спросить у него:
— Как вы считаете: если бы графиня действительно приняла такую дозу барбитурата, способную бы ее убить, была бы она в состоянии после вашего лечения, полчаса назад, например, встать на ноги без посторонней помощи и выйти из больницы?
— Она ушла?
Ставни в спальне были по-прежнему закрыты, но в гостиной их открыли, и в спальню проникло немного солнца — вернее, один солнечный блик. Врач стоял возле столика, на котором лежал его чемоданчик, директор отеля — возле двери в гостиную, а Лапуэнт — справа и немного позади Мегрэ.
Мертвец по-прежнему лежал в ванне, и ванная комната, дверь которой оставалась открытой, была самым ярко освещенным помещением в номере.
Снова зазвонил телефон. Директор поднял трубку. Перед этим он взглянул на комиссара, словно попросил разрешения.
— Алло, да?.. Это я… Он поднимается наверх?
Все посмотрели на директора, а он с озабоченным лицом пытался найти нужные слова. В этот момент кто-то открыл снаружи дверь, выходившую в коридор.
Вошедший, мужчина лет пятидесяти, с серебристо-седыми волосами, смуглый от загара, в светло-сером шерстяном костюме, оглядел по очереди всех, кто был в комнате, и наконец заметил месье Жиля.
— А! Вы здесь… Что случилось с Дэвидом? Где он?
— Увы, месье Арнольд…
Директор жестом указал на ванную комнату, а потом, совершенно естественно перейдя на другой язык, спросил по-английски:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Мегрэ путешествует'
1 2 3