— Не забудь погасить свет. Глава 2Желтые ботинки Они шли рядом, не глядя друг на друга, сначала по пляжу, пустынному в этот час, потом по набережным. И мало-помалу паузы в их беседе становились все реже. Мари Леоннек заговорила почти спокойным голосом:— Вот увидите, он вам сразу понравится. Иначе быть не может. И тогда вы поймете, что…Мегрэ украдкой бросал на нее любопытные взгляды. Он любовался ею. Жориссан рано утром вернулся в Кемпер, оставив девушку в Фекане.— Я не настаиваю, чтобы она ехала со мной! С ее характером это бесполезно, — сказал он.Накануне вечером Мари казалась спокойной, какой должна быть девушка, воспитанная в тишине маленького городка. Еще не прошло и часа, как они с Мегрэ покинули гостиницу «Взморье». Вид у комиссара был грозный. Тем не менее она не испугалась и, не веря, что он в самом деле такой суровый, улыбалась и с восторгом рассказывала о радисте:— Единственный недостаток Пьера в том, что он слишком чувствителен. Его отец был всего лишь рыбаком. Чтобы воспитать его, матери долго пришлось заниматься починкой сетей. Теперь Пьер содержит ее. Он образован, у него хорошее будущее.— А ваши родители богаты? — в лоб спросил Мегрэ.— У них самое крупное дело в Кемпере по торговле тросами — пеньковыми и металлическими. Поэтому Пьер не хотел даже говорить с моим отцом. Целый год мы встречались с ним украдкой.— Вам обоим было по восемнадцати?— Почти. Я рассказала родителям обо всем сама. А Пьер поклялся, что женится на мне только тогда, когда будет зарабатывать хотя бы две тысячи франков в месяц. Вы видите, что…— Он писал вам после ареста?— Одно-единственное письмецо. Очень коротенькое. А прежде посылал мне ежедневно письма на нескольких страницах. Он пишет, что и для меня, и для моих родителей будет лучше, если я сама сообщу всем, что между нами все кончено.Они шли мимо «Океана». На нем продолжалась разгрузка. Был прилив, и черный корпус судна возвышался над набережной. На полубаке, голые до пояса, мылись трое мужчин, среди которых Мегрэ узнал Малыша Луи. Он заметил также, что кто-то из матросов толкнул другого плечом, указывая на Мегрэ и девушку. Комиссар нахмурился.— Это он из деликатности, не так ли? — слышался рядом голос его спутницы. — Он понимает, какого размаха может достичь скандал в таком маленьком городке, как Кемпер. Он решил вернуть мне свободу…Утро было ясное. Мари Леоннек в своем сером костюме была похожа на студентку или на учительницу.— Раз мои родители позволили мне уехать, значит, и они в него верят. А ведь вначале отец хотел, чтобы я вышла замуж за коммерсанта.В приемной полицейского комиссара Мегрэ заставил ее довольно долго ждать. Он делал там какие-то заметки.Полчаса спустя оба они входили в ворота тюрьмы.Мегрэ предупредил местное начальство, что не занимается расследованием официально, а только следит за ним из любопытства. Сейчас он стоял в углу камеры ссутулившись, заложив руки за спину, зажав трубку в зубах.Многие еще раньше описывали ему радиста, и то представление, которое создалось о нем у Мегрэ, целиком и полностью соответствовало облику молодого человека, стоявшего теперь перед комиссаром.Худой, высокий парень, в приличном, хотя и помятом костюме, с лицом серьезным и застенчивым, как у первого ученика. Под глазами веснушки, волосы подстрижены ежиком.Когда дверь открылась, он вздрогнул, но не торопился подойти к девушке, которая приближалась к нему. Ей пришлось самой броситься к нему в объятия, а он в это время смотрел по сторонам с растерянным видом.— Мари! Кто это с тобой? Каким образом?..Он был крайне взволнован, но не привык суетиться. Только стекла его очков затуманились, губы дрожали.— Не надо было тебе приходить.Он посмотрел на Мегрэ, которого не знал, потом уставился на полуоткрытую дверь.На нем не было воротничка, шнурки из ботинок вытащили. Подбородок оброс рыжеватой щетиной. Все это его стесняло, несмотря на драматизм положения. Он смущенно прикрыл рукой голую шею.— А моя мать?— Она не приехала. Но тоже не верит, что ты виновен.Девушка не могла свободно выразить свое волнение — мешала суровость обстановки. Они смотрели друг на друга и не знали, что сказать.Мари Леоннек указала на Мегрэ:— Это друг Жориссана. Он комиссар уголовной полиции и согласился нам помочь.Ле Кленш хотел подать Мегрэ руку, заколебался, так и не решился.— Спасибо. Я…Девушка уже готова была заплакать: она рассчитывала на патетическое свидание, которое убедило бы Мегрэ в непричастности Ле Кленша к убийству. Она смотрела на жениха с досадой, даже с нетерпением.— Ты должен рассказать ему все, что может помочь твоей защите.А Пьер Ле Кленш вздыхал, неловкий и унылый.— Мне нужно задать вам всего несколько вопросов, — вмешался комиссар. — Экипаж единодушно утверждает, что в продолжение всего рейса ваши отношения с капитаном были более чем холодные. Однако, когда вы уходили в море, вы ничего не имели друг против друга. Чем же вызвана такая перемена?Радист открыл было рот, но, уставившись в пол, не решился ничего сказать.— Недоразумение по службе? Два первых дня вы ели вместе с помощником капитана и главным механиком. Но потом предпочли перейти за стол команды.— Да. Так и было.— Почему?Мари Леоннек, потеряв терпение, вмешалась:— Да говори же, Пьер! Речь идет о твоем спасении. Ты должен сказать правду.— Я не знаю.У него сдали нервы. Он был безволен, потерял всякую надежду.— Были у вас размолвки с капитаном Фаллю?— Нет.— Однако вы прожили с ним около трех месяцев на одном судне, не обмолвившись ни словом. Все это заметили. Ходят слухи, что в иные минуты Фаллю производил впечатление безумного.— Не знаю.Мари Леоннек сдерживалась, чтобы не разрыдаться.— Когда «Океан» вернулся в порт, вы вместе со всеми сошли на берег. В своей комнате в гостинице вы сожгли бумаги.— Да. Это не имеет значения.— У вас была привычка вести дневник, где вы записывали все, что видели. Не сожгли ли вы тот, что вели во время этого рейса?Ле Кленш по-прежнему стоял опустив голову, как ученик, который не выучил урока и упрямо глядит в пол.— Да.— Почему?— Сам теперь не знаю.— И не знаете, почему возвратились на борт? Правда, не сразу. Вас видели, когда вы прятались за вагонеткой, стоявшей в пятидесяти метрах от «Океана».Девушка посмотрела на комиссара, потом на жениха, потом снова на комиссара. Она уже растерялась.— Да…— Капитан прошел по доскам и ступил на набережную. В этот момент на него и напали. Юноша по-прежнему молчал.— Да отвечайте же, черт побери!— Да, да, Пьер, отвечай! Комиссар хочет тебя спасти. Я не понимаю. Я… — Глаза ее наполнились слезами.— Да.— Что да?— Я был там.— Значит, вы видели?— Плохо. Там была куча бочонков, вагонетки. Я видел, как боролись двое мужчин. Потом один убежал, и чье-то тело упало в воду.— Как выглядел бежавший?— Не знаю.— Он был в морской форме?— Нет.— Выходит, вы знаете, как он был одет?— Когда он пробегал мимо газового фонаря, я заметил только, что на нем были желтые ботинки…— Что вы делали потом?— Подался на борт.— Зачем? И почему вы не бросились на помощь капитану? Знали, что он уже мертв?Тяжелое молчание. Мадемуазель Леоннек не сдержала волнения:— Ну говори же, Пьер, говори! Умоляю тебя!Шаги в коридоре. Надзиратель пришел сообщить, что Ле Кленша ждет следователь.Невеста хотела поцеловать его. Он заколебался, потом безучастно обнял ее, казалось, думая о своем. И поцеловал не в губы, а в светлые завитки волос на висках.— Пьер!..— Не надо было приходить, — сказал он, нахмурив лоб, и усталым шагом последовал за надзирателем.Мегрэ и Мари Леоннек молча пошли к выходу. И только очутившись на улице, она тяжело вздохнула:— Ничего не понимаю. Я… — и тут же, подняв голову, добавила: — И все же он невиновен, я в этом уверена. Мы не понимаем, потому что никогда не были в подобных обстоятельствах. Вот уже три дня как он в тюрьме. Все его осуждают. А он такой застенчивый.Мегрэ растрогал пыл, какой она старалась вложить в свои слова, хотя совсем уже пала духом.— Вы все-таки что-нибудь сделаете, не правда ли?— При условии, что вы вернетесь домой в Кемпер.— Нет! Только не это! Ну, разрешите… Позвольте мне..— Ладно, бегите на пляж, устраивайтесь возле моей жены и попытайтесь чем-нибудь заняться. У госпожи Мегрэ, конечно, найдется для вас вышивание.— Что вы собираетесь делать? Вы полагаете, указание на желтые ботинки…Мари Леоннек была так взволнована, что прохожие, думая, что они ссорятся, оборачивались и прислушивались к их разговору.— Повторяю, я сделаю все, что в моей власти. Смотрите, эта улица ведет прямо к гостинице «Взморье». Передайте моей жене, что я, может быть, вернусь завтракать довольно поздно.И, круто повернувшись, комиссар направился к набережным. Теперь он уже не хмурился. Он почти улыбался.Мегрэ боялся, что в камере он станет свидетелем бурной сцены с пылкими протестами, слезами, поцелуями. Но все протекало иначе, гораздо проще и в то же время гораздо более трагично, более значимо. Радист ему понравился своей сдержанностью и сосредоточенностью.Возле какой-то лавки он встретил Малыша Луи с парой резиновых сапог в руках.— Куда идешь?— Да вот, продаю. Не хотите ли купить? Самые лучшие, какие только делают в Канаде. Попробуйте-ка найти такие во Франции. Двести франков.Однако Малыш Луи был слегка испуган и ждал только, когда ему разрешат продолжать путь.— Тебе не приходило в голову, что капитан Фаллю был чокнутый?— Знаете, в трюме многого не видишь.— Но ведь идут всякие разговоры. Что ты на этот счет думаешь?— Конечно, там происходили странные вещи.— Какие?— Вообще… Ничего… Это трудно объяснить. Особенно когда уже сойдешь на берег.Он по-прежнему держал в руке сапоги, и хозяин лавки для моряков, который его заметил, уже ожидал на пороге.— Я вам больше не нужен?— Когда точно все это началось?— Сразу. Видите ли, судно бывает либо здоровым, либо больным. Так вот, «Океан» был болен.— Неудачно маневрировал?— И все остальное. Что вы хотите, чтобы я вам еще сказал? Вещи, которые как будто не имеют смысла, но все же существуют. Вот вам доказательство: всем нам казалось, что мы сюда больше не вернемся… А что, ко мне больше не будут приставать по этому делу с бумажником?— Посмотрим.Порт был почти пустынным. Летом все суда находятся у Ньюфаундленда, за исключением рыбачьих баркасов, которые поставляют свежую рыбу на побережье. В гавани один лишь «Океан» выделялся темным силуэтом и насыщал воздух крепким запахом трески.Возле вагонеток стоял человек в кожаных гетрах и в фуражке с шелковым галуном.— Это судовладелец? — спросил Мегрэ у проходившего таможенника.— Да. Директор компании «Французская треска». Комиссар представился. Тот недоверчиво оглядел Мегрэ, не переставая следить за разгрузкой.— Что вы думаете об убийстве вашего капитана?— Что я об этом думаю? А то, что у нас восемьсот тонн подгнившей трески. И если так будет продолжаться, судно не пойдет в следующий рейс. А уж если кто и наладит дело и покроет дефицит, то, во всяком случае, не полиция.— Вы полностью доверяли Фаллю, не так ли?— Да. И что с того?— Вы полагаете, что радист…— Радист или кто другой, все равно год пропащий.Я уже не говорю о том, с какими они вернулись сетями. Сети, стоившие два миллиона, — вы понимаете? — изодраны так, словно ими для забавы вытаскивали скалы. А экипаж еще вдобавок верит в дурной глаз. Эй, вы там! Что вы делаете, черт вас побери! Кому я говорил, что прежде всего нужно нагрузить эту вагонетку!И он припустился вдоль судна, яростно браня всех, кто попадался.Мегрэ еще несколько минут наблюдал за разгрузкой. Потом удалился в сторону мола, где группами стояли рыбаки в куртках.Вдруг он услышал, как кто-то за его спиной произнес:— Тс-с, тс-с, господин комиссар.Это был Леон, хозяин «Кабачка ньюфаундлендцев», который изо всех сил, насколько позволяли его короткие ножки, пытался догнать Мегрэ.— Пойдемте выпьем чего-нибудь у меня.У Леона был таинственный, многообещающий вид. По дороге он объяснил:— Теперь стало спокойнее! Те, кто не вернулись к себе в Бретань или в соседние деревни, просадили почти все деньги. Сегодня утром ко мне заходили только несколько рыбаков, которые ловят макрель.Они пересекли набережную и вошли в кафе, где служанка вытирала столы.— Минутку! Что вы будете пить? Аперитивчик? Сейчас как раз время. Заметьте, я вам вчера говорил, я вовсе не заставляю их заказывать выпивку. Напротив! Много выпив, они крушат и ломают все кругом, так что от них больше убытка, чем прибыли. Пойди-ка посмотри в кухню, Жюли, нет ли меня там. — И, лукаво подмигивая комиссару, продолжал: — Ваше здоровье! Я заметил вас издалека. И раз уж должен был вам кое-что сказать… — Леон встал и удостоверился, что служанка не подслушивает их за дверью. Потом с загадочным видом вынул из кармана кусок картона размером с фотографию. — Ну, вот! Что вы на это скажете?На карточке была наклеена фотография женщины. Однако все лицо ее было исчеркано красными чернилами. Кто-то, видимо, яростно стремился уничтожить его. Перо поцарапало бумагу. Линии шли во всех направлениях и настолько густо, что незачеркнутым не осталось и квадратного миллиметра. Остальная часть фотографии уцелела: довольно пышный бюст, светлое шелковое платье, очень облегающее и очень декольтированное.— Где вы это нашли?— Вам я могу сказать. Рундучок Ле Кленша плохо закрывается, и он имел обыкновение засовывать письма своей невесты под скатерть на столе…— И вы их читали?— Да это не интересно. Читал просто случайно. Когда производился обыск, посмотреть под скатерть не догадались. Вчера вечером мне пришла эта мысль, и вот что я нашел. Конечно, лица не разглядеть. Однако могу сказать: это не его невеста — та совсем не такая аппетитная. Я видел ее портрет. Короче говоря, здесь не обошлось без другой женщины.Мегрэ внимательно разглядывал карточку. Плечи у женщины роскошные. Она, вероятно, моложе Мари Леоннек, во всем ее облике есть что-то чувственное. И в то же время вульгарное. Платье, по-видимому, куплено в магазине готовых вещей.— В доме есть красные чернила?— Нет, только зеленые.— Ле Кленш никогда не пользовался красными?— Никогда. У него были свои чернила, для вечной ручки. Особые, черно-синие.— Разрешите? — Мегрэ поднялся и пошел к выходу.Через несколько минут он был на борту «Океана».Обыскал каюту радиста, потом каюту капитана, в которой царили грязь и беспорядок.На судне красных чернил не оказалось. Рыбаки никогда их не видели.Когда Мегрэ уходил с корабля, судовладелец, который по-прежнему бранил грузчиков, бросил на него злобный взгляд.— В ваших конторах можно найти красные чернила?— Красные? А к чему они? У нас не школа… — Но внезапно, словно что-то вспомнив, добавил: — Только Фаллю иногда употреблял красные чернила у себя дома, на улице Этрета. Что это еще за история?.. Эй, вы, там в вагоне поосторожнее! Не хватает мне несчастного случая… Итак, чего вам надо с вашими красными чернилами?— Ничего! Благодарю вас.Навстречу Мегрэ шел Малыш Луи, уже навеселе, без сапог, в рваной фуражке и опорках. Глава 3Портрет без головы — И чтобы не думали, что польстилась на капитанское жалованье: у меня свои сбережения…Мегрэ прощался с г-жой Бернар на пороге ее домика на улице Этрета. Это была прекрасно сохранившаяся женщина лет пятидесяти. Она полчаса рассказывала комиссару о своем первом муже, о том, как она овдовела, о капитане, ставшем ее жильцом, о сплетнях, которые ходили относительно их связи, и, наконец, о какой-то незнакомке, которая, «несомненно, была женщиной легкого поведения».Комиссар осмотрел весь дом, находившийся в образцовом порядке, но набитый различными предметами дурного вкуса. Комната капитана Фаллю была убрана и приготовлена к его возвращению.Личных вещей у капитана было мало: немного одежды в сундуке, несколько приключенческих книг и фотографии различных судов.Все это говорило о мирном, скромном существовании.— Впрямую мы не договаривались, но все знали, что мы поженимся. У меня приданое: дом, мебель, белье. Ничего бы не изменилось, и мы жили бы спокойно, особенно года через три-четыре, когда он получил бы свою пенсию.Из окон видны были бакалейная лавка, улица, идущая в гору, и тротуар, на котором играли мальчишки.— И вот зимой он встретил эту женщину, и все перевернулось. В его-то возрасте! Ну, можно ли так влюбиться в такую тварь? А как он это скрывал! Он, должно быть, встречался с ней в Гавре или еще где-нибудь. Здесь их никогда не видели. Но я чувствовала. Он стал покупать себе тонкое белье. А однажды даже шелковые носки. Но поскольку между нами ничего не было, это меня не касалось. Я не хотела, чтобы он думал, будто я защищаю свои интересы.Разговор с г-жой Бернар осветил часть жизни капитана. Это был низенький человек средних лет, который возвращался в порт после рыболовного рейса и зимой жил, как почтенный буржуа, возле г-жи Бернар, а та ухаживала за ним и ждала, когда они поженятся.Он ел вместе с ней в столовой, под портретом ее бывшего мужа, человека со светлыми усами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11