Потом, поскольку Мансюи настоял, они снова выпили. И это все добавилось к тем спиртным напиткам, которые он принял раньше. Вокруг них плавал табачный дым, а запах спиртного стал таким плотным, что доносился до улицы, чувствовался в нескольких метрах от заведения.
– Послушайте, Мансюи… – Мегрэ тронул коллегу за руку. – Я полагаю, что самое важное найти малышку.
Дело, конечно, не мое, и, может быть, я говорю непрофессионально…
– Если хотите, вернемся в комиссариат, и я дам своим людям указание на вечер.
– А не знаете ли вы, где живет слуга доктора Беллами? Или он ночует в доме хозяина?
Несчастный Мансюи даже представить себе не мог, что комиссар полиции сам может заниматься черновой работой, вести расследование таким образом.
– Я выясню… Меня это как-то раньше не беспокоило…
Мегрэ же опять заговорил, как бы сам с собой:
– Это послужило бы неплохим способом, чтобы узнать… – Потом, прямо обращаясь к Мансюи: – Вернемся в ваш кабинет. Знаете, я просто не могу объяснить. У меня лишь ощущение, что так будет лучше…
Они вошли в кабинет секретаря, расположенный на первом этаже комиссариата, где на столе стояли термос с холодным кофе и маленькая спиртовка.
– Скажите-ка, Дюбуа, вам известен слуга доктора Беллами?
– Это такой молодой блондинчик?
На этот раз ответил Мегрэ:
– Да. И зовут его Франсис…
– Он бельгиец, – подтвердил секретарь. – Как же, знаю… Он несколько раз приходил относительно визы, заверить вид на жительство иностранца…
– Женат?
– Подождите… Он у меня проходит по списку… Сейчас найду…
Все оказалось достаточно просто. Секретарь отпер свой ящик и нашел там, что искал.
– Вот… Франсис-Шарль-Альбер Декуэн. Тридцать два года. Женат на Мари-Лауренсии Ван-Оффел, кухарке…
Ее карточка тоже заверена. Подождите… Отель «Рембле».
Нет, она оттуда съехала. Последний адрес: отель «Бельвю», где она работала подсобницей на кухне еще пару месяцев тому назад.
Мансюи с любопытством взглянул на Мегрэ и спросил:
– Вы действительно туда пойдете?.. – Не закончив, он махнул рукой в сторону города и череды отелей. Возможно ли, чтобы знаменитый собрат сам бегал по каким-то адресам, допрашивал портье и слуг, как начинающий инспектор? – Если позволите, этим займется один из моих людей…
Этого только не хватало! И как раз в тот момент, когда Мегрэ почувствовал себя стоящим обеими ногами на твердой почве! Почему бы тогда не послать повестку сестре Мари-Анжелике и доктору Беллами?
Наконец он точно знал, что нужно делать. Хотя все это могло не иметь большого интереса или не представлять какую-либо важность.
Он только поглубже засунул руку в карман и покрепче сжал зубами мундштук трубки.
– Вы введете меня в курс дела? Должен я все же искать эту девчонку?
Мегрэ забыл ответить и рассеянно пожал ему руку на углу улицы, направляясь к импозантному зданию «Бельвю», самого роскошного отеля в городке.
Подсобница на кухне. Это, пожалуй, заменит двух добрых монахинь и одного врача-невропатолога.
– Я хотел бы побеседовать с Лауренсией Декуэн, которая работает здесь на кухне… – обратился он к портье.
– Вам следует пройти в дверь, которой пользуются разносчики продуктов. Повернете налево. Там будет тупик. И дверь с матовыми стеклами. И еще грузовой подъемник. Это там…
Вскоре Мегрэ, который так и не нашел кого-либо, кто бы мог его проводить, шагал по пыльному коридору, напоминающему проход за кулисами в театре. Затем, возле двери, куда проходили рассыльные, он наткнулся на огромного, похожего на мясника, амбала.
Тот, глядя на него сверху вниз, спросил:
– Это еще что такое?
– Я хотел бы поговорить с Лауренсией Декуэн.
Тогда тот насмешливо заявил:
– Еще чего! От чьего же имени вы хотите с ней поговорить, молодой человек?
– Как друг…
– Правда? Эй, Лауренсия! – заорал он. – Иди-ка сюда! Тут к тебе «друг» пришел…
Подошла полная блондинка, поправляя фартук. Сразу было видно, что молодой слуга доктора получает от нее значительно меньше, чем этот грубый волосатый мясник, от которого так и перло здоровьем и силой.
– Я вовсе не знаю этого человека, Фернан! – воскликнула он с сильным акцентом.
– Ну так как?.. Что вы на это скажете? – Он наступал тяжелый и угрожающий, как танк.
Мегрэ почувствовал себя в родной стихии.
Глава 4
– Прошу меня извинить, – вежливо, но твердо заявил Мегрэ. – Совершенно верно, я не знаком с мадам и вообще никогда ее не видел. Просто хотел расспросить ее о муже, о том, что он рассказывает, находясь вне дома патрона.
Она тут же подобралась и, подобострастно взглянув на Фернана, в первую очередь обратилась к нему:
– Вот видите, вы, ревнивец? Это совсем не то, о чем вы подумали… – Потом уже повернулась к Мегрэ: – Что еще там натворил Франсис?
Они стояли возле двери. Вела она в длинную, узкую комнатушку, освещенную довольно скупо через верхние фрамуги и где постоянно горел электрический свет. По всей длине комнаты тянулся простой стол со стоящими рядом скамьями, как в казарме. Это была столовая для обслуживающего персонала, в которой в настоящий момент находились только двое парнишек с этажей, что-то жевавшие в уголке. Туда и пригласили комиссара, выставив парней наружу.
– Вы ведь из полиции? Заметьте, что мне все равно. Даже хорошо, что Франсис в чем-то замазался, поскольку это облегчило бы мне развод с ним. Так ведь, Фернан?
Она была приземистая, короткопалая, но очень свеженькая и с задорно вздернутым носиком.
– Меня зло берет, когда подумаю, что сама должна платить за пансион нашего мальчишки, потому что этот лодырь ничего не хочет об этом слышать…
– Вы с ним не живете?
Тут вмешался Фернан, стремясь расставить точки над «i».
Вот уже два года они живут раздельно.
– Вам известно, где он снимает комнату в городе?
Толстушка Лауренсия расхохоталась:
– Конечно, комнату и со всем ее содержимым, в том числе с домашними туфлями у кровати… – Вдруг она насторожилась: – Вы ведь не из местной полиции?
– Я из Парижа.
– Ну да, местная полиция должна знать, что он путается с этой Попин…
– Попин?
– Просто с матушкой Попино, торговкой рыбой.
С той, у которой лавочка на углу улицы Репюблик. Неотесанная шлюха, которая схоронила уже трех здоровенных мужиков, до самой смерти горбативших на нее!
Думаю, что бедный Франсис тоже долго не протянет. Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что после десяти вечера вы точно найдете его у нее. С ним что-нибудь серьезное, месье?
Мегрэ ушел от ответа, промолчав.
– Знаете, это сильнее его… Ему обязательно нужно помаленьку подворовывать. И заметьте, вовсе не на продажу. А все для женщин. Ему обязательно нужно их чем-то удивлять… – Она опять расхохоталась и вопросительно взглянула на Фернана: – Каждый удивляет женщин, чем может, не так ли месье?
Мегрэ пообедал в одиночестве, сидя в уголке ресторана отеля «Бельвю», где его совсем не знали. Месье Леонар напрасно ждал его для обычного вечернего разговора в своей хозяйской столовой. Покончив с едой, комиссар вышел, когда уже зажигались фонари, а море фосфоресцировало.
В общем-то, было еще рановато, всего половина десятого. Мегрэ прошелся перед домом доктора Беллами, в окнах которого горел свет. Ему еще хватило времени посидеть в маленьком портовом бистро. Трудно даже пересказать, о чем он думал. Мысли роились какие-то смутные, расплывчатые. Сначала он думал о сестре Мари-Анжелике. О теплой монастырской атмосфере, которая, кажется, подействовала даже на мадам Мегрэ. Потом о красивом патрицианского стиля доме доктора. Об острых взглядах и спокойных фразах Беллами. Затем вдруг о светловолосой девчонке, отеле «Бельвю» и мяснике Фернане, о толстушке Лауренсии с ее хохотом…
Прохожих на улицах было немного. Иногда светился прямоугольник двери да темнели открытые окна. Люди пораньше ложились спать, изнывая от жары.
Иногда, проходя мимо такого раскрытого окна, он слышал шушуканье и старался пройти быстрее и потише, чуть ли не на цыпочках, как в клинике.
Дом мадам Попино находился на окраине новой части города. Это Мегрэ выяснил заранее. Красивый домик из розового кирпича. Ставни лавочки были закрыты. Имелся главный вход с дверью из мореного дуба, почтовым ящиком и медной колотушкой. Наклонившись к замочной скважине, как делал в детстве, Мегрэ заметил, что внутри горит свет. Позвонил, когда пробило одиннадцать. Услышал шум отодвигаемого стула, голоса и шаги. В открывшуюся дверь увидел коридор, из которого пахнуло запахом свежепостеленного линолеума, бамбуковую вешалку справа и зеленые растения в фаянсовых кашпо.
– Извините, мадам…
Перед ним стояла женщина, похожая на толстушку Лауренсию, тоже коротенькая и жирная, но брюнетка, одетая по местной моде, с красивой прической, открывающей лицо.
– Что случилось? Кто вы?
Она пыталась рассмотреть его в полумраке.
– Я хотел бы сказать несколько слов Франсису.
– Входите.
Дверь слева оставалась открытой. Там была столовая, выглядевшая совершенно новенькой, тоже выстланная линолеумом в желтые и красные квадраты, с развешенными по стенам медными кашпо, какими-то безделушками и мебелью в стиле Генриха Второго.
Там сидел слуга доктора Беллами в домашних туфлях, жилетке, без пиджака и в расстегнутой на груди рубашке. Развалившись в кресле, он, скрестив ноги, держал в одной руке стаканчик, в другой газету, а в зубах трубку.
Напротив стояло кресло, явно для Попин, а на столике рядом тоже стоял стаканчик и лежал иллюстрированный еженедельник.
– Франсис, с тобой хочет поговорить месье Мегрэ.
Бельгиец удивился меньше, чем сам Мегрэ.
– Вы меня узнаете? – осведомился комиссар.
За него ответила Попин:
– Неужели вы думаете, что я не видела, как вы целыми днями прохаживаетесь по городу? Я вас узнала сразу, еще неделю тому назад. Я тогда же сказала Бабетте:
«Это, малышка, знаменитый комиссар Мегрэ, или я не Попин…» У меня до сих пор хранится иллюстрированный журнал трехнедельной давности, где есть посвященная вам статья и прекрасная ваша фотография…
Франсис слушал все это, смущаясь, что он без ливреи, и чувствуя себя даже каким-то голым перед комиссаром.
– Да не бойся ты! Я уверена, что комиссар здесь вовсе не по твою душу, а из-за твоего патрона. Я вам не мешаю, комиссар? Я ведь могу выйти в другую комнату.
Хотя если вам нужна информация, то я сообщу больше, чем Франсис. Присаживайтесь. Выпьете с нами стаканчик, а? Скажу вам откровенно, обожаю всякие криминальные истории уже лет пятнадцать. Когда я читаю о раскрытии какого-нибудь сложного преступления, например убийства, говорю себе: «Наверняка им занимался сам Мегрэ». А по утрам, прежде чем поставить кофе, открываю газету и…
Мегрэ сел. По-другому он и не мог. Все было уютно, почти по-семейному. Торговка рыбой, должно быть, гордилась своей мебелью, безупречно начищенными медяшками, безделушками, интерьером мелкого буржуа.
Однако Франсис чувствовал себя неловко и хотел надеть пиджак. Но женщина его остановила:
– Не стоит стесняться комиссара, вот что я тебе скажу!
Если все, что о нем пишут, – правда, то ему все равно, в рубашке ты будешь или в пиджаке, так что не дергайся…
Дверь слева вела в лавку, откуда доносился легкий запах рыбы.
– А вы, месье Мегрэ, считаете, что это был несчастный случай?
Ну и денек ему достался! Он уже пережил один допрос у доктора Беллами.
– Прошу вас заметить, что я ничего не хочу сказать плохого об этом человеке. Я ведь знала его еще тогда, когда он был юношей. Полагаю, что я старше его года на три, если не на четыре, и не стесняюсь говорить об этом.
От нее исходила удивительная свежесть, и, несмотря на свои пятьдесят, выглядела она очень аппетитно. Наполнив стаканчик Мегрэ, она протянула свой, чтобы чокнуться.
– Я хорошо знала и его отца. Он был человеком такого же типа. Неболтливый, но и гордецом его назвать было нельзя. Что до его матери, то это женщина другого пошиба. Позвольте уж, месье Мегрэ, вам это сказать, но она настоящая стерва. И если уж случилось что-либо скверное, я уверена, она к этому руку приложила. Вы считаете, что доктора арестуют?
– Так вопрос не стоит.
Мегрэ никто не поручал заниматься расследованием.
Ему просто хотелось собрать кое-какие сведения. А ведь назавтра, благодаря Попин, весь город будет знать, что комиссар Мегрэ занимается доктором Беллами.
Все может зайти слишком далеко, но Мегрэ нисколько не сожалел, что сидит здесь, покуривая короткими затяжками трубку и грея в руке стаканчик. Он только отводил взгляд, когда тот падал на голые колени женщины, которая сидела, расставив ноги так, что была видна розовая кожа выше чулок.
Наконец он решил взять инициативу в свои руки:
– Я хотел бы задать вопрос Франсису.
– А как вы узнали, что я здесь?
Мегрэ мог соврать все, что угодно, но Попин не оставила ему для этого времени.
– Неужели, мой мальчик, ты думаешь, что никто об этом не знает. Заметьте, месье Мегрэ, что я очень хочу замуж. Он, конечно, у меня не первый. К несчастью, у него есть жена, и она слышать не хочет о разводе…
– Сегодня после полудня, Франсис, когда я заходил к доктору Беллами, из комнаты на втором этаже вышла Девчонка. Полагаю, что впустили ее вы?
– Да. Дверь открывал я.
– И значит, вы ее видели. Кто она такая?
– Я тоже задавался этим вопросом.
– Так, выходит, вы ее не знаете?
– Нет, не знаю. Просто она приходила два раза. В первый раз второго августа, когда мадам была очень больна…
– Минутку, Франсис, вы хотите сказать?..
– Не спеши, дружочек, дай спросить комиссару.
– Несчастный случай, жертвой которого стала мадемуазель Годро, произошел третьего августа. Так ведь?
– Да, так. В день концерта.
– А значит, как вы говорите, второго августа мадам Беллами заболела…
– Совершенно верно. Я бы сказал даже, что она заболела еще первого августа. Именно первого она уже не вставала.
– Часто она болеет?
– Никогда раньше не было, чтобы она целый день лежала в постели…
– Врача вызывали?
– Лечил сам хозяин, он же врач…
– Конечно…
Но ведь врач всегда пригласит к себе собрата, поскольку тот специалист.
– Вы не знаете, что с ней было?
– Нет.
– Вы заходили в ее спальню?
– Никогда! Даже если ее там не было, это запрещено. Доктор Беллами просто не выносит, чтобы какой-либо мужчина зашел в спальню к мадам. Впрочем, один раз, когда хозяина не было дома, а в апартаментах находилась только горничная Жанна, я зашел. Но едва сделал пару шагов, потому что мне нужно было сказать что-то Жанне…
– Тебе нужно было только что-то сказать ей?
– Ну да. Но доктор вошел совершенно бесшумно.
Я никогда не видел его таким разъяренным. В какой-то момент я подумал, что он хочет меня ударить…
– Значит, – повторил Мегрэ, – первого августа, за два дня до смерти сестры, Одетта Беллами заболела и не покидала кровати. Именно тогда, как вы сказали, посторонняя девица пришла повидаться с нею в первый раз?
– Не первого августа, а второго…
– Вы открыли ей дверь. В котором часу это было?
– Около половины пятого…
– Иначе говоря, в то время, когда доктор Беллами играл в пивной в карты…
Мегрэ подумал, что с тротуара можно было это увидеть и убедиться, что доктора нет дома.
– Вероятно…
– А что вам сказала эта девочка?
– Попросила позволения встретиться с мадам Беллами.
Я сначала подумал, что она говорит о матери доктора…
– А где та была в это время?
– В бельевой. Потом у портнихи.
– Я вам объясню, – вмешалась Попин. – Совершенно ясно, что она никогда не шьет себе платьев из экономии. Она же крайне скупая женщина. У нее есть своя старая горбатая портниха, которая ее совершенно безвкусно одевает, но зато берет недорого. Я бы рассказала вам кучу историй. Вы только послушайте! Когда она мне заказала рыбу далеко не первой свежести для стола слуг, то я…
– Минуточку!
– Ах, извините меня, продолжайте…
– Итак, вы разрешили малышке подняться наверх?
– Да нет же! Я ей ответил, что мадам не принимает.
Она же умоляла меня сходить и сказать, что пришла маленькая Люсиль и должна сообщить ей нечто важное.
– Значит, вы пошли в спальню, чтобы доложить…
– Извините, я позвал Жанну. Был совершенно уверен, что мадам не примет девчонку. Но все случилось не так, она велела пригласить ее наверх.
– Долго она там оставалась?
– Не знаю. Я вернулся и занялся чисткой серебра.
– А вы знаете, месье Мегрэ, что это он начищает мои медяшки? В противном случае мне пришлось бы нанять горничную. Но он делает это много лучше, полагая, что Женщины в этом плохо смыслят.
– Ну а когда она пришла сегодня, вы проводили ее наверх сразу же?
– Мне даже не пришлось предупреждать о ней. Я увидел Жанну на лестнице, и она мне сказала: «Пусть девушка поднимается, Франсис…»
– Иначе говоря, ваша хозяйка на этот раз уже ждала Люсиль?
– Я так полагаю…
– Вы никогда не подслушиваете у дверей?
– Нет, месье.
– Почему?
– Из-за матери месье Беллами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Послушайте, Мансюи… – Мегрэ тронул коллегу за руку. – Я полагаю, что самое важное найти малышку.
Дело, конечно, не мое, и, может быть, я говорю непрофессионально…
– Если хотите, вернемся в комиссариат, и я дам своим людям указание на вечер.
– А не знаете ли вы, где живет слуга доктора Беллами? Или он ночует в доме хозяина?
Несчастный Мансюи даже представить себе не мог, что комиссар полиции сам может заниматься черновой работой, вести расследование таким образом.
– Я выясню… Меня это как-то раньше не беспокоило…
Мегрэ же опять заговорил, как бы сам с собой:
– Это послужило бы неплохим способом, чтобы узнать… – Потом, прямо обращаясь к Мансюи: – Вернемся в ваш кабинет. Знаете, я просто не могу объяснить. У меня лишь ощущение, что так будет лучше…
Они вошли в кабинет секретаря, расположенный на первом этаже комиссариата, где на столе стояли термос с холодным кофе и маленькая спиртовка.
– Скажите-ка, Дюбуа, вам известен слуга доктора Беллами?
– Это такой молодой блондинчик?
На этот раз ответил Мегрэ:
– Да. И зовут его Франсис…
– Он бельгиец, – подтвердил секретарь. – Как же, знаю… Он несколько раз приходил относительно визы, заверить вид на жительство иностранца…
– Женат?
– Подождите… Он у меня проходит по списку… Сейчас найду…
Все оказалось достаточно просто. Секретарь отпер свой ящик и нашел там, что искал.
– Вот… Франсис-Шарль-Альбер Декуэн. Тридцать два года. Женат на Мари-Лауренсии Ван-Оффел, кухарке…
Ее карточка тоже заверена. Подождите… Отель «Рембле».
Нет, она оттуда съехала. Последний адрес: отель «Бельвю», где она работала подсобницей на кухне еще пару месяцев тому назад.
Мансюи с любопытством взглянул на Мегрэ и спросил:
– Вы действительно туда пойдете?.. – Не закончив, он махнул рукой в сторону города и череды отелей. Возможно ли, чтобы знаменитый собрат сам бегал по каким-то адресам, допрашивал портье и слуг, как начинающий инспектор? – Если позволите, этим займется один из моих людей…
Этого только не хватало! И как раз в тот момент, когда Мегрэ почувствовал себя стоящим обеими ногами на твердой почве! Почему бы тогда не послать повестку сестре Мари-Анжелике и доктору Беллами?
Наконец он точно знал, что нужно делать. Хотя все это могло не иметь большого интереса или не представлять какую-либо важность.
Он только поглубже засунул руку в карман и покрепче сжал зубами мундштук трубки.
– Вы введете меня в курс дела? Должен я все же искать эту девчонку?
Мегрэ забыл ответить и рассеянно пожал ему руку на углу улицы, направляясь к импозантному зданию «Бельвю», самого роскошного отеля в городке.
Подсобница на кухне. Это, пожалуй, заменит двух добрых монахинь и одного врача-невропатолога.
– Я хотел бы побеседовать с Лауренсией Декуэн, которая работает здесь на кухне… – обратился он к портье.
– Вам следует пройти в дверь, которой пользуются разносчики продуктов. Повернете налево. Там будет тупик. И дверь с матовыми стеклами. И еще грузовой подъемник. Это там…
Вскоре Мегрэ, который так и не нашел кого-либо, кто бы мог его проводить, шагал по пыльному коридору, напоминающему проход за кулисами в театре. Затем, возле двери, куда проходили рассыльные, он наткнулся на огромного, похожего на мясника, амбала.
Тот, глядя на него сверху вниз, спросил:
– Это еще что такое?
– Я хотел бы поговорить с Лауренсией Декуэн.
Тогда тот насмешливо заявил:
– Еще чего! От чьего же имени вы хотите с ней поговорить, молодой человек?
– Как друг…
– Правда? Эй, Лауренсия! – заорал он. – Иди-ка сюда! Тут к тебе «друг» пришел…
Подошла полная блондинка, поправляя фартук. Сразу было видно, что молодой слуга доктора получает от нее значительно меньше, чем этот грубый волосатый мясник, от которого так и перло здоровьем и силой.
– Я вовсе не знаю этого человека, Фернан! – воскликнула он с сильным акцентом.
– Ну так как?.. Что вы на это скажете? – Он наступал тяжелый и угрожающий, как танк.
Мегрэ почувствовал себя в родной стихии.
Глава 4
– Прошу меня извинить, – вежливо, но твердо заявил Мегрэ. – Совершенно верно, я не знаком с мадам и вообще никогда ее не видел. Просто хотел расспросить ее о муже, о том, что он рассказывает, находясь вне дома патрона.
Она тут же подобралась и, подобострастно взглянув на Фернана, в первую очередь обратилась к нему:
– Вот видите, вы, ревнивец? Это совсем не то, о чем вы подумали… – Потом уже повернулась к Мегрэ: – Что еще там натворил Франсис?
Они стояли возле двери. Вела она в длинную, узкую комнатушку, освещенную довольно скупо через верхние фрамуги и где постоянно горел электрический свет. По всей длине комнаты тянулся простой стол со стоящими рядом скамьями, как в казарме. Это была столовая для обслуживающего персонала, в которой в настоящий момент находились только двое парнишек с этажей, что-то жевавшие в уголке. Туда и пригласили комиссара, выставив парней наружу.
– Вы ведь из полиции? Заметьте, что мне все равно. Даже хорошо, что Франсис в чем-то замазался, поскольку это облегчило бы мне развод с ним. Так ведь, Фернан?
Она была приземистая, короткопалая, но очень свеженькая и с задорно вздернутым носиком.
– Меня зло берет, когда подумаю, что сама должна платить за пансион нашего мальчишки, потому что этот лодырь ничего не хочет об этом слышать…
– Вы с ним не живете?
Тут вмешался Фернан, стремясь расставить точки над «i».
Вот уже два года они живут раздельно.
– Вам известно, где он снимает комнату в городе?
Толстушка Лауренсия расхохоталась:
– Конечно, комнату и со всем ее содержимым, в том числе с домашними туфлями у кровати… – Вдруг она насторожилась: – Вы ведь не из местной полиции?
– Я из Парижа.
– Ну да, местная полиция должна знать, что он путается с этой Попин…
– Попин?
– Просто с матушкой Попино, торговкой рыбой.
С той, у которой лавочка на углу улицы Репюблик. Неотесанная шлюха, которая схоронила уже трех здоровенных мужиков, до самой смерти горбативших на нее!
Думаю, что бедный Франсис тоже долго не протянет. Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что после десяти вечера вы точно найдете его у нее. С ним что-нибудь серьезное, месье?
Мегрэ ушел от ответа, промолчав.
– Знаете, это сильнее его… Ему обязательно нужно помаленьку подворовывать. И заметьте, вовсе не на продажу. А все для женщин. Ему обязательно нужно их чем-то удивлять… – Она опять расхохоталась и вопросительно взглянула на Фернана: – Каждый удивляет женщин, чем может, не так ли месье?
Мегрэ пообедал в одиночестве, сидя в уголке ресторана отеля «Бельвю», где его совсем не знали. Месье Леонар напрасно ждал его для обычного вечернего разговора в своей хозяйской столовой. Покончив с едой, комиссар вышел, когда уже зажигались фонари, а море фосфоресцировало.
В общем-то, было еще рановато, всего половина десятого. Мегрэ прошелся перед домом доктора Беллами, в окнах которого горел свет. Ему еще хватило времени посидеть в маленьком портовом бистро. Трудно даже пересказать, о чем он думал. Мысли роились какие-то смутные, расплывчатые. Сначала он думал о сестре Мари-Анжелике. О теплой монастырской атмосфере, которая, кажется, подействовала даже на мадам Мегрэ. Потом о красивом патрицианского стиля доме доктора. Об острых взглядах и спокойных фразах Беллами. Затем вдруг о светловолосой девчонке, отеле «Бельвю» и мяснике Фернане, о толстушке Лауренсии с ее хохотом…
Прохожих на улицах было немного. Иногда светился прямоугольник двери да темнели открытые окна. Люди пораньше ложились спать, изнывая от жары.
Иногда, проходя мимо такого раскрытого окна, он слышал шушуканье и старался пройти быстрее и потише, чуть ли не на цыпочках, как в клинике.
Дом мадам Попино находился на окраине новой части города. Это Мегрэ выяснил заранее. Красивый домик из розового кирпича. Ставни лавочки были закрыты. Имелся главный вход с дверью из мореного дуба, почтовым ящиком и медной колотушкой. Наклонившись к замочной скважине, как делал в детстве, Мегрэ заметил, что внутри горит свет. Позвонил, когда пробило одиннадцать. Услышал шум отодвигаемого стула, голоса и шаги. В открывшуюся дверь увидел коридор, из которого пахнуло запахом свежепостеленного линолеума, бамбуковую вешалку справа и зеленые растения в фаянсовых кашпо.
– Извините, мадам…
Перед ним стояла женщина, похожая на толстушку Лауренсию, тоже коротенькая и жирная, но брюнетка, одетая по местной моде, с красивой прической, открывающей лицо.
– Что случилось? Кто вы?
Она пыталась рассмотреть его в полумраке.
– Я хотел бы сказать несколько слов Франсису.
– Входите.
Дверь слева оставалась открытой. Там была столовая, выглядевшая совершенно новенькой, тоже выстланная линолеумом в желтые и красные квадраты, с развешенными по стенам медными кашпо, какими-то безделушками и мебелью в стиле Генриха Второго.
Там сидел слуга доктора Беллами в домашних туфлях, жилетке, без пиджака и в расстегнутой на груди рубашке. Развалившись в кресле, он, скрестив ноги, держал в одной руке стаканчик, в другой газету, а в зубах трубку.
Напротив стояло кресло, явно для Попин, а на столике рядом тоже стоял стаканчик и лежал иллюстрированный еженедельник.
– Франсис, с тобой хочет поговорить месье Мегрэ.
Бельгиец удивился меньше, чем сам Мегрэ.
– Вы меня узнаете? – осведомился комиссар.
За него ответила Попин:
– Неужели вы думаете, что я не видела, как вы целыми днями прохаживаетесь по городу? Я вас узнала сразу, еще неделю тому назад. Я тогда же сказала Бабетте:
«Это, малышка, знаменитый комиссар Мегрэ, или я не Попин…» У меня до сих пор хранится иллюстрированный журнал трехнедельной давности, где есть посвященная вам статья и прекрасная ваша фотография…
Франсис слушал все это, смущаясь, что он без ливреи, и чувствуя себя даже каким-то голым перед комиссаром.
– Да не бойся ты! Я уверена, что комиссар здесь вовсе не по твою душу, а из-за твоего патрона. Я вам не мешаю, комиссар? Я ведь могу выйти в другую комнату.
Хотя если вам нужна информация, то я сообщу больше, чем Франсис. Присаживайтесь. Выпьете с нами стаканчик, а? Скажу вам откровенно, обожаю всякие криминальные истории уже лет пятнадцать. Когда я читаю о раскрытии какого-нибудь сложного преступления, например убийства, говорю себе: «Наверняка им занимался сам Мегрэ». А по утрам, прежде чем поставить кофе, открываю газету и…
Мегрэ сел. По-другому он и не мог. Все было уютно, почти по-семейному. Торговка рыбой, должно быть, гордилась своей мебелью, безупречно начищенными медяшками, безделушками, интерьером мелкого буржуа.
Однако Франсис чувствовал себя неловко и хотел надеть пиджак. Но женщина его остановила:
– Не стоит стесняться комиссара, вот что я тебе скажу!
Если все, что о нем пишут, – правда, то ему все равно, в рубашке ты будешь или в пиджаке, так что не дергайся…
Дверь слева вела в лавку, откуда доносился легкий запах рыбы.
– А вы, месье Мегрэ, считаете, что это был несчастный случай?
Ну и денек ему достался! Он уже пережил один допрос у доктора Беллами.
– Прошу вас заметить, что я ничего не хочу сказать плохого об этом человеке. Я ведь знала его еще тогда, когда он был юношей. Полагаю, что я старше его года на три, если не на четыре, и не стесняюсь говорить об этом.
От нее исходила удивительная свежесть, и, несмотря на свои пятьдесят, выглядела она очень аппетитно. Наполнив стаканчик Мегрэ, она протянула свой, чтобы чокнуться.
– Я хорошо знала и его отца. Он был человеком такого же типа. Неболтливый, но и гордецом его назвать было нельзя. Что до его матери, то это женщина другого пошиба. Позвольте уж, месье Мегрэ, вам это сказать, но она настоящая стерва. И если уж случилось что-либо скверное, я уверена, она к этому руку приложила. Вы считаете, что доктора арестуют?
– Так вопрос не стоит.
Мегрэ никто не поручал заниматься расследованием.
Ему просто хотелось собрать кое-какие сведения. А ведь назавтра, благодаря Попин, весь город будет знать, что комиссар Мегрэ занимается доктором Беллами.
Все может зайти слишком далеко, но Мегрэ нисколько не сожалел, что сидит здесь, покуривая короткими затяжками трубку и грея в руке стаканчик. Он только отводил взгляд, когда тот падал на голые колени женщины, которая сидела, расставив ноги так, что была видна розовая кожа выше чулок.
Наконец он решил взять инициативу в свои руки:
– Я хотел бы задать вопрос Франсису.
– А как вы узнали, что я здесь?
Мегрэ мог соврать все, что угодно, но Попин не оставила ему для этого времени.
– Неужели, мой мальчик, ты думаешь, что никто об этом не знает. Заметьте, месье Мегрэ, что я очень хочу замуж. Он, конечно, у меня не первый. К несчастью, у него есть жена, и она слышать не хочет о разводе…
– Сегодня после полудня, Франсис, когда я заходил к доктору Беллами, из комнаты на втором этаже вышла Девчонка. Полагаю, что впустили ее вы?
– Да. Дверь открывал я.
– И значит, вы ее видели. Кто она такая?
– Я тоже задавался этим вопросом.
– Так, выходит, вы ее не знаете?
– Нет, не знаю. Просто она приходила два раза. В первый раз второго августа, когда мадам была очень больна…
– Минутку, Франсис, вы хотите сказать?..
– Не спеши, дружочек, дай спросить комиссару.
– Несчастный случай, жертвой которого стала мадемуазель Годро, произошел третьего августа. Так ведь?
– Да, так. В день концерта.
– А значит, как вы говорите, второго августа мадам Беллами заболела…
– Совершенно верно. Я бы сказал даже, что она заболела еще первого августа. Именно первого она уже не вставала.
– Часто она болеет?
– Никогда раньше не было, чтобы она целый день лежала в постели…
– Врача вызывали?
– Лечил сам хозяин, он же врач…
– Конечно…
Но ведь врач всегда пригласит к себе собрата, поскольку тот специалист.
– Вы не знаете, что с ней было?
– Нет.
– Вы заходили в ее спальню?
– Никогда! Даже если ее там не было, это запрещено. Доктор Беллами просто не выносит, чтобы какой-либо мужчина зашел в спальню к мадам. Впрочем, один раз, когда хозяина не было дома, а в апартаментах находилась только горничная Жанна, я зашел. Но едва сделал пару шагов, потому что мне нужно было сказать что-то Жанне…
– Тебе нужно было только что-то сказать ей?
– Ну да. Но доктор вошел совершенно бесшумно.
Я никогда не видел его таким разъяренным. В какой-то момент я подумал, что он хочет меня ударить…
– Значит, – повторил Мегрэ, – первого августа, за два дня до смерти сестры, Одетта Беллами заболела и не покидала кровати. Именно тогда, как вы сказали, посторонняя девица пришла повидаться с нею в первый раз?
– Не первого августа, а второго…
– Вы открыли ей дверь. В котором часу это было?
– Около половины пятого…
– Иначе говоря, в то время, когда доктор Беллами играл в пивной в карты…
Мегрэ подумал, что с тротуара можно было это увидеть и убедиться, что доктора нет дома.
– Вероятно…
– А что вам сказала эта девочка?
– Попросила позволения встретиться с мадам Беллами.
Я сначала подумал, что она говорит о матери доктора…
– А где та была в это время?
– В бельевой. Потом у портнихи.
– Я вам объясню, – вмешалась Попин. – Совершенно ясно, что она никогда не шьет себе платьев из экономии. Она же крайне скупая женщина. У нее есть своя старая горбатая портниха, которая ее совершенно безвкусно одевает, но зато берет недорого. Я бы рассказала вам кучу историй. Вы только послушайте! Когда она мне заказала рыбу далеко не первой свежести для стола слуг, то я…
– Минуточку!
– Ах, извините меня, продолжайте…
– Итак, вы разрешили малышке подняться наверх?
– Да нет же! Я ей ответил, что мадам не принимает.
Она же умоляла меня сходить и сказать, что пришла маленькая Люсиль и должна сообщить ей нечто важное.
– Значит, вы пошли в спальню, чтобы доложить…
– Извините, я позвал Жанну. Был совершенно уверен, что мадам не примет девчонку. Но все случилось не так, она велела пригласить ее наверх.
– Долго она там оставалась?
– Не знаю. Я вернулся и занялся чисткой серебра.
– А вы знаете, месье Мегрэ, что это он начищает мои медяшки? В противном случае мне пришлось бы нанять горничную. Но он делает это много лучше, полагая, что Женщины в этом плохо смыслят.
– Ну а когда она пришла сегодня, вы проводили ее наверх сразу же?
– Мне даже не пришлось предупреждать о ней. Я увидел Жанну на лестнице, и она мне сказала: «Пусть девушка поднимается, Франсис…»
– Иначе говоря, ваша хозяйка на этот раз уже ждала Люсиль?
– Я так полагаю…
– Вы никогда не подслушиваете у дверей?
– Нет, месье.
– Почему?
– Из-за матери месье Беллами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16