Здесь выложена электронная книга Константинуум автора по имени Сидорова Юлия. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Сидорова Юлия - Константинуум.
Размер архива с книгой Константинуум равняется 19.11 KB
Константинуум - Сидорова Юлия => скачать бесплатную электронную книгу
Юлия Сидорова
Константинуум
Сидорова Юлия
Константинуум
ЮЛИЯ СИДОРОВА
КОНСТАНТИНУУМ
1. Благословенно уединение в святом монастыре! Когда я сижу у окна кельи и наслаждаюсь видом, открывающимся с горы, в моей душе воцаряется желанный покой. Уединение, созерцание и размышление о божественном творении - не это ли настоящая услада для духа, просветленного стремлением к знанию? Не об этом ли я мечтал все эти годы, когда вынужден был топтать башмаки о скользкие дворцовые полы, когда обречен был кружить коридорами придворной жизни? О, простодушное желание философа привить свой взгляд власть предержащим мира сего! Тщета - удел твой, философ, тщета и вечное наблюдение того, как неслухи твои действуют вопреки советам, терпят поражение и отрицают свои ошибки. В то время как здесь, в священной обители, на величавой горе, чей самый вид ясно говорит о совершенстве мирового замысла и несущественности человеческих мечтаний, - здесь философ может найти благодарных слушателей среди боголюбивых монахов. Так не является ли этот удел единственно желанным для того, кто ощущает в себе приверженность наукам? И тем не менее вся моя прошлая жизнь была - Константинополь, суета и смятение. Но теперь - конец этому. Константин и Константинополь - великий Царь и великий город отныне позади меня. Еще схватывают мою душу судороги скорби, но легче слезы, светлее в глазах, понятнее промысел Божий. Константин Мономах, великодушнейший из Ромейских царей, отличивший меня среди ученого люда, пал жертвой неизвестного заговорщика. Стрела поразила его, когда он отдыхал в одном из своих садов. Там был крохотный пруд - одна из его затейливых выдумок, - столь незаметный, что не раз гости проваливались в воду, потянувшись за ветвью с лакомым плодом. Сколько, помнится, радости до-ставляли Царю эти маленькие шутки! Так вот, в роковой день Царь вошел в пруд, чтобы искупаться, и в этот миг кто-то, притаившийся в кустах, выпустил в него стрелу. Смерть застигла Царя на вдохе, и потому тело его свободно плавало на поверхности - так мы его и нашли - в порозовевшей воде, в буйной зелени, среди птичьего пения! Живо, только дай волю памяти, возникает передо мной эта ужасная картина: легкий ветерок, колышащий травы, вода, тело с полузатонувшим лицом, пернатая стрела, торчащая наподобие маленькой мачты, стрекозы, срывающиеся с оперения стрелы... Как вылавливали, как волокли - не хочу и помнить. Двух недель не прошло, и я уже здесь, в монастыре, во исполнение нашего дорогого плана, составленного еще во дворце в более счастливые времена, когда, однако, мои друзья, да и я сам уже пришли к мысли, что чрезмерная близость к кузнице власти может повлечь за собой неожиданную немилость, опалу, а то и того хуже - расправу. Не лучше ли своевременно удалиться самим и принять постриг, дабы не смущали более душу разные светские посулы? И только мой долг, который был сильнее осторожности - быть при Царе, - удерживал меня до поры. До поры. Так написал я первую страницу своих воспоминаний. Константин Мономах, тезка мой из той, прошлой жизни, в которой и я был Константином, взошел на престол, когда мне было 24 года. Восемь лет прошло, как в воду кануло, и что у меня остается впереди? Мне 32 года, и я не знаю, куда глаза обратить. Когда праздновали восшествие на престол, я, помню, стоял в толпе, шею тянул: кто там едет, Константин ли, Зоя ли, Царица? Конных было много, народец поднапирал все выглядывали когда царский пурпур замаячит среди всадников и столько уж ошибок было всякому алое мерещилось и смеху и затычин и зряшных ликований было по сему поводу участившихся народных галлюцинаций однако когда и впрямь Царь своей персоной поехал на народ то возопили себя не помня будто и не напекло солнцем пока стояли... И я по этому поводу все задаюсь вопросом: есть ли чудеса на свете? И если есть, то не сей ли момент должен быть наилучшим образом устроен для совершения чудес, когда в сердце Византия скучивается народ, так что горячий воздух дрожит над народом, как натянутая тетива, и зрение расплывается, бредит алым, и в Него разряжается стрелами восторга! Так вот, я не раз обдумывал вопрос о происхождении чудес и о причинах их малого числа в наши дни, в отличие от героических времен христианства, когда, согласно источникам, чудесные явления происходили весьма часто и не раз помогали в жизни государства, будучи естественным ориентиром для политических деятелей. Я пришел к выводу, что должны существовать ситуации, способствующие чудесам, например, в местах большого скопления народа или войска, когда люди сдвинуты теснее обычного и накалены общим государственным переживанием, в результате чего создается ощутимый нагрев окружающей среды, который как бы красноречиво оповещает небеса о готовности узреть Божий перст. Следовательно, чем крепче христианское государство, тем вероятнее чудеса. В раздробленных и разлагающихся государствах, к каковым вскоре можно будет причислить и нашу, Ромейскую державу, чудеса маловероятны. Я бы кроме того сказал, что многое зависит и от точки зрения, ибо скептический зритель может не счесть чудом то, что таковым безусловно является. Следовательно, утомленные и изверившиеся граждане вполне способны отвернуться от очевидного чуда. Возвращаясь к моему воспоминанию, я утверждаю, что я, бывший Константин Птолл и нынешний брат Михаил, монах, пережил чудо в день, когда венчали Константина Мономаха. Ко-гда Царь проезжал мимо нас, луч солнца отразился от венца и попал мне прямо в глаза, ослепив меня! И что же, осознал ли я, скептик, сие происшествие как чудесное знамение? Никоим образом не осознал. Отстояв событие, отправился восвояси, и не помню, что делал остаток дня по своему малому праздному разумению. И лишь теперь, через годы, сижу и перебираю эти уцелевшие крохи, эти пыльные солнечные зайчики. О, несправедливость! Третьего дня Лихуд прислал письмо, в котором выражает заботу обо мне и моем здоровье и сетует о скоропостижности перемены, приведшей меня сюда, на Олимп. Дивится тому, как непостижимо совпал мой постриг с известными событиями, в результате которых сменилась царская власть. Намекает на вмешательство свыше и изъявляет радость по поводу того, что у нас еще имеют место божественные откровения в адрес таких достойных людей, как Михаил Птолл. Не успел я как следует отпировать над Лихудовым двусмыслием, как был удостоен визита Иоанна Ксифилина, который уже столь естественен в роли нашего монастырского главы и который глядит на меня долго и сочувственно, как на больного, и спрашивает, что я собираюсь делать в дальнейшем. Да уж не получил ли и ты, Иоанн, копию Лихудова письма?! Да уж не решили ли вы двое, что за Птоллом присмотр нужен, так как он находится в тяжелом состоянии? Как я себя чувствую? - Очень даже неплохо, друг мой, отец Иоанн. Вчера прогуливался и ушел довольно далеко, по той тропе, что уваливается сразу за монастырь и направляется под гору. Но под гору идет, оказывается, недолго, а начинает забирать вверх, петляя туда-сюда, и преодолевать это в рясе, представь, довольно неудобно, в то время как веселые крылатые насекомые просвистывают мимо тебя, человечины, а порой и выказывают интерес к твоей особе, который нельзя одобрить, ибо он всегда кончается одним и тем же: даже самая маленькая безобидная муха, если ей позволить слишком долго сидеть на твоей коже, почему-то кусает, и пребольно... Да, вот так. Кусает, мой друг, и пребольно. Так вот... мое усердие, однако, вознаградилось тем, что, взобравшись наверх, я различил снизу меж сосен озеро и в виду оного присел и даже задремал на легком ветерке, а проснувшись, первым делом увидел перед собой валун, покрытый нежным фестончатым лишайником, и тотчас подумал, сколь прекрасно пробуждаться в лесу, прислонившись спиной к стволу. Но чего я тебе не расскажу, Иоанн, так это того, что, сидя с тобой здесь и беседуя, я мысленным пальцем легонько бережу душу, легонько, но настойчиво раскачиваю, как болячку, ибо для меня ты, Ксифилин, связан с моим константинопольским прошлым, ты был там тоже, ты лицезрел. Как комар давешнего леса, я сосу от всякого человека, жившего в моем прошлом. Незримо, Иоанн, незаметно, наслаждаюсь я твоим присутствием. Я бы шаг за шагом вывел тебя к поминанию дней былых, истовому толкованию любого маломальского события, я бы радостно внимал твоим суждениям, лишь бы они касались моих дорогих воспоминаний. И я бы намеками, хитросплетениями, улыбками выдал бы себя с головой, ибо более всего на свете мне хочется поведать то, что у меня на душе. Но не могу, Иоанн. А возвращаясь к разговору о лесе, добрая ты душа, Иоанн, в спину твою, скрывшуюся за дверью, скажу, что не ходил я по этому лесу. Я бегал, и в моей бороде застревал разный растительный сор. Я сидел, задрав лицо к солнечным бликам, которые ветер сдувал с деревьев, у меня даже ломило кадык, я ловил в глаза солнце, я щурился, я проковыривал пальцем дырку в земле, я заснул от горя и проснулся от страха, потому что мне приснилось, будто я пустой изнутри, совсем пустой, выскобленный большой ложкой. 2. Поступлением своим во дворец я обязан все тому же Лихуду. Он отрекомендовал юношу как отменного оратора и сочинителя речей, каковым я и являлся, не постесняюсь отметить. Я запасся парою свитков, представляющих помимо образцов моей каллиграфии также и речи: одну хвалебную в честь заслуг некоего Варды Грека, и другую обличительную, против неизвестного мне лично приграничного логофета, с помощью которой один мой дальний родственник однажды добивался пресечения злоупотреблений. И вот я, с упомянутыми свитками, испытывая немалое смятение в душе, да и во всем теле - представьте - лечу в окружении препровождающих меня, спешу, поворачивая то вправо, то влево, с превознесением в правой руке и с поношением в левой, делая отмашку то тем, то другим на этих крутых дворцовых поворотах. Да, так если вам действительно угодно знать, какова была моя первая встреча с Константином Мономахом, - извольте: он подошел, прекрасен видом, ко мне, держащему две речи, прибывшему по представлению министра и знакомца моего, Лихуда Константина. Подошел и указал продемонстрировать мои искусства. Убеди меня в чем-нибудь, истребовал, красноречием своим. В чем же? - Да в чем угодно. А в то время я весьма был увлечен Платоном, хотя с тех пор я и вышел из-под его сени. Да вот, хотя бы, например, логически докажу вам, что Государь страны не может не быть мудрейшим среди мудрых. И начинаю, как платоновский Сократ, с простого элемента, с пахаря, или, скажем, с пастуха и овец его. На примере пастуха выстраиваю силлогизм и, на него опираясь, следую далее. И так на каждом шагу, обращаясь за согласием к Государю и ожидая, пока он не кивнет, поддерживая мою посылку, постепенно довожу тезис до обобщения и возвожу его к абсолютной логической неизбежности. Не есть ли среди людей, занимающихся любым из ремесел, более и менее способные к ремеслу? - Есть, как не быть. - И если так, не предпочитают ли люди заказывать работу тому, кого они считают более всего способным? - Предпочитают. А не зависит ли способность к ремеслу от глубины познания оного ремесла? - Да вроде так. - А значит, мастер своего дела есть обладающий наиболее глубоким знанием?.. Уже убедил, тут вдруг говорит Царь, несколько, не убоюсь сказать, поспешно. А теперь ты меня лучше-ка разубеди. И ведь шутит, веселится, круги во-круг меня выписывает, а мне - легко ли? Эким-то боком выйдет мне мое опровержение? Можно ли пускаться в него, не переведя дух, да не взвесив хорошенько, каким путем лучше пойти? Так вот, мои дорогие слушатели, мои воображаемые ученики и мои почтенные обитатели монастыря, чем-то вас в этот послеобеденный час потчует ваш новопостриженный рассказчик? Вам, двум-трем разиням, которые не удалились, как все прочие, полоть растения в огороде, я, Михаил, звавшийся ранее Константином, преподаю урок логики, взятый не из учебника, а из жизни. Представьте перед собою Государя, который стоит к вам вот так же близко, как я сейчас сижу, и взирает на вас с любопытством и нетерпеливым ожиданием. В этот момент вы не можете не отметить про себя, что монах сей не лишен привлекательности и благородства черт - лицо его освещено породой, прелестью и достоинством. Как больно вспоминать, что сделалось с лицом и всей фигурой Царя через несколько лет, в результате поразившей его болезни! Вам не терпится узнать, что же я ему сказал? Извольте, нетерпеливые. Итак, я было решил прибегнуть к формалистическим оборотам. Однако некий бес в этот момент защекотал меня изнутри, настойчиво соблазняя подбавить в нашу беседу немного остроты. Эдакого юношеского задора, не в обиду, а в поощрение вам, молодым, будь сказано. Я спросил Константина: полагаете ли вы, Государь, что мудрость, исполненная знанием меры вещей, осознает и собственную меру? Ну, так если бы было вас в чем разубеждать, вы не обратились бы ко мне, малому. Так и сказал. А он? А он, Царь, улыбнулся на это загадочно, по плечу меня похлопал и говорит: ступай, мол, да жди от меня в письменном виде. Через месяц, не более, получаю от Лихуда весточку и пару уток. Пишет: переезжай, будешь в канцелярии, напомнили Государю, и он не против, уток кушай на здоровье, отпразднуй, счастливая душа, свое новое назначение. И что удивительно, во все время ожидания сей записки ни капли страха во мне не было. Напротив. Благословенные были времена! Да, то были благословенные времена. Вы захотите меня спросить, чем же таким примечательна эта пора, о которой я толкую. Видите ли, я назову ее порой невинности, вот чем она примечательна. Когда я вспоминаю те дни, тогдашняя погода кажется все лучше и лучше. Одежды, бывшие на людях из тех дней, становятся все белее, и вот уже светятся. На полу там все время луч солнца, в окне непременно кусок голубого неба, там какая-то все время весна, то ли вишня цветет, то ли каштан, и сам я все в библиотеке, все с фолиантом. Царь интересуется науками, и мы частенько пускаемся в длительные упражнения. Я рассказываю или читаю ему из Тертуллиана, тот тоже из провинции, образованец, как и я, перо имеет простое и честное. У Царя он порой вызывает смех - например, когда описывает какую-то историю и упоминает, что богатый римлянин купил себе молодого раба и "воспользовался им как греком". Да как же, как же это? - настаивает Царь. Мне, академисту и поклоннику изяществ, приходится отвечать за дикого римлянина, бормочу, смешиваюсь. Царь хохочет. По вашим недоуменным лицам, мои слушатели, я догадываюсь, что и вам не знакомы нравы Рима. Видите ли, я не уверен, что мои объяснения уместны здесь, однако если вы настаиваете, то по не вполне понятным мне причинам тогдашние греческие подданные империи были известны своим благосклонным, даже я бы сказал, заинтересованным отношением к сожительству между лицами мужеска пола. От них, говорят, и повелось, и даже получило, по всей видимости, широкое распространение в некоторых кругах, особенно людей зажиточных... Ну вот, и зарделись некоторые из вас, из юных слушателей, вспыхнули и потупились, в особенности под моим пристальным взглядом, смущением своим сбивая с толку и меня, и я уже досадую, что начал объяснять. Многое в истории нравов кажется нам с вами удивительным, особен-но когда сидим в нашем просвещенном государстве с почтой и налогами и глядим назад или вокруг. В самом деле, если и сегодня окинуть взором места к северу от нашей границы на полуострове и посмотреть на этих мрачных людей, потемневших кожей и волосами от многочисленных варварских влияний, изнуренных ересями и анархией, - не покажется ли нам истинным благолепием и благочинием наша обитель, под сводами которой я делюсь с вами несколькими курьезами, невольно понижая голос в этот послеобеденный час, но не потому, что сообщаю вам нечто щекотливое, а лишь стремясь не беспокоить дремотный воздух помещения. Рассказать вам? Рассказать вам, как мы, Государь и ваш покорный слуга, до упаду смеялись, - мы пришли к выводу, что Блаженный Августин большую часть своей жизни находился под пятой своей маменьки, Моники. Государь еще отмечал, что наверняка это повлияло и на писания вышеупомянутого. А как мы сочиняли учебную речь во славу блохе! На этой речи, которую я до сих пор скромно храню в своих бумагах, еще потом не один неуч из тех, что посещали мою школу философов, шлифовал свое красноречие. А рассказать вам еще один случай, только чур - никому, только вы и я, мы разделим с вами одну небольшую тайну, которой вознаградится ваше пренебрежение корнеплодами ради поучительной беседы... Давеча был застигнут Иоанном в трапезной с группой молодежи, раскрасневшейся, с блестящими глазами и сдавливаемым смехом. Был отменно отчитан с глазу на глаз, а мои несчастные слушатели, похоже, заслужили в качестве епитимьи дополнительный наряд на прополку корнеплодов.
Константинуум - Сидорова Юлия => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Константинуум автора Сидорова Юлия дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Константинуум у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Константинуум своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Сидорова Юлия - Константинуум.
Если после завершения чтения книги Константинуум вы захотите почитать и другие книги Сидорова Юлия, тогда зайдите на страницу писателя Сидорова Юлия - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Константинуум, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Сидорова Юлия, написавшего книгу Константинуум, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Константинуум; Сидорова Юлия, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн