– Так-то оно так, но ведь интересно. Да и фирма «Эней» солидная!
– Чтоб не мучили сомнения, добавлю: будешь иметь, племяш, десять процентов.
– Аж сто миллионов!..
– Ну?..
– Согласен.
– Поедем в банк.
– Не боитесь? – кивнул на чемоданы Иван.
– Кто же знает, что в них? Везем грязное белье в прачечную, – похлопал ладонью по карману, – пистолет есть.
Иван подхватил один из чемоданов.
– Тяжелый, зараза.
– Это потому, что знаешь содержимое.
– Чистая психология, – согласился племянник.
– Я тебе, Иван, доверяю.
– А я это давно уже понял. Какую-то бумагу на деньги не хотите составить?
– Полагаюсь на твое слово. – Яровой знал преданность Ивана: он опекал племянника с детства и когда Иван решил пойти в бизнес, помог деньгами.
– В банке могут поинтересоваться, откуда столько наличности? – заметил Иван.
– Я уже говорил с Рутгайзером. Он знает – операции с нефтью.
– Сейчас так или иначе все с нефтью связано, – согласился Иван.
В банке их уже ждали. Охранник с оттопыренным карманом пиджака проводил их на второй этаж, и Рутгайзер с угодливой улыбкой поспешил им навстречу.
– Какие люди! – воскликнул патетически. – Какие люди сегодня у меня! Честно скажу – лучшие люди города!
Он смотрел на Леонида Александровича и улыбался персонально ему, принимая за главу фирмы «Эней». Яровой выдвинул вперед племянника.
– Прошу, – молвил кратко, – Иван Гаврилович Попадин, глава фирмы. А я так, для безопасности.
Яровой открыл чемодан. Увидев пачки тысячекарбованцевых купюр, Рутгайзер всплеснул руками.
– И не страшно было везти такое богатство?
– Страшно, – признался Иван, – но кто же мог знать, что именно лежит в этих чемоданах?
– Не говорите: люди ушлыми стали. И мне покоя не дают.
– Рэкетиры?
– Это тоже бывает. Но что с меня возьмешь? Денег с собой не ношу. Дорогих вещей тоже – где сядешь, там и слезешь. – Рутгайзер остановился возле чемоданов, взглянул на них нежно, глаза его так и излучали радость. – Хорошо, – еще раз всплеснул руками и как бы мелкой рысцой продефилировал к дверям. – Кассиров ко мне, – распорядился, – и быстрей!
– Счетные аппараты есть у вас? – спросил Иван.
– У нас банк «Инковест»! – заявил Рутгайзер надменно. – Банк, известный всей Украине.
«Который ободрала не менее известная фирма „Канзас“, – хохотнул в душе Яровой. – По крайней мере, ты ее надолго запомнишь».
Рутгайзер вызвал еще двоих крепких парней с оттопыривающимися карманами, они подхватили чемоданы, а Яровой с племянником спустился вместе с ними в подвал.
ЗАДОНЬКО И ГАПОЧКА
– Дела у нас постепенно раскручиваются, – сказал Задонько. – Какое слово из только что произнесенных мне не нравится, майор?
– Что же тут гадать – и ребенку ясно: постепенно.
– А вам бы сразу кота за хвост поймать?
– Знаете, полковник, если честно, не отказался бы.
– Почему-то в народе говорят: тише едешь, дальше будешь. Но я эту народную мудрость не одобряю.
– Характер у вас такой.
– И это есть… – одними глазами усмехнулся полковник. – Для того и пригласил вас, майор, чтобы ускорить раскручивание наших дел. Есть в Киеве на Львовской площади торговый дом, он заключил с фирмой «Канзас» договор на сто миллионов. За перечисленные фирме деньги получил несколько десятков видеомагнитофонов, компьютеров и принтеров. Вот вам постановление прокуратуры, майор: следует изъять из продажи эту технику.
– Поднимут бучу, – возразил Гапочка. – Да и зачем нам видяшники?
Задонько достал из ящика стола полиэтиленовый пакет с обрывком бумаги.
– Вот, майор, в присутствии понятых найдено в сарае председателя колхоза «Прогресс» Василия Григорьевича Михайленко. Есть у меня большое подозрение, а скорее – уверенность, что техника, которую вы изымете на Львовской площади, ранее была спрятана в том же сарае в Михайловке.
– Из ребровицких контейнеров?
– Не сомневаюсь.
– И эксперты докажут: тот обрывок, – Гапочка кивнул на кулечек, – идентичен бумаге, которой оклеены ящики для магнитофонов и компьютеров, продающихся на Львовской площади?
– Да. И вот что, майор. После того, как управитесь на Львовской площади, съездите в Ребровицу. Придется электричкой – с удовольствием дал бы машину, но, сами знаете, нет бензина. Нет даже в министерстве, что уж говорить о наших рядовых подразделениях…
– Не сушите этим себе голову.
– В Ребровице загляните на почту. В конце того месяца оттуда звонили в Рудыки. Проверьте телефонные квитанции: номер телефона в Рудыках – 2-12-34. – Полковник покопался в ящике и подал Гапочке фотографию. – На этом снимке Василий Григорьевич Михайленко, председатель колхоза «Прогресс». Покажите фотографию на почте, может, сегодня клиентов обслуживает та же самая телефонистка, которая работала тридцатого августа. Возможно, она узнает мужчину, заказывавшего разговор с Рудыками.
– Михайленко сообщил Яровому о визите милиции в село?
– У нас будут основания привлечь Василия Григорьевича к ответственности.
– Насолил вам?
Задонько брезгливо поморщился.
– Липовый Герой соцтруда – конечно, не без помощи Ярового. И нынче Михайленко пляшет под его дудку. Нужными людьми окружал себя Леонид Александрович. Езжайте, майор, еще раз прошу извинить за неудобства в поездке, но… – развел руками.
– Ерунда, – сказал Гапочка, – в электричке веселее, если, конечно, попадется хорошая компания.
АРЕСТ
Арест Лутака прошел буднично.
Кузьма Анатольевич считал: возьмут его дома, сделают обыск в квартире, составят различные акты, а оперативная группа подъехала в обычных «Жигулях» на Суворовскую, – зашли в фирму, опечатали помещение и лишь потом поехали на его квартиру.
Вот тут Лутак и повеселел. Они с любимой женой успели разъехаться, поменяли трехкомнатную квартиру на две – однокомнатную Верочке. С доплатой – деньги дал Яровой, двести с лишним тысяч, но ведь и квартира Верочке попалась неплохая, комнаты большие и отдельные, правда, на Троещине и высоковато, на одиннадцатом этаже, но Кузьма Анатольевич рассудил: чем выше, тем чище воздух.
Увидев чуть ли не нищенскую обстановку квартиры Лутака, оперативники скисли, по крайней мере, лица у них вытянулись. А Кузьма Анатольевич про себя хохотал: большая дуля вам, господа милицианты. Думали – роскошествует глава фирмы, а у него лишь пошарпанная тахта, стол да пара стульев, еще несколько кастрюль, чайник, дешевый холодильник с минимумом продуктов, ищите, ни одного тайника, под подушкой лишь несколько сотен карбованцев.
Понятые уселись на стулья, все равно мебели больше не было, Лутак расположился на тахте, наблюдая за безрезультатной работой милицейских ищеек. Молился Богу, хоть и не очень-то веровал: слава тебе, Всевышний, пусть святится имя Твое, да будет воля Твоя, как на земле, так и на небеси. Хлеб наш насущный дай нам днесь…
Знал: что-что, а хлеб ему обеспечен, не очень вкусный – тюремный – черный и с примесями, однако будут давать и приварок…
Суровый милицейский капитан присел рядом с Лутаком на тахту и спросил:
– Куда дели деньги?
– Какие? – удивленно спросил Лутак.
– Полученные фирмой «Канзас» от клиентов.
– Побойтесь Бога!..
Капитан пошарил рукой под подушкой, вытащил несколько сотенных купюр, сбросил простыню, заглянул под тахту, отодвинув ее от стены.
«Ищи, ищи, – веселился Кузьма Анатольевич, – деньги у Верочки, а она не подведет, моя любимая».
– Ну, хорошо, – вдруг согласился капитан, – о деньгах с вами еще поговорят. Вот постановление прокурора о вашем задержании. – Подал бумагу. – Знаете, чем вызвана такая санкция?
– Не имею понятия.
– Фирма «Канзас», – начал капитан ровным голосом, – обязалась поставить клиентам, перечислившим на ее счет свыше миллиарда карбованцев, видеотехнику, компьютеры, телевизоры и товары широкого потребления. Сроки поставок миновали, а фирма не выполнила свои обязательства.
– От нас это не зависит, – парировал Лутак. – Мы заключили договор с компанией «Репид текнолоджис», а она задержала поставки.
– Договор с «Репид текнолоджис» – чистая фальшивка, – тем же ровным голосом продолжал капитан. – В связи с этим прокурор и принял постановление, где мерой пресечения для вас определено содержание в следственном изоляторе.
– Я буду жаловаться, – нахально заявил Кузьма Анатольевич, – откуда взяли, что договор с «Репид текнолоджис» – фальшивка?
– Это видно невооруженным глазом. Кроме того, на запрос правоохранительных органов получен ответ: такой фирмы нет в природе. И никогда не было. Да вы знаете это лучше, чем я. Ваши действия расцениваются как мошенничество.
Лутак развел руками.
– Моя совесть чиста.
– Моральный аспект дела мы еще успеем обсудить. Давайте перейдем к делу. Где деньги? По нашим сведениям на протяжении последних двух месяцев фирма «Канзас» получила в нескольких коммерческих банках свыше миллиарда наличными.
«А этот Яровой настоящий прохвост, – едва не вырвалось у Лутака. – Заграбастал миллиард, а мне бросает крохи. Знать бы… Можно было бы прижать скрягу. Но поздно: теперь хоть верть-круть, хоть круть-верть…»
– О каких деньгах вы говорите? – изобразил искреннее удивление. – Да и еще наличными. Впервые слышу.
– Разберемся… – пообещал капитан, но в его голосе Лутак уловил нотки сомнения.
«А что, если этот капитан шантажирует меня? – мелькнула мысль. – Да и вряд ли Яровой сумел присвоить аж миллиард. Не такие они – Рутгайзеры и Сеньковы – дурачки. В конце концов, тебе не снился даже миллион в год, сидел бы ты в своем ЖЕКе, получал свои десять-пятнадцать тысяч, ну, немного с приварком от жильцов, а теперь хоть не ты, так любимая Верочка пороскошествует – да и тебе перепадет… Ну, похлебаешь тюремной баланды, но ведь не так уж и долго…»
Эти мысли успокоили, и Лутак, не протестуя, позволил отвезти себя в следственный изолятор. В тот же вечер его доставили на допрос в прокуратору. Как и предполагал Кузьма Анатольевич, одним из первых вопросов следователя был: где деньги «Канзаса»?
Лутак для проформы выдержал длинную паузу, потом заявил, нахально уставясь в следователя:
– Я их сжег!
– Как-так? – оторопел следователь.
– А очень просто: разве это деньги? Паршивые купоны, не нравятся они мне, взял и сжег.
– Вы не сумасшедший?
«А это идея! – воспрянул духом Лутак. – Может, и не станут судить? А из психушки как-то выкарабкаюсь».
– Разве видно? – спросил простодушно.
– Какой же нормальный человек сожжет миллиард?
«Все же – миллиард!.. Обошел меня Яровой на крутом повороте, высосал задаром ведро рабоче-крестьянской крови. Но что там твердит следователь?»
Этот следователь все меньше нравился Кузьме Анатольевичу: даже внешне противный – маленький, лицо в оспинах, какой-то высохший, словно сморчок, но глаза поблескивают еще молодецким энтузиазмом и не дает покоя въедливыми вопросами:
– И где же именно вы сожгли миллиард? Вы хоть представляете, сколько весят такие деньги?
– Не так уж и много, если тысячными купюрами.
– Все равно – несколько чемоданов.
– Ну и что? Нанял машину, завез в лес и сжег.
– В какой лес?
– По дороге на Ирпень.
– Можете показать место, где именно жгли?
– Вряд ли.
– Забыли?
– Забыл: с памятью у меня в последнее время не все в порядке, элементарные вещи забываю.
– А клиенты вашего «Канзаса» этого не заметили. Где машину нанимали?
– Поймал частника.
– И этот частник спокойно наблюдал, как вы сжигаете деньги? Трудно поверить.
– А я его отпустил. Сгрузил в лесу чемоданы, рассчитался, а тот частник возвратился в Киев.
– Не удивился, что вы в лесу с чемоданами остались?
– Какое его дело – получил бабки и отчалил.
– Выходит, частник уехал, а вы распаковали чемоданы, ссыпали деньги в кучу и сожгли?
– Точно.
– И что же вы почувствовали, когда разгорелось пламя?
– А ничего. Жарко стало, так я и отступил.
– Вы знаете – сознательное уничтожение денег карается законом?..
– Какие же это деньги, господин следователь? Купоны паршивые…
– Значит, по дороге на Ирпень? – переспросил следователь. – Куда съехали с дороги, налево или направо?
Лутак сделал вид, что задумался.
– Не помню, – развел руками.
– Не делайте из меня дурачка!
– Что вы! – даже встрепенулся Лутак. – Как можно? Водить за нос такого уважаемого человека!
«А может, он и в самом деле того… – мелькнула мысль у следователя. – Отправить на экспертизу?»
Но глаза Лутака излучали благодушие, и следователь понял, что тот ловко прикидывается, придерживаясь намеченной им версии.
«Придется подойти к нему с другой стороны», – решил следователь и спросил:
– Клиенты вашей фирмы утверждают, что примерно месяц назад «Канзас» устроил демонстрацию предлагаемых фирмой товаров. На Березняках, не так ли?
– Не отрекаюсь.
– Демонстрировались видеомагнитофоны, компьютеры, принтеры? А также дубленки, обувь и одежда? На несколько миллионов рублей. Где взяли технику и товары?
– Арендовал.
– У кого? – оторопел следователь.
– Предложил мне один коммерсант… Как же его? Извините, забыл… Так вот, за довольно скромную плату он одолжил фирме «Канзас» для устройства выставки на один день видеомагнитофоны, компьютеры, принтеры, дубленки и прочее: кожаные куртки, платья, обувь… В общем, дребедень всякую…
– Ничего себе – дребедень… Знаете, сколько одна кожанка тянет?
– Догадываюсь.
– Удивляюсь я вам, господин Лутак: вместо того, чтобы облегчить свою участь чистосердечным признанием…
– Наш украинский независимый суд, – заявил Лутак, нахально глядя на следователя в упор своими бесстыжими глазами, – справедливый и больше семи-восьми лет не даст! Ну, перехитрил я клиентов, ну, позабавился с ними, но какой для себя выигрыш от этого имел? Никакого, в этом даже милиция сегодня убедилась. Что у меня есть? Да ничего. Ни денег, ни мебели, никакой роскоши. Костюм и пальто, две пары обуви – вот и все богатство. Конфискуйте, пожалуйста, берите все, изымайте. Но учтите, господин следователь, действовал я с благородной целью: дабы вывести на чистую воду наших новоявленных капиталистов. Я – коммунист, господин следователь, приверженец равенства и братства, так меня воспитала советская власть, таким и умру. Вот и решил: нет капитализму на украинской земле, нет всем банкирам, коммерсантам, частникам! Чтоб и не пахло ими! Потому что все они – мошенники, обманщики, пройдохи. Короче, преступники. Вспомните, господин следователь, Деточкина. Вот и я решил внести свой скромный вклад в дело борьбы с дурманом капитализма. Обмануть обманщиков! – Лутак распалился, теперь он и правда верил в справедливость своих идеалов – к тому же подсознательно чувствовал, что выбрал наилучший способ защиты: надо перевести все из криминальной области в область политики, тогда и впрямь можно подать себя как идейного борца с мафией.
Следователь слушал Кузьму Анатольевича, не перебивая. Наконец, когда тот споткнулся на каком-то слове, смог прервать его велеречивую исповедь:
– Весьма похвально, что в вашем лице имеем такого убежденного борца за идею. Однако, если не возражаете, хотел бы кое-что уточнить. – Достал из ящика папку с бумагами. – Это – акты экспертизы, а свидетельствуют они вот о чем. Видеомагнитофоны, компьютеры и принтеры, поставленные фирмой «Канзас» торговому дому на Львовской площади, добыты из контейнеров ограбленного в прошлом месяце эшелона под станцией Ребровица, то есть, по общепринятым понятиям, ваша фирма причастна к грабежу. А если еще принять во внимание, что грабила контейнеры вооруженная банда – улавливаете, чем это пахнет лично для вас? Тут несколькими годами не отделаетесь, в соответствии с утвержденным Верховным Советом новым криминальным кодексом – до пятнадцати лет строгого режима.
По лицу Лутака разлилась бледность. Следователь заметил это и заявил:
– Вы соучастник и будете нести ответственность согласно закону. – Почувствовав, что отыгрался, добавил: – За вооруженный разбой!
– Но ведь я не знал… Фирма просто арендовала товары… – Вдруг спасительная мысль осенила Лутака. Следователь сказал: новый криминальный кодекс, утвержденный недавно. Когда же?
Спросил:
– И когда именно Верховный Совет принял поправки к криминальному кодексу?
– На последней сессии.
«Она ведь недавно началась, – повеселел Кузьма Анатольевич, – а закон обратной силы не имеет». Лутак, приняв напыщенный вид, съязвил:
– Вы, господин следователь, юрист и, вероятно, высокой квалификации. Ведь плохих юристов в прокуратуру не берут, так?
– Наверно.
– Не наверно, а точно. А на каком основании, господин следователь, вы запугиваете меня? Законом, который еще не действует?
Заметив, как покраснел следователь, Кузьма Анатольевич добавил:
– Как-то нехорошо получается… А следователь подумал:
«Какой черт меня дернул?.. Но ведь хотелось хоть немного проучить этого нахала, отыграться за миф о сожжении денег. Выглядит это и в самом деле недостойно, но извиняться не стану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23