Но ведь потом можно
тайком вернуться и...
- Исключено, - возмутился папа Малыша.
Папа Малыша прямо-таки терпеть не мог нечестных поступков. Он,
наверное, умер бы от стыда, если б его засекли за хулиганством.
- Так нельзя, - сказал он. - Это будет в высшей степени неэтично. Как
ты думаешь, Стив, знай Картер, что они у него на ферме, он захотел бы с
ними расстаться?
- Я уверен, что нет. Он только о себе и думает.
Папа Малыша тяжело вздохнул и встал.
- Стив, твой отец сейчас дома?
- Наверняка.
- Пойдем, поговорим с ним. Он здесь родился, он честный человек и
посоветует нам, как поступить.
- Скажите, пожалуйста, - спросил я, - а как вы их называете?
- У них есть название; но его не перевести на ваш язык. Понимаешь,
оно связано с тем, что они не находятся ни здесь, ни там, а как бы на
границе, между... Да, можно назвать их Граничниками.
- По-моему, хорошее объяснение, и слово...
- Да, - подтвердил папа Малыша, - давай их так и называть.
Мой папа обалдел почище моего, когда узнал о них, но чем дольше он
слушал папу Малыша и чем сильнее задумывался, тем больше убеждался, что
его не обманывают.
- Наверное, вы правы, - наконец сказал он. - Ведь за что ни
возьмешься, ничего не выходит. Признаться, злость меня разбирает, когда я
вижу, что мне ничего не удается, а этому Картеру везет во всем.
- Меня очень беспокоит, - сказал папа Малыша, - что мы обнаружили
Граничников на вашей планете. У нас их много, да и на соседних планетах;
но я никогда не думал, что они забрались так далеко.
- Одно непонятно, - сказал мой папа, раскуривая трубку и
присаживаясь, - почему мы их не видим, если они здесь, рядом.
- Существует вполне научное объяснение, но его, к сожалению, нельзя
выразить на вашем языке. Они живут как бы в иной фазе, хотя и это не
совсем правильно. Взгляд ребенка проницателен, ум распахнут, поэтому может
увидеть нечто, буквально капельку, сверх действительности. Вот почему
Граничников видят только дети. Я в детстве тоже их видел и даже уничтожил
немало. Должен вам сказать, что на нашей планете поиски и постоянное
истребление Граничников входят в обязанности детей.
- А ты их видел? - папа повернулся ко мне.
- Нет, папа, не видел.
- И вы тоже не видели? - спросил он у папы Малыша.
- Я утратил возможность видеть Граничников много лет назад. Что
касается вашего мальчика, то, возможно, только дети некоторых рас...
- Но это значит, что Граничники нас видят? Иначе как они могут
приносить счастье или несчастье?
- Несомненно, нас они видят. Это бесспорный факт, ведь ученые нашей
планеты с давних пор исследуют этих существ.
- Еще один вопрос: как они выбирают себе хозяев? И что они с этого
имеют?
- Это окончательно не выяснено, - ответил папа Малыша. - Но на этот
счет имеется много гипотез и одна из них гласит, что собственной жизни у
Граничников нет, и, чтобы существовать, они должны иметь постоянный
образец. С него они копируют и внешность, и чувства, напоминая паразитов.
Тут папа остановил его. Он уже изрядно запутался и ему необходимо
было поразмышлять вслух.
- Не думаю, - сказал папа, - что они делают это за так. Должна
существовать конкретная причина - как, впрочем, в любой работе. Все
делается по определенному плану, все имеет свою цель. И если внимательно
приглядеться, плохих дел вообще не существует. Может, несчастья, которые
приносят Граничники, частицы большого и важного плана? Может, они помогают
нам воспитывать характер?
Честное слово, я впервые слышал, чтобы папа так рассуждал, да еще
сидя с папой Малыша.
- Я тоже пытался объяснить их существование, но не думал о том, что
вы сейчас сказали.
- А может, Граничники - кочевые племена, которые просто перебираются
с места на место? Поживут себе немного, а потом отправляются дальше?
Папа Малыша грустно покачал головой.
- К сожалению, этого почти никогда не происходит.
- Очень давно, когда я был маленьким, - сказал папа, - мы с мамой, то
есть с твоей бабушкой, Стив, поехали в город. Хорошо помню, как я стоял
перед огромной витриной, полной игрушек, зная, что никогда мне их не
купят, а так хотелось получить хоть одну. Может, они тоже стоят за
огромным стеклом и смотрят на нас, на что-то надеясь?
- Очень образное сравнение, - с явным восхищением сказал папа Малыша.
- Что касается меня, - продолжал мой папа, - то ваше слово для меня
свято, и я ни в коем случае не хочу усомниться в том, что вы нам
рассказали...
- Но вы сомневаетесь, и я вас за это не осуждаю. Наверное, вы
поверите, когда Стив подтвердит, что видел их?
- Пожалуй так, - подумав, ответил папа.
- До того, как мы переселились на Землю, я работал в оптической
промышленности. Вероятно, мне удастся подобрать и отшлифовать линзы, чтобы
он мог увидеть Граничников. Я ничего не гарантирую, но игра стоит свеч. Он
еще в том возрасте, когда дети видят сверх действительности. Возможно, его
зрение требует лишь небольшой коррекции.
- Если вам удастся помочь ему, и Стив увидит Граничников, я поверю
без малейших сомнении.
- Сейчас же принимаюсь за дело, - пообещал папа Малыша.
Папа долго смотрел, как Малыш и его папа идут по дороге, а потом
покачал головой.
- Некоторые инопланетяне проповедуют странные теории. Приходится все
время быть настороже, чтобы не дать себя провести.
- Но они говорят правду! - воскликнул я.
Папа молча сидел и думал, и мне казалось, что я вижу, как в его
голове крутятся маленькие колесики и шестеренки.
- Чем дольше все это взвешиваю, тем правдоподобней оно выглядит.
Когда-то счастье и несчастье были поделены поровну, по справедливости.
Потом, допустим, появилось нечто, безразлично что, и отдало все счастье
одному человеку. Значит, всем прочим, и нам тоже, осталось одно несчастье.
К сожалению, мои колесики крутились медленнее папиных, и чем дольше я
его слушал, тем меньше понимал.
- Предположим, - продолжал он, - проблема сводится к обычному
состязанию. Что для одного человека везение - то для другого неудача.
Скажем, все хотят иметь интересную книгу. Для того, кто ее достанет - это
победа, для других - поражение. Как с тем медведем; для того, чей улей
остался цел, это счастье, удача, а для того, чей разрушен - сплошные
расстройства. Опять же, сломался трактор...
Папа долго мог так говорить, но не думаю, что он сам во все это
верил. Мы оба понимали, что за словами стоит что-то более существенное.
Чистюля и Мохнатик здорово рассердились на меня за то, что я не
принес лом. Они заявили, что я их попросту надул, но я ответил, что совсем
нет, и, чтобы они поверили, рассказал, что случилось. Может, следовало
держать язык за зубами, но, в конце концов, это не имело значения. Во
всяком случае, мы сразу же помирились, и вообще стало очень весело. Те
двое взялись подшучивать над Малышом насчет Граничников, но он никак не
реагировал, и его оставили в покое.
Каникулы мы провели просто здорово. Сначала была ящерица, а потом
появилась семья скунсов; они влюбились в Мохнатика и следовали за ним по
пятам. В один из дней Чистюля увел у Энди из сарая все машины. Энди
носился по ферме и с ума сходил от злости. Все бы хорошо, только ни нас,
ни наших соседей не оставляли неудачи. Ну а когда рухнул наш сеновал, отец
прямо заявил, что папа Малыша был прав. Мама едва удержала его, а то он
собрался идти к Энди Картеру и всыпать ему как следует.
На день рождения родители подарили мне телебиовизор, чего я,
признаться, не ожидал. Я давно о нем мечтал, но ведь это дорогая штука, а
после трактора и сеновала лишних денег совсем не было.
Вы, конечно, знаете, что такое телебиовизор. Он вроде телевизора, но
гораздо лучше. По телевизору можно только смотреть передачу, а
телебиовизор позволяет переживать ее вместе с героями. Надеваешь на голову
шлем, выбираешь нужную программу, включаешь визор и приемник, и
переживаешь то, что видишь.
Он не требует особого воображения - все уже готово для вас: действие,
звук, запах, и даже ощущения, например, когда до тебя дотрагиваются.
Мне подарили детский телебиовизор, и он принимал только детские
программы. Но мне их вполне хватало, чтоб еще переживать всю эту ерунду
для взрослых!
Я все утро просидел с телебиовизором. Сначала посмотрел программу,
которая называлась "Покоряем иные миры" - о земной исследовательской
экспедиции, высадившейся на далекой планете, потом про охоту в джунглях, а
в конце "Робин Гуда", и он мне больше всего понравился.
Я был страшно доволен своим телебиовизором и решил похвастаться перед
ребятами, поэтому пошел к Чистюле. Но я не успел ему ничего показать. Не
дойдя до калитки, я увидел, как по воздуху плывет Чистюля, а рядом с ним
несчастный замученный кот, над которым Чистюля все время издевался. Кот не
мог даже пошевелиться, я только видел его расширенные от ужаса глаза.
- Эй, Чистюля! - крикнул я.
Он приложил палец к губам, делая мне знак молчать, а другим пальцем
поманил к себе. Я перепрыгнул через забор, а Чистюля опустился на землю.
- Что ты делаешь? - спросил я.
- Он ушел и забыл запереть на замок сарай, - шепнул он.
- Кто ушел?
- Мой папа. Понимаешь? Он забыл запереть старый сарай.
- Но ведь там...
- Вот именно. В нем он держит свою машину времени.
- Чистюля! Ты что, собираешься сунуть туда кота?
- Почему бы и нет? Папа никогда не опускал в нее ничего живого.
Посмотрим, что получится.
Мне его идея не понравилась, но уж очень хотелось посмотреть машину
времени. Интересно узнать, как она выглядит. Ведь папа Чистюли ее никому
не показывал.
- Что, - спросил Чистюля, - трусишь?
- Нет, но как же кот?
- Тоже мне! Подумаешь, кот...
Действительно, это был всего лишь кот. Я двинулся за Чистюлей, и мы
проскользнули в сарай, прикрыв за собой дверь. В центре сарая стояла
машина времени. Она не выглядела как-то особенно; обычная воронка, хоть и
большая, а в одном, самом широком месте, обмотанная множеством проволочек.
К специальному колесу крепился примитивный пульт управления, который с
помощью разноцветных проводов соединялся с воронкой. Высотой машина
доставала мне до груди, поэтому я снял телебиовизор и положил на ее край,
чтобы заглянуть внутрь. В это время Чистюля включил питание, и я отскочил
как ошпаренный, потому что в самом деле от неожиданности испугался.
Постояв чуток, я вернулся, чтобы заглянуть еще раз. Внутри воронки
крутился водоворот из сметаны: густой, жирный, блестящий и... живой! В нем
виднелась жизнь! И так потянуло меня броситься туда вниз головой, что
пришлось изо всех сил держаться за край воронки, чтобы этого не сделать.
Кто знает, может, я в конце концов и прыгнул бы, но кот у Чистюли
неожиданно высвободился. Не знаю, как ему удалось, ведь он был свернут в
клубок и буквально застегнут на пуговицу. Может, Чистюля зазевался, но я
думаю, кот пронюхал, что его ожидало. Так или иначе, он висел над воронкой
машины, а Чистюля приготовился или его туда сбросить. Вот тогда-то коту
удалось вывернуться и он заорал, распушив хвост и загребая лапами воздух,
чтобы не упасть в водоворот. В последний момент, уже падая, он ухитрился
как-то извернуться и когтями одной лапы зацепиться за край воронки, а
другой - за мой телебиовизор. Я вскрикнул и потянулся, чтобы спасти
аппарат, но было поздно: он упал в белую кашу и тут же исчез. А кот,
взобравшись по столбу, сидел на одной из перекладин, громко мяукая.
Тут открылась дверь, и появился папа Чистюли. Я подумал, что теперь
уж мне здорово влетит, но он молча смотрел то на Чистюлю, то на меня, а
потом сказал:
- Стив, выйди, пожалуйста.
Я выскочил за дверь так быстро, как только мог, но через плечо еще
раз оглянулся - Чистюля побледнел и задрожал. Я знал, что его ожидает
наказание, и, хоть он его вполне заслужил, мне стало Чистюлю жалко. Но
даже останься я - чем бы ему это помогло? Так что я был доволен одним тем,
что вышел сухим из воды. Но потом понял, что о везении говорить рано.
Не знаю, наверное с перепугу, но я пошел прямо домой и рассказал папе
всю правду. Папа снял ремень и задал мне перцу. Мне показалось, делал он
это без особой охоты, потому что и ему надоели проделки инопланетян.
Несколько дней я сидел дома. Ведь если куда пойти, придется проходить
мимо дома Чистюли, а мне не хотелось с ним встречаться, по крайней мере
сейчас.
Скучно было очень и я готов был расплакаться, но тут пришел Малыш со
своим папой и принес очки.
- Не знаю, подойдут или нет, - сказал папа Малыша. - Я шлифовал их на
глазок.
Очки ничем не отличались от обычных, только стекла были исчерчены
прерывистыми линиями, разбегающимися во все стороны. Я надел очки - они
оказались чуть великоваты, но с носа не падали. Я огляделся; двор был
таким же, как и всегда... только чуть-чуть странным. Понимаете, стоял
отличный августовский день, светило солнце, но когда я надел очки, то
вокруг как будто потемнело и стало холодно. И еще меня охватило непонятное
чувство, от которого я весь передернулся. Да, свет был какой-то странный,
но это чувство, что я нигде не нахожусь... Плохое оно было или нет - я не
смог бы объяснить, спроси меня кто-нибудь.
- Ну, что видно, сынок? - спросил папа.
- Все стало каким-то непривычным.
- Покажи-ка мне. - Он снял с меня очки и надел их сам.
- Ничего особенного не вижу, - сказал он. - Только все вокруг
перекрашено.
- Я же вам говорил, - сказал папа Малыша, - видеть иначе могут только
дети. Мы с вами слишком прочно вросли в действительность.
Папа снял очки, покрутил в руках.
- Видел Граничников? - спросил он.
Я покачал головой...
- Здесь их нет, - объяснил Малыш.
- Чтобы увидеть Граничников, - добавил папа Малыша, - надо идти к
Картеру.
- Ну так кого же мы ждем? - спросил папа.
И мы вчетвером отправились к Картерам.
В доме никого не было. Странно, ведь всегда кто-то оставался - или
сам Картер, или его жена, или садовник Оззи Бернс - даже когда они уезжали
в город или куда еще.
Мы стояли на дороге, а Малыш внимательно высматривал, но не заметил
Граничников ни в саду, ни в поле. Папа нетерпеливо покашлял. Я знал, о чем
он думает - о том, что инопланетяне сыграли над ним шутку. Но в этот
момент Малыш очень взволнованно сказал, что видит Граничников на краю
пастбища - там, где начинались леса Черной Долины и где стоит сарай Энди.
- Дайте своему мальчику очки, - сказал папа Малыша, - чтобы и он мог
посмотреть.
Папа протянул их мне. Сначала я не различал даже знакомых деталей, но
скоро привык к очкам и, в самом деле, увидел на дальнем краю пастбища
движущиеся фигуры, похожие на людей, но очень странные, напоминающие
клочки дыма. Я подумал даже, что если дунуть как следует, то они
растворятся.
- Видишь что-нибудь? - спросил папа.
Я ответил, что вижу, а он, задумавшись, потер подбородок так сильно,
что у него аж щетина заскрипела под пальцами.
- Никого поблизости не видно, так что мы можем туда спокойно подойти,
- сказал он. - Пусть Стив к ним как следует присмотрится.
- Вы считаете, что мы не нарушим порядка? - озабоченно спросил папа
Малыша. - Наши действия не посчитают неэтичными?
- Вообще-то, посчитают - ответил папа, - но если быстро управиться,
Энди о них даже не узнает.
Так что мы перелезли через забор и лесом подобрались к месту, где
видели Граничников. Шли мы медленно, продираясь сквозь заросли ежевики,
тяжелые от черных блестящих ягод, и как можно тише, но вдруг Малыш толкнул
меня в бок и торопливо шепнул:
- Смотри, вот они.
Я нацепил очки и увидел...
На окраине луга, за лесом, стояло гумно Энди - просто крыша на
столбах, под которой он хранил сено, непоместившееся на сеновале. Гумно
было старое, полуразвалившееся. Энди стоял на крыше и перебирал какие-то
доски, а по лестнице, ее придерживала миссис Картер, карабкался Оззи Бернс
с охапкой досок на плече. Энди присел и протянул руки, принимая доски. Вот
почему их дом оказался заперт - они втроем занимались починкой крыши!
Вокруг них крутилось штук двадцать Граничников. Часть болталась около
Энди на крыше, пара-тройка стояла рядом с Оззи на ступеньках, а остальные
помогали миссис Картер поддерживать лестницу. Они суетились вокруг, и
каждый до отвращения напоминал Энди. Какого-то четкого сходства не было.
Но каждая из бестелесных фигур, буквально каждая, была приземиста и похожа
на бульдога, как Энди.
1 2 3 4 5