Крейг повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился. Нет никакого
смысла преследовать Пейджа - мелькнуло у него в голове. Этот болван,
наверно, уже мертв. Самоубийство - иначе не назовешь его поступок.
Настоящее самоубийство. И ведь он предупреждал Пейджа! Ему, Крейгу,
предстоит работа. Что-то случилось там, около пространственного вихря. Он
должен утихомирить мучительные подозрения, копошащиеся у него в мозгу. Кое
в чем надо убедиться. Ему некогда преследовать покойников. Проклятый
дурак, самоубийца. Он просто спятил - вообразил, что поймает Цветной
Шар...
Крейг выключил линию, с яростью закрутил вентиль, отсоединил баллон и
с трудом вытащил его из стойки.
Когда он направился через ангар к машине, кошка Матильда сбежала по
сходням вниз и сразу же сунулась ему под ноги. Крейг споткнулся, чуть не
упал, но с большим трудом устоял и выругался с тем красноречием, которое
достигается долгой тренировкой.
- Мя-я-у, - общительно отозвалась Матильда.

Есть что-то нереальное в солнечной стороне Меркурия, и это скорее
ощущаешь, чем видишь. Солнце оттуда кажется в девять раз больше, чем с
Земли, а термометр никогда не показывает ниже 650 градусов по Фаренгейту.
В этой чудовищной жаре люди вынуждены носить скафандры с фотоэлементной
защитой, ездить в фотоэлементных машинах и жить на Силовой Станции,
которая сама есть не что иное, как мощный фотоэлемент. Электрической
энергией можно управлять, но жара и излучения почти не поддаются контролю.
Скалы и почва рассыпаются там в пыль, исхлестанные бичами жары и
излучений. А горизонт совсем близко, всегда перед глазами, словно видимый
край света.
Но не это делает планету такой странной. Странность скорее в
неестественном искажении всех линий, искажении, которое трудно уловить.
Быть может, ощущение неестественности вызвано тем, что близость
грандиозной массы Солнца делает невозможным существование прямой линии,
она искривляет магнитные поля и будоражит самое структуру космического
пространства.
Крейг все время ощущал эту неестественность, пока мчался по пыльной
равнине. Вездеход зашлепал по жидкой лужице, с шипением разбрызгивая не то
расплавленный свинец, не то олово. Однако Крейг не заметил этого: в мозгу
его громоздились сотни несвязных мыслей. Глаза, окаймленные сетью
морщинок, следили через прозрачный щит за углублениями, оставленными
машиной Кнута. Баллон с кислородом тихонько свистел, воздушный генератор
потрескивал. Но вокруг было тихо.
Оглядевшись, Крейг заметил, что за ним как будто бы следует большой
синий Шар, но скоро забыл о нем. Он взглянул на картину с нанесенными на
нее координатами завихрения. Осталось всего несколько миль. Он уже почти
на месте...

С виду никаких признаков вихря не было, хотя приборы нащупали его и
нанесли на карту, когда Крейг приблизился к нему. Быть монет, если встать
под прямым углом к завихрению, различишь слабое мерцание, колебание, как
будто смотришь в волнистое зеркало. Но, пожалуй, больше ничто не
доказывало на присутствие вихря. Непонятно, где он начинался, где
кончался. Нетрудно было войти в него даже с прибором в руке.
Крейг вздрогнул, вспомнив о первых межпланетниках, которые попадали в
такие завихрения. Отважные астронавты дерзали приземляться на солнечной
стороне, осмеливались путешествовать в космических костюмах старого
образца. Почти все они погибали, испепеленные излучениями, буквально
сваривались. Некоторые уходили в сторону равнин и исчезали. Они входили в
облако и словно растворялись в воздухе. Хотя воздуха-то, собственно,
никакого и не было - не было вот уже много миллионов лет. На этой планете
все свободные элементы давным-давно исчезли. Все оставшиеся элементы,
кроме разве тех, что залегали глубоко под грунтом, были так прочно связаны
в соединениях, что невозможно было высвободить их в достаточных
количествах. По этой же причине жидкий воздух доставлялся с Венеры.
Следы, оставленные машиной Кнута в пыли и на камнях, были очень
отчетливы - сбиться с дороги было трудно. Вездеход немного подскочил
вверх, потом нырнул в небольшую впадину. И в центре впадины Крейг увидел
причудливую игру света и темноты, как будто глядел в кривое зеркало.
Вот оно - пространственное завихрение!
Крейг посмотрел на приборы - у него захватило дух. Да, это величина!
Продолжая ехать по следам Кнута, Крейг скользнул во впадину, все
приближаясь к тому зыбкому, почти невидимому пятну, которое было
завихрением. Тут машина Кнута остановилась. Кнут, очевидно, вышел из нее и
поднес приборы поближе; его следы пробороздили мелкую пыль. Вот он
вернулся обратно... остановился, снова пошел. И там...
Крейг резко затормозил, с ужасом глядя сквозь прозрачный щит. Пульс
бешено застучал у него в горле. Он спрыгнул с сиденья и поспешно стал
натягивать космический костюм. Выйдя из машины, он направился к темной
груде, лежавшей на земле. Он медленно подступал ближе, ближе, и страх
тисками сжимал ему сердце. Наконец, Крейг остановился. Жар и излучения
сделали свое дело: сморщили, высушили, разрушили - но сомнений быть не
могло. С земли на него смотрело мертвое лицо Кнута Андерсена!
Крейг выпрямился и огляделся вокруг. Цветные Шары танцевали на
холмах, кружились, толкались - молчаливые свидетели его страшного
открытия. Один из них, синий Шар, который был крупнее остальных,
последовал за машиной во впадину; сейчас он беспокойно раскачивался метрах
в пятнадцати от Крейга.
Кнут сказал: "кое-что забавное". Он прокричал эти слова, голос его
трещал и колебался, искажаемый мощными излучениями. А Кнут ли это был?
Может, он уже умер, когда Крейг получил послание?
Крейг оглянулся. Кровь стучала у него в висках. Не Шары ли виноваты в
смерти Кнута? А если так, то почему они не трогают его, Крейга? Вон сотни
их пляшут на холме. Если это Кнут лежит здесь, вглядываясь мертвыми
глазами в черноту пространства, то кто же тот, другой, вернувшийся назад?
Значит, Шары выдают себя за людей. Возможно ли это? Они, конечно,
превосходные мимы, но не настолько. В их подражании всегда что-то не так,
всегда есть что-то нелепое и фальшивое. Ему припомнились глаза Кнута,
возвратившегося в Центр, - их холодный, пустой взгляд, какой бывает у
безжалостных людей. От этого-то взгляда у Крейга по спине и забегали
мурашки. И этот Кнут, который прежде так плохо играл в шахматы, выиграл
шесть раз подряд.
Крейг снова оглянулся на машину. Цветные Шары по-прежнему плясали на
холмах, но большой синий Шар исчез. Какое-то неуловимое неприятное
ощущение заставило Крейга обернуться и посмотреть на завихрение. На самом
его краю стоял человек. Крейг безмолвно глядел на него, не в силах
сдвинуться с места.
Человек, стоявший перед ним на расстоянии не больше сорока футов, был
Курт Крейг!
Его черты лица, все его, он сам, второй Курт Крейг, он как будто
завернул за угол - и столкнулся с самим собой, идущим навстречу. Изумление
обрушилось на Крейга, оглушило его, как гром, он быстро шагнул вперед,
затем остановился. Изумление сменилось страхом; возникло острое, как удар
ножа, сознание опасности.
Человек поднял руку и поманил к себе Крейга, но Крейг стоял как
вкопанный, пытаясь разобраться в происходящем, успокоить сумятицу в мозгу.
Это не отражение, на человеке нет космического костюма, в какой одет
Крейг. И это не настоящий человек, иначе он не стоял бы так под яростными
лучами Солнца. Смерть последовала бы мгновенно. Всего сорок футов - но за
ними бушует завихрение, оно поглотит любого, кто перейдет через запретную
невидимую границу. Завихрение передвигается со скоростью нескольких футов
в час, и то место, где теперь стоит Крейг, и где у ног его лежит тело
Кнута, несколько часов назад находилось в сфере действия завихрения.
Человек шагнул вперед, и в тот же момент Крейг отступил назад и рука
его взялась за револьвер. Но он успел только наполовину вытянуть оружие:
человек исчез. Исчез и все. Ни дымки, ни дрожания разрушающейся материи.
Человека не было. На его месте раскачивался большой синий Шар.
Холодный пот выступил у Крейга на лбу и заструился по лицу. Он знал,
что был сейчас на волосок от смерти, а может быть, чего-нибудь и похуже.
Он повернулся и как безумный бросился к машине, рванул дверцу, схватился
за рычаги.

Крейг гнал машину как одержимый. Страх схватил его холодными
щупальцами. Дважды едва не произошла катастрофа: один раз вездеход нырнул
в облако пыли, в другой раз пронесся по озеру расплавленного олова. Крейг
твердо сжимал руль, упорно направляя машину вверх по скользкому от пыли
холму.
Проклятье, этот субъект, который вернулся вместо Кнута, был
точь-в-точь Кнут. Ему было известно то, что знал Кнут, он вел себя, как
Кнут. Те же повадки, тот же голос, даже ход мыслей такой же. Что могут
сделать люди - человечество - против этого? Смогут ли они отличать
подлинных людей от двойников? Как они распознают самих себя? Существо,
которое пробралось в Центр, с легкостью выиграло у Крипи в шахматы. Крипи
приучил Кнута к мысли, что он, Кнут, играет не хуже Крипи. Но Крипи-то
знал, что может выиграть у Кнута в любое время. Кнут же этого не знал, а
значит, и тварь, изображавшая Кнута, тоже не знала. Поддельный Кнут сел за
стол и выиграл у Крипи шесть партий подряд к огорчению и недоумению
старика. Есть тут какой-нибудь смысл или нет?
Синий Шар прикинулся Крейгом. Он пытался заманить Крейга в
пространственное завихрение. Очевидно, Шары способны менять свою структуру
и, таким образом, находиться в завихрении без всякого для себя ущерба. Они
заманили туда Кнута, приняв вид человеческих существ и возбудив в нем
любопытство. Он вступил в завихрение, и тут-то Цветные Шары и напали на
него. Они ведь не могут добраться до человека, одетого в космический
костюм, потому что Шары - сгустки энергии. В борьбе энергии с
фотоэлементом всегда побеждает фотоэлемент.
Они не дураки, подумал Крейг. Метод Троянского коня. Сперва они
добрались до Кнута, потом пытались проделать такую же штуку со мной.
Окажись в Центре двое Шаров, им было бы нетрудно заполучить и Крипи.
Крейг бешено крутанул руль, давая выход злости. Потом затормозил
перед ущельем и свернул на равнину. Прежде всего нужно отыскать Шар,
который играл Кнута. Сначала надо его найти, а потом уже решать, что с ним
делать.

Найти его оказалось не так-то просто. Крейг и Крипи, одетые в
космические костюмы, стояли посреди кухни.
- Он должен быть где-то здесь, будь я проклят, - сказал Крипи. -
Просто он так запрятался, что мы его проглядели.
Крейг покачал головой.
- Нет, Крипи, мы не проглядели. Мы с вами все обыскали, ни одной щели
не оставили.
- А может быть, - предположил Крипи, - он сообразил, что игра
проиграна и дал тягу. Может, он удрал, когда я сторожил отсек управления?
- Может быть, - согласился Крейг. - Я тоже об этом думал. По крайней
мере мы знаем, что он разбил рацию. Наверно, боялся, что мы вызовем
помощь. А это означает, что у него был свой план. И возможно, в этот
момент он приводит его в исполнение.
Станция молчала, но тишину подчеркивали и усиливали еле слышимые
звуки: слабое пощелкивание приборов в нижнем этаже, шипение и сдержанное
клокотанье в воздушном генераторе, бульканье синтезируемой воды.
- Чтоб ему, - выругался Крипи, - я знал, что этого не может быть.
Кнут просто не мог честным путем обыграть меня.
Из холодильной камеры раздалось отчаянное мяуканье.
Крипи двинулся к двери холодильника, захватив по дороге щетку.
- Опять эта чертова кошка, - пробурчал он, - никогда не упустит
случая забраться туда.
Крейг стремительно шагнул вперед и отбросил руку Крипи от двери.
- Стойте! - приказал он.
Матильда жалобно мяукала.
- Но ведь Матильда...
- А что, если это не Матильда? - резко сказал Крейг.
Со стороны двери, ведущей в коридор, послышалось тихое мурлыканье.
Оба обернулись. Матильда стояла на пороге, и выгнув спину и задрав кверху
пушистый хвост, терлась боком о косяк. В этот момент из холодильной
комнаты донесся дикий, злобный кошачий вой.
Глаза Крипи сузились. Метла со стуком упала на пол.
- Но у нас же одна кошка!
- Вот именно, - отрезал Крейг. - Одна из них Матильда, а другая -
Кнут или вернее тварь, которая изображала Кнута.
Пронзительно затрещал сигнальный звонок, Крейг поспешно шагнул к
иллюминатору и поднял штору.
- Это Пейдж! - воскликнул он. - Пейдж вернулся!
Крейг оглянулся на Крипи. Лицо его выражало недоверие: Пейдж уехал
пять часов назад, без кислорода, и тем не менее он здесь, вернулся. Но
человек не смог бы прожить без кислорода больше четырех часов. Взгляд
Крейга стал жестким, между бровей пролегли морщины.
- Крипи, - сказал он внезапно, - отоприте дверь в холодильник,
возьмите кошку на руки и держите, чтоб не убежала.
Крипи сделал кислое лицо, но опустился по сходням, открыл дверь и
поднял с пола Матильду. Она громко замурлыкала, цепляясь за его руки в
перчатках изящными лапками.
Пейдж вышел из машины и направился через ангар прямо к Крейгу, стуча
каблуками. Крейг неприязненно смотрел на него сквозь маску космического
костюма.
- Вы нарушили мой приказ, - отрывисто сказал он. - Отправились ловить
Шары и даже кого-то поймали.
- Ничего страшного, капитан Крейг, - отозвался Пейдж. - Послушные,
как котята. Ничего не стоит их приручить.
Он громко свистнул, и из открытой дверцы машины выкатились два Шара -
красный и зеленый. Они остановились и принялись раскачиваться.
Крейг посмотрел на них оценивающим взглядом.
- Сообразительные ребята, - добродушно заметил Пейдж.
- И как раз нужное число, - сказал Крейг.
Пейдж вздрогнул, но быстро овладел собой.
- Да, я тоже так думаю. Я, конечно, научу их обращению с приборами,
но боюсь, что все рации полетят к черту, стоит им только приблизиться к
приборам.
Крейг подошел к стойке с кислородными баллонами и откинул крышку.
- Одного я не могу понять, - сказал он. - Я предупреждал, что стойку
вам не открыть. И предупреждал еще, что без кислорода вы погибнете. И тем
не менее вы живы.
Пейдж рассмеялся.
- У меня было спрятано немного кислорода, капитан. Я как будто
предчувствовал, что вы мне откажете.
Крейг вытащил один баллон из стойки.
- Вы лжете, Пейдж, - спокойно сказал он. - У вас не было другого
кислорода. Да вам он и не нужен. Любой человек умер бы ужасной смертью,
выйди он отсюда без кислорода. Но вы не умерли - потому что вы не человек!
Пейдж быстро отступил, но замер на месте, устремив взгляд на баллон с
кислородом, когда Кроит предостерегающе его окликнул. Крейг сжал пальцами
предохранительный клапан.
- Одно движение, и я выпущу кислород, - мрачно сказал он. - Вы,
конечно, знаете, что это такое - жидкий кислород. Холодней самого
пространства.
Он злорадно усмехнулся:
- Небольшая доза перетряхнет весь ваш организм, правда? Вы, Шары,
привыкли жить на поверхности, в чудовищной жаре, и не выносите холода. Вы
нуждаетесь в колоссальном количестве энергии, а у нас здесь, на Станции,
энергии немного. Мы вынуждены беречь ее как зеницу ока, а не то погибнем.
Но в жидком кислороде энергии еще несравненно меньше... Вы сами создаете
себе защитное поле и даже распространяете его вокруг, и все же оно не
безгранично.
- Если бы не космические костюмы, вы бы иначе заговорили, - с горечью
сказал Пейдж.
- Они, видно, поставили вас в тупик, - улыбнулся Крейг. - Мы их
надели потому, что гонялись за вашим приятелем. Он, по-моему, в
холодильнике.
- В холодильнике? Мой приятель?
- Да, который вернулся вместо Кнута. Он притворился Матильдой, когда
понял, что мы за ним охотимся. Но он перестарался. Он настолько
почувствовал себя Матильдой, что забыл, кто он на самом деле, и забрался в
холодильник. И это ему пришлось не по вкусу.
У Пейджа опустились плечи. На какое-то мгновение черты лица его
расплылись, затем снова стали четкими.
- Дело в том, что вы перебарщиваете, - продолжал Крейг. - Вот и
сейчас вы больше Пейдж, чем Шар, больше человек, чем сгусток энергии.
- Не стоило нам делать этой попытки, - сказал Пейдж. - Надо было
дождаться, пока вас кто-нибудь сменит.
1 2 3